Мы с Лукрецией обедали, когда в зал ворвался гвардеец.
- Что случилось? – я нахмурился, ибо знал, что никто из солдат не имел права врываться сюда – если только не случилось что-либо совсем необычное, требующее моего вмешательства.
- Господин… - Мужчина задыхался от быстрого бега, но его глаза горели. – Там… Ваша ловушка сработала!
- Какая ловушка?
- На ассасинов, мессер! Как Вы и предсказывали, они все собрались у разных ворот города, подготовив Вам засаду!
- Подожди… Ты имеешь в виду, что слух о том, что я собираюсь выводить Эцио Аудиторе из города уже пущен? Я же сказал, что это необходимо сделать через три дня! Мы ещё не готовы…
- Но…
- Молчать! Значит, их центр сейчас незащищён. Cazzo, как не вовремя…
Солдат, настроение которого мгновенно упало, а в глазах вместо прежнего блеска, поселился страх, молча кивнул. Он весь сжался, как будто стал меньше, и медленно отступал к двери.
Я вытер губы салфеткой и, как был – без оружия, без брони, в простом парадном одеянии – ринулся на улицу. Быстрым шагом я пересёк двор, сначала даже не замечая, что за мной следует Лукреция. Когда понял, что она торопливо, подобрав длинное платье, спешит за мной – резко остановился.
- Что тебе надо?
- Я… хочу посмотреть, что будет с Аудиторе…
- Дорогая моя сестра… Только ты одна знала местоположение Яблока. Именно ты сказала это ассасину, и он сумел стащить его первым. Не думай, что я забыл это. Если ты сейчас попытаешься хоть чем-то помешать мне – расплатишься.
Пинком ноги я вышиб калитку, и вырвал у стражника ключ. Лишь со второго раза я попал в замок, и вытащил Аудиторе из клетки за грудки. Доктор, до этого сидевший рядом с ним, проверяющий его повязки, благоразумно отошёл куда-то вглубь двора.
- Аудиторе, - не сказал, прорычал я, - где Яблоко?
Несколько секунд стояла тишина. Эцио удивлённо смотрел на меня, как будто потеряв дар речи. Где-то сзади врач нерешительно заметил, что больного пока не стоит таскать по полу и пытаться поставить на ноги… И тут ассасин расхохотался. Он чуть склонил голову набок, - не понимаю, как он смог сделать это в таком положении, - и искренне смеялся.
- Совсем с ума сошёл? – поинтересовался я, бросая его на землю: несмотря на дни голодовки, его вес был не особо меньше моего; к тому же, я только что достаточно плотно покушал.
- Нет, просто мне окончательно перестала быть понятна твоя логика.
- Заткнись, - прошипел я, - и говори, где Частица.
- Знаешь, ты забавен, но не более. Я тоже когда-то такой был. Хочешь, расскажу, как я искренне ненавидел Вьери, когда отправился его убивать? Я сейчас думал о нашем общем знакомом - Леонардо да Винчи. Представляешь, я, кажется, понял, зачем ему шапочка…
- Ассасин, послушай внимательно. Я сейчас очень зол, и я не остановлюсь ни перед чем, чтобы выпытать у тебя местонахождение Частицы.
- Неужели ты настолько наивен? Чезаре, очнись, - несмотря на то, что Аудиторе сидел на земле, его жест – щелканье пальцами как будто около моего лица – всё равно выглядел невероятно иронично. Это и добило меня. Я понимал, что Аудиторе тут не при чём, мы были всего лишь противникам, командовали двумя противостоящими армиями. И это не его вина, что сейчас во мне кипит ярость… Мои глаза застлал красный туман, и я ударил ассасина в живот. Он ещё не успел свернуться от боли, когда я пнул его по ноге и, схватив за рубашку, поднял с земли и швырнул в сторону. Лукреция закричала и кинулась ко мне, пытаясь остановить, и, я было уже успокоившийся, снова вскипел. Еле сумев сдержать себя, чтобы не ударить в полную силу, я дал ей пощёчину тыльной стороной ладони, опрокинув на землю.
- Ты мне скажешь, где Яблоко, Аудиторе, потому что опасность угрожает не тебе – твоим близким. Кто они без тебя? Подумай, как много ты сделал для Братства – они бы ни за что не справились. Ты спас их, а они использовали тебя… Они не сумеют себя защитить. И я воспользуюсь этим. Вернее, пользуюсь прямо сейчас. Они в засаде, Аудиторе. И я не думаю, что они выстоят против моей армии, - на секунду мне показалось, что в глазах Аудиторе мелькнул страх, но затем этот страх сменило какое-то облегчение и ещё что-то… Как будто он что-то внезапно понял, осознал. И он снова улыбнулся, и на этот раз эта улыбка не была ни ироничной, ни вымученной – она была счастливой.
- Чезаре, ты глуп. Ты – молодой, самоуверенный, пусть и талантливый полководец, которому в своё время хорошенько промыли мозги. Твоё воспитание… сделало из тебя чудовище. И тебя уже не исправишь, ты слишком далеко зашёл в своём заблуждении. Извини, Чезаре, если раньше у меня были сомнения, то теперь я точно знаю – ты должен быть уничтожен. Разве что… - ассасин как будто бы всерьёз задумался, и это заставило меня снова занести руку – ещё не хватало мне слушать наставления ассасина… и в этот момент я почувствовал, как сзади на меня кто-то набросился. Я устоял бы, но под ноги мне попалась выбоина, и я покатился по земле. Открыв глаза, я понял, что это была Лукреция.
- Не смей! Он… он помог мне! Он спас меня! Я обязана ему жизнью, ты, подонок!.. – я опомнился, и отбросил её в сторону. Привстал, и решил сначала разобраться с сестрой – никуда ассасин не денется. Но я ошибался.
Откуда-то раздался отчаянный крик: «Эцио!» - и воцарился хаос.