Надо же, какие новости. Кто же это изволил заваливаться в гости к Арбитро, опередив самого Иль Рэ? Наш белобрысый выродок как обычно в маске, но спутать этот петушиный, с придыханием голосок не сможет даже последний, окончательно сгнивший внутри наркот. Если хоть раз приходил сюда за первыми в жизни жетонами. Такие встречи не забываются. Особенно, когда беседу на середине эффектно прерывают Гунджи и Киривар, кидая под ноги очередной свежеоприходованный труп. Но ведь и каждый из этих идиотов-новичков считает себя особенным. Каждый думает, что именно он-то и уделает лично великого Иль Рэ, а все остальные собрались здесь на пикник. И заканчивает вот так же. На крюке карателей, если не повезет встретиться со мной. 

— Охренели совсем? Уберите отсюда этот мусор. Ину, малыш, не пугайся. Иди туда…

Что-то слишком визгливо сегодня. Хоть уши зажимай. Да и нос бы тоже не помешало. Гунджи с Кививаром и, правда, охренели. Трупак с размозжённой головой, похоже, провалялся на улице с декаду и воняет так, что хоть все святых выноси. Если бы они тут были. 

— Извиняемся, хозяин. Гунджи, цепляй его, твоя очередь тащить. 

— Старпер, а не пошел бы ты? Ксо… какого черта опять бьешь меня по голове? 

Как все однообразно и привычно. Хотя… ну-ка, стоп. Стоит присмотреться повнимательней в прорезь золотой портьеры. Золото имеет привычку ослеплять. А его здесь слишком много. Так что иногда глаза перестают видеть то, что должны. И выходом становятся уши. Иногда лучше никому не доверять. И себе — через раз — прежде всего. 

Ба, да за жетонами заявился сопляк Кеске собственной персоной. Как всегда, тоскливо-мечтательная мина на полудетском лице, как будто он только что проглотил лимон. Доверчивые карии глаза коровы, послушно ведомой хозяином на бойню, и безвольный, с опущенными уголками, рот. Такие здесь долго не задерживаются, потому что у них нет инстинкта самосохранения. Подобные Кеске всегда живут для других, потому что слишком нерешительны, чтобы стать собой. Или? До поры до времени?

— Так ты решил все-таки в этот раз взять жетоны и вступить в Игуру?

— Ааа… да. 

Опа. Или? 
Или стоит довериться своим инстинктам, которые почему-то упорно твердят, что с Кеске могут возникнуть вполне определенного рода проблемы? Как — то нехорошо сверкнули сейчас глаза у этого сопляка. После того, что я увидел сейчас, ты ошибаешься, Акира, если считаешь его слабаком. Нытиком, размазней — да. Но не слабаком. Здесь что-то другое. Иначе, он бы таки не взял эти чертовы жетоны в итоге и не таскался так долго за тобой.

Это еще не сила, но упертость, которая будучи помножена на бесконечное отчаянье и замешана на «капле», может также распуститься в цветок ненависти. А ты не знал, Акира, говорят, от любви до ненависти всего лишь один шаг. И только мы с тобой, надеюсь, сможем балансировать еще долго на тонкой грани, отделяющей одну всепоглощающую эмоцию от другой и наслаждаться их смесью. Такие, как Кеске, на это неспособны. Они впадают при случае из одной крайности в другую, минуя бесконечные оттенки. 

— Песик, ты что — то учуял? Зачем ты жмешься к портьере, мой шедевр? 

Ксо, ксо, ксо… Эта чертова псина опять вертится у меня под ногами и способна свести с ума любого. Учуял, даже несмотря на нестерпимую вонь покойника. Хорошо все-таки, что Арбитро приказал вырезать язык Ину в свое время. Насчет шедевральности всего остального я сильно сомневаюсь. Вот уж у кого точно нет инстинкта самосохранения, так это у Ину. Неужели он надеется, что господин и дальше станет якшаться с ним, если земля Тошимы загорится под ногами? Нет, Арбитро трус и предатель по натуре. Он бросит любого, лишь бы спасти свою шкуру и прижиться в новых условиях. Арбитро ничего не стоит и сдать всех нас, ради собственной выгоды и пляски под новую, готовую обернуться прибылью дудку. 

— Песик, да что ты там заприметил? 

Все, пора уносить ноги отсюда. Не хватало еще, чтобы Арбитро догадался, как я могу проникнуть к нему в любой момент. И уж тем более совсем нет желания любоваться тем, каким утехам предадутся Арбитро и Ину, после того, как Кеске уйдет. Спасибо. Насмотрелся. Все всегда начинается одинаково:

— Что же это мы так недовольно рычим? Какие мы сердитые сегодня. Принеси свой ошейник и кляп. Уверяю тебя, ты прекрасно выглядишь сейчас. Просто великолепно. Ты мой лучший шедевр. А теперь открой пошире рот, чтобы я мог надеть на тебя это. 

Шлепки кожаной сбруи сначала легкие. Они укладываются своей ритмичностью в набирающую постепенно темп мелодию. От разгоряченной и покрасневшей кожи на выпирающих ребрах и призывно отставленных ягодицах. До затяжного одновременно озлобленного и расслабленного шипения, когда полосы на теле становятся багровыми. 

— Тварь, ты опять испачкал мою ладонь, хотя я еще и не разрешил тебе этого сделать. Пожалуй, тебя стоит сегодня наказать по-настоящему. Как ты думаешь, что лучше? Подвесить тебя за кольца или сделаем новый красивый шрамик? Подожди, я еще не решил. 

После этого, скажешь, Арбитро не конченный псих? Конченный. Но здесь в Тошиме все такие. Я тоже. И, знаешь, Акира, пожалуй, в честь нашего знакомства я сделаю Ину королевский подарок. Отсрочу наказание или отменю его вовсе. Хотя, ожидание боли, иногда хуже ее самой. 
И в конце концов эту байду с новой партией «райана» уже давно надо было заканчивать. Конечно, Акира, я бы никогда не стал хранить такое у себя дома. Арбитро даже не представляет себе, какой отличный тайник я оборудовал прямо у него под носом. Всего-то и надо донести чемодан от одной двери к другой. Обыскивать Ринг можно годами, особенно, если не знать, где точно находится то, что так нужно здесь всем. 

— Ну, кто там еще?… О, благодарю, мэрси. И не мог ты в следующий раз так не швырять чемодан? Мой песик нервничает. 

Не мог бы.
Нервничает сейчас Арбитро. Очень. И будет еще больше. Сам виноват. Не надо так рвать галстук с шеи при моем появлении. Кусок тряпки сейчас упадет на пол. А я, быть может, нервничаю, когда что-то слишком резко двигается около меня. И инстинктивно хватаюсь за катану. 
Охранник Арбитро запаздывает ровно на четыре секунды. Плохо, очень плохо. Если бы я вправду хотел сейчас убить Арбитро, тот был бы уже мертв. Подумаешь, просто поймал на лету эту отвратительную тряпицу. И вернул ее позеленевшему и обделавшемуся с испуга владельцу. А вот теперь в зал влетают еще трое горе-охранничков. Очень вовремя, господа. Разве что, придержать эту уродливую шавку, опять злобно захрипевшую на меня из угла. 

— Что, тебе не нравится мой шедевр? 

— Не нравится. 

— Как всегда, многословно. С товаром все в порядке, и если ты, как всегда не в настроении общаться, то будь любезен, покинь уже мои покои. Черт, ты испугал меня сегодня, и у меня все упало. Настроение, я имею в виду, конечно. 

А вот это с удовольствием. Буду. И так здесь задержался надолго, пора и домой.