Чья-то холодная ладонь касается его груди, и почему-то именно это касание вырывает его из пучин бессознательности. Он пытается сесть на кровати, одновременно вскидывая правую кисть, чтобы задержать эту руку… Но все его тело пронзает боль, и он со стонам сгибается пополам, прижимая руку к груди.
- Maudit !
- Тихо, месье Грей, успокойтесь, - ему на плечи легли чьи-то мягкие руки, легко нажали, заставляя опуститься на подушки. Вокруг всё было как в тумане; руки на плечах, кажется, принадлежали какой-то… женщине? Он сосредоточился на её образе и сумел, наконец, рассмотреть её. Этой женщине было лет 60, её глаза, уже почти бесцветные, лучились добротой, отдельные пряди уже седых волос выбивались из-под платка. Одежда её явно была крестьянской – длинная простая одноцветная юбка без всяких изысков, просторная рубаха. Он лежал на большой двуспальной кровати, она нависла над ним, в её руках были какие-то бинты… Он перевёл взгляд ниже и понял, почему не мог пошевелить правой кистью. Именно на правой культе эта старушка и собиралась менять бинты. Постепенно он начал вспоминать, что произошло, и со стоном откинулся на подушку... всего на минуту-полторы; сейчас куда важнее было его нынешнее положение. Он привстал с кровати. Итак, он в небольшой комнате, оклеенной незатейливыми обоями. Обстановка бедна - из мебели здесь только эта кровать, маленькая тумбочка и небольшой платяной шкаф у противоположной стены, около окна; нет ни стульев, ни письменного стола, ни даже штор…
- Где я? – горло пересохло, говорить было почти больно. Старушка поняла это, взяла кувшин с тумбочки и налила полный стакан воды. Пока Антуан с благодарностью пил, она тихо и размеренно объясняла:
- Вы находитесь в доме у господина Оливье Жирара. Он…
В этот момент дверь комнаты распахнулась, и на пороге появился молодой человек лет 25-30. Он был одет в простой дворянский камзол, и при взгляде на его худое, осунувшееся лицо, сохранявшее, тем не менее, тень благородства, Антуану стало ясно – он из обедневших дворян.
- Скажи, Хлоя… О, месье Грей! Вы очнулись! – человек быстрым шагом приблизился к кровати и протянул Антуану руку. Тот с усилием поднялся на кровати – крестьянка суетливо поставила подушки так, чтобы он мог облокотиться на них – и неловко пожал поданную кисть левой рукой. Дворянин смутился, и начал было извиняться, но Грей прервал его:
- Неважно. Объясните… - он глубоко вздохнул, стараясь собраться с мыслями. - Кто вы?
- Моё имя – Оливье Жирар, и я… друг Вашей семьи. Ну… Ваш отец был моим меценатом, я – художник-портретист. И он… вообще много сделал для меня. Кроме всего, он одолжил мне достаточно порядочную сумму денег, дабы я мог купить недвижимость в Италии. Я ехал в вашу усадьбу, чтобы рассчитаться с этим долгом; кроме того, я собирался нарисовать семейный портрет… Неважно, - быстро прибавил он. – Суть в том, что Вы можете не беспокоиться о деньгах – так как… случилось, что случилось, я возвращаю этот долг Вам.
Грей кивнул:
- Ясно. Спасибо….
- Я думаю… стоит начать с начала, верно? Я только прибыл из Италии, где договаривался о покупке недвижимости и продавал кое-какие свои работы, когда началась революция. За несколько дней до моего приезда взяли Бастилию, поэтому я на всякий случай пробирался в Руан… окольными путями. Я собирался остановиться в Руане - здесь я владею этим домом, он остался мне от отца – и поехать в усадьбу Ваших родителей, рассчитаться, вернуться в город, забрать вещи, договориться… обо всём и выехать из страны как можно быстрее. Но на пути к городу я нашёл Вас на дороге… Естественно, я не мог оставить Вас в таком состоянии, - взгляд Оливье на секунду коснулся повязки на руке Антуана, - и потому взял Вас собой. Здесь я нанял Хлою, сиделку, - он указал на крестьянку, - а сам поехал собирать информацию… Мне очень жаль, месье Грей.
Антуан кивнул.
- Итак… они все мертвы?
Художник печально кивнул, потом спохватился:
- Точнее… Я не знаю. Во всяком случае, в Руан никто из Греев не приезжал, а ехать в Ваше поместье я не решился, прошло всего пару дней. Я обязательно съезжу туда через неделю. Простите…
- Ничего. Я понимаю… Как долго Вы ещё планируете пробыть здесь?
- Пока Вы полностью не придёте в себя. Мой дом – Ваш дом, и здесь, и во Флоренции. Повторюсь – я действительно должен вам, Греям. Ваш отец много делал для меня.
- Спасибо ещё раз. И как долго мне предстоит… восстанавливаться?
- Доктор сказал, что Вам очень сильно повезло; по какой-то причине Вы потеряли не столь много крови, как могли бы. Теперь Вам нужно побольше спать и побольше есть, силы постепенно вернутся. Руку, как Вы понимаете, восстановить не удастся никак.
Они немного помолчали.
- Какова обстановка в стране… в целом?
- Ну, революция охватила уже все крупные города. Лозунг «Свобода, Равенство, Братство» звучит повсюду. Крестьянские восстания происходят по всей стране, разгромлено огромное количество усадьб и поместий. Впрочем, не крестьяне - главные движущие силы Революции, самую важную роль играет средняя прослойка, купцы и дворяне… ещё рабочие. Они считают, что Франции давно пора развиваться и идти вперёд, а король тормозит это развитие… Впрочем, думаю, всё это Вы и так знаете. А так – никаких крупных событий, пока Вы были без сознания, не произошло. Ходит много слухов, и я не знаю, чему верить. К примеру, я слышал, что Национальное Собрание готовит проект Конституции, наподобие той, что в Америке; если король примет её – тогда, возможно, всё закончится куда быстрее. Правда, я не разбираюсь в политике и потому не могу сказать точно, насколько это возможно… и вообще нужно ли.
- Понятно… - мысли Антуана потекли в несколько неожиданном для него самого направлении – он подумал о ассасинах. - А меня кто-нибудь навещал, пока я был без сознания?
- О, да! Приходил какой-то человек в плаще и капюшоне, я так и не смог разглядеть его лица, он оставил письмо, сказал, что его нельзя вскрывать и оно только для Ваших глаз. Вечером того же дня я нашёл под дверью ещё одну записку, тоже адресованную лично Вам. Я сейчас принесу их.
Антуан благодарно кивнул и откинулся на подушки.

Небольшой аэропорт невдалеке от Парижа был залит солнечным светом. Всего две пары взлётных полос, два больших ангара и несколько маленьких, здание администрации и диспетчерская. Здесь не было регулярных рейсов, сюда садились лишь грузовые самолёты; кроме того, кажется, здесь держали свои суда некоторые богачи. Как бы то ни было, для приземления небольшого самолётика с людьми, которые не хотят, чтобы их заметили, лучшего места придумать было нельзя. Диспетчер, дежуривший этим днём, видимо, знал хозяина самолёта – когда до аэропорта оставалось всего несколько километров, и машина уже медленно снижалась, в динамиках раздался весёлый голос:
- Эй, Жан, старик! Давно тебя не было видно.
- Рад слышать тебя, Ник, – отозвался пилот, косясь на пассажиров; этому Нику удалось разбудить Майлза. В прошлом веке ассасины достаточно часто просили его перевозить какие-то грузы, сейчас количество заказов от них стало куда меньше, хотя всё же порой ему звонили из Братства. И впервые эта Стиллман сама звонила ему, и уж тем более впервые он вёз… столь важную персону как этот Майлз.
- Так, ты можешь приземлиться на вторую полосу, твой ангар свободен. Зайдёшь потом ко мне?
- Конечно, Ник. Мне нужно только уладить кое-какие дела, и я зайду к тебе… минут через двадцать, ладно?
-Окей, я тебя жду.
Самолёт легко приземлился на горячий асфальт, Жан довёл его до ангара, высадил пассажиров и попрощался с ними. «До скорых встреч?», - спросила девушка, выдавив из себя улыбку; видимо, по задумке в её голосе должны были быть надежда, что они увидятся вновь, и благодарность, но всё сорвал зевок, который она не смогла сдержать. «Точно», - произнёс Жан, и обменялся рукопожатиями и с девушкой, и с парнем. Те побрели к выходу из аэропорта – парень ещё не полностью проснулся, а девушке так и не удалось поспать, так что та отчаянно зевала. На выходе, около шлагбаума, их остановил пожилой охранник в помятой форме.
- Питер и Джоанна Беккет?
- Точно, - Дезмонд снова потянулся, а Люси полезла в сумку – как будто за документами, а заодно и за пистолетом.
- Нет, не надо, - её остановил охранник. Меня… эм, прислали Софи и Бернард. Я не могу проводить вас до места, но я арендовал вам машину, - охранник достал ключи и указал на «фольсфаген», припаркованный в нескольких десятках метров от шлагбаума, уже вне аэропорта. – В навигаторе – маршрут до Убежища. На всякий случай, вот вам карта… здесь тоже отмечена нужная точка. Ну что ж… удачи вам. Надеюсь, всё у вас получится, - охранник улыбнулся и отдал ключи и карту Дезмонду, осознав, видимо, что девушка не способно быстро и адекватно воспринимать информацию.
- Merci, - Дезмонд кивнул и направился к машине. Пропустил вперёд Люси, открыл ей дверь и сам сел на водительское место.
- Долго нам до Парижа? – поинтересовалась Люси, видимо, наконец понявшая, что она слишком устала и не сможет контролировать ситуацию, пока не поспит.
- Навигатор говорит, что два с половиной часа. Когда доберёмся до зоны, где будет Wi-Fi – он пересчитает время с учётом пробок… А так как я эти места знаю достаточно хорошо – было дело, работал водителем, - то могу сказать, что пробки наверняка будут. Так что рассчитывай часа на четыре.
- Значит, я могу поспать?
- Конечно.
- Разбуди меня, если устанешь.
- Не беспокойся за меня, я выспался в самолёте, - Дезмонд мягко улыбнулся. – Я разбужу тебя, когда мы уже будем на финишной прямой.
- Grazie…
- Да, и не забудь, что мы уже во Франции, так что переходи на французский.
- Merci, - Люси улыбнулась и поудобнее устроилась в кресле.
Ей почему-то снился Дезмонд – сначала его мягкая улыбка, затем – решительность в движениях, когда они сражались с тамплиерами во время нападения на Убежище, потом – решительность в глазах, хоть и несколько другого рода, как будто «головой в омут», когда она привезла его в Убежище, сочувствие, когда он расспрашивал её о её жизни, наконец – растерянность, когда он очнулся в Анимусе в Абстерго впервые. Все последние дни он был с ней и был готов поддержать её. Почему так? Она не понимала, но ей и не нужно было - её сон продолжился. На этот раз она вспомнила Видика, вернее, то, как он держал Дезмонда в Анимусе, не выпуская его часами. Она считала, что Видик был не таким уж и плохим человеком… хоть и слегка одержимым.

Она тогда только вернулась в ряды ассасинов, приведя с собой и Ребекку с Шоном. Для Шона главным аргументом в присоединении к Братству стал доступ к засекреченным историческим архивам – да, и у ассасинов была своя информация. С Ребеккой же они тогда сдружились настолько, что программистка была готова последовать за подругой куда угодно. Да и Люси отличалась подобным доверием к ней. Ведь именно Ребекка спасла её тогда, и именно она подарила ей смысл жизни… и вернула верность Братству. Конечно, сначала им не давали никаких серьёзных заданий… хотя, с другой стороны, время было такое, что несерьёзных заданий почти не было, и каждая жизнь была на счету. Как бы то ни было, однажды доверие к Люси возросло достаточно, чтобы внедрить её в Абстерго. Пол был против, но у него не было выбора – все остальные засветились, ассасинов было теперь совсем немного, и тамплиеры знали в лицо каждого. Почти каждого – кроме Люси. Ей были даны достаточно расплывчатые указания – собирать информацию об Абстерго, передавать её ассасинам и портить жизнь тамплиерам настолько, насколько это возможно. Она и занималась этим около года, а потом произошла эта история с Видиком.
Как повезло ей тогда с Уорреном! Она знала, что он ей заинтересован – видимо, впечатлившись некоторыми её исследованиями. А затем она спровоцировала тех работников, и Видик спас её, уверенный, что теперь-то девушка точно согласится пойти ему в ассистенты. Она бы согласилась в любом случае, вот только знать об этом Видику было совсем необязательно. И ещё через год после работы в его команде ей, наконец, доверили заниматься Анимусом. А затем она уже и забыла свою изначальную цель – настолько её захватила работа, настолько это было интересно и увлекательно; единственное, что она в период работы над этим устройством сделала для Братства – переслала чертежи Ребекки, которая сразу же занялась создание подобной машины.
Только вот, к сожалению, самые гениальные идеи очень часто используется во зло. Она и не думала, что Видик сделает её своей персональной ассистенткой и ей придётся помогать ему в работе с… Объектами. Люси и думать боялась, что случилось бы, если бы на столе оказался кто-нибудь из её знакомых. Нет, она старалась, как могла, сохраняя жизнь каждого Объекта и даже помогла одному из подопытных сбежать… Но всех спасти она всё равно не могла. А затем в Абстерго попал Дезмонд, и стало ясно, что его необходимо просто срочно вырывать из когтей Видика… но она не успела. Тамплиеры увидели и Яблоко, и карту с расположением Частиц и Храмов. Впрочем, это ничего не меняло, и она всё равно уже давно хотела вернуться. Ей надоело мучиться в бессилии, когда на столе перед ней умирал очередной человек, она хотела спасать жизни – и вообще, показать Братству, что она может далеко не только шпионить. Повод был хорош: Дезмонд – ценная фигура, и он ещё будет полезен Братству. В его ДНК слишком много важной информации, и его нельзя оставлять тамплиерам.
Она ворвалась в кабинет к Уоррену рано утром. Охрана свободно пропустила её, даже специально подержав для ней дверь. Все знали о том, что для Люси ценна человеческая жизнь, слишком ценна, но она была под защитой Видика – и была отличным специалистом. Поэтому охрана не удивилась, когда Люси уже с порога начала:
- Уоррен, почему, несмотря на все мои аргументы, я сегодня нашла вот это вот распоряжение лишить Дезмонда Майлза на столе у Смита?
На этом дверь закрылась, и больше из кабинета не доносилось ни звука. Впрочем, это не удивляло охрану – и Люси, и Уоррен любили переругиваться шёпотом; кроме того, перегородка, отделяющая кабинет доктора, была достаточно толстой. Лишь один раз кто-то из них возвысил голос.
- Нет!
Как она и думала, Уоррену хватило всего одного удара – он грузно упал на пол без сознания, и ей оставалось только связать его и вынуть карточку из нагрудного кармана его халата. Затем – несколько секунд раздумья, и, наконец, она решилась. Взяла с его стола ручку и размашисто написала на белом листочке:
«Прости. Было честью работать с тобой».
Из кабинета Люси вышла слегка растрёпанной, но улыбающейся; она радостно сообщила охране:
- Он решил отложить этот вопрос. И он пока просил его не беспокоить – кажется, звонят сверху.
Никто не заметил карточку доктора в её рукаве.
Она уже думала, что всё пойдёт прахом, когда кто-то из охраны заметил, как она входит туда, куда ей не было доступа, однако он не успел сообщить об этом своим товарищам и остался в подсобной каморке с выбитыми зубами. Хорошо, что до Дезмонда оставалось совсем немного, и кровь на её одежде не было необходимости скрывать.
А когда они ехали к Убежищу, и Майлз трясся в тесном багажнике, Люси не смогла сдержать торжествующего крика.
- ДА! Я снова в деле.
Она была счастлива.

- Люси!
Девушка застонала и отмахнулась от Дезмонда.
- Пожалуйста, проснись, - в его голосе сквозило отчаяние, и она сумела перебороть себя:
- Что такое?
- Кажется… тебе необходимо сменить меня.
Люси повернулась к водительскому креслу и увидела, что Дезмонд, стиснув зубы, держится за правое плечо, на котором медленно расплывалось кровавое пятно.