Следующий день выдался суматошным. Несмотря на то, что людей в научном лагере стало вполовину меньше прежнего, суета стояла невыносимая. Гленн торопил всех. Он хотел быстрее погрузить маяк на платформу и доставить в космопорт, несмотря на многочисленные протесты ученых. Взвод сержанта Уильямс я отправил патрулировать периметр, чтобы избежать попадания на объект случайных гражданских или зевак с камерами голосъемки, а сам направился к другу в его командный штаб. Гленн сидел за столом. Он курил и что-то рассматривал на экране дата-пада. Перед ним, скрестив руки на груди, стояла доктор Уоррен, несколько сотрудников мед. службы и молодая азари с необычайно бледно-голубой кожей.

– Сел, ты вчера выдавал пропуска. Как ты мог пропустить азари на режимный объект?

– Я вам еще раз повторяю, – вмешалась Ильза Уоррен, – Тиана является гражданкой Земли. Она имеет диплом и разрешение на работу в научных экспедициях и на военных объектах. Посмотрите ее дело. Она ничуть не хуже любого моего сотрудника.

– Так, прошу всех покинуть помещение, – сказал я, – с капитаном Миллером мы сейчас все обсудим.

Люди быстро покинули кабинет. Я развернулся к другу.

– Гленн, что ты творишь? Я знал, что ты патриот, но не догадывался, что еще и расист. Ты прекрасно знаешь, что эта азари имеет право находиться на объекте так же, как и остальные ученые. Я сам вчера проверил ее дело. И какая разница, какого цвета ее кожа, и что растет у нее из головы?

– Сел, не разговаривай так со мной, – Гленн кинул почти начатую сигарету в пепельницу, полную окурков. – Мне плевать, что у нее написано в досье. Инопланетянам не место на секретном объекте. У меня нет ничего против нее, но правила есть правила, и ты знаешь об этом.

– Гленн, скажи мне, черт возьми, что здесь вообще творится? Меня сняли с моей работы и засунули на эту аграрную планету, чтобы просто перетащить какой-то сраный маяк из оврага на корабль?! И ты тут трясешься, как целка перед первой брачной ночью. Чего я еще не знаю, Гленн?

Он встал из-за стола и начал отмерять шаги по кабинету.

– Ты представить не можешь, как этот артефакт важен для нас. Сейчас на уровне верхушки идут споры о том, кому он достанется. Тут уже все зубами хватаются: военные, ученые, даже инопланетяне заявляют, что мы, мол, еще не доросли, чтобы единолично владеть таким устройством. Сюда в любой момент могут нагрянуть «спектры», ГОР, десант азари и хрен знает, кто еще. Мы, между прочим, находимся на границе с Терминусом, не забывай об этом. Алиенам глубоко наплевать, что Иден Прайм — наша колония.

– И поэтому ты расквартировал здесь целый взвод космической пехоты?

– Именно так, Сел. Нам надо погрузить маяк и слинять отсюда как можно скорее.

– Хорошо, Гленн. Только не надо тут разжигать массовую истерию. А девчонка-азари пусть остается здесь.

– Ладно, как знаешь. Только присматривай за ней, Сел. Мне не нужны неприятности.

Я вышел из кабинета и направился к месту раскопок. С самого прибытия на Иден Прайм меня не покидало чувство, что Гленн мне чего-то недоговаривает. Но я понимал — давить на него бесполезно. Есть вещи, которые мне не положено знать по рангу, и он никогда мне не расскажет того, что я знать не должен. И не важно, какие истинные причины за этим стоят.

– Капитан Ринол? – меня догнала доктор Уоррен. – Ну, как все прошло?

– Все в порядке, док. Азари останется здесь. Только прошу, пусть она не попадается на глаза капитану Миллеру. У него нет проблем с нелюдьми, но он привык никому не доверять, – ответил я.

– Большое вам спасибо, капитан. Вы меня очень выручили. Я в долгу не останусь.

– Как продвигается работа с маяком?

– У нас хорошие новости, сэр. Мы сможем доставить его в космопорт уже завтра днем.

– А если вам помогут мои люди?

– Ну, если поработать ночью, то к утру мы уже будем там.

–  Думаю, это будет лучшим решением. Я выделю вам людей, но до утра его надо доставить в порт.

– Хорошо, сэр. Я сделаю все возможное.

7. Азари.

– Вы звали меня, сэр? – Эшли стояла передо мной в своем неизменном «клубничном» скафандре.

– Звал, сержант Уильямс. Доложите обстановку, – я присел на край стола, разминая кисть руки двумя стальными шариками, вращая их то в одну, то в другую сторону.

– Все спокойно, сэр. Периметр чист.

– Сегодня ночью должен дежурить весь взвод, сержант. Я добавлю вам своих людей. Периметр должен быть усилен.

– Можно вопрос, сэр?

– Задавайте.

– Нам ожидать неприятностей?

– Нет, Уильямс. Пока никаких неприятностей не предвидится. Но вы должны быть на чеку.

– А что будет с маяком, капитан?

– А эта информация уже не для вашего звания, сержант. Вы свободны.

Эшли развернулась на месте и покинула кабинет. За ней вошла та самая азари, из-за которой и разгорались споры последние несколько часов.

– Простите, капитан, – сказала она высоким, мелодичным голоском, – я вас не потревожила?

– Нет, Тиана, проходите, присаживайтесь, – я указал на кресло рядом со столом, – чем я могу быть вам полезен?

Она неуверенно присела на краешек, теребя в руках платок, и посмотрела на меня своими огромными кошачьими глазами. Я никогда еще не видел азари с настолько светлой кожей. Она была почти белая, с легкой холодной голубизной. На лице почти не было рисунка, только едва заметные острые полосы на выступающих углах головных пластин и тоненькие подводки на месте бровей. Для азари Тиана была слегка худощава, но эта стройность никак не скрывала красивые линии ее фигуры. Более внимательный собеседник заметил бы и дорогой маникюр с треугольной заточкой ногтей — последний писк моды Земли, и ожерелье из раковин редких серебристых моллюсков с планеты Адар, которые носили земные модницы, и которое никогда не одела бы ни одна азари на Иллиуме или Тессии, а из-под расстегнутого халата выглядывала трикотажная кофточка из легкой сирийской шерсти. Всем своим видом Тиана показывала, что, несмотря на ее принадлежность к другой расе, она все равно женщина Земли и достойна того, чтобы на нее обращали внимание земные мужчины.

– Я должна поблагодарить вас, что заступились за меня перед капитаном Миллером, – неуверенно  произнесла она.

– Пустяки. Капитан Миллер последнее время немного не в себе. Не обращайте внимание. Завтра мы вас уже покинем.

– Он очень плохо относится к представителям других рас, – сказала Тиана.

– С чего вы взяли?

– У меня врожденная способность к эмпатии, капитан. Я умею чувствовать других людей, облегчать боль. Именно поэтому меня легко взяли в медицинскую академию в Гамбурге, а потом направляли в самые ответственные экспедиции. Капитан Миллер ненавидит нелюдей, я поняла это сразу, как только его увидела.

– У него такая работа, Тиана. Наверное, из-за своей ксенофобии он и занял такой высокий пост в нашей военной структуре. Я читал ваше досье. Вы находитесь среди людей практически с самого нашего появления на галактической арене, последние двадцать три года.

– Да, капитан. Моя судьба тесно сплетена с вашей расой, – она опустила глаза в пол, все еще продолжая теребить платок в руках. – Хотя, порой мне приходится очень трудно. Люди до сих пор не доверяют мне. И вряд ли я когда-нибудь поднимусь выше старшего медика в колониях или на флоте.

– Не надо загадывать наперед, – я продолжал внимательно изучать эту необычную азари. – Не все люди ненавидят инопланетян. А всякие настроения по поводу засланцев и спящих агентов постепенно рассасываются. Мы все сильнее интегрируемся в галактическое сообщество, поэтому вы уже не будете «белой вороной» среди военных Альянса. Но скажите мне, почему вы отказались от гражданства республик азари в пользу Земли?

– Это долгая история, капитан, – Тиана снова перевела грустный взгляд в пустоту перед собой. – Несмотря на недоверие людей, вы приняли меня лучше, чем мои сородичи. Эмпатия в таком виде, как у меня, нечасто встречается среди азари. А для нас это почти как чтение мыслей. Никому не нравится, что тебя видят почти насквозь. Но у людей мои способности нашли широкое применение. Я не могла долго жить на два мира, все равно, выбор пришлось сделать.

– И вы выбрали Землю, – утвердительно кивнул я.

– Да, и я не жалею о принятом решении.

Мы поднялись почти одновременно.

– Хорошо, Тиана, – сказал я, – благодарю вас за столь теплую и откровенную беседу. Завтра мы улетим отсюда. А вам я желаю спокойной и счастливой жизни среди людей. Вы это заслужили.

– Благодарю вас, капитан, – грустно произнесла азари, посмотрев мне прямо в глаза, – и вам я желаю успеха в вашей миссии.

Я проводил ее до выхода из жилого модуля, ставшего нашим с Гленном командным центром.

8. Первая волна.

Маяк был доставлен в порт без каких-либо проблем и трудностей, хотя и оказался невероятно тяжелым. Вначале мы хотели перетащить его «кадьяком» на тросах, но была велика вероятность их обрыва во время полета, поэтому пришлось воспользоваться грузовой платформой. Гленн пребывал в бодром расположении духа, хотя уже вторые сутки не смыкал глаз. Он много курил, но отличался богатырским здоровьем. А я был рад, что, наконец, закончится эта неприятная история, и я смогу вернуться на свой корабль. После отправки маяка лагерь начал потихоньку сворачиваться. Уже не было столько суеты и беготни, атмосфера резко разрядилась. Я продолжал удивляться способности Гленна держать людей в «ежовых рукавицах» и «заражать» своим нервным напряжением всех вокруг. А теперь он расслабился, и весь персонал, наконец, смог вздохнуть с облегчением.

Приемник моего интеркома звонко запиликал, на связи был «Эскалибур».

– Капитан, это штурман Дайега.

– Слушаю вас.

– Я получил приказ от капитана Миллера следовать на базу. Хотел бы еще у вас уточнить распоряжения.

– Что? Почему я ничего об этом не знаю? Когда он отдал приказ?

– Час назад, сэр. Команда уже готова к отлету.

– Хорошо, Дайега, следуйте его распоряжению, – я выключил интерком и быстрым шагом направился в штаб. «Вот, засранец! Я ему покажу командовать на моем корабле!».

Я резко распахнул дверь в кабинет.

– Гленн! Черт возьми, кто давал тебе право распоряжаться на моем судне?

– Не кипятись, Сел, – спокойно ответил тот, – не забывай, здесь я — глава операции. И твой корабль находится под моим командованием.

– Но ведь можно было меня предупредить?! Это моя команда, я сам мог бы отдать такой приказ! И зачем тебе отсылать его на базу?

– Сейчас прилетит «Будимир». Мы вместе заберем маяк и вместе отвезем его на закрытую научную станцию. Пошли, он уже вошел в атмосферу планеты, надо ехать в порт.

Я не сказал больше ничего. Подавив гнев, я вышел наружу. Я знал, что Гленн мстит мне за азари, пытается «заткнуть меня за пояс», показать, что он здесь командует, и никто больше. «Какой же он тяжелый человек», – подумал я.

Солнце лениво вставало из-за горизонта. Небо окрасилось в нежно-розовые тона, но звезды еще просвечивали сквозь предрассветный туман и легкие перистые облака. Вокруг царила удивительная тишина и прохлада, не хватало только стрекота сверчков. Мы вышли на край обрыва, чтобы последний раз насладиться патриархальной красотой безбрежных полей с одинокими комбайнами, блуждающими среди посевов. Вдаль уходили линии подвесных дорог, которые сходились в маленьком порту, построенном прямо посреди равнины. Даже отсюда можно было наблюдать, как легкий военный фрегат медленно опускается на зарезервированную специально для него пристань.

– Ну, вот он и прибыл, – вдохнув полной грудью, сказал Гленн. – Пошли, Сел, надо ехать.

Вдруг на месте фрегата возникла яркая вспышка, из которой «расцвел» огненный цветок. Через секунду по небу раскатился глухой гром, а ударная волна пронеслась мимо, сбив нас с ног и вздымая с земли тучи песка. Мы даже не успели понять, что произошло, но Гленн уже вскочил с ног, вглядываясь в то место, где несколько секунд назад спускался «Будимир».

– Боже мой, – растерянно произнес он, – они, все же, напали. Сел, собирай отряд! Это нападение!

Он был в прострации чуть больше секунды.

– В чем дело, Гленн, кто напал?! – крикнул я.

Недалеко от лагеря глухо упали на землю несколько неизвестных объектов, вздымая облака красного песка. Это вывело моего друга из внезапного ступора.

– Я не знаю, Сел, – он побежал к лагерю, крича на ходу, – это может быть кто угодно, но они прибыли за маяком! Надо срочно мобилизовать взвод!

В лагере царила настоящая паника. Вперемешку с военными бегали ученые, медики, рабочие. Никто не мог понять, что произошло. Гленн выхватил переносную рацию и закричал:

– Алло! Алло! Прием! Сержант Уильямс! Черт возьми! – из трубки вначале раздалось невнятное шипение, потом скребущий монотонный сигнал. Он со злостью саданул устройством о стену.

– Они глушат сигнал, Сел! – прокричал он. – Надо собирать группу и искать Уильямс.

Мой интерком был также бесполезен. Неведомый враг, кто бы им ни был, заблокировал всю связь в округе. Нам стоило огромных усилий собрать хотя бы пару десятков военных, но тут же стали мелькать трассировки выстрелов. Заряды врезались в землю, прошивали насквозь тонкие стены жилых блоков, отрывали целые куски от стоящего на улице оборудования. В панике бегающие люди хаотично падали, прорезаемые тонкими светящимися линиями автоматных очередей. Несколько человек запрыгнули в поднимающийся в воздух «кадьяк», который тут же разорвали две пары голубых энергетических шаров. Это была настоящая бойня, приправляемая дикой паникой и массовой истерией.

Нам с Гленном удалось собрать три десятка космопехов, которые тут же окопались за укрытиями и открыли ответный огонь из винтовок М-8. Здесь же я смог, наконец, рассмотреть врагов. Они шли медленно, поливая лагерь зарядами из неизвестного оружия. Броня неизвестного вида, странные «горбатые» выросты вместо голов со светящимися фонарями. Из-за скалы показался огромный механизм, такой же горбатый, как и пехотинцы. Он медленно ковылял к нам на четырех паучьих конечностях.

– Черт возьми, это же геты! – удивленно сказал я. – Как такое может быть?

– Или кто-то пытается под них косить, – добавил Гленн, – сейчас нет времени выяснять. Надо срочно прорываться в космопорт.

«Горбатый» механизм остановился, соединил друг с другом передние конечности и выпустил в нашу сторону голубой шар. Раздался тугой взрыв, разбросавший засевших за укрытиями космопехов, как игрушечных солдатиков.

– Чтоб его! – выругался Гленн и прокричал: «взвод! Отступаем!»

Мы перебегали от одного укрытия к другому, стараясь отстреливаться и прикрывать отступавших товарищей. Все же, подготовка давала о себе знать — потери среди космопехов пока не могли сравниться с количеством убитых гражданских и ученых, но и они погибали. Прямо передо мной поднялся капрал, чтобы направить свой отряд в проход между валунов, как его грудь прошили сразу несколько снарядов, еще два оторвали правую руку и голову, которая тут же покатилась по кочкам в кусты, а тело мешком повалилось на землю. Неизвестные враги продолжали медленно наступать. Некоторые прятались за валунами, другие шли в лобовую. Нам удалось прикончить полтора десятка пехотинцев, но меньше их не становилось. Лагерь уже был завален сотней трупов, и враги шли по ним напрямик, даже не обходя образовавшиеся кучи из мертвых тел.

9. Передышка.

Нас осталось только одиннадцать человек, когда удалось, наконец, скрыться от наступающих гетов. Силы были явно не равны, к тому же, нас застали врасплох. Все были измотаны, двое ранены. Мы уничтожили отряд вражеской пехоты, засевший в небольшой сторожевой башне на периферии лагеря, и решили немного перевести дух. До нас здесь уже была перестрелка. Видимо, отряд космопехов оставил несколько своих убитыми и отступил.

– Вот, дьявол! – выругался Гленн, пиная убитого гета. – А ведь ты был прав, синтетики.

– Откуда они здесь взялись? – спросил я, присев над одним из них и внимательно изучая. – Гетов в обитаемых мирах не было уже более двухсот лет, да и я видел их только на картинках. Ты уверен, что они прибыли за маяком?

Гленн пытался связаться по рации с кем-нибудь, но все безуспешно — один и тот же скрежещущий звук на всех частотах. 

– Я уже ни в чем не уверен, Сел, – угрюмо произнес он, – это похоже на вторжение. Они могли напасть на всю планету, а может,  организовали крупномасштабное наступление на все пограничные миры. Я ничего не знаю, Сел.

Первый раз я видел друга таким подавленным. Он сел на камень, предавшись глубоким размышлениям. От утренней бодрости не осталось и следа. Гленн был растрепан и очень измотан. Сказывались бессонные ночи и напряжение последних дней. Его китель и рубашка были измазаны сажей и запекшейся кровью прикрывавших солдат, а некогда «по стрелкам» выглаженные брюки — в песке и грязи. Я присел на камень рядом с ним.

– Не переживай, Гленн. Может, все не так и страшно.

– Все в порядке, Сел, – сказал он уже бодрым голосом, – надо решить, что делать дальше. Нам нужно добраться до порта.

– Порт захвачен. Я в этом более чем уверен.

Тут несколько пехотинцев вскочили, схватив винтовки. К нам шла какая-то группа людей.

– Не стреляйте! – сказал один из них, поднимая руку. – Мы свои.

– Капрал Джонс? – удивленно воскликнул я. – Ты жив!

– Я рад, что и с вами все в порядке, капитан, – ответил он, забросив винтовку за спину.

– Доложите обстановку, капрал, – отдал приказ Гленн.

– Мы патрулировали периметр, когда началась атака, – начал Джонс. – Нам удалось уничтожить пехотную группу врага, а потом мы разделились с сержантом Уильямс около оврага. Она и ее люди пошли в лагерь, а мы направились сюда. Это какие-то странные враги, капитан. По-моему, там всё сплошь роботы, ни одного живого существа.

– Это геты, Джонс, – сказал я.

­– Невероятно! Как такое может быть?

– Не отвлекайтесь, капрал, продолжайте, – перебил Гленн.  

– А потом мы увидели корабль Альянса. Он высадил небольшую десантную группу к северу отсюда и улетел.

– Джонс, ты уверен, что это был корабль Альянса? – спросил я.

– Конечно, капитан. На нем было написано «Нормандия».

– «Нормандия»? Ты уверен, капрал? – недоуменно спросил Гленн.

– Я видел название так же четко, как вижу вас сейчас, капитан, – ответил тот.

– Какие-то проблемы? – я вопросительно посмотрел на друга.

– Это экспериментальный военный корабль флота. Но что он делает здесь?

Гленн на минуту задумался, а потом сказал:

– Нам надо установить, что за группа высадилась здесь. Но в контакт не вступать. Возможно, они тоже прибыли за маяком. Давайте, надо выдвигаться.