27 июня 1969 года
К моему огромному удивлению, маггловский шофер, залив произведенное мною дизельное топливо в бензобак, завелся и уехал, и я заметил про себя, что, если бы не Статут о Секретности, нефтеперерабатывающие компании всего мира уже устроили бы на меня охоту.
Проводив своего нового знакомого глазами, я снова сел на тротуар и начал решать задачу о том, сколько дизельного топлива может выдать на-гора установка мощностью в одного Темного Лорда, и что из этого можно заключить об импульсе и потенциальной энергии Темного Лорда. Но решить задачу до конца мне не удалось, потому что я почувствовал, что на меня кто-то смотрит.
Белла стояла за школьным крыльцом в костюме то ли Кармен, то ли Эсмеральды: вместо привычных мне мантий на ней была широкая темная юбка, белая блузка и цыганская шаль, которая очень подходила к ее распущенным волосам.
- Мне нравится ваш новый образ, Белла, - с улыбкой заметил я, поднимаясь с тротуара и подходя к крыльцу.
- Вы тоже смотрелись очень органично, милорд, - парировала Белла. – Неужели вы ездите на машине?
- Магглы говорят «водите машину», - уточнил я. – Я вожу, но ездить предпочитаю на Долохове.
- Он является официальным конюшим Вашего Темнейшества? – снова съязвила Белла, и я заметил про себя, что вне школы Белла начинает вести себя со мной как с сестрами. Младшую сестру Белла считала маленькой и глупой и была с ней отстраненно вежлива, а Андромеду очень любила и прятала свою любовь за волной колкостей и насмешек, которые доводили Андромеду до слез.
- Шофер, Белла. Это называется шофер, а не конюший, - снова поправил я с издевательским спокойствием. – Вам написать маггло-магический словарик?
- Научусь у грязнокровочек, - огрызнулась Белла, вероятно, почувствовав, что аристократке трудно соревноваться в насмешках с детдомовской шпаной.
- Кстати, о ваших учениках, - сказал я, переходя на деловой тон. – Чему будет посвящено ваше сегодняшнее занятие?
- Я думала, они будут просто задавать вопросы, - пожала плечами Белла.
- Не слишком одобряю ваш выбор, - признал я, невольно поморщившись при воспоминании о том, как первые несколько месяцев на мои консультации иногда являлись изможденные и мрачно молчащие хаффлпаффцы, от усердного, но бесплодного грызенья гранита немного похожие на инфернов. «Что именно вам непонятно?» - спрашивал я наконец, не дождавшись вопроса от них, и получал исчерпывающий и обезоруживающий ответ: «Всё!»
С тех пор я понял, что студент, который знает нужный вопрос, найдет на него ответ и без моей помощи, и даже начал воспринимать визиты потерянных студентов с юмором. «Сначала сотворил Бог небо и землю, - начинал я порой после ответа, что студенту непонятно «всё». – И определил Он дифференцируемые функции на множестве действительных чисел...» «Профессор, - вступал вразумляемый, - а что такое действительные числа?» С этого-то мы и начинали.
- Что ж, попробуем, - сказал я, приглашая Беллу в маггловскую школу и проходя в коридоре вперед.
- Постойте, - с некоторым нежеланием остановил я Беллу у дверей класса. – Помните, что вы должны учить их не магии, а жизни в магическом мире. Для этого вам должны по меньшей мере доверять. Будет лучше, если вы сможете забыть о своих... антипатиях... и постараетесь хотя бы на время занятий стать одной из них.
- Я понимаю, - тихо ответила Белла. – Если вы не знали, я не люблю маггловскую одежду.
- Зря, - ободряюще улыбнулся я. – Она вам очень к лицу. Правда.
Правдивость моих слов тут же подтвердила детвора, рассевшаяся в кружок рядом с доской. Появление Беллы в цыганском наряде они встретили восторженным вздохом, и я отметил про себя, что мне это было приятно.
- Ребята, - сказал я, присаживаясь в круг и приглашая Беллу сесть рядом со мной, - сегодня у нас встреча, о которой никто не должен узнать, - детвора заметно оживилась и перестала болтать, а Белла почувствовала себя немного свободнее. – Как вы помните, магический мир разделен по происхождению, и чистокровные маги редко водят дружбу с магглорожденными. Беллатрикс принадлежит к древнему чистокровному роду. Она будет вашим тайным проводником по магическому миру, - я сделал паузу и предложил, не предвидя ничего хорошего: - Задавайте вопросы.
Как я и ожидал, вопросов не было. Большинство детей таращилось на Беллу с доброжелательным интересом и даже с благоговением, словно она была наследной принцессой. Группка неформалов, сидящая рядом с Эванс, неловко и немного вызывающе демонстрировала свое отрицание сословных различий. Первые секунды тишины сменились монотонным гудением.
- Ну что же вы, - попытался расшевелить класс я. – Давайте, кто самый смелый?
- А как можно стать чистокровным магом? – брякнул Петтигрю.
- Чистокровным магом надо родиться, - немного надменно ответила Белла, хотела поправиться, но тут ее перебили.
- А я чистокровный маг! – объявил мальчик, сидящий почти рядом со мной.
- Неправда! – тут же возразил кто-то.
- Нет, правда! – не отступал самозванец. – Меня спрятали в маггловской семье, чтобы спасти меня от гнева темного мага.
- Опять вы врете, Йейтс, - вздохнул я. – Вечно выдумываете, чего не было. Чистокровных магов немного, и они знают своих. Если бы ваше маггловское происхождение пряталось где-нибудь в четвертом поколении, об этом могли бы забыть...
- Не могли бы! – наконец с воодушевлением вступила Белла, и я похвалил себя за провокаторские способности. – Родословные чистокровных семейств насчитывают десятки поколений и известны вплоть до времен Основателей!
Я еще несколько раз нарочно ляпнул вызывающие глупости о магической истории, и Белла выдала моей ребятне отличную лекцию о чистокровных родах, истории Хогвартса и даже геральдике. По ходу ее рассказа у аудитории наконец появились вопросы, и эти вопросы завели нас так далеко, что даже я узнал кое-что новое о слизеринских обычаях, о которых меня, как чужака, не поставили в известность в школьные годы.
Наше занятие близилось к вполне благостному завершению, когда все испортил невинный вопрос.
- Скажите, а от кого ведет начало ваш род? – поинтересовался кто-то, и я подумал, что неплохо было бы, чтобы род Блэков начинался от Слизерина. Тогда, думал я, если Друэлла опять накинется на меня после родительского собрания с жалобами на сердечную жизнь Андромеды, я смогу ее чем-нибудь по-родственному ошарашить. Например, сказать: «Родственница, галлеон давай!»
- От Мерлина, - гордо ответила Белла, и тут же получила двойной удар.
- Кто такой Мерлин? – с интересом спросил Люпин, а Снейп тут же ответил: - Это провинциальный маг, которого вечно дурачил Янки из Коннектикута!
Часть аудитории, которая читала Марка Твена, расхохоталась, и я с трудом успел прикрыть Снейпа от проклятия Беллатрикс.
- Цыц! – прикрикнул я на веселящихся детей, которые, впрочем, и без меня испуганно и виновато притихли, увидев выражение лица Беллатрикс. – Мистер Снейп, змея вас заешь! В Хогвартсе, а особенно в Слизерине, вам за такие шуточки оторвали бы голову. И, знаете, правильно бы сделали!
- Простите меня, Беллатрикс, - пробормотал Снейп через несколько секунд, глядя в пол, и мне стало жаль парня: не далее как пару месяцев назад он из-за чего-то разругался с Эванс и две недели не мог вымолить ее прощение. На этот раз Снейпу повезло больше: как у аристократки, чувство собственной правоты у Беллы было намного глубже, и потому не нуждалось в болезненном самоутверждении.
- Извинения приняты, - с еле заметным усилием сказала Белла.
- Подкину вам пищу для домашних размышлений, - быстро сказал я, чтобы отвлечь внимание класса от произошедшего. – Нарушает ли трансфигурация закон сохранения энергии?
- Закон сохранения энергии не может нарушаться, - сразу ответила Эванс. – Поэтому трансфигурация его не нарушает.
- Верно, но недостаточно. Разделим вопрос на два: сколько энергии требуется для трансфигурации и откуда она происходит. Какая информация вам понадобится для ответа на первый вопрос?
- О молекулярной структуре вещества? – оживился Снейп, и я довольно кивнул. Урок сворачивал на привычную траекторию. Белла хотела встать и уйти, но я незаметно для детей поймал ее руку.
Когда я выпроводил всех детей в портшлюз и повернулся к пустому классу, Белла сидела с ногами на парте, с непроницаемым видом рассматривая ветки за окном. Я невольно подумал, что мы с ней очень похожи: в детстве я не плакал, зато плакали мои обидчики. Впрочем, сейчас, провозившись с одиннадцатилетней детворой пару лет, я готов признать, что был тогда со своими обидчиками слишком суров.
- Я виноват, что не предупредил вас, - начал я, подходя к Белле, но она только дернула в ответ плечом, что должно было, по всей видимости, означать, что я здесь ни при чем.
- Я просил вас стать на время одной из них, но не предупредил вас о последствиях равенства, - пояснил я. – Я обещал вам, что со временем они станут вам доверять, а некоторым вы, возможно, станете второй матерью. И, знаете, сегодня вы сделали к этому большой шаг. В начале урока они смотрели на вас как на явление ангела с небес, а теперь знают, что вы человек из плоти и крови, которого можно ранить неосторожным словом. Некоторые чувствуют себя виноватыми. Некоторые жалеют вас. Но главное в том, что вы теперь для них человек, а не пришелец из чуждого мира. Безусловно, вам самой было бы легче, если бы вы остались на своей недосягаемой высоте, размазали Снейпа по полу и стали для них той, кого никто не посмеет оскорбить. К сожалению или к счастью, путь равенства требует большего мужества и даже величия души.
Про себя я отметил, что если с завоеванием магического мира у меня не выйдет, я вполне могу попробовать себя в качестве христианского проповедника. Честертон умер, Льюис умер, да и Толкину что-то нездоровится. Мне оставалась сущая мелочь – поверить в Бога.
Белла по-прежнему молчала, и ее безупречная аристократическая сдержанность начинала меня беспокоить. Слишком тесная броня, в которую втиснута слишком беспокойная душа, рано или поздно прорвется изнутри, и сдерживаемые до поры страсти обрушатся тогда волнами бедствий на головы плебеев. Я и сам не раз чувствовал, как моя сиротская выдержка начинала меня подводить, и тогда я начинал разыскивать Долохова, который всегда умел направить разрушительную энергию в нужное русло. За наше долгое знакомство мы с ним разбили полдюжины машин, дважды устраивали в Лондонском зоопарке родео на носорогах, разгромили по меньшей мере десяток ресторанов, сходили на матч Челси-Арсенал и четырежды были водворены в обезьянник полицейскими Ее Величества. Но у Беллы не было Долохова. Хотя...
- Как вы насчет того, чтобы высадить где-нибудь окошки? – небрежно предложил я.
- Насчет чего?
- Побить стекла. Победокурить, - пояснил я. Видя, что Белла по-прежнему меня не понимает, я вздохнул при мысли о тяжелом детстве аристократов, вынул палочку и взмахнул руками, резко разведя их от груди в стороны. Окна в классе зазвенели и завибрировали, и одно из них, против моей воли, все же вылетело из рамы и взорвалось в воздухе снопом осколков. Глаза Беллы загорелись, и она выхватила свою палочку.
- Научите, - потребовала Белла, но я заговорщицки приложил палец к губам, приобнял Беллу за плечи и аппарировал вместе с ней к полицейскому участку, который завалил Долохова штрафами за неправильную парковку, а недавно так и вовсе лишил его прав.
- Милорд, - весело шепнула мне Белла, когда мы отрепетировали заклинание и договорились аппарировать в здание участка на счет «три». – Мне немного совестно, что я подслушивала ваши мысли, но все же: в каких физических единицах измеряется мощность Темного Лорда – в мегаваттах?
- В мегатоннах, - не задумываясь ответил я.