(Сводка новостей модного и пафосного канала NBC)

Очередной теракт!! Америка из андер эттэк, нах!!! Да что ж это такое! Уже в который раз наши силы ВМФ, проводящие учения в Тихом Океане, подвергаются коварным и безжалостным нападениям! Сегодня поступили сигналы SOS (save our souls) и SOA (save our ass) от целой эскадры. По словам потерпевших, флот был внезапно атакован, попав под массированный авиаудар, который по производимому шуму и красочности взрывов подозрительно напоминал фейерверк. Причем некоторые ракеты выписывали в воздухе изящные синусоиды, тем самым повергая команду ПВО в ступор, и последующую полную небоеспособность. Эскадра безнадежно затонула, вся команда безнадежно вымочила ноги. Едва не сошедший с ума шеф ЦРУ, генерал Фрогфакер, находившийся на одном из судов с целью расследования этих загадочных нападений, прокомментировал сложившуюся ситуацию следующим образом:
-Да ***цензура*** вы все ***цензура*** на ***цензура*** в ***цензура*** вашу ***цензура***
Также он заявил, что на этот раз у морской комиссии не получится списать все на деятельность НЛО.


Над водами океана оставался очень длинный и совершенно инверсионный след от межконтинентальной-ракеты-без-ядерной-боеголовки. Чудо-Юдо, которое можно было окрестить именем «T-G-Sexosaurus» пыталось достать своими конечностями (и не только) хрипящего Эшфорда. Сэр Альфред уже давно сорвал голос. Вместо того, чтобы наслаждаться прекрасным видом и сумасшедшей скоростью он почему-то готов был наложить полные штаны от ужаса. Этот трансвиститский придурень от страха совершенно не понимал, кто же он теперь – Альфред или Алексия, поэтому пытался даже орать хором… Но ничего не получилось.
Каким-то немыслимым образом чудище все-таки один раз достало его филейную часть, но не разорвала ничего. Кроме белых портков. И теперь аристократичная задница Эшфорда в белых кружевных стрингах являла свою красоту всему Миру.
На горизонте показался белый берег, который угрожающе быстро приближался. Побережье со стаей пингвинов промелькнуло внизу и впереди открылось белое безмолвие. И вот в тот самый миг, когда Альфред закрыл глаза и, испустив газы, приготовился встретить смерть, его фрак, зацепленный за нейтронный стабилизатор, с треском разорвался и Эшфорд, почти в чем мать родила, рухнул вниз. Его полет сопровождался дурным воем – это к крику Альфреда присоединился рев Т-Г-Секса, разочарованного тем, что вожделенная добыча ушла.
Посадка оказалась очень мягкой, потому что дуракам везет… из сугроба торчали дрыгающиеся худые Альфредовы ноги. Вскоре он все же сумел вылезти наверх, дико клацая зубами – ведь в кружевных стрингах в Антарктиде не согреться, пусть даже они с меховым начесом. (бикни МОД вкл.:)) Обливаясь слезами, которые сразу же превращались в льдинки, сэр Эшфорд побрел куда глаза глядят. Его посиневшее на морозе тело покрылось гусиной кожей и сотрясалось от дрожи. Ему было очень жаль себя любимого. И вот в тот самый момент, когда где-то за горизонтом ракета рухнула монстром вниз. Альфред провалился под снег. К его счастью – он набрел на запорошенный снегом вход в кочующую подземную лабораторию «Амбреллы», принадлежащую его отцу – сэру Александру Эшфорду. Съезжая в теплые, приветливые недра комплекса Альфред испытал сначала ужас, потом удивление и радость, поняв, куда он упал, а потом, когда его падение окончилось, его глаза вылезли из орбит, а рот раззявился в немом крике (голос был сорван абсолютно) – задница Эшфорда приземлилась прямо на раскаленную решетку тепловентиляции.

***

За красивым падением ракеты наблюдали две пары беломедвежьих глаз. Если вы, читатели, подумали «странные какие-то авторы! Ведь в Антарктиде белые медведи не водятся!», то мы ответим что странные не авторы – а сами медведи! Они были облачены в шапки-ушанки со звездачками, а на глазах красовались горнолыжные очки: у одного – гламурно-оранжевого цвета с надписью на дужке «Иван», а у второго – гламурно-светло-синего цвета с надписью на дужке «Степан». Когда ракета рухнула, придавив своим корпусом невиданное чудище, медведи переглянулись и взволнованно потопали куда-то.
Давайте же скорее направимся по их следам, пока их не занесло снегом! (те кому влом идти за медведями, смело могут пропустить кусок текста и начинать читать после значка «***»)
Вскоре медведи добрели до большого гусеничного вездехода советского образца, где звездочки и серпы с молотами были заклеены логотипами «Амбреллы». Изнутри доносились русские матерные песни, носившие, однако, сугубо тоскливый характер.
Мишки остановились перед дверью и, переглянувшись, неуверенно постучали в бронированную дверцу, а затем быстро отскочили от двери в сторону.
– Кого там б*** принесло в такую ё*** пору, на***? Какого х*** надо? – раздался грубый прокуренный голос с другой стороны.
– Бру-бру, – смущенно пробурчал мишка в оранжевых очках.
– А мать вашу и***! Ну ладно, раз уж сюда при***вали, то докладывайте! – снова гаркнул неприятный голос с другой стороны. А затем дверца резко распахнулась, и если бы мишки заранее не отошли, то отделались бы отнюдь не легкими телесными повреждениями. На пороге, в облачках перегара и табачного дыма, стоял человек в фуфайке, валенках и коротких лыжах. И без того, некрасивое, но породистое лицо этого фуфлыжника избороздил уродливый шрам, отчего правый глаз безнадежно был прищурен. На плечах фуфайки красовались выгоревшие пагоны еще советского образца, где четко виднелись следы от споротых прапорщицких звездочек и стройбатовского знака. Зато, рядом со старыми следами блистали новехонькие, приколотые неровно три звезды полковника и амбрелловский логотип. Удивительным было то, как сей субъект умудрялся передвигаться внутри вездехода не снимая лыж.
Медведи вытянулись по стойке смирно и дружно отдали честь.
– Почему шерсть на шее свалялась, б***? – недовольно гаркнул Полковник, разглядывая внешний вид своих подчиненных и орошая их морды жутким перегарищей. Затем он зацепился лыжей за порожек вездехода и навернулся мордой прямо в сугроб с подозрительно желтым снегом. Медведи заподозрили, что этот нетипичный окрас снег приобрел потому что единственному обитателю вездехода было некомфортно выходить на улицу, чтобы справлять нужду, и он делал это прямо с порога. Но вслух, естественно своих подозрений не выказали.
Когда звери подняли человека на ноги, он деловито отряхнулся и буркнул «Смирно».
– Бру-бруу-бур-бабах! – хором отрапортовали медведи.
– Говорите, упала большая ракета с монстром на борту и не взорвалась? – прищурил единственный глаз Полковник.
Медведи изобразив умное выражение на мордах, важно закивали.
– Осмотреть место аварии и доложить! – отдал распоряжение Полковник, – а я пойду… налажу связь с центром.
Как бы в подтверждение правдивости его слов – из кармана фуфайки вывалилась бутылка водки.
Медведи отдали честь, развернулись и помаршировали провести инспекцию места ракетокрушения.
– И, вот еще! – рявкнул Полковник им вдогонку. – Больше НИКОГДА не делайте такие умные лица, а то я сам на вашем фоне выгляжу как-то… глуповато.
Медведи, вжав головы в плечи, кивнули и помаршировали дальше.
Полковник Сергей Владимирович заперся у себя в вездеходе, и занялся аналитикой ситуации. Аналил водку он в свою любимую термокружку, и закурил очередную беломорину. Он искренне радовался, что взял на эту миссию двоих белых медведей, которых ласково прозвал Иваном и Степаном, и дабы различать зверюг – нацепил разноцветные очки (которые остались от двоих лыжников, съеденных этими же медведями). После трех месяцев муштры, мишки стали совершенно подчиненными ему, хотя и сохраняли скинхедовские замашки (Табличка «Антарктика для белых» - это их лап дело). А ведь Спенсер предлагал Сергею взять хантеров. Но это была провальная идея, поскольку хантеры сначала съели бы своего хозяина, а потом вымерзли бы нафиг.
Миссия Сергея заключалась в поиске кочующей подледной лаборатории Эшфордов, которую не могли найти уже добрых 15 лет. Официально же Сергей был направлен со всеми справками Гринписа о том, что он проводит перепись населения среди антарктических пингвинов, и проверяет потенцию вымирающего вида моржей.
По правде говоря за последний год работы, Полковник возненавидел Антарктиду и холод.
«Говорила мне мама не иди в вояки, а иди на гинеколога! И работа не пыльная, и руки все время в тепле» - печально размышлял он вечерами.

***

Клэр подозревала одно из двух. Либо ее пальцы окоченеют и разожмутся. Либо, растянутые уши Стива оторвутся вместе со скальпом. Сам юноша орал фальцетом. В отличие от Эшфорда, в нем все же была некая капля того, что делает мужчину мужчиной, и поэтому он не обмочился и даже не сорвал голос до сих пор.
Внезапно в крик Стива вклинилось что-то новое:
– А-А-А-А-З-Е-М-Л-Я-Я-А-А-А-А!!! – в его голосе кроме боли проскользнул ужас.
Сквозь люк и хилую тушку Бурнсида Клэр разглядела сквозь люк внизу заснеженную поверхность, которая быстро приближалась к самолету.
Так как носовое шасси сломалось, то первым соприкоснулся со снежной твердью именно Стив. Его голова воткнулась назад в кабину и ему не осталось ничего, кроме как выполнить роль шасси, и пробежать метров двадцать, пока он не утонул в сугробе. При этом, фюзеляж воткнулся носом в сугроб побольше и резко принял вертикальное положение, катапультировав вперед и Клэр, и Немезиса, который продолжал сжимать в лапах самолетное крыло. Девушка шлепнулась в снег, а Немезис рухнул на двоих странных белых медведей в ушанках и дурацких очках.
Немезис извинился, но его извинения остались непринятыми, поскольку косолапые находились в глубокой отключке. Ухватив отломанное крыло, хозяйственный монстрюган потащил его зачем-то назад к самолету. В это время из снега вылезла Клэр и отряхнулась.
– Уагр? – любезно спросил Немезис, подходя к девушке.
– Я в порядке, спасибо. – бодро отозвалась она и поежилась от холода.
– Граааа? – галантно предложил монстр и ткнул пальцем в сторону косолапых.
– Ты что? Не надо мне из них шубу делать. Нет, спасибо, конечно, за заботу, но они ведь живые… – ответила Клэр, – и такие милые.
– Не болит! Не болит! Не болит! Ай-ай-ай! – раздалось за спиной, и Клэр с Немезисом увидели, как из сугроба на одной ноге выскочил Стив, отчаянно сжимая в руках второю ногу. Растянутые уши весело болтались на его плечах.
Юноша остановился возле остова самолета и перевел одуревший взгляд на девушку и монстра.
– Все целы? – спросил он совершенно безразличным тоном и содрогнулся от холода, – Ой, дубарь здесь какой! Надо срочно кастрик распалить!
Глупо улыбаясь он вытащил зажигалку «Зиппо», щелкнул колесиком, и швырнул ее в реактивное сопло истребителя.
Раздалось громкое ГУУУУУУУ!!!
И вспыхнул яркий сполох.
Когда Клэр проморгалась, то ее взору предстал слегка припорошенный копотью Стив, стоявший у бескрылого остова несчастной летательной машины. Второе крыло после выходки юного распи***дяя оторвалось к чертям собачьим и унеслось куда-то в сторону. И где-то за линией горизонта взорвалась ракета на крыле, подняв высокий столб снега и нескольких коренных представителей антарктической фауны.
Да что там говорить, жахнуло так, что в радиусе трех километров снесли яйца все пингвины. Даже самцы.

***

Альфред Эшфорд закутался в зачуханный и изъеденный молью-мутантом лабораторной халат. Внутри комплекса было мягко говоря, прохладновато. Но, зато, в отличие от «снаружи», здесь температура стояла выше нуля. Оглядываясь по сторонам и осторожно обходя группы замерзших зомби, Альфред прослезился – ведь каждый сантиметр этого подледного кочующего комплекса напоминал ему о беззаботном детстве. Разглядывая старое-старое побуревшее и засохшее кровавое пятно на стене, Альфред вспомнил, как в первый раз в жизни выстрелил из РПГ… А вот в этом вивисектории он осуществил первую в мире удачную пересадку аппендикса… а там – возле генераторной установки они вместе с Алексией отрывали тараканам лапки с помощью гвоздодера, и пришивали их лабораторным крысам.
Альфред узнавал практически все – и сосуды с кровью в личном кабинете его бати, Александра, и кучерявый штрих-код на каждой двери, обозначавший имя их родовитой предочницы – Вероники Эшфорд.
Даже среди посиневших и еле движущихся зомби, Эшфорд узнавал знакомые лица: вот профессор Поппер, которому он всегда подкладывал кнопки на стул – даже сейчас из задницы профессора торчал десяток этих самых кнопок. А вот Элиза Мандаман, которая постоянно ставила его и Алексию в угол. Из глаз Эшфорда градом покатились горькие слезы: он очень сожалел о том, что они все теперь мертвы и превратились в зомби, и он собственноручно не сможет провести эксперименты на всех этих людях, которые обзывали его сумасшедшим, психопатом, да и попросту мудаком. От злости Альфред даже пукнул, но потом взял себя в руки и… вспомнил!
«Что ты надумал, кобелина?» – спросила Алексия в его голове, враз раскусив похабные мысли братца.
«Спокуха, тебе это понравится, глупышка!» – уверенно заявил Альфред сестре, лихорадочно вспоминая, где же тайник с вазелином.
«Предатель! Изменник! Подлец!» – истерично выкрикнула Алексия в его голове, но Альфред ее не слушал. Он упорно держал путь к сестрохранилищу.


***

Альберт Вескер нехилыми темпами совершал спортивную пробежку и своим нечеловеческим зрением уже видел вдали легкий дымок. Он не учел одну единственную деталь – его безупречный костюм был насквозь мокрым и начал потихоньку заледеневать. Движения стали даваться все тяжелее и тяжелее, и Вескер плавно замедлялся, словно Терминатор Т-1000, облитый жидким азотом. В критический момент замерзший костюм превратился в ледяной саркофаг и Альберту не оставалось ничего, кроме как удивленно и злобно моргать глазами. Какой-то одинокий пингвин подошел к его ногам и решил устроить себе ночлежку прямо на ботинке Вескера.
Внезапно что-то со свистом грохнулось с неба и жахнуло так, что Альберт улетел в одну сторону, а пингвин – в другую. Взрывная волна пронесла человека в черном добрых двести метров и с грохотом обрушила на бронированную стену вездехода, прямо возле двери. Ошарашенный Альберт чувствовал, как треснул сломавшийся костюм.
– Да мать вашу и***! – донесся из недр вездехода злобный покуренный голос, – какого х*** в дверь так молотить, б***! Сейчас глаза на ж*** натяну, ***ть! П***сы недот***, чтоб вас…!!!
На этом бронированная дверь распахнулась настежь, как следует припечатав бедного Вескера. Каким-то непостижимым чудом, очки на его глазах не получили никаких повреждений в отличие от Альбертиного тела.
– Странно, никого… – удивленно пробурчал прокуренный голос. – Вот шутники, б***! Поймаю – п***, в*** нах*** через правую в*** подзал***, нах*** !!!
А потом сей неприятный субъект грязно выругался, и захлопнул дверь. На бронированной поверхности остался рельефный отпечаток Вескера, а сам Альберт остался стоять в нелепой позе с раскоряченными руками и глупо улыбаясь. Костюм на нем потрескался и большие куски заледеневшей ткани медленно посыпались на снег, открывая миру его мускулистую красивую фигуру. Если бы сейчас его в таком виде увидела толпа юных поклонниц, то… хм, бедный Альберт!

***

Клэр отпустила Стиву уже десятый подзатыльник, а он все продолжал лямзить у ее ног, причитая «Я больше не буду!». Будучи доброй девушкой, мисс Рэдфилд уже давно бы прервала экзекуцию, но это действие помогало ей согреться.
– Ладно, прощаю! – фальшивым голосом заявила она, хотя не верила словам юноши ни на йоту.
Обрадованный Стив закричал «Урааа» и запрыгал на одной ножке.
Внезапно с неба на него рухнул пингвин (тот самый, который хотел заночевать на ноге Вескера) и сбил с ног. Поднявшись, Бурнсид удивленно посмотрел на обидчика и приподнял его перед собой. А затем его глупое лицо растянулось в еще более глупой улыбке:
– О, смотри Клэр, это пин-гвин! – заявил он, гордый своей эрудиции, и, взяв птицу за лапы перевернул ее вниз головой: – А вот так - это гвин-пин!
В этот момент обиженная птица клюнула Стива туда, куда смогла дотянуться.
– Ай-ай, сволочь! – закричал юноша и они с пингвином сцепили в рычащий клубок. В конечном итоге Стив лежал на снегу, а пингвин, усевшись на его грудь, молотил его ластами по фейсу. Затем, птица с гордым видом подняла клюв и пошлепала куда-то в даль.
По команде Клэр, Немезис ухватил Стива в охапку, и они пошагали искать признаки человеческого обитания. Монстрюган надежно держал безумного пацанягу, и тот уже никак не мог выкинуть очередной неожиданный трюк.
Внезапно лед под ногами Немезиса треснул, и в следующее мгновение и монстр со Стивом в руках, и Клэр с пустыми руками, провалились в подземе… в подснежье, или как оно там в Антарктиде называется? Раздался только слабый удивленный вскрик Клэр.


*Дополнительные материалы*
(Дневник Альфреда Эшфорда, страницы склеены между собой чем-то липким)

Позавчера.
В прихожей на предприятии в Антарктике есть запечатанная комната. Я не знаю, что там спрятано, и не знаю, как попасть туда. Спрашивал у отца, но тот молчит, как пленный партизан.
Возможно, тут пригодились бы три камня, которые носят члены нашей семьи, на членах нашей семьи, как доказательство нашей принадлежности к Эшфордам. Единственная проблема в том, что я не знаю, как завладеть камнем отца. Обдумываю вариант с паяльной лампой.

Вчера.
Наконец-то мне повезло с проникновением в ту запертую комнату. Я и представить не мог, что наше с Алексией рождение связано с такой безумной тайной. Папаша-то, оказывается, происходит из рода Дракулов, и просто взял фамилию жены – Эшфорд. И он всамделишный вампир… а лабораторию отстроил на Южном Полюсе, так как там целых полгода – ночь.
С отцом на этой почве грандиозно разругались.

Сегодня.
Алексия и я провели эксперимент, о котором мы часто с ней говорили, на человеке. В смысле – мы пытались завалить нашего дорогого папочку осиновым колом. Получается пока неважно, но мы не отчаиваемся, ибо знаем, что главное в этом деле – тренировка. Единственное, о чём следует побеспокоиться, это чтобы тот дворецкий, Хартман, ни о чём не догадался.

Завтра.
Эксперимент провалился. Наш отец оказался настоящим «крепким орешком». Даже хуже, он превратился в опасного монстра, который полностью вышел из-под контроля. Мы связали его, и заперли в камере подземной тюрьмы. Решили заморить голодом.
Алексия от расстройства совсем повредилась рассудком. Говорит, что хочет вкатить себе какой-то экспериментальный вирус, от которого лучше спится.

Послезавтра.
От вируса и правда, спится нефигово. Лабораторные ученые заявили, что она вырубилась на пятнадцать лет. Представляю, какое самочувствие у нее будет «наутро». Как бы то ни было…
Алексия уснула, полностью доверившись мне. Теперь я единственный, кто может защитить её. Но самое главное – я смогу навещать ее время от времени, чтобы… мм… убедиться, что все в порядке…
Хе-хе-хееее…