Когда же я понял, что влюбился в тебя?

Если учесть то, что мы не так уж давно знакомы — я вроде бы и не имел времени на то, чтобы узнать тебя получше. Никогда не считал, что способен влюбиться в человека, которого не знаю. Да чёрт, если быть откровенным, я даже не задумывался о том, что вообще могу в кого-то там влюбиться.

В нашу первую встречу ты показался мне достойным обитателем Тошимы. Одним из многих, не более. Очередной человек, видящий в этой смертельно опасной игре лишь развлечение — таким ты мне показался. А что потом? А потом увлёкся тобой. Забавно это выглядит, правда? Раньше мне казалось, что полюбить человека исключительно за его внешность невозможно. Но мне казалось, что я понимаю тебя. Что ты — действительно так и не выросший, нуждающийся в защите ребёнок. Ребёнок с очаровательной улыбкой и сияющими глазами, которого я отчего-то захотел защитить.

Что изменилось сейчас? Сейчас я понял, что того человека, которого я полюбил, никогда не существовало. Что то, что показалось мне привлекательным в тебе, было лишь привычной маской.

В глубине души я ожидал чего-то подобного, и даже осознавал, что ты, скорей всего, вовсе не такой жизнерадостный, каким кажешься. Эх, не зря мне говорили, что не нужно копаться в душах близких людей: есть риск обнаружить там демонов, которых лучше было бы навсегда похоронить и не выпускать наружу.

Но, хоть я и понимал это, в душе всё равно какой-то неприятный, болезненный осадок. Нет, мне всё равно, что ты любил до меня другого человека. Я не какой-нибудь мальчик-ханжа, который стал бы требовать от каждого своего любовника девственности. Но беда не в том, что ему принадлежало твоё тело. Тебе не говорили, что, если кто-то от тебя уходит, нужно забирать с собой все свои вещи? Ты, кажется, забыл забрать у него назад своё сердце.

Знаешь, я тоже живой человек. И мне казалось, что я дорог тебе. А теперь выясняется, что я был для тебя... кем? Неким лишённым собственной личности существом, которое показалось тебе похожим на того, кого ты потерял? Мне тоже бывает больно, Рин. Почему-то такое гадкое чувство, словно ты меня обманывал. Хотя, можно ли считать обманом то, что ты не говорил мне правду? Теперь, по крайней мере, я знаю, за что ты так ненавидишь Шики. Ну вот какого хрена ты с ним в драку полез?! Понимал же, что ни за что не победишь! И, похоже, поражение тебя ничему не научило. Снова ты рвёшься в бой.

- Выпусти меня! Выпусти! — ты что, снова колотишься об дверь?! Чёрт возьми... если раны снова откроются... не хочу об этом думать и машинально сжимаю в руках ключ от двери. Да, мне пришлось тебя запереть. А что я должен был сделать? Привязать тебя к кровати? Хотя, это мысль...

- Успокойся уже! Или тебе мало?!

Прости, я не умею успокаивать. Чувствую себя... растерянным, что ли? Я боюсь за тебя. Я хочу, чтобы ты не так страдал. Но... что я могу для этого сделать сейчас?! Ей-богу, если бы у меня было снотворное...

- Выпусти... Я должен его убить! Должен... я... — из-за двери слышатся сдавленные, болезненные рыдания. Их почти не слышно. Так плачут только люди, которые привыкли скрывать свою боль где-то глубоко внутри. Яростно — и вместе с тем беспомощно. Так плачут те, кто не может ничего изменить.

Мне тебя жаль — но одновременно я не могу не злиться. Наверное, поэтому с губ срываются столь грубые слова:

- Успокойся уже и отдохни! От того, что ты будешь стучаться головой об стену, Шики уж точно не сдохнет!

Ты, кажется, даже не слышишь моих слов. Просто продолжаешь, как заклинание, повторять эту фразу. У меня такое ощущение, словно все мои слова устремляются куда-то в пустоту. Ты вообще меня слушаешь?! Или ты настолько зациклился на этой чёртовой мести, что никого, кроме себя, не слышишь?!

Мне ведь тоже больно, когда ты плачешь. Пусть я и не могу понять тебя, и не пытаюсь соврать, что понимаю. Мне не приходилось терять того, кто был бы для меня столь дорог. И, надеюсь, никогда не придётся. Да уж, оптимизм я всё-таки не растерял. Забавно.

Не хочу думать о том, что будет потом. Я хочу, чтобы ты просто понимал: я люблю тебя. Что бы ни произошло, я постараюсь быть рядом. Всегда. А я стараюсь не давать обещаний, которые не сумею выполнить.

Ты когда-нибудь прекратишь кричать?! Я... чёрт подери, да я с ума сойду, если мне придётся ещё хотя бы несколько минут слушать эти отчаянные вопли по ту сторону двери. Мне... мне тоже больно, понимаешь?! Я так хочу это сказать — но слова застревают в горле, точно что-то мешает мне просто произнести их.

Забавно. Я считал, что плакать — это глупо. Но сейчас, кажется, я сам готов просто устало уткнуться лбом в собственные колени и разрыдаться. Может, потому, что не люблю чувствовать себя бессильным? Сейчас я ничего не могу сделать. Что мне остаётся?.. Разве что ждать, когда же ты успокоишься.

Из-за двери больше не доносится ни звука.

- Эй... Рин, ты там как?

Молчание. Почему-то мне становится не по себе. По коже бегут противные мурашки. С тобой же всё в порядке, ведь правда?.. Ещё пару секунд посомневавшись, я с тяжёлым вздохом поднимаюсь и, отперев дверь заглядываю в комнату. Так и есть... без сознания. Бинты, которыми я кое-как сумел перевязать твои раны, снова окрасились кровью. Дурак, ты хоть понимаешь, что мог умереть от потери крови?! Глупый... глупый мальчик.

Взяв тебя на руки, я невольно чертыхаюсь — всё-таки ты тяжёлый. Но донести тебя до некоего подобия койки в углу мне вполне удаётся. Странно... ты выглядишь так спокойно. Видимо, во сне ты ещё видишь его, да?..

Устало закрытые глаза. Бледная до синевы кожа. Ещё не успевшие высохнуть дорожки от слёз на щеках. Сколько же времени ты держался? Сколько времени не позволял даже мне увидеть себя настоящего?

Ты, не открывая глаз, чуть слышно всхлипываешь — и я не могу удержаться от того, чтобы не провести рукой по твоей щеке. Осторожно, мягко, едва касаясь. Я не хочу, чтобы ты плакал, Рин. Не хочу, чтобы тебе было больно.

Неважно, страдаю я или нет. Какая разница?.. Я хочу никогда больше не видеть слёз в твоих глазах. И разве так уж важно, что мне тоже бывает больно?..