Его спросили: «Хочешь работать?».
В ответ раздался вопль, который
насмерть перепугал всех посетителей бара.
Metallica.

Эта история случилась с Майклом Кауфманном, когда в палате №5 еще лежала Алиса Мейсон. Тогда она уже была слепа… до ее смерти оставалось полторы недели. Неизвестно, могло ли случившееся 10 октября 1997 года ускорить смерть или быть ее причиной… по крайней мере, фактом остается одно: Майкл в тот день побывал в Тихом Холме.

- Долго не задерживайся! - крикнул он Лизе, на ходу одевая плащ. Медсестра что-то сказала ему в ответ, но Кауфманн не расслышал. Конец еще одного рабочего дня… просто отлично. Неужели я иду домой. На лице его появилась усталая улыбка.
Он толкнул дверь и вышел на улицу. Смеркалось. Шел холодный осенний дождь, неспешный, словно капли и не хотели падать на землю. Такая погода держалась уже три дня - дождь то прекращал идти, то усиливался, но светло-серые тучи неба не покидали. Кауфманн выставил руку из-под навеса, и решил, что зонт можно и не открывать. Он сделал шаг… и вдруг на плечо ему легла чья-то ладонь. Майкл остановился, одновременно повернув голову.
Справа от него стоял невысокий мужчина лет тридцати. Его широкое лицо имело какой-то нездоровый желтоватый оттенок, а взгляд был нечетким, словно он выпил… или сильно болел. Однако, когда он заговорил, по голосу можно было судить, что он в полном порядке.
- Вы Майкл Кауфманн? - спросил он. Рука продолжала лежать на плече Майкла.
- Да. Могу я узнать, кто вы? - Кауфманн повернулся к собеседнику. Тот убрал руку… точнее, рука сама упала и повисла, словно плеть. Нет, мужчина явно нуждался в лечении. За этим он сюда и пришел, решил Майкл.
- Я доктор… - он замялся, будто вспоминая. - Доктор Руарк. Из Тихого Холма.
Доктор? удивленно подумал Кауфманн. Если это доктор, то каковы его пациенты?
- И что привело вас сюда?
- Нам нужна помощь. У нас тяжелый больной, и я решил, что вы могли бы помочь.
- Почему именно я?
Руарк как-то странно улыбнулся. Майклу это напомнило оскал черепа. Глаза Руарка оставались мутными, из-за чего его улыбка выходила еще более жуткой.
- Ваша карьера очень хорошо известна в нашей клинике, - улыбка доктора постепенно исчезла. - Не скрою, некоторые молодые врачи даже ориентируются на вас, - голос Руарка звучал вполне нормально, но вот говорил он словно нехотя. Слова напоминали капли холодного осеннего дождя, идущего на улице.
- Вы предлагаете мне ехать к вам сейчас? - Кауфманн понял, что поездка в Тихий Холм означает продолжение рабочего дня. Ничего хуже не могло случиться… он уже знал, что откажется.
- Да. Я хотел предупредить вас: звонил, но мне сказали, что вы заняты.
Почему Эндрю мне этого не передал? Забыл? Или этот Руарк просто не звонил?
- Вы знаете, вряд ли. У меня был тяжелый день… да и завтра я вряд ли смогу. Вам лучше бы найти кого-нибудь другого…
Руарк ухмыльнулся. Очевидно, сегодня он был в меланхолично-веселом настроении. Его правая рука медленно переместилась в карман… глаза не отрывались от Кауфманна. Казалось, он даже не моргал. У Майкла было ощущение, что он говорит с одним из немногих выживших в тяжелой сече воинов.
Когда Руарк вытащил правую руку из кармана своего плаща, Майкл невольно задержал дыхание. Не то что бы он был в шоке, но увиденное явно его удивило. Как-то не сочеталось оно с образом тяжелобольного, которому нужна помощь. Такая пачка стодолларовых банкнот, только образца времен Великой Депрессии, скорее должна быть в руке какого-нибудь гангстера из Чикаго того времени. При этом он произнес бы что-нибудь вроде: «Когда он будет мертв, получишь остальное». Однако Руарк сказал:
- Нет, Майкл, нужны именно вы. Боюсь, у нас нет времени, так что либо мы едем сейчас…
Левая рука Руарка погрузилась в левый карман. У Кауфманна в голове пронеслась совершенно безумная мысль у него там пистолет. Конечно, именно он и должен быть в кармане у гангстера из тридцатых годов. Только левая рука так и осталась внутри, а правая с деньгами начала отдаляться от Кауфманна.
- Либо что? - поспешно спросил он. Рука замерла. Майкл предугадал слова Руарка еще до того, как он произнес их.
- Либо эти деньги остаются у меня.
Кауфманн долго не размышлял. Для него незаконное (скажем так: «не совсем законное») получение денег не было вопросом чести или совести. Он не считал себя купленным или использованным, не испытывал по этому поводу угрызений совести. А предложение Руарка выглядело более чем выгодным: две или три тысячи долларов за одну поездку… это было заманчиво, хотя и подозрительно. Однако странное состояние Руарка… но Майкл, как ни пытался, не мог связать его с этой суммой денег.
- Хорошо. Я еду.
Руарк в третий раз расплылся в улыбке. Пачка стодолларовых банкнот максимально приблизилась к Майклу.
- Они останутся у вас, - Кауфманн взял деньги. Руарк жестом предложил пройти к его машине, темно-синему «форду». Пока они шли, Майкл убрал доллары в бумажник, стараясь уберечь его от дождя. Справившись с этим, он положил бумажник обратно в свой дипломат и поднял голову… только сейчас Кауфманн заметил, что его новый знакомый немного горбат. Он не мог точно сказать, но ему казалось, что в начале разговора горба у Руарка не было.
Руарк открыл дверь и сел на водительское сиденье. Майкл обошел «форд» спереди и тоже залез внутрь. Он поставил дипломат в ногах и откинулся на спину.
- К нам ехать недолго, - сообщил Руарк, поворачивая ключ. - Минут через двадцать мы будем на месте.
Майкл промолчал.
Так, в тишине они и доехали до больницы Брукхэвен. За двадцать минут солнце успело окончательно уйти за горизонт, и наступило то время, когда линия между небом и землей окрашивается в ярко-оранжевый цвет. Из-за светло-серых облаков казалось, что эту линию кто-то провел гуашью и пролил на нее воду.
Руарк припарковал «форд» на стоянке рядом с больницей. Судя по всему, эта стоянка принадлежала еще и находящемуся неподалеку стрип-бару под названием «Ночь в раю», так что в основном ее занимали машины посетителей этого заведения. Когда Руарк заглушил двигатель, стала слышна игравшая внутри музыка, и Майкл лишь величайшим усилием воли заставил себя не затыкать уши, а лишь брезгливо поморщился. Руарк коротко засмеялся, и изнутри его грудной клетки послышался нездоровый хрип. Смех постепенно перешел в приступ кашля, который, впрочем, скоро завершился.
- С вами все в порядке? - спросил Кауфманн, когда они вылезли из машины.
- Все нормально, - бросил Руарк и повернулся к Майклу спиной. Да уж, все просто великолепно… если у него столько денег, почему он не поедет в Швейцарию и не вылечит свою… астму? Или что у него? Кауфманн непонимающе покачал головой и последовал за Руарком. Тот уже поднимался по лестнице к главному входу больницы. Когда они поравнялись, Кауфманн понял, что у Руарка проблемы не только с астмой…
Он мог поклясться, что горб Руарка вырос. Его плащ теперь едва не поднимался над головой. Если бы смерть изображали стариком, она была бы такой, подумал Кауфманн…
- Беги! - вдруг заорал Руарк. Он повернул свое лицо к Кауфманну и смотрел на него… бисеринки пота блестели на желтоватой коже. Или это был всего лишь дождь. Майкл застыл. Он не знал, что делать. Они не сводили взгляда друг с друга… Кауфманн начал пятиться назад. Он спустил ногу на ступеньку вниз. Затем еще одну. Он сумасшедший маньяк кто угодно, но мне нужно уходить отсюда… Кауфманн шел спиной, все быстрее и быстрее. Руарк не отрывал от него взгляд.
А затем начался кошмар. Для Майкла Кауфманна он больше никогда не прекращался.
Доктор Руарк сделал жест, похожий на то, как зевают тигры. И из глубины его рта на Майкла уставился немигающий желто-красный глаз. Глаз казался хищным и выглядел в широко раскрытом рту Руарка жерлом вулкана. Майкл снова застыл… колени словно обернули стальной цепью. Он смог двигаться только когда Руарк закрыл рот, потому что взглянул в глаза доктора. Теперь они тоже были желто-красными и не мигали.
Кауфманн понял, что теперь нужно бежать как можно быстрее. Он не успел пожалеть о том, что приехал сюда, не успел ничего обдумать, а просто поддался инстинкту самосохранения. Правда, бегство его закончилось, не успев начаться: только развернувшись, он увидел перед собой фигуру с поднятыми вверх руками. Он не успел разглядеть ни лица, ни одежды, только какие-то черные и красные полосы, а затем фигура обрушила руки на голову Майкла.
…
Он очнулся. Я ослеп. Эта мысль сразу же пришла к нему в голову. От удара повредилась затылочная часть мозга, и я ослеп. Он попытался поднести ладонь к лицу, чтобы проверить свою правоту, и понял, что не может пошевелить руками. Судя по ощущениям, они были связаны у него за спиной и привязаны еще к чему-то, возможно, к трубе: ладони ощущали прохладу. Движения Кауфманна были крайне ограничены.
Он попытался подняться, на ноги: у него получилось. Но это был максимум, потому что сойти с этого места Майкл не мог. Только короткий шаг назад, и спина его уже касалась стены.
Судя по температуре в помещении, Кауфманн находился в подвале. Видимо, подвале больницы - нос Майкла мог ощущать слабый, но столь привычный ему запах камфары. Он повернул голову направо, затем налево, стараясь усмотреть хоть какой-то признак света, но видел только кромешную тьму. Попытался крикнуть, но раздалось только сдавленное мычание: во рту у Кауфманна был кляп. Черт что делать что делать?
Светящаяся белизна больно ударила по глазам… Майкл, не успев обрадоваться тому, что не ослеп, плотно зажмурил их, но свет бил сквозь веки. На темно-оранжевом фоне осталось ярко-желтое пятно: так бывает, когда случайно посмотришь на яркое солнце и сразу же закроешь глаза. Когда свет стал чуть слабее, он открыл глаза… и от неожиданности резко дернулся, головой ударившись о трубу, к которой были привязаны руки. Из темноты на него смотрело существо, лицо его было подсвечено фонарем. Существо было явно довольно своей шуткой: на его лице красовалась самодовольная ухмылка.
О черт… только тогда и только по этой ухмылке, Майкл понял, кем было существо. Руарком.
Узнать его было абсолютно невозможно. Кожа из желтой превратилось в сине-серую, как у трупа, вся сморщилась и висела на черепе, словно какая-то тряпка. Зубы торчали из обнажившихся десен, напоминая покосившийся частокол. Грязные волосы сбились. А глаза… глаза светились гораздо ярче того фонаря, что Руарк держал в руке.
Это труп. Живой человек не может так выглядеть.
Раздался смех. Какой-то дьявольский и фанатичный смех. Майкл сначала решил, что он смеется Руарк, но тот все так же ухмылялся, придвинув свое серое лицо к Кауфманну. Смех все не прекращался… в нем звучала невообразимая смесь радости и ненависти к всему живому. В нем смешались все самые ужасные и ненавистные человеческому сердцу звуки… вой волков в полнолуние на ночной поляне… скрип калитки, ведущей на старое деревенское кладбище… писк летучих мышей в сырой и сумрачной пещере…
Прерванный судорожным кашлем, смех прекратился… Руарк (или то, что когда-то было Руарком) приблизило свое лицо к лицу Кауфманна… Майкла пробила дрожь. Он отчаянно пытался освободится или хотя бы сбросить кляп, но безуспешно.
Руарка как-то странно отбросило назад. Он на поводке, понял Майкл. Действительно, на шее доктора был черный кожаный ошейник… Рука, державшая фонарь, резко дернулась, и причудливые тени заплясали по деревянным стенам подвала. Теней было гораздо больше, чем ожидал увидеть Кауфманн, и это напугало его… Однако ему повезло - он не успел увидеть того, кто их отбрасывает.
Фонарь отключился. Все погрузилось в темноту.
Сердце разрывало грудную клетку. В потоке мыслей лишь изредка появлялась осмысленная. Все походило на ужасный кошмар, который мог присниться только душевнобольному в бреду. Но понимал Майкл и другое - все это было реально. Что страшнее: реальность, ставшая кошмаром, или кошмар, воплотившийся в реальную жизнь?...
Тихо. И тем не менее, Кауфманн знает: он здесь далеко не один. Сколько их тут? Десять? Пятнадцать? И кто они? Что им может быть от него нужно?.. К лицу Майкла что-то приблизилось. Он почувствовал это… но разглядеть не мог, как ни пытался. Его уши уловили посторонний звук. Чье-то дыхание.
Что-то сорвало кляп с его лица. Дыхание сразу же отдалилось.
- Где я?! - крикнул он. - Кто вы?
Ответа не последовало. Лишь через некоторое время раздался тот смех… на сей раз он продолжался не так долго.
- Ты будешь вместе с нами, Майкл, - произнес (точнее «произнесла»; это был высокий женский, возможно даже старческий голос) обладатель смеха. - У тебя просто нет выбора… потому что нас много, а ты один. И ты привязан.
- Что вам нужно?
- Ты. Ты ведь согласен?...
Кауфманн понимал, что несогласие означало смерть. Где-то в глубине души он понимал и другое - согласие означает что-то худшее. Все, что ему было нужно - сказать «да» или «нет». Всего лишь одно слово, произнесенное в темноту.
Как и в случае с Руарком, он долго не колебался…