- Как Вы… ты думаешь, он ещё долго проспит?
- Ему нужно восстановиться. Часа два-три…
- Ясно…
- Поспала бы сама.
В обычных условиях такая фамильярность – учитывая, что они познакомились каких-то двадцать минут назад – её бы бесила, но она спасла Дезмонда… К тому же, такая фамильярность – скорее, дружелюбность, особенно учитывая, что им предстоит работать вместе – была нормальна.
Проблема была не в Софи, и Люси это хорошо понимала. Проблема в ней самой. Так вот – легко, непринуждённо – общались обычные, нормальные люди. А она… она никогда не была такой.

Улыбка. Фальшивая, надуманная… Хорошо, что в почти темноте её фальшивость и надуманность не так различима. Ещё одна, на этот раз – какому-то молодому члену Братства. Когда до её двери остаётся всего несколько метров, её останавливает директор «фермы».
- Люси? У тебя всё нормально?
Спокойствие. Сжав зубы, она отвечает:
- Конечно, Джонатан, - ещё одна улыбка.
- Ну, смотри. Если что – помни, я всегда готов выслушать тебя.
Он ободряюще кивает и отпускает её плечо. Ей хватает сил только для того, чтобы добраться до двери, ввалиться в дом и захлопнуть её за собой. А затем она сползает по стенке, и в её висках бьётся лишь одна мысль: «Бежать!».
Она собирает вещи всего минут за двадцать; ей много не нужно. К чёрту эту жизнь! Тихо выбирается из окна и направляется в лес. Там – забор, а над ним – очень удобно нависающая ветка. Она уйдёт отсюда.
Когда она отходит от лагеря метров на пятьдесят, она слышит шорох впереди и мгновенно скрывается в кустах. Из-за деревьев показывается человек в чёрном костюме. Кто-то возвращается с задания? Тогда почему такая одежда? Он проходит в нескольких сантиметрах, но она никак не может узнать его лица. Может, новобранец?.. Какая разница. Она-то уходит.
И когда она уже входит в лес, треск автоматных очередей разрывает ночную тишину. Она внезапно понимает, что только что произошло, что именно об этом и говорили на собрании - и бросается назад… Хотя какой в этом смысл? Она опускается на землю, зная, что всего в нескольких десятках метров от неё гибнут её знакомые, и... отчасти в этом её вина, ведь так? Слышится взрыв, и один из домов загорается. Оттуда бегут люди, но пули косят их на ходу. Ор, крики, стоны, плач, свистящие пули и тихие, отрывистые приказы. А затем почему-то огромный, вековой дуб, всегда охранявший посёлок, тяжело валится на землю, придавливая своим весом людей, разрушая небольшой сарай, заставляя мужчину, чья жена укрывается в нём, кричать в ужасе – и Люси бежит, бежит без оглядки.
Она-то уходит… Какая… Какая… р-разница?

Он каким-то непостижимым образом замечает, нет, чувствует, ощущает приближение ядра – и прыгает в сторону. Тяжёлый каменный шар врезается в землю, раскидывая в сторону людей и комья земли, и самого Антуана отбрасывает назад. Не в силах удержаться на ногах, он падает на четвереньки, затем снова вскакивает и бежит к лошади. Позади его слышится русский мат и турецкие крики.
Чёртов отдых в солнечной Турции! Чёртов… Рымник!
- Мой султан, Ваше войско разбито.
- Отрубить ему голову!
- Может…
- Ты здесь только как советник, ассасин! Я сказал – отрубить ему голову!
Антуан хмыкнул:
- Я вообще хотел предложить сначала оторвать ему руки и ноги…
Султан проигнорировал его.
- Мы превосходили их войско в четыре раза! В четыре! Что могло случиться? Как можно было проиграть… опять?!
- Мой султан, русские очень… упорные.
- Да мне плевать! Кто командовал их войском?
- Суворов. У него, кстати, новое титул – граф Рымникский, - снова подал голос Грей.
- Ассасин, - султан рывком вытянул изогнутый кинжал откуда-то из-под халата и указал им на Антуана. – Перестань ёрничать. Ты советник! И никто более!
- Я, скорее, страховка для Вас, Селим. Если русские будут настолько смелые…
- Подожди… Титул, говоришь? Граф Рымникский? – его глаза сужаются и он махает рукой, выгоняя людей из комнаты, а сам поднимается с кресла и шагает в другой угол зала. – Будет ему титул. Пусть только попробует он или его родные приблизиться к этой реке ещё раз. Их ждёт… несчастный случай.
- Порчу наведёте?
- Нет, использую Частицу.
- Частицу?
- Да, Частицу! Это ж вы, ассасины, всё начали! У меня, конечно, не Яблоко, но жизнь человека забрать может.
Султан направляется во внутренние покои и Антуан, заинтересованный, следует за ним.
- Я никогда не слышал о Частице.
- Да? Странно. Я ж проверил тебя ею, и ты имел контакт с какой-то из Частиц. Именно поэтому я и приблизил тебя к себе. Люди, имевшие контакт с нею и выжившие – это люди с сильной силой воли. Но ты говоришь, что не слышал ни о чём таком… - Султан развернулся. – Скрываешь от меня?
- Нет, на самом деле не знаю.
Селим ещё несколько секунд внимательно смотрит на ассасина.
- Тогда за мной.
Они быстро пронеслись сквозь его комнаты, вошли в неприметный узкий коридор и проскользнули в маленькую незаметную дверь в его конце. Там была небольшая комнатка, устланная подушками, около них стояли кальяны, и в воздухе висел запах восточный благовоний. Посреди комнаты стоял сейф, абсолютно выбивающийся из общей обстановки, и именно к нему направился султан. В сейфе оказался небольшой мешочек, явно очень тяжёлый.
- Это… это рукоятка меча, - султан глубоко вздохнул. – Никто не знает, где меч и существует ли он вообще. А даже если он есть – учитывая вес рукоятки, поднять такой меч человек вряд ли сможет.
- И... что это за рукоятка? Зачем она нужна?
- Это одна из Частиц этого вашего Эдема.
- В смысле… Рая?
- Да.
- Вы верите в Рай?
- У нас… несколько другие представления о нём. И уж тем более у нас нет никаких Частиц. Вы что, действительно не знаете?

Антуан пожал плечами.
- Однако Вам не доверяют Ваши братья… Странно, поскольку работаете Вы весьма профессионально. Однако молодость… Братство можно понять. Впрочем, суть не в этом. В 12 веке, во время к третьего крестового похода, тамплиеры захватили некую Частицу Эдема, Яблоко. Затем вы, ассасины, отобрали его у них, однако затем были достаточно глупы, чтобы использовать его… публично, особенно уже потом, в 15-16 веках – так что очень и очень многим захотелось нечто аналогичное. И… началась война за Частицы. Она, безусловно, была закулисная, но и там были свои знаменитые битвы и договоры. Как ты думаешь, почему сейчас на карте мира столько государств, с которыми надо считаться? Раньше всё было куда проще. На всей территории Европы была Римская Империя, и именно она держала всех в узде, в своём подчинении. Потом начали развиваться отдельные европейские государства. Да, они уже тогда были... важны. Но не было Империй. А после того, что произошло в начале 16 века в Риме, каждый захотел Частицу – и те, кто её получил, возвысил собственное государство до уровня империи. Все понимают, что никому не нужны сражения, где бы использовались Частицы – это губительно для всех, так что они всё равно остаются только гарантами силы, того, что с государством будут считаться.
- Это… что-то вроде оберегов?
- Не просто оберегов. Они действительно поддерживают силу в государстве. Я знаю, что они бывают разной силы и разного действия, слышал, что лишь Яблоко универсально, но… ничего не могу сказать точно. Я знаю одно: моё государство уже давно погибло бы без этого артефакта.
- Покажите же, как оно действует.
- Не указывай мне... – глаза Селима угрожающе сверкнули. - Просто убить другого человека с помощью Частицы может любой. Если, конечно, находится рядом, знает его слабые места – и у жертвы нет какой-то особой силы воли. Однако я не могу убить Суворова, у него слишком сильная воля. Он сопротивляется воздействию Частицы. А значит, напрямую его погубить нельзя – нужно нечто… случайное, - он надел перчатку, лежащую в сейфе, и осторожно вынул Частицу. А затем щёлкнул пальцами: - Позвать Тамира ко мне!
Через несколько минут в комнату вошёл смуглый полный человек лет с азиатскими чертами лицами. Лишь глаза, что странно, было зелёными. Дорогой, расшитый затейливыми узорами халат, роскошные мягкие тапочки, аккуратная бородка, несколько золотых колец на толстых пальцах. Он приблизился к султану на коленях и поцеловал полы его халата:
- Мой султан?
-Мне требуется твоя помощь. У меня появился ключ.
- Какой?
- Граф Рымникский. Река.
- Кто?
- Суворов.
- Как всегда? Он сам?
- И все, в ком течёт его кровь.
Тамир поклонился и потянулся к Частице. Как только он дотронулся от неё, всю комнату пронзила светящаяся золотая паутина, вокруг нитей которой вертелись различные символы. Султан привычно прикрыл глаза; этот свет явно причинял ему неудобства. В отличие Антуана и Тамира – первый удивлённо, но сосредоточено рассматривал картинку вокруг него, второй – склонив голову, что-то тихо шептал. Через несколько секунд Частица погасла, а Тамир опустился на пол, почти обессиленный.
- Готово, мой султан, - прошептал он.
- Отлично. Ты можешь идти. Ну что ж, ассасин, вот ты и видел действие Частицы. Неужели никогда..?
- Ничего подобного, - несмотря на эти слова, эта паутина казалась невероятно знакомой ему. Где же, как, когда? – Дозволите мне прикоснуться?
Султан внимательно посмотрел на Антуана.
- Пожалуй, да.
Антуан протянул руку к Частице и по его пальцам пробежали искорки…

Дезмонд проснулся от того, что кто-то касался его руки. Он почувствовал, как в тех местах, где его касаются чьи-то пальцы, зарождаются мурашки удовольствия. Реагировал не он, но его тело. Он осторожно, медленно приоткрыл глаза и увидел Люси, сидящую на краешке его кровати. Она держала его руку в своей и сочувствующе смотрела на него. Затем шепнула: «Извини» - и, решительно и резко встав, ушла куда-то. Он попытался осмыслить своё положение. Он всё ещё чувствовал лёгкое недомогание, но всё же ему было куда лучше, чем… чем сколько-то часов назад. И, во всяком случае, он был в сознании, что тоже было хорошей новостью. С ним была Люси – и, скорее всего, он был у друзей. А это значило, что он может вставать.
Итак, он находился в какой-то квартире. Здесь было достаточно пусто – ни обоев, ни картин, ни лишней мебели. В той комнате, где он был, например, была лишь пара кроватей, тумбочек и небольшой шкаф в углу. Зато из окна была видна Эйфелева Башня и почти весь Париж. Сейчас уже была ночь – и город сиял тысячами огней. Дезмонд улыбнулся. Вот он снова дома.
Дома?

Ему было скучно. Даже не так. Ему было жутко скучно. Нет, он, конечно, знал, что в работе бармена мало чего интересного – хотя и надеялся услышать интересные истории завсегдатаев или хоть раз воспользоваться дробовиком под стойкой… Но ничего подобного. Пьяный галдёж, сытая отрыжка, храпящие на столах алкоголики, висящий в воздухе дым от сигарет, мигающая неоновая реклама, уже еле пробивающаяся сквозь этот туман, пара шестов со стриптизёршами, призывно крутящими бёдрами. Последнее сначала ещё развлекало его, но потом и это чертовски достало. Он каждый день ходил в бар, и до позднего вечера сидел там, обслуживая редких клиентов – он работал на две ставки, ибо дома делать всё равно было нечего, а семи часов для сна ему более чем хватало. Тем более, днём можно было и подремать. А вот затем приходили завсегдатаи, и здесь было по-разному. Впрочем, вскоре по их настроению он научился определять, какая схема действий его ждёт. Они как-то распределялись по-своему – работники разных компаний приходили по разным дням недели, если же они попадали одновременно, то почти всегда начиналась драка. Естественно, без всякой на то причины. К счастью, бар был достаточно велик, а вышибалы – достаточно крепки и быстры. В общем, никакого личного ущерба Майлз от этих драк не получал, хотя смотреть на сцепившийся клубок вконец пьяных людей, минут пять назад объявлявших себя лучшими друзьями, всё равно было противно. Но был ли у него выбор? Освобождался он только часа в три-четыре, порой – несколько позже, и сразу же шагал домой. Затем – быстрый секс со случайной подружкой (конечно, далеко не каждый день) и глубокий сон. Ему не нравилась такая жизнь, но она была сносной и у него была относительная свобода… Всё куда лучше, чем на «ферме». Может быть, когда-нибудь ему и удастся вырваться и из этой трясины – на этот раз, трясины пошлости и обыденности… но пока его всё устраивало. До последней недели, когда его почти внезапно всё начало раздражать. И вот именно тогда всё и случилось.
Он попрощался с ночной охраной и направился к своему мотоциклу. Даже езда на нём, до этого хоть как-то разбавляющая рутину, теперь наскучила ему. Все маршруты до дома он уже выучил, точно знал время, требуемое на каждый путь. Пару раз он даже попадал в стрессовые, почти аварийные ситуации – однако он был хорошим водителем и каждый раз выбирался без царапины. Сегодня дома его никто не ждал, и Дезмонд решил, что проделает большой круг – пересечёт границы города, а затем вернётся обратно. Может, хоть это развлечёт его… К тому же. Будет время подумать о сегодняшнем дне. А подумать было о чём.
Он нёсся по ночному шоссе, изредка лавируя между редкими машинами. Повернуть руль в сторону, наклонить мотоцикл, спрыгнуть с низкого бордюра на дорогу, ведущую под мост. Пронестись по набережной, любуясь на лунную дорожку на воде, как будто следующую за ним, и выехать за пределы города. Там его ждала столь непривычная после шумного города ночная тишина. На дороге не было ни одной машины, и Майлз немного расслабился, а затем и вовсе свернул на обочину.

Пиво было идеальной температуры, ночной воздух был свеж, всюду царило спокойствие и гармония. Дезмонду всегда казалось, что человек – неестественен, он нарушает эту гармонию. Он, если угодно, ошибка природы. Что пошло не так – и вот появилось существо, ставящее себя выше Создателя, спокойно преодолевающее рамки и законы, им установленные. Иногда в далёком детстве ему хотелось стать биологом (в том значении, которое доступно семилетнему мальчику), но отец с матерью отбивали у него всякую охоту от мыслей на эту тему. Хотя при этом мальчик действительно понимал и чувствовал природу – он всегда ладил с животными, мог долго и упорно наблюдать за каким-нибудь насекомым, любовался на ночное небо, покрытое звёздами, и более чем неплохо ориентировался в окружающем «ферму» лесу. Однако он никогда не ставил экспериментов над живыми существами, никогда не пытался сам выращивать деревья или цветы, никогда не пытался составить какую-то карту леса для других. Он был созерцателем… и сейчас его мысли потекли именно в этом направлении. Присасываясь к горлышку бутылки, Дезмонд думал о том, что раньше – буквально пару дней назад – он просто наблюдал, как его жизнь катится… куда-то. Он не хотел принимать решений и брать на себя ответственность – как и куда. Он всего лишь наблюдал за этим процессом. Но теперь его начала раздражать скука. Он, второй раз в жизни – первый был, когда он сбежал с фермы – захотел… что-то сделать. Ему захотелось изменений. Только вот… Что он может?
Он вспомнил старика, сегодня вечером сидящего в баре. То есть, стариком бы его язык назвать не повернулся – хотя, как позже узнал Дезмонд, мужчине было почти семьдесят. Выглядел же он на пятьдесят… максимум. Он пришёл часов в десять; посещение такого заведения явно было несколько в новинку для него.
- Бармен?
- Да? – Дезмонд отозвался первым и его напарник, Даниэль, дёрнувшийся было оторваться от дверного косяка в проходе, ведущем в небольшую подворотню за баром, благодарно кивнул и пустил сигаретный дым, ради разнообразия, не в сторону Майлза, а в ночь снаружи.
- Я, так скажем, не очень большой любитель выпить, и в барах не бывал уже лет двадцать, однако сегодня у меня… есть все поводы.
- И? – подал голос Дезмонд голос, когда пауза затянулась.
- А? О, извините, да, конечно… Несколько погружён в свои мысли. Я не разбираюсь в спиртном, но мне нужно что-то из серии «выпить и забыться».
- Я полагаю, Вам стоит начать с чего-то полегче, если не хотите завтра мучиться от похмелья.
- Как скажете. Я Вам доверяю.
Дезмонд криво улыбнулся. Он бы не особо доверял себе и в этом… хотя безусловно – за годы работы барменом опыта он набрался предостаточно. Раздумывая, с чего мужчине стоит начать в таком случае, он быстро смешал коктейль.
- Итак, - спустя десять минут и ещё пару коктейлей, начал он, - что же привело Вас сюда? Не хотите поделиться?
Мужчина горько улыбнулся.
- Ничего особенного. Наверняка то же самое, что приводит сюда Ваших обычных посетителей.
Несколько секунд молчания.
- Моих обычных клиентов сюда приводит усталость от их «нормальной» жизни. От осознания того, в какой пошлости они живут. От осознания своей… духовной нищеты. Они несчастные люди. Вы не выглядите таким.
- Хе… Спасибо, молодой человек, - уголки его губ поползли вверх. – Но, как бы то ни было, меня сюда привело то же. Только… в другом смысле. Я вдруг осознал, насколько… шаблонна моя жизнь. Пусть этот шаблон – не такой, как у других, и мне уже семьдесят, а до сих пор – ни одной серьёзной болячки! У меня нет ожирения, я не импотент, у меня отличная физическая подготовка, я хорошо себя чувствую… Только вот… сегодня я узнал, что моя внучка подалась в шлюхи, - он закрыл глаза. – И… Я вдруг понял, что… всё зазря. Какая разница, каков я, если я не смог вырастить детей… порядочно. Может быть, моя история чуть более… необычна, чем истории Ваших завсегдатаев, но только и таких, как я порядочно.
- Извиняюсь. Мне жаль.
- Не извиняйтесь, - с грубым, глухим смешком мужчина опрокинул в себя остатки спиртного из его стакана.
Ещё несколько минут молчания.
- То есть, Вы хотели быть… более оригинальным?
- Нет. Я хотел… жить. Бросаться с головой неизведанное. Моя… душа, моё тело, мой разум – всё требовало изменений. Я жил ради них. И… где я теперь? Я всё равно так ничего и не достиг. Каким путём не иди, концовка известна заранее. Единственное, что ты можешь оставить на этой земле – своё семя. А здесь у меня провал. Вот и получается, что я даже жальче любого из здешних пьянчуг; у них ведь, наверняка, есть семьи. И, несмотря на всё, они наверняка будут рядом с ними в необходимые моменты. Их дети наверняка ходят в школу, и пусть они не учатся – что-то от неё останется в их головах. Уж во всяком случае, не таскаются за своим сумасбродным папашей по всей стране в поисках… без цели, - ещё пара секунд молчания, а затем мужчина хмыкнул. - До чего я дошёл… Изливаю душу... в баре. Ты-то ведь наверняка не видел жизни, а, парень?

Минута молчания, пока до бармена доходили слова человеком, и он выплывал из трясины своих мыслей.
- Да... Я совсем не видел жизни. Но… я знаю, что я хочу увидеть. Мне кажется, Вы не правы, - Дезмонд заговорил почти эмоционально, горячо. – В изменениях – вот в чём смысл жизни. В движении вперёд. Вы сделали всё правильно…
- Каждому своё. Налей чего-нибудь посильнее…
Какая разница, к чему постоянная жажда изменений привела этого мужчину? Может, у него всё будет не так. Может, он сможет… построить свою жизнь. Но так… так-то продолжаться не может, верно? Дезмонд почувствовал, что ему хочется сделать… что-то… что-то нестандартное, необычное. Он улыбнулся. Да, чёрт возьми! Он изменит свою жизнь. Он всегда хотел побывать в Италии. Посмотреть на Колизей. Денег у него хватит, да он может и автостопом добраться. Ха! Его улыбка стала шире и он забросил пустую бутылку куда-то далеко-далеко; на ней сверкнул лунный отсвет, и она пропала где-то в темноте.
Он был дома уже через полчаса. Зашёл в свою маленькую комнатку, широко улыбающийся, полный энергии, желания действовать… почувствовал лёгкий укол в руку, увидел тёмный силуэт за дверью, а затем его сознание накрыла тьма.

Он очнулся в машине, на заднем сидении, в наручниках.
- Что за..? Какого? Где я?!
- Ха, похоже, наш мистер Майлз очнулся. Как спалось? – к нему повернулся мужчина с переднего сидения, водитель на его вопросы не отреагировал.
- Где. Я.
В руках мужчины откуда-то появился шприц с желтой жидкостью. Он щёлкнул по нему.
- Хм. Вообще, это не рекомендуется мешать… А, к чёрту… Где мы? В Италии, Дезмонд. Правда, боюсь, до Рима ты не доберёшься. И вряд ли его увидишь даже на своём рабочем столе – видишь ли, те два часа, пока ты болтался неизвестно где, мне было жутко скучно… и я поставил туда порнуху. Не беспокойся, он всё равно больше тебе не понадобится.
Последнее, что помнил Дезмонд – искрящиеся весельем глаза незнакомца, который, с профессиональной лёгкостью с первого раза попавший иглой ему в вену, спускал шприц, заставляя неизвестное вещество сливаться c его кровью.