— Координаты?

— Сектор 45, квадрат Е-6, самая крупная тепловая отметка.

— Вас понял, «Кабран» ведёт огонь.

Нижняя батарея орудий развернулась и послала навстречу новым целям четыре снаряда. Порвавшись сквозь атмосферу, подобно огненным каплям, они оставили на месте зенитной батареи большой кратер. Это было удачей, если учесть, что десяток предыдущих залпов лишь напрасно взрыхлил землю. Запросы на поражение целей с орбиты поступали нескончаемым потоком, но большинство из них являлись лишь пустой тратой боеприпасов. 

Через полчаса «Кабран» должен был уйти на тёмную сторону планеты, передав дежурство другому артиллерийскому крейсеру. Тогда у операторов и канониров наконец-то настанет очередная двенадцатичасовая передышка.

За неделю боёв на поверхности Шаньси, 53-й отдельный корпус с лёгкостью вытеснил людей из всех крупных поселений и стратегических объектов, но те отступили в гористую местность, чтобы в узких ущельях, на склонах хребтов укрыться от бомбардировок и компенсировать наше численное преимущество. Те отряды людей, что не сдались без боя или не были уничтожены сразу, вгрызались зубами в каждый сантиметр земли и сдавали позиции, лишь обильно оросив её синей кровью турианцев.

Не знаю, чем занимался орбитальный сканер Десоласа, который мы притащили в грузовом транспорте, но никакие данные для ведения боёв с него точно не поступали. Сам заргон Артериус устранился от командования операциями, и никто не знал, чем он занят.

— Третий и девятый отряды в квадрате Е-7 не отвечают, — заявил офицер-связист, перебирая вспомогательные каналы на своём терминале. — Запрашиваю поисковую систему.

— Принято, идёт поиск... — отозвался один из операторов. — Сейчааас... Ага, я обнаружил их маяки. Вот Селмакс пулусовский!

— Что там?

— Вывожу на экран, — шесть пальцев оператора выбили на терминале комбинацию, и на одной из секций обзорного экрана-иллюминатора возникла трансляция с визуальных сканеров крейсера. На ней было отчётливо видно тела мобильных пехотинцев, небрежно сваленные в одну кучу. Вокруг сновали фигурки людей в броне песочного цвета. Они собирали снаряжение убитых турианцев и грузили на небольшой колёсный броневик. Вот один из людей, весьма внушительной комплекции, достойной крогана, бросил что-то на тела «мобильников» и те вспыхнули ярким пламенем.

Пожалуй, кроме меня, офицера-связиста и оператора, никому не «посчастливилось» наблюдать за этим, экипаж был слишком занят. И хорошо: чем меньше эмоций у исполнителей, тем лучше. Только командиры должны отвечать за приказы.

— Уничтожить их, пирагит Эврус, — спокойно приказал я, наблюдая за действиями людей с холодным отвращением.

— С радостью, капитан.

Через несколько секунд одно из орудий «Кабрана» развеяло по ветру тела погибших турианцев и отряд людей.

Услышав мой голос, Лонира, как всегда стоявшая на своём месте у ПКУ, мельком взглянула мне в глаза. Внешне любимая была абсолютно спокойна, но я-то знал, что творится у неё внутри. Ещё не прошло ни одной ночи, чтобы Лонира не плакала в подушку, с тех пор как неделю назад мы доставили на «Кабран» тело её сестры. Она думала, что я не слышу, но не заметить, как она постоянно ворочается с бока на бок, было трудновато. Я утешал Лониру как мог и старался не подпускать к моргу. Ни к чему ей снова смотреть на останки Брилты.

На службе её состояние практически не сказывалось, и никто посторонний не заметил бы перемен в поведении Лониры, но меня не обманешь. Когда я смотрел на любимую, сердце разрывалось от жалости, но чем ещё ей помочь я не представлял. Вот и сейчас в мимолётном взгляде Лониры промелькнуло столько боли, что мне тут же захотелось освободить её от обязанности находиться на посту и отправить в каюту, но я прекрасно знал, что моя любимая ни за что не согласится на подобное проявление слабости.

Я успокаивающе кивнул Лонире и вернулся к работе. До конца боевого дежурства «Кабрана» оставалось двадцать минут, и предстояло крайне ответственное дело: один из немногих приказов Десоласа предписывал перевести один из тяжёлых десантных транспортов в горы, для создания опорного пункта в районе последних сопротивляющихся сил людей. Транспортник — «Секира Фосила» — уже покинул место своей дислокации и в сопровождении эскорта направлялся к цели. Ему необходимо было прикрытие с орбиты от возможных атак людей во время высадки.

— Говорит рикт-офицер Лупгер, капитан «Секиры Фосила». До прибытия к точке назначения семь минут. Запрашиваю артподготовку в квадрат Е-16.

Место посадки десантного транспорта было в относительно открытой местности, на одном из плато, и орудия моего крейсера с лёгкостью очистили его от всех угроз. «Секира Фосила» зависла над плато и начала снижение, когда на сканере один за другим стали появляться мощные источники тепла.

— Внимание, зафиксированы многочисленные запуски, — оператор локационной системы в бешеном темпе забарабанил по аэрогелевой клавиатуре. — Это ракеты, классов «земля-воздух», «земля-земля», «земля-космос». Идёт идентификация... Ширмалок! 

— В чём дело?

— Они в... — оператор нервно дёрнул челюстными пластинами и, оскалившись, выдавил. — Термоядерном снаряжении!

— ЧТО?!!! — я вскочил с кресла.

— Этого не может быть, — протестующее вздёрнул гребень Сайкрус. — Конвенции Цитадели запрещают...

— Сомневаюсь, что люди слышали об этих конвенциях, — ядовито прервала его Лонира.

— Довольно! — рявкнул я. — Их курс и цели?

— Векторы вычисляются... Юртакс, (дух везения, прим. автора) быстрее же! — оператор ударил по кнопке на терминале, и на тактической голограмме над ПКУ прочертились зелёные пунктирные линии.

Вот на что могут решиться отчаявшиеся, загнанные в угол враги... Впрочем, не исключено, что люди используют ядерное оружие повсеместно.

— Внимание всем! — я вдавил кнопку интеркома, переводя связь на общий канал. — Зафиксирован запуск... двенадцати ракет в термоядерном снаряжении. Повторяю: ракеты оснащены термоядерными боеголовками. Цели: «Секира Фосила», полевые лагеря шестого и седьмого батальонов в квадратах Е-10, Е-13, орбитальная станция, крейсера «Шардов», «Билионас», носитель «Кинжальный рой» и орбитальный сканер. Привести средства ПРО в максимальную готовность, ядерный код, опасность заражения!

На секунду в эфире наступила тишина, словно всех забрал Паракал, а затем линии связи наполнились чудовищным гвалтом. Одни кричали, что это какая-то ошибка, другие отдавали подчинённым приказы, а те, кто оказался под ударом, сохраняли удивительное спокойствие, обмениваясь короткими рублеными репликами.

— Капитан, новые запуски. Две ракеты направляются к «Кабрану», — оскалившись, сообщил оператор.

— Зенитные ракеты дальнего радиуса действия к бою! — почти не удивившись, приказал я. — Подготовьте систему ПОИСК.

Против далёких целей термоядерные ракеты оказались бессильны — сказывалось сильное технологическое отставание людей. Зенитные снаряды и сверхточные лазеры перехватили боеголовки почти мгновенно, но тем, кто находился слишком близко к точкам старта, повезло намного меньше...

Лагерь шестого батальона был уничтожен сразу же после того, как я сделал объявление, а ещё две ракеты, сбитые с курса, рванули высоко в горах. Но не это было самым страшным.

Тяжёлый десантный транспорт уже почти приземлился, когда люди произвели запуск. «Секира Фосила» перевела всю мощность на двигатели, пытаясь снова набрать высоту и уйти из опасного района, но для корабля такого класса это было практически невыполнимой задачей.

Этой страшной минуты я, наверное, не забуду никогда в жизни. Как только угроза «Кабрану» была устранена, взгляды всех, кто находился в БИЦ, приковал обзорный экран, транслировавший вид на «Секиру». Десантный транспорт, изрыгая из двигательных сопел многометровые языки голубоватого пламени, почти заваливался набок, пытаясь одновременно подняться выше и не столкнуться с одним из горных пиков. К «Секире» направлялось не менее пяти ракет — люди посчитали корабль самой приоритетной целью. Остановить такое количество уже успевших набрать приличную скорость боеголовок силами эскадрильи истребителей, сопровождавших транспорт, было невозможно. Рикт-офицер Лупгер тоже понял это и приказал всем остальным уходить подальше. Истребители выполнили это беспрекословно: набрали скорость и ушли в верхние слои атмосферы.

«Секира Фосила» перевалила через хребет, и её система ПОИСК открыла огонь по человеческим ракетам. Лёгкие лазеры уничтожили три боеголовки, а остальные детонировали, приблизившись к транспорту. Визуальные датчики «Кабрана» автоматически уменьшили зум, чтобы вспышка не ослепила экипаж БИЦ.

На общем канале капитан «Секиры Фосила» рявкнул: «Гарил-ток-крел!», а затем вокруг его корабля вспыхнули два маленьких солнца, и транспортник утонул в облаке раскаленной плазмы...

Когда всё закончилось, от огромного корабля не осталось абсолютно ничего, как-будто транспортника и не существовало. Над местом взрыва поднялись две ядерные «грибные шляпки», а ниже бушевал настоящий ураган. Вместе с «Секирой Фосила» исчез один из горных пиков, а нерушимый хребет длиной в несколько десяткой километров, словно был обкусан исполинской пастью.

Сканеры передавали изображение ещё несколько минут, а затем экран погас.

— «Кабран» на тёмной стороне планеты, — рефлекторно произнесла Лонира.

Услышав её голос, я вышел из оцепенения и, помотав головой, заставил себя собраться с мыслями, но шок был слишком силён. Остальной экипаж тоже пребывал в трансе. Лонира, обхватив голову руками, устремила невидящий взгляд на тактическую голограмму. Сайкрус вцепился руками в столешницу ПКУ, что-то шепча себе под нос. Офицер-связист застыл, касаясь кнопки интеркома кончиком когтя. Операторы замерли в своих кабинах, словно каменные изваяния времён Стального Века (эпоха в истории турианцев, по человеческим меркам ~ 12 млн. лет до н.э., прим. автора).

— Селмаксовы дети, ублюдочные бар-ка-малы Ширмалока! — неожиданно прорычал по громкой связи Фёрти. Впервые в жизни я слышал в голосе второго пилота, никогда не унывающего весельчака и балагура, настоящую злобу. — Бесхребетные пыжаки, груды пурасанового дерьма, чтоб им всем переломили гребень и содрали живьём пластины!!! — второй пилот изрыгал бесконечный поток ругательств, которые с каждым словом становились всё хуже. Так продолжалось полминуты, пока, после звуков борьбы на той стороне, интерком не был отключен.

Это привело экипаж в чувство и все вернулись к своей работе, но никто не произнёс ни слова. В БИЦ царила гробовая тишина.

Только что на наших глаза случилось то, чего не происходило со времён кроганских восстаний, кипевших почти полторы тысячи лет назад: применение термоядерного оружия во время военного конфликта... Это было запрещено конвенциями Цитадели об оружии массового поражения, но война с расой, которая даже не слышала об этих конвенциях, грозила перейти на совершенно новый уровень. Разумеется, шансов на победу, даже таким способом, у людей не было, но оставить после себя несколько десятков планет и спутников, выжженных ядерным огнём и загаженных радиацией, они вполне могли. И хотя огневая мощь дредноутов ничем не уступала термоядерным боеголовкам, снаряды этих гигантов наносили исключительно кинетический ущерб, без радиационного облучения, да никто и не отважился бы вести огонь по планетам из главного калибра флагманов. Это чревато расколом планетарной коры, даже кроганы на такое не решались.

Но дело даже не в том, что война перешла на новый уровень... «Секира Фосила» была тяжёлым десантным транспортом, перевозившим пятую часть всего 53-его отдельного корпуса мобильной пехоты, а это не менее полутора тысяч турианцев, не считая экипажа. Сейчас корабль не загружен полностью, но пятьсот бойцов там точно были. И все они сгорели в мгновение ока, даже не успев высадиться на землю. Гибель внутри транспорта, а не на земле, считалась у пехоты бесславной 

смертью. Никто и никогда не скажет об этих пятистах: «Они погибли, как герои». Семьи получат извещения, но никаких посмертных наград и компенсаций. А дети не услышат от опекунов правды о смерти отца или матери.

Мне очень не нравилась эта традиция пехоты, но, похоже, только мне одному. Традиция пришла из глубины веков и все считали её чем-то само собой разумеющимся. Те, кто знал хоть немного о турианской армии, не решались всерьёз атаковать идущие на посадку транспорты, потому что им отлично известно: за бесславную смерть своих собратьев турианцы отомстят в десятикратном размере. Но откуда это было знать людям? Сейчас они, наверное, даже не осознавали до конца, какую допустили ошибку.

Я вышел в коридор, сдав вахту Сайкрусу, и медленно побрёл куда-то в сторону лестницы, погрузившись в собственные мысли.

Даже без учёта традиции, которую я считал странной и нелогичной, случившееся было чудовищно: пятьсот турианцев сгорели в термоядерном пламени ракет, выпущенных из шахт четырёх человеческих бастионов высоко в горах. Эти базы не были стёрты с лица планеты бомбардировкой по той же причине, что и госпиталь, о котором рассказывал Калам: за крепостными стенами укрывалось большое количество эвакуированного гражданского населения. А люди, прикрываясь мирными жителями, решились на этот вероломный поступок... Их можно было понять: загнанный в угол зверь пойдёт на всё, ради защиты собственной жизни, но не ответить на это мы не могли. И каким будет этот ответ, решать заргону Артериусу, а от него людям точно не дождаться пощады!

Меня эта мысль, как ни странно, подбадривала. Всего неделю назад я произнёс перед десантной командой «Кабрана» проникновенную речь о том, что Иерархия не воюет с гражданскими, о том, что мы должны вести себя достойно, что бы ни сделал враг, но сейчас... Сейчас я ощущал, как во мне поднимает голову чувство презрения к собственным словам. Ядерная атака надломила во мне некую преграду, которая истончалась с тех самых пор, как я впервые услышал рассказ Десоласа о людях. Это было похоже на поход в трущобы, который теперь казался столь далёким... Тогда, видя разруху, нищету, грязь и состояние форз-офицера, я не выдержал: ударил Воруса и был готов разнести на куски захудалый бар. А теперь я чувствовал, что больше не питаю к врагам никакого снисхождения. Они развязали эту войну и они же отказались удерживать её в рамках правил. Так почему мы должны воевать «честно», показывая врагам слабость? Зачем вообще нужно это идиотское благородство, которое ведёт лишь к гибели множества отличных бойцов? На войне не должно быть рамок и правил, нужно сразу бить врага всем, что есть под рукой и не сомневаться, ведь в противном случае враг ударит первым, да так, что будешь потом жалеть, о том, чего не сделал... Теперь я начинал понимать Десоласа Артериуса, который всегда вёл себя бескомпромиссно по отношению к противнику.

Тут моя нога зацепилась за высокий порог, и я едва не полетел кувырком прямо под ноги постовому в бело-синей броне. Охранник дёрнулся было, чтобы удержать меня от падения, но я смог восстановить равновесие самостоятельно. Оглядевшись, я понял, что ноги сами собой занесли меня в тюремный блок, находящийся аж на четвёртой палубе.

— Капитан? — вопросительно поднял лобные пластины охранник.

— Я пришёл допросить нашего пленника, рядовой, — пояснил я, задумчиво глядя в безмятежное лицо охранника. Парень, определённо, ещё не слышал о том, что произошло с «Секирой Фосила». Слухи разнесутся по кораблю, когда экипаж БИЦ и пункта управления огнём спустится на отдых.

Насчёт пленника я не обманул: ещё утром с флагманского крейсера поступил пакет данных с новой программой для автоматического переводчика — специалисты наконец-то смогли создать средство для общения с людьми. Я собирался побеседовать с пленником после того, как «Кабран» сдаст боевое дежурство, но теперь «температура» беседы грозила стать не такой миролюбивой...

Быстро миновав несколько коридоров и главный контрольный пункт, я попал в камеру человека. Когда я вошёл, это существо лежало на койке, спиной к двери. По помещению разносился странный звук, похожий на храп примата картуониса. Очевидно, человек спал.

Пока он, услышав звук открываемой двери, просыпался, поворачивался и садился на кровати, я успел включить инструментрон и настроить его нужным образом. Когда человек заговорил, я уже мог понимать его:

— Что, костерожий, не насмотрелись ещё? Нашли, мать вашу, зоопарк... Вали отсюда, урод! — он произнёс эти слова на своём языке, но с помощью небольшого наушника, я услышал речь, переведённую на общегалактический «торговый» язык. Однако одно выражение — «мать твою» — я не понял. Может быть, ошибка перевода?

— Это ещё большой вопрос, мягкотелый, кто из нас урод, — в тон ему ответил я. То же самое, но на языке людей выдал мини-динамик инструментрона.

Глаза человека округлились, и он слегка подался назад. Видно, пленник не ожидал, что я пойму его слова, ведь за всё время заключения он имел дело лишь с безмолвными охранниками, приносившими еду. Пища, к слову, доставлялась на отдельном шаттле, из пространства Цитадели, так как наши продукты были неприемлемы для людей с их левозакрученными аминокислотами.

Я окинул взглядом небогатое убранство камеры: это было крошечное помещение, два с половиной метра в длину и ширину, со светло-зелёными стенами и неярким квадратным светильником под потолком. Вся меблировка была представлена жёсткой откидной койкой, узким раскладным стулом, водосборником с краном и отходной воронкой (турианский аналог унитаза, прим. автора).

Усевшись на стул, напротив пленника, который не торопился вставать, я спросил:

— У тебя есть имя, человеческое существо?

— Уж конечно, — процедил он сквозь зубы. — Капитан Бишоп Прессли, 3-й пехотный полк города Арайса. А у вас, костерожих, поди, только порядковые номера, как у роботов?

— Кирд-офицер Армус Вакариан, капитан этого корабля, — всё тем же холодным тоном ответил я, пропустив мимо ушей колкость человека.

— Очень приятно, мать твою...

— Перейдём сразу к делу. Какого размера ваша территория, человек? У вас много войск?

— Что я слышу? — Прессли издевательски ухмыльнулся. — Грозные пришельцы со всеми своими невероятными технологиями ничего не знают про нас?

— Отвечай на вопрос, — сказал я, спокойно глядя человеку в глаза.

— А вот хрен тебе, сам слетай да узнай.

— Твоё счастье, Би-шоп Прес-сли, что я не из Турианской Разведки. Поверь, когда ты попадёшь к ним в руки, то заговоришь быстрее, чем волус, которому пообещали планету в личное владение. Это я тебе гарантирую.

— Волус? Это что, ещё какие-то уроды? Скажи, а у них тоже ногти на лице проросли?

— В своё время узнаешь, — я сцепил кончики когтей и подался вперёд. — А сейчас — отвечай на вопрос!

— Ещё чего сделать? Может станцевать для тебя, костерожий?

— Это лишнее, — я покачал головой и сощурил глаза. — А вот от ваших самок бы не отказался... — сказав это, я надеялся вывести пленника из себя, чтобы было легче вести допрос. По крайне мере, большинство известных мне гуманоидных рас защищали своих женщин.

Я не прогадал: человек переменился в лице и заговорил уже без издевательства в голосе, с открытой злостью:

— Ещё раз заикнешься про женщин, костерожий, и тебя отсюда вынесут вперёд ногами!

Последнее выражение я снова не понял. Что значит «вперёд ногами?». Впрочем, не важно.

— О, придёт время, и твой вид поплатится за всё, человек. В том числе и женщины... — я продолжал выводить пленника из эмоционального равновесия. Из краткого курса техники допросов, я знал, что это верный способ выведать нужные сведения, по крайней мере, на начальной стадии, пока не дошло до более серьёзных и неприятных методов. Краткий курс допросов в академии вёл мой тёзка и почти однофамилец: кирд-офицер Армус ВакОриан, очень опытный особист. Он работал в УКБ и не понаслышке знал о том, как вести себя с пленниками.

— Это мы ещё посмотри! — заявил в ответ Прессли. Его голос стал глуше, проступила угроза. — Я с удовольствием погляжу, что будет с вами, костерожие, когда Альянс Систем приведёт сюда подмогу! Мы повытаскиваем вас из панцирей и заставим ответить за всё! — человек сжал пальцы одной руки в кулак и ударил им о вторую ладонь.

— Что такое «Альянс Систем»? — тут же среагировал я.

— О, ты узнаешь! — губы Прессли расплылись в злобной усмешке. — Альянс это такая организация, которая очень скоро придёт и надерёт тебе задницу!

Я только покачал головой. Человек даже не представлял, что связался с расой, которая имеет почти вдвое больше военных сил, чем любая другая в этой галактике.

Мне уже надоел этот допрос, было очевидно, что Прессли не станет сотрудничать, А чего я ждал? С такими как он нужно работать настоящим профессионалам, вроде Вакориана. Но оставить человека здесь в целости и сохранности я тоже не мог. Злость на всю их расу за уничтожение «Секиры Фосила» требовала выхода. Внешнее спокойствие давалось мне с большим трудом, и я чувствовал, что если не выпущу пар сейчас, то потом злость всё равно вырвется наружу, с куда худшими последствиями.

— Когда-нибудь, увидев вашу метрополию в огне, ты поймёшь, как сильно заблуждался, человек! И когда последний из вас упадёт мёртвым, ты осознаешь, чем чревато нападение на Турианскую Иерархию, — я встал со стула и повернулся к пленнику спиной, якобы намереваясь уйти, а на самом деле провоцируя его на действия.

— Нападение, значит? Нападение... — яростно прошипел Прессли. — Значит, это мы напали на вас, костерожий, и оккупировали планету?

Его слова показались мне странными... Очевидно, человек не считал свою расу агрессором. Но времени, чтобы проанализировать это, не было. Я, ощутив за спиной движение воздуха, резко согнув колени, ухватил кинувшегося на меня пленника за одежду и швырнул через голову. Тренировки с десантниками не прошли даром, у него не было шансов.

Бишоп явно не ожидал такого и впечатался всем телом в дверь. Но нужно отдать Прессли должное: прямо из лежачего положения он попытался ударить меня ногой в живот. Благодаря длинным рукам я с лёгкостью парировал выпад и, вздёрнув человека над полом, поднял на уровень своего лица. Он был ниже меня на целую голову, но я вряд ли смог бы долго удерживать Прессли на весу. 

Швырнув его к стене над койкой, я сконцентрировался и, выбросив вперёд раскрытую ладонь, прижал человека к стене мощным биотическим «прессом». Очевидно, у людей не было тех, кто мог управлять полями массы, и Прессли никогда не видел ничего подобного. Он, выпучив глаза, издал изумлённый хрип и просипел:

— Что... это... ещё... за... хрень?!!

Я не собирался отвечать и уже занёс руку, чтобы нанести новый удар, но видно Юртакс был благосклонен к человеку: мой инструментрон издал требовательный писк. Вызов поступал из БИЦ «Кабрана».

Отпустив Прессли, который упал на пол, глядя на меня со смесью ужаса и злобы, я вышел из камеры. В наушнике раздался голос Сайкруса:

— Капитан, вам приказано срочно явиться в рубку связи.

— В чём дело?

— Собирается экстренный военный совет всех старших офицеров сводной эскадры.

Я заверил, что уже иду и почти бегом направился к лестнице. Экстренный военный совет мог означать лишь одно: наша боевая группа лишилась командира...

— С помощью спинн-резонансного сканирования мы выяснили, что под одним из этих горных пиков, на глубине около трехсот метров, располагается крупный бункер. Аналитики считают, что там находится командование людей, координирующее действия остатков гарнизона Шаньси, — оранжевая голограмма одного из помощников Десоласа, водя голографической же указкой по экрану, объясняла всем собравшимся ситуацию.

Экстренный военный совет проводился также как и брифинг Тируса перед отправкой на это задание: десять кресел в рубке связи были заняты голограммами старших офицеров сводной эскадры. Здесь присутствовали два помощника заргона Артериуса, гондиры Тирус и Луфтус (глава восьмой эскадры), генрил Хароуд (командующий наземными силами). Остальные были капитанами самых крупных кораблей (двух оставшихся носителей и трёх артиллерийских крейсеров). Не 

Заргон Артериус бесследно исчез... Помощник сказал, что он высадился вместе с охраной в одном из захваченных городов, а через час перестал выходить на связь. Все десять десантников были найдены убитыми, а самого Десоласа, очевидно, захватили в плен. Не хватало только самого Десоласа и командира пятой эскадры, который погиб вместе со своим флагманом, носителем «Улей Гардигул», во время битвы на орбите Шаньси.

Ситуация была крайне сложной: люди применили ядерное оружие, а сводная эскадра лишилась лидера, способного быстро и беспощадно ответить ударом на удар. На военном совете необходимо было выбрать нового командира (им стал гондир Луфтус) и решить, что делать дальше. Помощник Десоласа также сообщил, что Турианская Разведка отправила к нам своего сотрудника, Сарена Артериуса, кандидата в СПЕКТР, брата заргона, который скоро прибудет на личном фрегате и займётся поисками Десоласа.

— Очевидно, что уничтожить этот бункер орбитальной бомбардировкой мы не можем, он слишком глубоко, — продолжала виндир-офицер Эбрудас. Только сейчас я заметил, что это женщина: голос у неё был слишком низким и хриплым, а телосложение чересчур мощным, это ввело меня в заблуждение.

Эбрудас излагала план, составленный аналитиками, а я (кто бы мог поверить?) начинал всё больше выходить из себя, злясь, что здесь нет Десоласа, который решил бы проблему радикально. Глядя в лица офицеров, я начинал понимать, что все они просто опасаются отвечать перед общественностью за жёсткие меры, в том случае если детали этой операции дойдут до Совета Цитадели. Я видел, что Луфтус уже готов одобрить план со штурмом подземного бункера, который грозил вылиться в очень большие потери. 

— Война очень быстро меняет приоритеты, и лишает глупого благородства, — ответил я, постукивая когтями по одному из голографических проекторов. — Заргон Артериус был прав: либо мы их, либо она нас!

— Ну что ж... Я принимаю этот план, — наконец, с обречённостью в голосе решил Луфтус. — Кирд-офицер Вакариан, вы назначаетесь ответственным за операцию. Гарил-ток-крел!

Этого следовало ожидать... И я готов.

— Так точно, гондир Луфтус. Я сделаю всё, как нужно. Гарил-ток-крел!

Соединение прервалось, голограммы исчезли, и я опять остался один в пустом помещении рубки связи.

— Крейсера, задействованные в операции, на позициях, — отрапортовала Лонира.

— «Кабран» готов открыть огонь, — кивнул Сайкрус.

— Все наземные войска покинули горный район, — прозвучал на общем канале голос генрила Хароуда.

— Авиация освободила воздушное пространство, — сообщил Тирус с борта своего носителя.

— Цели захвачены, — подтвердил виндир-офицер Неркуас, старший артиллерист.

Я оглядел помещение БИЦ и удовлетворённо кивнул. Все были на своих местах, готовы к бою и полны решимости. Сначала, когда я только явился с военного совета и передал экипажу свой план, они были удивлены и напуганы. Несмотря на термоядерную атаку людей, экипаж не хотел действовать подобным образом, но вооружённые силы Турианской Иерархии не зря получили свою репутацию. Экипаж понял, что нет смысла в благородстве, если противник им не ограничен. «Кабран», возглавляя атаку, работал, словно единый отлаженный механизм. Впрочем, как и всегда.

Заново перепроверив системы на своём терминале, я перевёл на экраны-иллюминаторы трансляцию с визуальных датчиков и встал из кресла. Сложив, руки на груди, я произнёс только одно слово: «Начинайте!».

И всё-таки возникла заминка: Сайкрус медлил с нажатием на кнопку, а офицер-связист не передавал приказ остальным кораблям.

— В чём дело? — недовольно спросил я.

— Капитан, вы точно уверены, что...

— Я отдал приказ, форз-офицер Гилад Сайкрус! — повысив голос, прервал я его. Под моим тяжёлым взглядом штурман, не привыкший видеть своего командира таким, быстро выполнил то, что от него требовалось. Как и связист.

Я едва не вздрогнул, на мгновение встретившись глазами с Лонирой. Её взгляд источал яростный протест и злость. Но... почему? Я думал, что она больше других должна желать людям смерти за то, что случилось с её сестрой. Лонира осуждающе покачала головой и отвернулась к своему терминалу.

У меня не было времени раздумывать, потому что в этот момент «Кабран» начал операцию. Главное орудие и одиннадцать малых пушек синхронно открыли огонь, отправляя на головы людей град смертоносных снарядов. Примеру артиллерийского крейсера последовали остальные корабли, и на последнее прибежище гарнизона Шаньси обрушилась мощь, невиданная этой планетой.

Металлические снаряды в обрамлении огненных сполохов за доли секунды прошивали атмосферу и били по стенам, жилым зданиям, ангарам, ракетным шахтам человеческих баз. Это была вовсе не сверхточная бомбардировка, подобная той, что артиллерийские крейсера проводили раньше, поддерживая наземные войска. Это была настоящая огненная буря, сметающая всё на своём пути. Орбитальный удар продолжался не более двух минут, но когда крейсера прекратили огонь, от четырёх бастионов не осталось абсолютно ничего — на их месте зияли исполинские кратеры. Точно так же, как ничего не осталось от «Секиры Фосила» и пятисот наших солдат...

Гондир Луфтус обратился к человеческому командованию на нейтральном канале, угрожая обрушить следующий удар на города и лагеря, согласно моему плану.

Я же, спустившись с капитанской платформы, подошёл поближе к экранам-иллюминаторам, которые транслировали вид на дымящиеся кратеры с высоты птичьего полёта. В душе расплывалось мрачное удовлетворение, и я не испытывал никакого сочувствия или жалости к тем, кто находился там, внизу. Это война и здесь нет «врагов» и «гражданских врагов»... Есть тот, кто противостоит тебе и должен быть уничтожен, прежде чем сделает это с тобой. Жаль лишь, что для осознания этого нужно было погибнуть целому десантному транспорту с сотнями турианцев на борту...

— Зачем ты это сделал? — внезапно раздался за спиной приглушённый, но наполненный яростью, голос Лониры. Как и в прошлый раз, когда «Кабран» стыковался с искалеченным грузовиком, где нашла смерть её сестра, Лонира оказалась рядом незаметно. Только теперь её глаза выражали не горечь и отчаяние, а злость и... разочарование. — Ты ведь сам говорил десантникам, что...

— Те мои слова — ошибка, Лони, — дёрнув челюстными пластинами и раздражённо скосив глаза в сторону, ответил я. — Это война, люди сами...

— ЧТО, «САМИ»? Скажешь, они тебя вынудили? Они не захотели воевать по правилам, которые им даже неизвестны?

— Правила у всех одни, — я сложил руки на груди и сделал шаг назад. — Я говорю не о конвенциях Цитадели, а об осознании своих возможностей и правильном их применении. Если они готовы сделать то, что сделали, чем люди лучше рахни или кроганов?

— Я думала, ты не такой, Армус. Думала, что ты умеешь не опускаться до уровня своих врагов...

— Вот как? — я уже вышел из себя. — В таком случае, рад представить тебе себя настоящего! Можешь бежать к отцу, который ненавидит выходцев из других колоний, и сказать ему, что он был прав. Вперёд! — сейчас я был по-настоящему зол на слова Лониры, которая готова принимать от людей удары и не отвечать на них. Что же ей нужно, чтобы понять то, что теперь понимал я?

Лонира ничего не ответила, неприязненно глядя на меня. Наконец, она повернулась, чтобы уйти и бросила через плечо:

— Подумай, Армус, может быть, ты ошибался не тогда, а сейчас?

Я хотел ответить, что кому-то бывает необходимо принимать трудные решения, но не успел. Офицер-связист заговорил раньше:

— Люди вышли на нейтральный канал. Вывожу на динамик.

По БИЦ разнёслась тяжёлым хриплым басом человеческая речь. Через секунду ВИ «Кабрана» перевёл: 

«Говорит генерал Уильямс. Гарнизон Шаньси готов прекратить боевые действия и сложить оружие...».