12 июня 1969 года
Сегодня я получил учтивое старомодное письмо, в котором некто, отрекомендовавшись бакалавром черной магии, просил позволения присутствовать на моих лекциях для шестого курса в целях повышения своей квалификации. Несмотря на церемонный слог письма, я сразу заподозрил розыгрыш, потому что автор называл себя Магнус Редскин, что в переводе на человечий должно было означать Великий Краснокожий.
К магии индейцев я отношусь с подозрением еще с юности, когда мы с ребятами отправились в Нью-Йорк продавать магглам секрет беспроводной связи, а в итоге обнаружили, что изобрели беспроводной телеграф, известный магллам уже более полувека без нашей помощи. Помню, мы бесцельно брели вдоль Центрального Парка и предавались самоуничижению, когда неунывающий Долохов начал рассказывать о том, что он был в Мексике и взбирался на пирамиды. Дождавшись, когда мы развесим уши, он поведал нам о старинном индейском обряде, призванном волшебным образом развеять нашу печаль и просветить наше дремучее невежество. Обряд состоял в том, что, разделившись на равные группы, мы должны были забрасывать оранжевый мяч, олицетворяющий собой солнце, в кольцо, олицетворяющее бездну нашей глупости.
Долохов быстро странсфигурировал и то, и другое, и мы неплохо начали индейский обряд под его руководством, но прежде чем мы достигли просветления, к нам подошла группа местных арапов. Под хохот Долохова арапы поведали нам, что мы играем в их национальную игру, причем прескверно. Короче говоря, арапам мы тогда в баскетбол позорно продули, а Долохов оказался жутко проворным и встретился нам только через месяц в Англии.
Кстати говоря, спустя несколько лет я узнал, что прибившийся к нам в той поездке Розье разобиделся на то, что он оказался в чем-то хуже магглов, да еще и магглов непонятного цвета. Чтобы мы не доставали его своими насмешками, Розье втайне от нас собрал своих чистокровных родственников, тренировался с ними два года напролет, а потом они поехали обратно в Гарлем и вынесли там все уличные баскетбольные команды как малых детей. А вскоре после этого сыгранная и дисциплинированная пятерка Розье вошла в нашу организацию вместе со своим названием «Вальпургиевы рыцари».
В детстве я мечтал стать главой зловещего тайного ордена, воюющего за мировое господство, а в результате руковожу шайкой, состоящей наполовину из бывшей шпаны, а наполовину из баскетболистов.
- Что читаешь? – спросил у меня камин голосом Мульсибера, когда я уже собирался выкинуть туда письмо Магнуса Редскина.
- Слова, слова, слова, - отозвался я, зная, что Мульсиберу будет приятно напоминание о Шекспире – когда-то умница Мульсибер отлично играл Гамлета в любительском театре, да и дорожку в Королевский Шекспировский театр, визит в который мне никак не может забыть магическая аристократия, я протоптал при его участии.
- Как ты в субботу? – спросила кругленькая голова Мульсибера, слегка перекатываясь в камине, как колобок. – Может, опять в бридж поучимся?
Мульсибер был безотцовщиной и в школьные годы жил в одной комнате с Долоховым, и что греха таить, со мной. Он был отличным банкометом, особенно когда нужно было выиграть немного денег, и хорошим партнером, когда нужно было скоротать вечер. Застрельщиком в карточных играх у нас был Долохов, и поэтому, когда с изменением нашего социального положения дело дошло до джентльменских игр, мне стоило большого труда убедить Мульсибера, что шесть пик – это малый шлем, а не Сталинград, а два паса – не в прикупе чудеса, а почти конец торговли. Впрочем, ловкость пухлых Мульсиберовых рук с годами никуда не делась, и свое неумение играть в бридж он компенсировал неприличным везением.
- Слушай, - спросил я, вновь взглянув на письмо, - кто из вас придумал Магнуса Редскина? Объясните хоть, в чем шутка.
- Я Антона спрошу, он у нас по индейцам специалист, - пообещал Мульсибер и исчез из очага, похохатывая.
Вернувшись, Мульсибер некоторое время пыхтел на пламя, отдуваясь после необычной для себя активности, а потом протянул руку за письмом. Я отдал ему письмо, удивляясь, что они еще придумали. Как я и ожидал, вскоре после второго исчезновения Мульсибера в камине появилась веселая морда Долохова.
- Риддл, купи очки, - посоветовал Долохов, который за время моих преподавательских трудов совершенно отбился от рук и забыл о субординации. – Редькин это, а не Редскин. Магнус Редькин. С трусами-невидимками который. Помнишь, Ойра-Ойра про него анекдоты рассказывал? Соглашайся, не пожалеешь.

26 июня 1969 года
На прошлой неделе я наконец расквитался с экзаменами, будь они неладны, и вчера отнес Дамблдору стопку ведомостей. Дамблдор ведомости принял от меня с опаской – вероятно, боялся, что из них выпорхнет зачетная фея и тяпнет его гвоздодером по пальцам. Я, признаться, думал о чем-то таком в первую сессию, но потом признал, что тупость лентяев и лоботрясов – это одна из немногих вещей, в которых Дамблдор не виноват, и решил покарать виновных, отправив на пересдачу всех, кто не заслуживал четверки. Ух Дамблдор тогда взвился, получше чем от гвоздодера!
На завтра у меня было запланировано занятие с приготовишками, и я решил воспользоваться тем, что экзамены кончились не только у меня. Но воспользоваться этим было не так уж легко: тащиться к Друэлле с визитом, имея целью повидать ее дочь, было столь же бесполезно, сколь и неприятно, а вызванный мной эльф, вместо того, чтобы тайно перенести меня в дом Блэков, погнул головой каминную решетку, причитая, что на доме Блэков очень сильное колдунство.
В отчаянии я связался с Долоховым, вытащив его с футбольного матча.
- Сигнус Блэк, - с немного нарочитой серьезностью протянул Долохов, который никогда не задавал лишних вопросов, но всегда замышлял какую-нибудь шуточку. – Он прекрасно разбирается в сигнализациях. Работал с Гринготтсом. Риддл, ты не мог бы вломиться к кому-нибудь другому?
- Нет, - коротко ответил я.
Долохов задумался, посасывая сигару и посматривая на меня хитрым глазом, и я уже ожидал, что сейчас он выдаст свой очередной многоходовый проект взлома или, по крайней мере, разложит на столе непонятно откуда взявшуюся схему магической защиты дома Блэков и философски заметит, глядя на нее и закусив сигару углом рта: «О-ля-ля, действительно швейцарская!». Но Долохов ни о чем таком не думал, а просто любовался выражением нетерпеливого ожидания на моем лице.
- Не буду томить разлукой юные сердца, - наконец съехидничал Долохов. – Почему бы тебе, Риддл, не взять пример со своего же студента, раз уж у вас похожий вкус?
Я хлопнул себя по лбу, выставил Долохова в камин, немного подправил параметры сети портшлюзов и перенесся в Ливерпуль, где нашел телефонную будку и набрал по справочнику номер Тонксов.
- Профессор? – удивленно спросил Тонкс, наконец отняв трубку у своей матушки, которая уже начала допрашивать меня с пристрастием о бытовых условиях в общежитии Равенкло, в котором я никогда не жил.
- Тонкс, - сказал я без обиняков. – Я хочу спросить вас как мужчина мужчину: как связаться с сестрами Блэк, миновав их матушку?
- Через дупло в дубе, например, - просто ответил Тонкс.

27 июня 1969 года
За последние несколько месяцев, навещая приготовишек и переправляя их к месту занятий, я столько раз пользовался портшлюзом, сколько мало кто пользовался им за всю свою жизнь. Постепенно это начало меня выматывать, и сегодня, собрав всех своих учеников в класс, я вышел на улицу встретить Беллу и устало сел на бордюр, чувствуя, что ноги меня уже не держат.
Несколько минут я просто грелся на солнце, вытянув ноги и свесив руки до земли, и совсем не подозревал, что Темный Лорд в простых брюках и клетчатой фланелевой рубашке, покойно сидящий на тротуаре в позе маггловского работяги, представляет для судьбы очень соблазнительную мишень.
- Слышь, братан, - раздалось над моим ухом и, обернувшись, я увидел человека, одетого почти так же, как я. – У тебя лишней канистры не найдется?
«Магглы совсем обнаглели, - подумал я, иронизируя сам над собой. – Сижу на тротуаре рядом с припаркованным грузовиком, никого не трогаю. Сразу должно быть видно, что я чистокровнейший и аристократичнейший лорд Вольдеморт, а не маггловский шофер. Глупые люди».
Я сделал движение встать, и мой новый знакомый протянул мне руку, за которую я ухватился, решив вести себя естественно. Так же естественно, засунув руки в карманы, я подошел к грузовику, припаркованному рядом, незаметно открыл кабину Алохоморой и трансфигурировал огнетушитель в канистру дизельного топлива.
- Спасибо, брат! – обрадовался шофер, хватая канистру. – Выручил!
- Человек человеку друг, - философски заметил я, садясь на ступеньку якобы своей кабины.
- Верно, - согласился шофер. – Случилась со мной беда – ты мне помог. Случись с тобой беда – я тебе помогу. Тебя звать-то как?
- Риддл, - ответил я, и заметил про себя, что естественность меня подвела. – Том Риддл.
- Меня Бен, - снова протянул руку шофер. – Ты нашу частоту знаешь...
«27.315 мегагерц», - сказал я про себя, на автомате применив легилименцию.
- Если фигня какая, только передай в эфир: «Бен, это Том Риддл. Ай нид хэлп». Я или ребята приедем и поможем в лучшем виде.
Я кивнул и пожал Бену руку. За последние пару лет мои дела определенно пошли в гору. Если два года назад меня поддерживала дюжина занюханных аристократов, то сегодня за меня добрая сотня школяров, пара десятков маггловских семей, в числе которых командор Петтигрю с бывшими сослуживцами, а теперь еще и группа дальнобойщиков. На месте Министерства я бы капитулировал без боя.