Анжела поднималась вверх по лестнице. Чем выше, тем жарче становилось. Пожар разгорался, огонь заполнял все большее пространство. Вот загорелся ковер на ступенях прямо на ее пути. Но Анжеле было это безразлично, она чувствовала на своей спине взгляд Джеймса и продолжала подниматься. Вот она вступила в языки пламени, прошла по горящей ступеньке и продолжила свой путь наверх. Джеймс уже не мог ее видеть, но он все равно продолжал смотреть в огонь. Потом он сделал пару шагов вверх, но почувствовал, как нестерпимый жар встал стеной на его пути. Тогда Джеймс развернулся, бегом спустился по лестнице вниз, к двери, открыл ее и вышел.
А Анжела в это время была по-прежнему жива. Она все поднималась, медленно, шаг за шагом, ступень за ступенью. Она видела пожар вокруг себя с поразительной четкостью, в то же время огонь был совершенно бесшумным. Огонь покрывал стены, бежал по потолку вверх, обгоняя Анжелу.
Вдруг все резко изменилось. Раздался резкий треск, который сразу перешел в гул, рев огня. Пламя потеряло свою прозрачность, скрыв за собой стены и потолок. Огненный вихрь заметался от стены к стене, посыпались искры, полетели горящие обрывки и щепки. Жар, и до этого казавшийся труднопереносимым, вырос многократно, Анжеле стало трудно дышать, ведь каждый вздох обжигал ее легкие страшной болью. Глаза заволокло марево, все расплылось, коридор и лестница потеряли свою четкость и казались теперь сплошным морем огня. Точнее, рекой огня, рекой, текущей наверх.
У Анжелы закружилась голова, она зашаталась, но все-таки сделала еще один шаг вверх. Переставив ногу на верхнюю ступеньку, она потеряла равновесие, ее резко качнуло в сторону и ударило плечом о стену. Стена ответила грызущей болью огня и снопом искр. Анжеле все-таки удалось выровняться и сделать следующий шаг. Но плечо продолжала грызть боль. Анжела тряхнула рукой, надеясь скинуть мешающий идти источник боли, но кожу на плече продолжал кто-то сдирать. Тогда Анжела повернула голову, чтобы рассмотреть, что происходит и почему левое плечо так болит, и увидела языки пламени. Весь левый рукав ее свитера горел, а кожу на плече раздирала страшная, все возрастающая боль.
"Мне уже это безразлично", - подумала Анжела и сделала еще один шаг наверх. И еще один шаг. И следующий шаг. Наверх, только наверх...
Рвущая кожу боль распространилась сначала на спину, потом на всю верхнюю половину тела. Страшная боль. Боль, после которой бывает только одно - смерть. Но Анжела продолжала идти, продолжала вдыхать обугленными легкими раскаленный воздух, идти вслепую, так как глаза ей застилал огонь. Различала она только свет и темноту, причем тьмы становилось все больше, словно поверхность ее глаз покрывалась окалиной.
Но тут показалось какое-то темное пятно впереди. "Дверь, это выход", - поняла Анжела. Провела рукой, нашла ручку. Попыталась повернуть, но ладонь ослабела, пальцы бесполезно скользили по раскаленному металлу дверной ручки. "Наверное, дверь заперта", - подумала Анжела. Но все-таки попыталась повернуть ручку еще раз, другой рукой. Все усилия на то, чтобы открыть дверь... И эти усилия увенчались успехом, ручка медленно повернулась вниз, Анжела навалилась на дверь, та распахнулась, и Анжела пылающим факелом вывалилась наружу, в темноту. Вслед полетели рваные клочья пламени, которые нес раскаленный воздух горящего коридора. Этот ветер огня свалил Анжелу с ног, она упала сначала на колени, упершись руками в пол, но потом внезапно ослабевшие руки подогнулись, и Анжела окончательно повалилась, ударившись при этом головой. Внезапно стих гул, исчез огонь и исчезла боль. Осталась лишь тьма...

Сколько времени Анжела пролежала без сознания, ей неизвестно. Но сейчас она очнулась. Тьма, как и прежде, окружала ее. "Я ослепла", - было ее первой мыслью. Но потом она поняла, что просто ее глаза закрыты. И открыть их оказалось непросто. После первых усилий это сделать Анжела почувствовала боль в веках. Затем мир перестал быть сплошной тьмой и разделился на две половины – левая половина была черной, как и прежде, а на правой половине появилось серое пятно. "Похоже, я не умерла, не погибла в огне", - наконец пришло в голову Анжеле. Она чувствовала, что лежит на чем-то твердом лицом вниз, с руками, прижатыми к полу собственным телом. Собравшись с силами, она перекатилась на спину и едва снова не потеряла сознание – при каждом движении раздавался треск лопающейся на сгибах суставов кожи, каждое касание причиняло сильную боль. Отдохнув от этой вспышки активности, Анжела очень медленно подняла правую руку и провела пальцами по векам, стараясь очистить глаза от засохшей крови и обгорелой кожи. После этого левая половина так и осталась черной, а вот правый глаз обрел способность видеть, хоть и очень мутно.
Анжела разглядела, что лежит в коридоре, потолок скрывала тьма, серый свет исходил из щелей входной двери. Затем Анжела снова подняла правую руку (левой она не могла даже пошевелить), чтобы оглядеть ее. Вся кожа выше ладони сгорела и обуглилась, кисть покрывали пузыри ожогов желтого цвета, чередующиеся с относительно целыми багровыми участками. Опустив руку, Анжела повернулась на правый бок и встала на колени, чтобы оглядеть все свое тело. Свитер сгорел, висели одни обрывки. Туловище закрывал какой-то кусок брезентовой ткани с дыркой для головы, кожа на руках и плечах обуглилась и облезла неровными, черно-бурыми струпьями, причем левая половина тела была еще хуже, чем правая. Джинсы из коричневых стали черными, но не сгорели.
"Похоже, одежда все-таки немного защитила мое тело, особенно этот брезент. Хотя я и не помню, чтобы я его надевала. Помню, что свитер на мне был, штаны помню, обувь помню, а эту майку брезентовую – нет. Я вообще плохо помню, что со мной произошло. Зачем я сюда пришла, зачем я в этом городе? Как давно я здесь? Что я здесь делала, как сюда попала? Помню только этот странный пожар, внезапно начавшийся и внезапно закончившийся. Там еще был один человек... Но он пошел вниз, он не пошел в огонь..."
Анжела провела рукой по голове. Волос не было и в помине.
"Хоть одежда и не вся сгорела, но под ней наверняка сильные ожоги. Интересно, почему я не чувствую боли от них, почему ожоги не болят? Когда я шевелилась, я чувствовала боль, но сама по себе моя кожа не болит. Хотя я должна радоваться, что не болит. Только радоваться как-то не хочется. Пить хочется. Я не погибла в огне, но наверняка все равно умру. Либо от обезвоживания, либо от заражения крови, что более вероятно. Вообще чудо, что я могу двигаться".
Анжела встала на ноги, пошатнулась, но удержалась. Осмотрела себя еще раз.
"После того, как огонь обрел свою силу, я добиралась наверх секунд сорок, не более того (хотя тогда мне этот путь казался длиной в вечность). И все равно успела так сильно обгореть. С дверью долго возилась. Очень странно, что я осталась жива. Очень странно, что я могу двигаться. Это – настоящее чудо. То, что огонь внезапно исчез – это чудо. Но мне нужна помощь. И в пустом городе я помощь не получу. Нужно идти. Куда идти? В Брамс, там есть больница. Идти в Брамс, как я шла наверх по лестнице. Идти сквозь боль. Мне нужно продолжать свой путь. Я не могу остановиться в середине дороги. Интересно, как они меня лечить будут, если я вообще дойду? Замотают бинтами и я сдохну. Но все равно нужно идти".
И она снова пошла. Шаг за шагом, на ослабевших ногах, раскачиваясь от боли и полученных повреждений.

Сестра, дежурившая в регистратуре, подняла голову от бумаг, так как от входных дверей послышался какой-то шум. То, что предстало ее взгляду, заставило сестру немедленно сработать по нужной схеме – взять трубку телефона внутренней связи и сообщить увиденное: "Один человек, ожоги более половины тела, в сознании... Уже не в сознании".

Дальнейшие события для Анжелы протекали в сплошном тумане. Ее положил на каталку, пока везли, она слышала взволнованные голоса, обрывки фраз. «...глубокие ожоги, некроз мышц, повреждение кости...», «...состояние, близкое к терминальному...». Помнила, как снимали одежду. Помнила, как ее пытались что-то спросить, но свои ответы она не слышала. Последняя фраза врачей: «Готовьте раствор промедола», затем опять тьма...

Двое врачей вышли из палаты, где лежала Анжела. Начался разговор.
- Да, тяжелый случай.
- Дураку понятно, что тяжелый. Ну ничего, электролит ей вводят, систему поставили, пока можно отдохнуть немного.
- Никогда такого не видел. Человек погибает без лечения, если поражено больше трети поверхности тела. Как ей удалось выжить, да еще с такими страшными ожогами?!
- Ей повезло, что она не умерла от остановки сердца или от сосудистой недостаточности. А через 48 часов после пожара у нее началось бы бактериальное обсеменение. Она успела дойти.
- Да, успела. Она шла от Сайлент Хилла, там 50 – 60 километров дороги! Шла в состоянии ожогового шока! Здоровый человек столько не пройдет, а она прошла и не погибла.
- Ну что же, средняя скорость у нее была, значит, около 2 километров в час.
- Что-то мне в такое не верится. Может, пожар в другом месте был?
- Ну, у нас в городе точно пожаров в ближайшее время не было. А Сайлент Хилл – понятие неопределенное, особенно после того, как город эвакуировали.
- Она вообще странное что-то рассказывает. Мол, сознание потеряла, боли не чувствовала. Нечеловеческая реакция какая-то. Обычно в таких случаях все наоборот.
- Да что ты мне рассказываешь, сам знаю. Возможно, это из-за отравления продуктами горения. А может, шок рано наступил.
- Левую руку ампутировать надо.
- Не надо. Не надо мучить ее. Без нас помрет.
- Что значит – не надо? Совсем уже? Это будет врачебной ошибкой!
- За деньги свои боишься? Кстати, ты спросил, как ее зовут?
- Анжела Ороско, 78 года рождения.
- Ну вот и хорошо, по базе найдут страховку ее. А ампутации не надо. У нее и правая рука вся поражена, что – обе отрезать, что ли? У нее часов через десять интоксикация начнется, тут не до операции.
- Вот именно, что интоксикация начнется!
- У нее не только руки поражены, там обожженных тканей и без рук за глаза хватит.
- Да, кстати о глазах. «Фарфор» у нее на левом глазу. Еще и с этим делать надо что-то.
- Ладно, забудь. Растворы ей в вены идут, если помрет, так помрет. А если нет, то и хорошо.
- Что-то я не верю в ее выздоровление.
- А ты надейся. Надежда умирает последней. Пойдем, к дезинтоксикации подготовим все, к плазмаферезу.

Через четверо суток.
- Да, фильм «Восставший из ада». Ткани нарастают.
- Ну вот и хорошо! Что у нас там за электролит?
- Тебе все шутки. Я говорил – у нее нечеловеческая реакция была на травму.
- Брось ты. Человеческий организм способен на многое. Особенно, если мы ему помогаем.

Анжела очнулась. Открыла глаза. Да, на этот раз ей удалось открыть оба глаза! Она лежала на больничной кровати, справа от нее стояла система, от капельниц тянулись к правой руке прозрачные трубки, по которым подавались растворы необходимых препаратов. Обе руки лежали поверх белой простыни. Кожа на них была пятнистой, розово – синей, неровной и блестящей от защитной пленки (именно фибриновая пленка, а не бинты, как предполагала Анжела – больница в Брамсе была хорошо оборудована).
«Как мне удалось дойти? Как мне удалось выжить?» - подумала Анжела.
«Ты жива, и больше тебя ничто не должно беспокоить. Ничего, кроме твоей жизни, не имеет значения», - ответил чей-то голос, прозвучавший прямо в голове Анжелы. Голос ответил на странном языке, но она его вспомнила и поняла смысл ответа. И от этого Анжеле стало уже не важно, почему она жива. Теперь она в хорошем месте, где о ней заботятся. И ей не нужно ни о чем волноваться, можно просто спать...

Анжела стояла на мертвом поле, от которого поднимался смрад. Все вокруг застилал туман. Анжела опустилась, чтобы рассмотреть странную черную траву под ногами и поняла, что это вовсе не трава. Все поле покрывали слипшиеся от крови длинные волосы. Вместо земли под ногами были раскрошенные кости, вместо камней – гнилые зубы, вместо пыли – костяная мука. А вместо грязи – засохшая кровь.
Тут Анжела услышала шум работающего автомобильного дизеля. Она прошла немного на звук и увидела стоящий в тумане грузовик, трехосный грузовик с тентом. Когда она подошла поближе, то увидела, что шины грузовика пробиты и порваны во многих местах, что в топливном баке также зияет огромная черная дыра, что стекла кабины заменяют ржавые железные листы, а тент обгорел и висит на каркасе разодранными полотнищами.
Анжела прошла к заднему борту и увидела сидящих в кузове людей. Их было восемь, четверо сидело с одной стороны кузова, четверо – с другой. На них была брезентовые плащи, все покрытые сырой грязью и черные от копоти. Лиц их нельзя было рассмотреть из-за надетых капюшонов. В руках все они держали оружие, у семерых были автоматы, восьмой, ближний к Анжеле, держал на коленях пулемет. Но все оружие было без магазинов, а у пулемета, как смогла рассмотреть Анжела, был полностью разбит и разворочен затвор.
Люди сидели молча и совершенно неподвижно, спины их были округлены, вся их поза говорила о сильной усталости. Правая ладонь у ближайшего к Анжеле человека (единственного, кого она могла наблюдать четко, всех остальных скрывал струящийся туман), была изуродована, пробита насквозь пулей, рана гноилась, вся кисть распухла и имела черно-синий цвет.
Вдруг этот человек встал, медленно развернулся к Анжеле и выпрыгнул из кузова. Из-под подошв его тяжелых высоких ботинок полетела кровь, как полетела бы грязь, если бы он прыгнул на раскисшую от воды землю. Капюшон по-прежнему скрывал его лицо, голова и плечи были опущены, рукоятка пулемета упирался в страшную костяную землю.

«Это был сон». Анжела проснулась и повернула голову, чтобы посмотреть в окно. Прошло уже четыре недели с тех пор, как она попала в больницу. Раны постепенно затягивались, образуя грубые рубцы, лишь левое плечо до сих пор покрывала обширная язва. Из-за этой язвы Анжела все еще не могла покинуть больницу, хотя ей давно хотелось это сделать.
Персонал в больнице оказался профессиональным и доброжелательным. Ей оказали очень качественную медицинскую помощь, кроме этого, в регистратуре нашли не только номер ее медицинской страховки, но и смогли узнать многую другую информацию. В частности, номер страхования от несчастных случаев, поэтому у Анжелы уже были деньги. «Вы – очень предусмотрительный человек», - сказал ей страховой агент, пожелал скорейшего выздоровления и уехал.
Единственное, что беспокоило Анжелу – это потеря памяти. Это было серьезной проблемой, ведь она не знала ни своего родного города, ни своего прошлого. Кое-что ей рассказал страховой агент, но Анжела не верила информации, не подтвержденной собственными воспоминаниями.
Поначалу Анжела волновалась из-за своего слабого слуха и плохого зрения. Ей казалось, что после пожара она глохнет и слепнет. Но потом врачи упокоили ее, сказав, что согласно ее медицинской карте, слабое зрение и слух – последствия травм, полученных в детстве. Затем устроили ей проверку и сказали, что ни слух, ни зрение не ухудшились с того времени. Анжела помнила, что «бесшумный» пожар она наблюдала четко, но не знала, как можно рассказать об огне, который не уничтожает и не издает звуков. Если бы она сказала, что пожар сначала был бесшумным, ее в лучшем случае просто не поняли бы. Поэтому ей осталось лишь согласиться с врачами.
Сейчас, когда Анжела чувствовала себя намного лучше, ей все больше хотелось вернуться в Сайлент Хилл. Этот город был ключом ко всем загадкам, как казалось Анжеле. Но никому из окружающих она не говорила о своих планах, ей не хотелось сойти за ненормального человека. «Пусть думают, что я верю во все, что они мне рассказали. Что я жила в детском доме, что меня удочерила семья рабочего лесоперерабатывающего завода. Что мой приемный отец был убит, когда мне было, мне было... Сколько же мне тогда было? Я их спросила, правильно ли я назвала год своего рождения. Они ответили, что в базе я значусь 1978 годом, но точный год рождения неизвестен. Почему? Из-за моего детства в приюте, видимо. Но что я делала в городе Сайлент Хилл? Мне нужно туда вернуться. Но я не буду никому об этом говорить. Пусть думают, что я им верю». Такие мысли повторялись раз за разом в голове Анжелы, нарушая ее покой выздоравливающей.

Человек стоял в метре от Анжелы, мимо них и между ними медленно двигались облака тумана. Наконец, Анжела не выдержала молчания и спросила:
- Кто ты?
- Ты знаешь, кто я. – Ответил человек в плаще. – Ты задала не тот вопрос, который хотела задать.
- Что случилось, что с вами произошло?
- Нас предали. Бросили в неравный бой, одно наше отделение против двух сотен врагов. А на другой стороне границы, совсем рядом, стояли части нашей армии, у них было много оружия, у них была бронетехника. А у нас не было даже еды. Но мы сражались как герои. Сражались, несмотря ни на что.
- Когда это было?
- Какая разница – когда? Важно, где это было, а не когда. Там, где это было, такое было еще раз и будет еще много раз.
- Ну и где же это страшное место?
- Далеко от тебя. По другую сторону океана.
- Я не помню тебя.
- Это я виноват. Ты мешала мне, ты разрушала мои планы, но потом я понял, что не могу без тебя. Ты нужна мне. Я к тебе привык. Вернись, я очень прошу.
- Вернуться? Куда?
- Я дам тебе одну вещь. – Солдат опустил руку в карман своего плаща и достал черный полиэтиленовый пакет. – Вот, возьми. Тут все есть, чтобы ты вспомнила.

Прошло три месяца с той ночи, когда Анжела пришла в больницу города Брамс. Сейчас она стояла перед лечившим ее врачом и радостно улыбалась. А врачу от этой улыбки становилось не по себе.
- Вы так много для меня сделали, - повторила Анжела. – Я так Вам благодарна!
- Мы выполняли свою работу. А Ваша благодарность – это регулярно оплачиваемая медицинская страховка.
- Вы заботились обо мне. Помогли мне с уплатой денег по страхованию от несчастных случаев. Спасибо. Я вас никогда не забуду. До свидания.
- До свидания. Не болейте.
Анжела повернулась и пошла к выходу. Не доходя до двери, она обернулась назад, еще раз улыбнулась, потом открыла дверь и вышла на улицу.
Только когда она скрылась из виду, врач вздохнул свободно. Но напряженное выражение лица сохранилось. Проходивший мимо него второй врач остановился и с тревогой взглянул на своего напарника.
- Что с тобой? Опять тебя Анжела напугала? Почему ты ее боишься? По-моему, она очень милая девушка.
- Да, она милая. И красивая. У нее красивая кожа, красивое лицо. Совсем без рубцов.
- Тебя что, это огорчает? Меня – так наоборот радует, что на ней все зажило как на собаке. Хорошим людям должно везти, не так ли?
- Это не просто везение. Она прошла полсотни километров в состоянии шока, с тяжелыми ожогами. Ты бы смог пройти 50 километров без отдыха?
- Смог бы. А ты – нет? Да ладно, попробуй – и у тебя получится.
- Но у нее были такие травмы... Она практически умирала.
- Анжела - милая и сильная девушка. И хватит уже портить мне настроение. Оно сейчас у меня хорошее. В конце концов, Ороско уже выписалась. И мы ее не увидим больше, скорее всего.

Анжела стояла у выхода из кафе, где только что пообедала, и смотрела на свои новые кроссовки. Она предпочитала спортивную обувь, так как любила ходить легко и бесшумно. Сейчас Анжела размышляла, когда и как ей идти в Сайлент Хилл.
«Взять напрокат машину? Права нужно восстанавливать. На это уйдет время. А времени у меня много. Ну а если у меня много времени, то зачем брать машину на 50 км пути? Пойду пешком. Сейчас и пойду. Цель – Сайлент Хилл! Вперед».

- Как ваш водитель может видеть сквозь железо? - спросила Анжела, указывая рукой на кабину грузовика.
- Наше тело – лишь малая часть нас. И наши органы чувств – лишь малая часть знания нашего духа.
- Красиво сказал. И поэтому вы заменили стекло этими ржавыми листами?
- Ты знаешь, о чем я говорю. Ты можешь видеть больше, чем видишь сейчас. И слышать больше, чем слышишь сейчас.

Анжела проснулась. Ночевала она в церкви, стоящей у кладбища Сайлент Хилла.
Когда она открыла глаза, то увидела мир четко и ясно. Близорукость исчезла. Снаружи, по другую сторону церковных стен, раздавались невнятные шорохи. Что-то было там, снаружи.
Анжела оглядела церковь, наслаждаясь внезапно улучшившимся зрением. Вдруг взгляд ее остановился на каком-то предмете под дальней скамьей. Когда Анжела входила вечером в церковь, она этот предмет просто не заметила, из-за темноты и своего плохого зрения. Но сейчас, в сером свете туманного утра, да еще когда взгляд внезапно обострился, она четко различала лежащий на полу сверток, а точнее, черный полиэтиленовый пакет.
Анжела подобрала его, развернула. Внутри лежала видеокассета.

Анжела возвращалась в город. Она прошла по улицам Сайлент Хилла уже один раз, но сейчас, с обостренными чувствами, все здесь было по другому. Раньше для нее это был обычный заброшенный город, с размытыми дорогами, порванными проводами ЛЭП и линий связи. Пустой город, который покинули даже бомжи, жившие в Сайлент Хилле как черви на трупе.
Но теперь все изменилось. Анжела отчетливо различала каждый кирпич в стенах домов, каждую капельку в облаках тумана. Но самое удивительное, что она слышала движение, чувствовала активность на этих туманных и пустых на первый взгляд улицах.
Сейчас она продвигалась к перекрестку Sanders St и Lindsey St, там, рядом с мексиканским рестораном, располагался особняк. Анжеле этот особняк при предыдущем путешествии по городу показался довольно чистым, и она ожидала увидеть его не ограбленным бомжами или еще кем-нибудь. «Там наверняка есть видеомагнитофон (хотя как будут дела с электричеством?)», - так она думала.
Но на перекрестке она изменила направление движения, так как услышала очень отчетливый шум с парковки. И этот шум заинтересовал ее. Приблизившись, она почувствовала движение под белым микроавтобусом, стоявшим на этой стоянке уже неизвестно с какого времени. Не увидела или услышала, а именно почувствовала, как что-то дергается под днищем автобуса. Предчувствие ее не обмануло – едва Анжела приблизилась на расстояние в пять метров, как из-под автобуса пулей вылетело странное существо. Существо передвигалось ползком, отталкиваясь от асфальта ногами, но делало это очень быстро и резко. Анжела успела отскочить в сторону с его пути, что было очень кстати – из головы существа раздались звуки костяного скрежета, как будто оно двигало мощными челюстями. Затем чудовище замерло неподвижно на земле, так неподвижно, как может сделать только мертвое тело. Анжела могла хорошо его рассмотреть. Формой это странное создание напоминало человеческую фигуру, обернутую в грязную ткань или пленку, причем руки у фигуры должны быть связаны и располагаться на уровне живота. Ноги у фигуры были человеческие, но вместо ступней заканчивались какими-то опорками.
Тут существо, дополняя свое сходство с человеком, медленно поднялось на ноги, приняв вертикальное положение, при этом его движения сильно отличались от прежних. Никаких резких и сильных рывков, теперь фигура раскачивалась, еле удерживаясь от падения. «Как будто человеку связали руки и ему нужна помощь», - пришло Анжеле в голову. Фигура тем временем медленно развернулась и нечеткими шагами двигалась в ее направлении. Подойдя к Анжеле на расстояние около метра, существо остановилось. Анжела успела рассмотреть безглазое лицо, и тут существо подняло грудь, сделав глубокий вдох. Сразу же вслед за этим Анжела сделала прыжок в сторону и почувствовала, как атмосфера стала резко непригодной для дыхания. Закрыв глаза и задержав дыхание, Анжела отбежала на несколько метров и оглянулась. На стоянке медленно рассеивалось зеленое облако, извергнутое чудовищем, а само оно снова направлялось к Анжеле. «Ну ладно, теперь ты меня не обманешь своим жалким видом», - вслух произнесла Анжела. Существо приблизилось уже на два метра и Анжела, сделав два быстрых шага, нанесла ему удар в голову. Чудовище шатнулось, сделало шаг назад, чтобы не упасть, но Анжела ударила еще раз, развивая свой успех. «Под лицом у него не череп человека», - поняла Анжела по своим ощущениям от контакта. Существо упало на колени и стало клониться вперед, грозя упасть мордой на асфальт. «Хочет принять первоначальную позицию для быстрой атаки», - догадалась Анжела и пинком ноги опрокинула соперника на спину. Чудовище задергалось как в предсмертной агонии, сквозь кожу лица проступили зеленые зловонные пузыри, от чего у Анжелы зарезало в глазах и перехватило дыхание. «Надо кончать беднягу», - подумала она и ударила со всей возможной силой ногой по голове поверженного врага. Раздался хруст, и существо затихло.
«Вот так. И не надо тебе было воздух портить», - подумала Анжела, мысленно обращаясь к убитому врагу. «Интересно, как эта тварь сама не задыхается от собственной газовой атаки? Наверное, у него, все тело отравлено этим зеленым ядом. Все мышцы. А может быть, и нет. Может, нижняя половина его тела не заражена. И под его грязной кожей находится красное, сочное мясо...».
Тут Анжела очнулась от своих мыслей и поняла, что стоит на коленях прямо над трупом чудовища и пристально рассматривает его ноги. «Вот это да, вот это номер я выкинула. Хорошо, что есть не начала. Видимо, сильно я проголодалась по дороге. Ладно, пора идти, кино смотреть».

Остановившись перед входной дверью в особняк, Анжела размышляла, как ее можно открыть. Как и ожидалось, дверь была заперта. Выбить силой не представлялось возможным, хоть дверь и была деревянная.
Сойдя с крыльца, Анжела рассмотрела фасад дома. Два окна с крестовым переплетом, по обе стороны от входа. «Если уж ломать, то проще стекло выбить вместе с рамой, чем входную домовую дверь. Только чем? Неужели руками?».
Оглядевшись по сторонам, Анжела не нашла ничего подходящего для своих целей.
«Ничего в голову не приходит. Может быть, в том брошенном автомобиле найдутся инструменты?».
Подойдя к припаркованной на другой стороне дороге легковой машине, Анжела с радостью убедилась, что стекло в водительской двери опущено. Протянув руку, Анжела открыла замок багажника. «Как все просто. Как будто специально для меня автомобиль забыли», - обрадовалась она, открывая крышку. Но радость прошла, стоило только оглядеть содержимое багажника. Никаких инструментов, только колесный диск, видимо, от запасного колеса. «Ну и водитель. Даже троса нет буксировочного. Наверное, поэтому автомобиль и оставил, штраф платить не хотел», - подумала Анжела, доставая колесный диск. «Ничего, эта штука тоже сгодится», - и, продолжив свою мысль, поставила диск ободом на дорогу и покатила его к особняку.
Прикатив колесо к окну, Анжела подняла его двумя руками, размахнулась и кинула прямо в перекрестие рамы. Диск обрушился на переплет, раздался звон разбитого стекла и хруст прогнившего дерева, затем глухой металлический стук, который издал диск, упав на пол комнаты.
«Отличный бросок. Заодно проверю, есть кто дома или нет». Анжела тщательно очистила остатки рамы от осколков и влезла через окно внутрь комнаты. Комната оказалась большой и просторной, какой и полагается быть прихожей в особняке. «Света нет», - убедилась Анжела, щелкнув выключателем у входной двери. «Либо лампа в светильнике сгорела, либо предохранители вывернули, либо провода порвали. Куда теперь, в магазин за пробником и предохранителями? Наверное. Но сначала нужно проверить, есть ли здесь то, зачем я сюда вломилась».
Справа и слева по бокам комнаты располагались две двери. Левая была распахнута, а правая, наоборот, закрыта и заколочена досками. Войдя в левую дверь, Анжела оказалась в пустой комнате. Штукатурка на стенах почти везде обрушилась, обнажив деревянную дранку, а местами даже кирпичную кладку. Потолок, некогда белый, был весь покрыт ржавыми разводами и черными пятнами плесени. Ничего удивительного, что еще можно увидеть в заброшенном доме? Однако три вещи явно не вязались с общей обстановкой комнаты. Первая – чистый бетонный пол (хотя в прихожей пол был настелен деревянными досками). Вторая – стоявший в центре комнаты старый телевизор с маленьким экраном. И третья – вмазанная в пол перед телевизором стальная прямоугольная коробка с открытой крышкой.
«Странные вещи. Похоже, все это – специально для меня. И электричество мне не понадобится» - поняла Анжела, нагнувшись над этим стальным коробком и внимательно его рассматривая. «Вещь неопределенного назначения, как я подумала бы раньше. Но теперь я знаю, что нужно делать», - сказала Анжела, доставая видеокассету. Кассета пришлась точно в размер коробка, Анжела положила ее туда и закрыла крышку.
Вслед за этим телевизор включился, постепенно светлел экран, демонстрируя необычную картину. На экране, сквозь сильный шум, можно было разглядеть человека, облокотившегося о каменное ограждение на автостоянке, рядом с придорожным туалетом. Анжела узнала и человека, и место, где он стоял. «Джеймс, человек, который искал здесь свою жену. Видимо, его засняли, когда он приехал в город», - подумала она.
Казалось, что снявший это видео находится через дорогу, за ограждением. Но потом Джеймс разогнулся, двинулся к автомобилю синего цвета, и камера очень быстро приблизилась к нему.
«Невероятно. Как такое можно снять?» - удивилась Анжела.
Между тем действие на экране телевизора продолжало развиваться. Джеймс открыл дверцу, взял с водительского сиденья какую-то бумагу и направился к лестнице, ведущей вниз, к лесной дорожке, проходящей по берегу озера. Камера продолжала двигаться за ним, причем ее положение было совсем невероятным – она парила над головой Джеймса на расстоянии около трех метров от поверхности земли.
Анжела с интересом наблюдала за этим необычным явлением, а действие на экране все продолжалось...

Вот берег острова окончательно закрыл лодку с Джеймсом и Мэри, по экрану телевизора пошли серые полосы, затем он выключился. Кино, продолжавшееся около семи часов, закончилось.
Анжела поднялась с пола, разминая затекшие ноги. Она вспомнила все, как и обещал ей солдат. Очень много воспоминаний.
Воспоминания о приемном отце, Томасе Ороско, человеке днем и звере ночью. Жалость, ненависть и вина – вот такая странная смесь чувств была у Анжелы после этих воспоминаний.
Воспоминания о своей прошлой жизни. Бесконечная, как казалось, смена работы, места жительства, внешности и даты рождения.
Воспоминания о Сайлент Хилле. Вновь обретенная родина, изменившаяся, ставшая загадочной и временами страшной. Но только здесь Анжела чувствовала себя хорошо. Так хорошо, как бывает только дома. Сайлент Хилл был для Анжелой лучшим местом на Земле. Здесь и только здесь она могла использовать всю свою силу и свой ум. И использовать не для кого-то, а только для себя. Ей не нужны были ни деньги, ни слава. Единственное занятие, которое приносило Анжеле удовольствие – это охота. Охота ради добычи, ради еды. А здесь, в Сайлент Хилле, хватало добычи. И сюда не лезли люди, им в брошенном городе нечего было делать. Никакой вырубки лесов (привет лесорубу Томасу Ороско!), никаких промыслов. И никаких заповедников с контролем над популяцией видов. В Сайлент Хилле все было так, как прежде. Охотник и добыча. Ничего лишнего. И Анжеле это очень нравилось.
«Джеймс, Джеймс. Как много ты пережил», - думала Анжела о герое недавнего просмотра. «Теперь я увидела собственными глазами, как странно смотрится девушка с кровавым ножом в руке, лежащая в комнате пустого здания брошенного города. Что ты еще мог тогда про меня подумать? Все что угодно, но никак не заподозрить в моем поведении отдых после обеда. А вот папа Том обо всем догадался. Да, Джеймс, из-за тебя я все-таки исследовала коридорный огонь. Странное явление, я видела этот бесшумный пожар много раз, но всегда убегала. И, как выяснилось, не зря».
Тут размышления Анжелы прервали тяжелые медленные шаги, донесшиеся из прихожей. Она обернулась и увидела солдата из своего сна. Он сильно изменился, стал уже в плечах и ниже ростом, но Анжела его узнала. Единственная деталь – высокие ботинки, оставляющие после себя кровавые следы на полу – помогли ей опознать человека с мертвого поля. Остальной костюм был таким же, как и на видео – грубая брезентовая одежда, белые хирургические перчатки и огромный шлем, закрывавший и лицо, и грудь. А в руке солдат нес копье.
- Я вижу, тебя постигла неудача в твоем предприятии с Джеймсом, - заговорила с ним Анжела.
- И не напоминай. Зря я встал между ним и его Мэри. Но это все мелочи. Вот что главное, узнаешь? – спросил он Анжелу, протягивая ей копье.
Рукояткой копью служила самая обычная стальная труба, вся покрытая ржавчиной и кровью. А вот перо было значительно более древним, чем рукоятка. Лезвие копья было тщательно отполировано, но по светлому металлу проступали зеленые пятна. И форма пера была необычной, конической, без уплощения.
- Да, узнаю. Бронзовое копье, мое оружие. Я выкинула его при первой возможности, оно быстро тупилось и было вообще страшно неудобным, - со смехом произнесла Анжела.
- Да? А я хранил это копье как реликвию.
- Зачем ты хотел убить меня, если даже мое оружие – ценность для тебя? – удивилась Анжела.
- Ну, во-первых, я тебя не хотел убить. Я хотел прогнать тебя из города. Ты уничтожала мои создания, я не мог больше это переносить спокойно. А во-вторых, я тебя не узнал. Ты очень изменилась за минувшие тысячелетия. Тогда ты выглядела намного сильнее физически. Да и цвет волос у тебя был другой.
- Да, тогда во мне было на двадцать килограммов больше, как мне кажется. А насчет цвета, - Анжела провела рукой по рыжей щетине, отросшей на голове вместо сгоревших волос, - то он стал прежним.
- Я рад, что часть прежнего мира возвращается. Пойдем, Охотник, ты вернулся в свою страну, - произнес Солдат и голос его отозвался радостью в душе у Анжелы.