Самый обычный летний день. Над городом витает пыльное, колышущееся марево. Жарко, чёрт возьми. Даже если в тень забьёшься, то всё равно поджаришься. Что называется, акция «почувствуй себя цыплёнком гриль». Все нормальные люди сидят по домам. Но это нормальные, а не двое парней, собравшихся, как и было условлено, на тренировку.
Старший из них – высокий, стройный, черноволосый азиат с тёмными глазами. Второй – худенький, юркий, почти мальчик с золотыми волосами и голубыми глазами, в которых явственно плясали чёртики.
- Уф. Ты уверен, что надо было тренироваться в такую погоду? – обратился черноволосый к своему товарищу.
- Да ладно тебе, Кацуи! – мальчик, подскочив к парню, шутливо ткнул его пальцем в грудь, — Не так уж и жарко…
- Ага, подумаешь, асфальт плавится, — хмыкнул парень, взяв в руки бутылку с водой, стоявшую на бордюре и сделав несколько довольно больших глотков.
- И ничего не плавится! – мальчик довольно сильно хлопнул парня по спине, отчего тот поперхнулся.
- Рин!
- Что?.. – мальчик сделал невинную мордочку, но в глазах всё ещё блестели озорные искорки.
- Ничего! Просил же так не делать!
- Ску-учный ты, — Рин по-детски надул губы, — А ведь сам умолял меня, чтобы я пришёл!
Кацуи хмыкнул. Это кто ещё кого умолял… Впрочем, Рин никогда такой в принципе ненужной вещью, как истина, не заморачивался. Натуральный ребёнок. Впрочем, как ещё его назвать, если ему всего четырнадцать лет, и то исполнилось не так давно? Эх, догадывался бы парень, какие мысли в тот момент блуждали в голове «друга»…
«У него такие сильные руки… Мм…»
Что толку скрывать – мальчик уже давно, почти год, был безнадёжно влюблён в старшего товарища. Почему безнадёжно?.. А вы представьте, что вы – взрослый парень нормальной ориентации и к вам клеится мальчишка, едва справивший четырнадцатилетние. Теперь, думаю, все всё поняли.
Тяжело вздохнув, Кацуи посмотрел по сторонам:
- Ну так что, продолжим или будем дальше ворон считать? Хотя, погоди минутку…
С этими словами парень через голову стащил чёрную футболку, обнажая худое тело с не особо сильно выступающими, но всё же заметными мышцами. Светлая, почти не цепляющая загар кожа, небольшой шрам возле ключицы… Мальчик, почувствовав, как к его щекам начинает приливать краска, отвернулся. Но, так как он был не из тех, кто в состоянии долго смущаться, через пару секунд он повернулся обратно, со своей извечной улыбкой разглядывая желанное тело.
- Эй, ты чего это на меня так смотришь? – вернул мальчика к действительности голос Кацуи, — Продолжим, говорю?
- Конечно! – преувеличенно весело хихикнул мальчик, стараясь, что Кацуи не заметил того, как он покраснел. Конечно, Рин не был наивным ребёнком – живя практически на улице, трудно оставаться в неведении касательно многих сторон жизни. В частности, не узнать того, что двое парней спокойно могут заняться друг с другом любовью. Но иногда это знание только мешало. Например, когда Кацуи был так близко, как сейчас, да ещё и без футболки… Мм…
Мечты Рина уехали бы куда-то совсем далеко, но этому помешал кулак парня, врезавшийся в плечо. Отскочив, мальчик обиженно надул губы:
- Эй, так не честно! Ты не предупредил, что мы уже начали!
- Хорошо. Предупреждаю.
- Ну я тебе сейчас! – парень бросается в атаку…


Вечер того же летнего дня. Жара спала, и в воздухе витает приятная вечерняя прохлада. Идеальное время для тренировки. Вот только не для тех, кто тренировался весь день и у кого уже всё тело болит от пропущенных ударов и постоянного напряжения.
- Ну, мне уже пора…
Кивнув, Рин отвернулся, сделав вид, что его крайне заинтересовало что-то на другой стороне улицы. Неожиданно в горле встал комок. Ну и на что он надеется?! Завтра опять будет такая же тренировка, может, придут и остальные. Но никогда, никогда он не сможет приблизиться к любимому. Действительно почувствовать себя любимым. По щеке скатилась слезинка, но голос по-прежнему был беспечно-весёлым:
- До встречи!
Неожиданно чьи-то руки легли на плечи мальчика, притягивая его к себе. Он едва не подскочил от неожиданности, но тут же расслабился, услышав знакомый голос:
- Думаешь, я не заметил, как ты на меня смотришь?..
Мальчик почувствовал, как по телу пробежала лёгкая дрожь. Вся самоуверенность точно разом куда-то испарилась. А ведь столькое хотелось сказать… Хотя, скорее сделать.
- Я… Кацуи…
- Я же сказал, я всё понял. Молчи.
Руки неторопливо, по-хозяйски скользят под футболку, поглаживают грудь, выступающие рёбра… Губы скользят по шее, целуя. Немного грубо, но это даже приятно. Неожиданно – несильный укус в обнажившееся плечо.
- Кацуи, не кусайся!
- Рин, я тебе сказал – заткнись.
Немного грубые ласки. Холод стены, отчётливо ощущаемый обнажённой спиной. Резкая боль, сливающаяся с наслаждением в единое целое…


Снова. Снова.
Тот мальчик из прошлого – он другой.
Он ещё не знает, что считанные дни спустя случится то, чего он не в силах изменить. Считанные дни спустя тот единственный человек, что был ему дорог, умрёт. Оставит его.
Рин бессильно ударил кулаком по стене, ненавидя себя и этот проклятый сон, преследующий его. Сон, где Кацуи ещё жив и любит его.
Так было. Так должно было быть и сейчас.
Но это уже никогда не вернётся. Судьба уже сломана. Обратно её склеить не получится, потому что отсутствует важная часть. Он. Первая и единственная любовь.
Рин снова и снова бил кулаком в стену, точно пытаясь выпустить наружу ту боль, что раздирала его душу. Беззаботный ребёнок?! Мальчишка?! Да пошло всё к чёрту!
Говорят, со временем боль ослабевает. Враньё. Наглое враньё. Она с каждым днём становится сильнее. Точно яд, разъедает сердце. Не позволяет снова полюбить. Снова поверить. Только из страха потерять.
Когда-то он пообещал себе больше не плакать. Навсегда запечатать свои чувства где-то глубоко в душе. Никогда больше не показывать всему миру того, что чувствуешь. Улыбаться. Улыбаться и смеяться даже тогда, когда хочется умереть или убить другого…
Но иногда чувства прорываются наружу – особенно когда становятся невыносимо яркими воспоминания о прошлом. И тогда вновь можно увидеть его прежнего – мальчика, захлёбывающегося в собственных рыданиях, готового на что угодно, лишь бы только не просыпаться. Лишь бы только продлить тот сон, где ещё возможно его счастье…
Больно. Больно. Как же всё-таки больно! Хочется только одного – встретиться с Шики. Победить или умереть – неважно. Лучше даже умереть. Тогда всё кончится. Тогда можно будет больше не просыпаться…
Тёмной ночью, под мрачным небом Тошимы, судорожно рыдал тот, кто всегда успокаивал своих товарищей. И вот странность – до его слёз никому из них не было дела…
Говорят, дети плачут, когда им снятся кошмары. Но когда кошмар – это вся твоя жизнь, то тогда ты будешь плакать, если тебе приснится счастье…