Сформулировать вопрос. Антуан решил зайти с другой стороны.
- Послушайте, можно… я выскажу свои догадки?
Мастер, не спуская взгляд с парня, кивнул.
- Давай начистоту, Антуан. Мне необходимо понять, можно ли тебе доверить такие знания. Я должен знать, умеешь ли ты думать. Ты весьма многообещающ, но не более – пока. Однако, учитывая несколько необычные способности, открывшиеся у тебя, возможно, ты можешь быть куда эффективнее. От того, как ты ответишь сейчас, зависит, какое задание будет твоим следующим. Покажи мне, что ты не только умелый воин, но и мыслящий человек.
Чего Антуан не ожидал, так это разговора с Мастером начистоту. Во всяком случае, он знает теперь, что от него хотят. Он помассировал виски и начал рассуждать:
- Я много думал об этом в последние недели – анализировал всю полученную информацию о Частицах и о моей связи с ними. Я знаю, что могу контролировать их, и они не доставляют мне таких неудобств, как другим – и что это необычное явление. Тамиру – человеку при дворе Османского султана, занимающегося Частицами – понадобились годы, чтобы научиться этому, и до сих пор это отнимает у него много сил. Потом я нашёл Адху – девушку, тоже имевшую дело с одной из Частиц. Как оказалось, просто сложилось так, что она проводила рядом с ней много времени, не зная этого, и обнаружила её абсолютно случайно. Она с совсем юного возраста ходила в лес, собирала грибы и ягоды – чтобы помочь своей бедной матушке. И однажды обнаружила в дупле старого дерева странный предмет. Видимо, из-за того, что она всё время гуляла где-то неподалёку, касание до этого предмета не породило боль, она привыкла к его воздействию. Она посчитала это игрушкой. Предмет оказался тяжёлым, и отнести его домой, чтобы показать матушке или кому-то из взрослых, она не могла. А потом – и не захотела, ибо предмет стал говорить с ней. Впрочем, световые явления, порождённые объектом, не могли остаться незамеченными. Об этом узнал проезжающий мимо янычар. Он решил, что должен сообщить о столь необычном явлении султану. Его усилия были вознаграждены. Мать лишилась дочки – вскоре в деревне появился посланный султаном отряд и забрал девочку. Так как раз в это время шла подготовка к войне с Россией, девочку было решено использовать в качестве оружия, ведь она имела столь сильную связь с Частицей. Её послали на Балканы, для подавления восстаний местных народов, и под страхом смерти приказали подавить их с помощью Частицы. Однако… Адха не преуспела, она пыталась подчинить Частицу своей воле, контролировать её и использовать для подавления умов людей, однако вместо этого сошла с ума сама, а Частица просто… потухла. Теперь это бесполезный кусок непонятного материала. Никто не решился убить девочку, и её заперли в глубинах Семибашенного Замка. Я сумел навестить её, однако ничего нового не узнал. Она действительно просто сошла с ума.
Что ещё известно мне? Я знаю, что разные Частицы обладают разными свойствами, но плохо представляю, какими именно. Например, султан использовал её как… какое-то заклятье, как… - Антуан пожал плечами, - вуду. Управление человеком на расстояние. Он сказал, что если Суворов или любой из тех, в ком течёт его кровь, зайдёт в реку Рымник, около которой турецкая армия потерпела сокрушительное поражение, то он погибнет. Однако не слишком ли это ненадёжно? И… как-то глупо. Почему я должен верить этому? – Антуан взглянул на Старца и закончил: - Я не понимаю принцип действия и ни разу не наблюдал какого-то конкретного эффективного, успешного примера использования, - он поджал губы. – Я понимаю, что это артефакты, и что они как-то необычно действуют на меня. Исходя из полученной информации, единственный вариант, почему так происходит – я проводил рядом с Частицей много времени, в результате чего у меня выработался своего рода иммунитет, но к этим выводам я пришёл совсем недавно и не успел осведомиться об этом у Пьера, - глаза Старца странно засверкали. - Или же у меня природный талант, что… ещё страннее, - закончил Антуан.
- Ты пришёл к верным выводам, Антуан.
- То есть…
- Пока тебя вынашивала твоя мать и далее, ещё почти два года, рядом с тобой находилась Частица. Твоему отцу было дано задание хранить её, и на самом деле именно это – главная причина, по которой он был в тот период вместе с семьёй. Он должен был наблюдать за воздействием этого артефакта на детей, на тебя, в данном случае. Даже просто длительное нахождение рядом с Частицей даёт такой эффект – ты можешь управлять такими артефактами, контролировать их, - Мастер вышел из-за стола. – У нас не было шанса проверить это раньше. Сначала ты был просто несознательным малышом, а потом мы утеряли ту Частицу. Но теперь… ты можешь контролировать Частицы, и мы это знаем, - Старец не смог сдержать улыбки и похлопал Антуана по плечу. – Нам нужны такие люди, как ты. Итак, твой следующий шаг – ты должен отобрать Эфес у Султана. Ты управишься с контролем куда лучше Тамира. Передохни здесь пару дней, потренируйся с моими бойцами - сам я уезжаю сегодня вечером – и отправляйся в путь. Можешь взять с собой двух бойцов. Ты достаточно умён, чтобы понять, что к чему и не допустить ошибок. Да, и ты получаешь новое звание и ступень в нашей иерархии. Теперь ты Наставник – как и Пьер. Неплохой путь меньше чем за год, верно? Роба со знаками отличия уже ждёт тебя в твоей комнате. Кроме того, ты получишь именное оружие, - Мастер улыбнулся. – Я горжусь такими людьми, как ты, Антуан. Я верю, у тебя впереди ещё долгий путь.
Мастер вышел из комнаты, а Антуан сидел, оглушённый новостями. Отец… использовал его? Он… он… Ассасин закрыл глаза. Он должен сосредоточиться, он не должен потерять контроль. Однако… это так сложно.
Он так сжал ручки кресла, что побелели костяшки пальцев. Что же дальше?

Он услышал звуки багламы ещё издалека. Он знал, что Селим увлекается музыкой, но и не предполагал, что он умеет играть столь хорошо на таком простом народном инструменте. Её звуки были странны; нечто среднее между гитарой и балалайкой. Мелодия была грустной и плавной, и Антуан почему-то подумал, что делает главную ошибку в своей жизни. Вход в его покои охраняли два янычара. Как только Антуан появился из-за угла, руки обоих синхронно потянулись к ножнам.
- Кто таков? – рявкнул один из них.
Мимо Антуана мгновенно пронеслась белая тень. Ассасин вскричал: «Нет!» - но было поздно. Человек в светлом одеянии прыгает на одного из стражников; клинок входит в горло солдату, и он с тихим звуком приземляется на землю. А Грей видит, что второй янычар уже достал искривлённый ятаган, он видит, как рука идёт вверх для замаха, как пальцы плотно обхватывают рукоятку… Действовать нужно было быстро. Шаг вперёд, резкое движение правой рукой – когти с лёгким щелчком выдвигаются из рукава – и Антуан первым наносит удар. Музыка на секунду прерывается, а затем – начинается новая мелодия, куда быстрее и динамичнее. Янычар успевает отразить первую тройку ударов, но в его глазах страх и неуверенность, и Антуан находит ошибку в его защите, делает обманный выпад - когти пробивают лёгкую броню на руке солдата и входят в плоть. Противник пытается вырваться, но уже поздно. Антуан перехватывает руку с мечом, занесённую для удара, удерживает солдата в одном положение, чтобы пробиться когтями глубже. Солдат не удерживается от вскрика – голова запрокидывается, открывая узкую полоску кожи на горле – и молниеносным движением Антуан втыкает клинок в плоть. Тело обмякает, ятаган падает на пол, и янычар тянется к горлу, захлёбываясь собственной кровью. Антуан не имеет никакого желания продлевать его мучения – и когти с лёгким чавканьем выходят из руки и устремляются к сердцу. А затем Антуан приседает и отбрасывает в сторону маску противника. Он прикрывает ему глаза и шепчет: «Прости, брат. Покойся в мире». Его напарник повторяет его действия с первым убитым. Впрочем, это не спасает его от злого взгляда Антуана:
- Мы могли, мы должны были просто оглушить их. В их убийстве не было смысла.
- Лучше не оставлять за собой противников, которые в любой момент могут очнуться и поднять тревогу.
- Здесь я начальник.
- Прошу прощения, - ассасин покаянно склоняет голову. - Однако…. – Антуан делает жест рукой.
- Замолчи. Нам просто нужно взять Частицу и уйти.
Грей входит в комнату первым. Это та самая маленькая комната в глубине дворца; здесь ничего не изменилось: по полу всё также разбросаны подушки, в воздухе висит лёгкая дымка от кальянов, а в середине стоят небольшой чёрный сейф. Музыка – снова грустная и неторопливая – внезапно обрывается и человек, стоящий рядом с сейфом, поворачивается к асассинам и делает несколько шагов назад. Однако в его глазах нету страха.
- Антуан.
-Селим, - Грей кивает. – Простите, однако нам необходимо содержание сейфа.
- Вы же понимаете, что не могу дать вам уйти просто так? Убьёте меня?
- Нет. Вы устраиваете нас в качестве султана, но нам необходима Частица. Мы можем договориться.
- Договориться? Вы отбираете то, благодаря чему существует Османская империя. Здесь не место договорам.
- Очень жаль, - подаёт голос напарник Грея. – Тогда мы просто заберём её, а Вас оглушим.
Султан опускает голову, прикрывая глаза. Когда он снова поднимает взгляд, он смотрит точно на Антуана, и Грей видит мольбу в его глазах.
- Антуан… Я прошу тебя…
-Простите, Селим, но я не могу.
- Тогда… у меня нет выбора, - неуловимое движение рукой, какой-то… рычаг в колоне, и через несколько секунд они слышат тревожные колокола. За это время напарник Антуана успевает достичь сейфа, а сам Антуан оказывается рядом с султаном
- Простите, Селим. Я не хотел, - Грей подхватывает обмякшее тело правителя Османской империи и укладывает его на подушке.

Тяжёлая, пульсирующая Частица на поясе Антуана. Они бегут из дворца. Им надо преодолеть лишь пару сотен метров, затем – прыжок веры и верные лошади. Однако около самой границы их настигают. Антуан уходит вбок от выпада одного из солдат, резко тормозит – пока оружие всё ещё ведёт противника, и тот не в силах остановиться или хотя бы изменить курс – и когти находят слабое место в броне в районе печени, пинок ногой отбрасывает врага назад, буквально вырывая кусок мяса из бока противника. Затем - перекат в сторону, и он мгновенно оценивает ситуацию. С янычарами надо разобраться быстро, к ним уже направляется подкрепление. Однако те ещё далеко – у ассасинов есть секунд двадцать, чтобы разобраться с тремя оставшимися. Пока его напарник бестолково атакует высокого солдата с офицерскими знаками отличия, Антуан направляется ко второму солдату. Тот атакует ассасина, явно растерянный, в панике, не имеющий возможности сосредоточиться, рассчитать свои действия – и Грей бросается на землю, пропуская оружие над собой. Он оказывается в выгодном положении и пользуется этим – удар клинком прямо в небольшую щель в броне в районе живота. Противник издаёт хрипящий звук, и Антуан поднимается, проникая клинком всё глубже, а затем коротко ударяет его когтями в горло, заставляя захлёбываться собственной кровью. На этот раз времени на милость нет – подкрепление всё ближе, и Антуан берётся за меч. Однако его рука нащупывает Эфес, и ассасин вспоминает слова Селима: любой может воспользоваться им для убийства вплотную. Он решается – и рукоятка Эфеса удобно ложится ему в ладонь. Он не представляет, что делать, однако слышит в голове голос: «Просто сформулируй». Секунда на размышления – и он почти не осознанно направляет артефакт на приближающуюся группу: «Уничтожить их». А затем чувствует, как его тело дёргает вперед, а рукоятка превращается в длинный, сверкающий меч. Он утрачивает контроль над собой; его скорость невообразима быстра. Он оказывается рядом с янычарами, и одним ударом пробивает грудные клетки двоих; при этом на острие меча нету ни капли крови. Следующий выпад оказывается смертельным лишь для одно – его лицо превращается в кровавую маску, а вот третий отрубает ноги троим, ни на секунду не задерживаясь. Затем клинок входит в живот одного из солдат – и пробивает его насквозь. Лезвие резко идёт вверх – тело скользит по нему к рукоятке меча – и кара обрушивается на голову последнего, разрубая его пополам. А затем… меч просто исчезает, и в руках Антуана остаётся лишь Эфес. Тело, висевшее на лезвии, с лёгким чавкающим звуком падает на землю. Антуан стоит буквально посреди горы трупов. Его занимает лишь один вопрос – «Как?». Он медленно поворачивается к напарнику. Тот, воспользовавшись отвлечённостью противников, уже проворачивает короткий кинжал в груди первого. Антуан, спохватившись, бежит к ним, однако ноги подкашиваются. Он чуть не падает, но в последний момент у него получается собрать силы и он удерживается на ногах. Однако атаковать он явно не может; впрочем, ему этого и не требуется – кажется, последний из противников слишком шокирован произошедшим. Меч выпадает из его ослабевших пальцев, глаза устремлены в одну точку – на небо. Он срывает с себя маску вместе со шлемом и падает на колени. Антуан еле избегает столкновения с ним; оставшейся энергии еле хватает, чтобы изменить курс. Добраться до транспорта, ну! Второй ассасин наконец кончает с офицером – и делает шаг в сторону, к молящемуся на коленях. Застывает, понимая, что делает солдат – однако когда лезвие входит ему в горло, в глазах ассасина уже нет сомнений. Антуан в это время добирается до точки назначения. Последние силы он тратит на прыжок – напарнику приходится самому сажать Грея на лошадь.
Антуан действительно рад, что за ними нет погони.

Эта линия… Это… это… река? Может быть, на карте, которую он подолгу рассматривал, когда только приехал в Париж? Но нет, он точно помнит – на левом берегу должен быть город, да и притоков здесь куда больше. Может быть, это Рымник. Забавное название – Рымник. Интересно, откуда оно взялось? Или… или это что-то рядом с фермой. Там, кажется, была река. Или это был пруд? Он не может вспомнить, и закрывает глаза в попытке сосредоточиться. Да, это был пруд. Одно из немногих развлечений в его детстве.

На самом деле, в его детстве было не только негативное. Там были и положительные моменты. Он до сих пор помнит тот летний день; кажется, Дезу был лет восемь. Он только закончил дневные тренировки, и теперь у него была пара часов свободного времени. Ребят его возраста на «ферме» на тот момент не было, и он мог развлекаться только сам с собой. Он забегает к матери и чувствует вкусный запах. Когда-то – давным-давно, ещё до того, как она нашла цель всей своей жизни (она считала фарсом всё происходящее до присоединения к Братству) – она умела готовить. Это было ей необходимо – она должна была делать еду недееспособному отцу. И, несмотря на то, что в большинстве случаев это была простая и питательная пища, она научилась и чему-то более сложному – сейчас, например, это был её фирменный вкусный пирог с яблоками. Яблоки – одно из немногих лакомств здесь. Он пробирается на кухню; мама суетится у плиты, оставив почти готовое тесто на столе. Дезмонд бесшумен; несколько лёгких шагов – и он у стола. Секунда на раздумья – и он макает палец в светлую жижу. Он улыбается почти неосознанно – такие лакомства редки, и он просто наслаждается вкусом. Мама уже давно повернулась к столу и с любовью в глазах наблюдает за мальчиком. Но… она не должна терять образ.
- Эй! – внезапно он слышит её громкий оклик и подскакивает. Последний раз суёт палец в миску и – уходя от длинной ложки – обегает стол. Облизывая палец, он несётся к выходу из дома, думая, что уже убежал… однако ошибается: мама ничуть не отстаёт от него. И он понимает, что, кажется, сегодня - не день масок, сегодня она проявляет свои истинные чувства, ведь глубоко внутри она – всё та же задорная девочка, играющая с другими детьми в прятки и носящаяся по улицам родного городка. И он принимает это без вопросов и без сомнений, ведь имеет так мало возможностей играть с ней. Заливаясь смехом, они бегут по большому полю; там, в стороне – засеянные лишь необходимым грядки и пара жителей общины, в том числе отец, однако здесь их никто не видит и они свободны. Он оборачивается – мама на приличном расстоянии, и у него достаточно времени, чтобы снять лёгкие сандалии, а затем, уже на бегу, сорвать футболку - и броситься в воду. Мать не отстаёт – как была, в лёгком домашнем костюме, она прыгает в пруд, поднимая фонтан брызг. В конце концов, она ловит мальчика – и они оба смеются. Они счастливы.
Конечно, потом ей приходится выслушивать ругательства отца, она прекрасно понимает, что это всего лишь глупость, что это балует мальчика и не даёт ему сосредоточиться на том, что действительно важно. Она понимает это – однако она чувствует, что поступила правильно. И пусть она кивает, соглашаясь с Уильямом внешне, в душе она не чувствует вины.
А Дезмонд лежит в соседней комнате и слышит гневный шёпот отца. Ему стыдно; он не должен был начинать всё это. Это его вина. Он чувствует острый приступ жалости к маме, которая так добра к нему, несмотря на то, что он раз за разом её подставляет – и зарывается в подушку. Однако всего на пару секунд. Он должен быть сильным, это раз. И он должен услышать все слова отца, ведь они предназначаются ему, а не маме, это два. Он прикрывает глаза – и лишь яснее слышит его злые ругательства. Наверное, он слишком слабый и не в силах сдержать слёзы.

Дезмонд осознаёт, что принятое им за линию на карте – лишь трещина на потолке. В висках пульсирует боль. Он чувствует злость. От счастливых воспоминаний не осталось и следа. Он привстаёт. Что случилось? Ведь… он только что был с Частицей, верно? Нет, это был не он, а Антуан… Он пытается привстать, уже даже ставит ногу на пол – но внезапно ступню пронзает боль и он не может удержаться от вскрика. В комнату спешит Софи, в её руках стакан с водой. Она осторожно, но настойчиво укладывает его обратно:
- Тихо, осторожней. Когда ты падал с табуретки, ты… гм… растянул сухожилия, - её тон язвителен, и он со вздохом опускается на подушки.
- Merda.
- Да, поэтому мы решили, что тебе стоит ещё поспать. Выпей – она подаёт стакан, и парню приходится привстать.
- Что это?
- Это запить, - в другой её руке таблетка. – Утро вечера мудренее. Спи. Надеюсь, тебя ждут хорошие сны.
- Спасибо, Софи, - он зевает. – И я искренне надеюсь, что это не ты меня раздела. Хотя, если меня раздел Бернард… - он не может закончить мысль, но этого и не требуется.
- Ничего, Дезмонд, я понимаю. И… всегда пожалуйста.