Он чётко знал, что не может быть счастлив. Счастья ему почти не отведено. Большую часть его жизни составляла работа, упорная, непрекращающаяся, выматывающая во всех планах. И потому в те минуты, когда он мог достичь спокойствия и умиротворённости, он добивался их любыми средствами…
Однако чем дольше длились такие минуты, чем счастливее он был – тем больнее было затем падение. Он уже привык к этому, реагировал на перипетии судьбы гораздо спокойнее, чем раньше… Но со многими вещами нельзя смириться.
Да, он смирился – и внутренне, и внешне, с судьбой Кристины. Он знал, что она всё равно не приняла бы его, как ассасина - убийцу. Может быть, если бы он настоял на своём тогда, в 1478, не поступил бы благородно (как он считал), их жизни сложились бы по-другому. Однако потом… Их разлука была слишком длительна. Единственное, на что надеялся Эцио – что в её жизни были счастливые моменты. Он смирился с гибелью любимой… А затем он сумел простить Борджиа и забрать Яблоко. Он выиграл, и при этом поступил не подло – а благородно и красиво, в какой-то степени. Во всяком случае, так считал сам Эцио. А затем у ворот Монтериджони появился Чезаре, и вся его жизнь полетела к чёртям… снова.
Пожалуй, наименее болезненным из всех его «падений» был уезд Катерины Сфорца. Он понимал, что их связывает совсем немного, но он надеялся, что им удастся… поладить. И потом, эта неудача была совсем незаметна на фоне большого успеха: Эцио собрал Братство, помирил Маккиавели и Ла Вольпе, сумел сберечь Марию и Клаудию. Жаль только, что в его личной жизни не было такого успеха…
Впрочем, у него было чувство, что вскоре его ждёт ещё одно испытание – и силы, и духа. И он не ошибался…

В Риме уже повсюду чувствовалась осень. По небу стремительно проносились серые облака, сильный ветер сдувал с людей шляпы и вырывал из рук зонтики, заставлял защищаться от летящей в лицо пыли. Впрочем, несмотря на плохую погоду, жизнь в Риме бурлила ключом. Совсем недавно погиб Родриго Борджиа – по слухам, его убил ассасин – и Чезаре собирал всех своих сообщников, дабы отомстить ассасину. Предполагаемый виновник смерти Папы сейчас был на рынке Траяна. Он заскочил сюда всего на несколько секунд – ему хотелось перекусить чего-нибудь лёгкого – хотя бы яблока. Надкусив красный фрукт, он медленно шёл по улице. Где-то по крышам за ним следовала двое новичков-ассасинов, которых он завербовал всего пару недель назад. После того, как они почти провалили задание во Флоренции, Эцио решил подержать их рядом, покуда не подвернётся какая-нибудь совсем лёгкая миссия. Больше из его Братства никого рядом не было – оба ученика, достигших высшего уровня, были на задании в Москве, троих Мастеров он отправил в Париж, по разным городам мира разъехались и другие ассасины. Наверное, это было несколько опасно, - бродить по улицам почти в одиночку - однако Эцио считал, что сумеет справиться с любой опасностью.
Он выбросил огрызок в кусты и по лестнице забрался на одно из самых высоких зданий в этом квартале. Он направлялся к «Цветущей розе», у Клаудии должны были появиться какие-нибудь новые сведения о послах из стран Европы, направляющихся к Чезаре. Он знал, что ему было необходимо вывести из строя армию Чезаре, однако решил, что с ней он всегда успеет разобраться, в отличие от послов, которые не должны были достичь герцога Валентино. Ведь если он заключит договор даже с одним государством, задача Братства значительно усложнится.
Он поднимался по лестнице на крепостную стену, с которой уже можно было увидеть бордель, когда услышал столь знакомый возглас:
- Ассасин!
- Где? – послышалось откуда-то сверху.
- Лезет по лестнице, прямо к тебе! Давай, быстрей…

Эцио почувствовал, как лестница отрывается от стены и падает вниз; он понял, что, похоже, она не была закреплена, и солдат, стоящий наверху, просто толкнул её ногой. Он судорожно огляделся – высокая лестница неумолимо набирала скорость, и земля стремительно приближалась - но нигде не было видно ни стога сена, ни какой-нибудь удобной балки, чтобы за неё можно было зацепиться при падении. Ассасин неловко оттолкнулся от лестницы, заставив встать её на одну ножку, и понёсся к земле; в падении он попытался открыть парашют Леонардо, однако не успел схватиться за верёвки – и лёгкую материю унёс порыв ветра. Он попытался сгруппироваться, приготовиться к удару о землю… но не успел. Сознание к нему пришло через несколько секунд; он приподнялся, пошатываясь, и тут же страшный удар по спине заставил его снова лечь, проехав носом по земле
- Ну? – откуда-то слева и сзади раздался глухой голос. – Кто это?
Кто-то грубо схватил его капюшон и приподнял над землёй… и тут же снова выронил – с истошным криком:
- Это он! Это Эцио Аудиторе! – судя по звукам, все солдаты отскочили от него и обнажили мечи. Ассасин попытался приподняться, однако удар об землю был сильнее, чем Эцио предполагал. Похоже, он сломал ногу – во всяком случае, справу снизу он чувствовал болезненную пульсацию. Ужасная боль была и в позвоночнике. В рот, в глаза попала пыль. Эцио снова приподнялся на локтях – чтобы хотя бы откашляться… На этот раз тяжёлый удар пришёлся по животу. Он опрокинул Эцио с живот на бок.
- Великолепно, у нас сам Эцио Аудиторе, - услышал он откуда-то сверху. Попытавшись открыть глаза, он еле различил двоящийся силуэт высокого гвардейца в маске и плаще. – И, похоже, этот bastardo без сознания. Так что мы можем отвести его к Чезаре. Помните – за него живого награда в двое больше! – солдат расхохотался.
- Мессер, а почему вы думаете, что он жив?
- Действительно… Да какая разница… Хотя… Эй, докторишка! Подойди сюда.
На этот раз Эцио увидел силуэт доктора – в столь знакомой забавной маской с клювом. Впрочем, сейчас эта маска ему забавной не казалось…
- У него забиты дыхательные пути! – меня снова перевернули, и доктор сделал что-то – из моего рта вырвалась целое облако пыли, и я закашлялся и застонал, одновременно пытаясь отдышаться.
- Он в сознании?
- Не могу сказать… Но у него сломана нога, это точно. И лучше не бить его по спине – здесь глубокая рана.
- Это мой ботинок, - похвастался один из солдат. – И сейчас ты испытаешь его, докторишка, если сейчас же не уберёшься отсюда.
- Ладно, ребята, пошли. Отведём его к Чезаре. И быстрее – кто знает, может быть, за ним следили, и сейчас уже сюда ведут подмогу. Я ни в коем случае не ставлю в сомнение наши боевые способностями, но если сюда придёт их верхушка… Нам не справиться. Помните ту девчонку, Клаудии, сестру этого ублюдка? Она, говорят, пятерых солдат в одиночку укокошила, когда её окружили. А уж за брата она…
Я почувствовал, как меня тащат по земле – нога чувствовала каждый камешек и выбоину – и кидают на коня. Я сумел открыть глаза – похоже, меня положили поперёк седла, перед глазами болтались стремёна. Я снова услышал разговор солдат, но затем голоса стали удаляться, и я потерял сознание…