— Посмотри, посмотри! Опять он...

— Где? А, да, вижу.

— Да вон, молодой человек только что вошёл. 

— Это тот, высокий? 

— Ага, он самый. 

— Красавчик... 

— Ой, и не говори... 

— А он к кому? 

— К матери, поди... 

— Не-а, к какой-то девахе. Она пару месяцев назад поступила. 

— Блин! Ну что за облом?! Почему все нормальные мужики либо геи, либо уже кем-то заняты?! 

— Да не трещи ты так. По документам, это его сестра. 

— О, ну, тогда это всё меняет! 

Разговора медсестёр Шепард не слышал. Он в принципе ничего вокруг не слышал. Прошло уже два месяца, как Джесс перевели в специальную реабилитационную клинику при Академии Гриссома, и каждое воскресенье, когда курсантов отпускали домой, Джон прилетал сюда. Прилетал, подходил ко двору, где в инвалидном кресле сидела девушка, да так и стоял там, пока не заканчивались часы посещения, не смея подойти и посмотреть ей в глаза. С тех пор, как он пожал руку Андерсону, соглашаясь вступить в ВС Альянса, он не чувствовал в себе... чего-то важного Джесс всегда говорила, что он достоин больше, чем прозябать в неблагополучном районе. Она мечтала стать адвокатом и вырваться, наконец-то, туда, где можно не бояться ходить вечером по улицам...

К сожалению, теперь она больше ни о чём не мечтает и ничего не скажет. Прогнозы врачей были неутешительны, а от диагноза, который занимал не одну строчку в её медицинской карте, у Шепарда начинало стучать в висках. 

— Мистер Шепард?

И снова человек в белом халате. Лица врачей Джон уже даже не пытался запоминать. 

— Здравствуйте, доктор, — мужчина кивнул. 

— Вы что-то хотели? 

— Да... — юноша мял в руках тёмно-синий берет. — Завтра я отбываю и хотел предупредить... 

— Тогда, думаю, вам надо говорить это не мне, — понимающе кивнул врач и указал ладонью на зелёную траву в стороне от них. Шепард глубоко вздохнул и направился вниз, к лужайке. Ему казалось, что шаг становится то слишком быстрым, то слишком медленным. Джон всеми силами старался сосредоточиться на ногах, поэтому кресло Джессики оказалось перед ним слишком неожиданно. Девушка сидела, сложив тонкие руки на коленях. На ней была синяя больничная пижама, как и на всех пациентах этого места. Он отметил, что волосы ей постригли ещё короче, чем раньше. И как он посмел этого не заметить. 

— Привет, — выдавил он. — Джесс...

Она улыбнулась, не узнавая его. На душе стало гадко... Вот, что с ней произошло из-за него. Вот, на что с ней сделали из-за его ошибки... 

Шепард сделал несколько неуверенных шагов на негнущихся ногах, падая на колени перед удивлённой девушкой. Конечно... Сейчас он для неё просто странный незнакомец из прошлого, которое её мозг предпочёл изолировать и запереть. Врач как-то попытался объяснить Джону этот механизм, но юноше было тошно слушать его. На глазах сами собой навернулись слёзы. 

— Прости меня, Джесс, — она вздрогнула, когда Шепард медленно положил голову ей на колени и обнял их, уткнувшись носом в синюю ткань. — Умоляю, прости... 

Мисс Джессика Хантер не знала, что это за синеглазый мужчина, подошёл к ней и сейчас горько плакал у неё на коленях, но, гладя его по бритому затылку, она совершенно искренне хотела его успокоить. Где-то в глубине души она чувствовала, что именно это ему сейчас необходимо больше всего.

Домик на озере принадлежал их отцу. Он умер, когда Алексис было восемнадцать. Рак... Его обнаружили слишком поздно, и за полгода мужчина растаял, как свеча из парафина. Матери девушка почти не помнила, поэтому единственным родным человеком, который у неё остался, стала младшая сестра. Лина всегда была полной противоположностью Алексис. Нежная, спокойная, понимающая... Она быстро вышла замуж и родила двух прекрасных ребятишек, заменивших Алексис собственных детей. Вот так они и жили, пока несколько месяцев назад не разразилась драма, унёсшая жизни двух совсем ещё юных человечков. Для всех это стало страшным ударом, а для старшей сестры Кейсли — личной Вендеттой. Во что бы то ни стало, она поклялась извести «Красных». Она считала, что не сможет смотреть сестре в глаза, пока не сделает этого. Считала, что чёрный якорь, тянущий её вниз, наконец, отпустит — отцепится от внутренностей, и Алексис сможет жить дальше. Вот только даже после суда, который они с Дастаном с блеском выиграли, ни якорь, ни тяжесть никуда не исчезли. И Кейсли всё ещё задавалась вопросами, пугающими её до судорог в коленях. Женщина стояла на дорожке, ведущей к крыльцу бревенчатого дома — раритетного, с какой стороны не посмотри — и не могла найти в себе решимости (если бы в этот момент откуда-нибудь появился Каил, он бы замучил напарницу этим приступом трусости до конца жизни) пройти несколько метров, подняться на несколько ступеней и войти в дом. Она стояла около калитки и будто ждала чего-то. 

Дверь домика распахнулась, заставив Алексис вздрогнуть и покрепче сжать ручки простой спортивной сумки с вещами: на крыльцо вышла Лина. Простое платье в мелкий узор, как никогда напоминало сцену из старого-старого фильма. Какого именно, Алексис определить не смогла. 

— Сестра, — произнесла женщина, складывая руки на груди. — Фил уже думал, что придётся смотреть чемпионат без тебя... 

— Ну, ты же знаешь, сестра, — усмехнулась Кейсли, подавляя дрожь в голосе. — Я всегда появляюсь в последний момент. 

— Да, да. Наша супер-коп... 

— Вообще-то, в фильме был «робокоп».

— Да хоть биотический кибер-андроид, — улыбнулась Лина. В уголках её глаз образовались знакомые Алексис морщинки. — Проходи. Без тебя тут было... пусто. Женщина развернулась, чтобы зайти внутрь. Алексис поставила ногу на первую ступеньку и поняла, что если не сможет сказать сейчас, то тем более не найдёт в себе смелости высказать это внутри дома. 

— Сестра... — Лина повернулась к ней, сияя спокойным уютом и теплом. — Мы... разобрались с «Красными». И я... ушла из полиции. 

Несколько мгновений женщина стояла с таким же выражением лица, а потом сделала шаг, порывисто обняла сестру и судорожно вздохнула. 

— Мы так за тебя боялись, — прошептала она. 

— Прости, — Алексис и сама принялась шептать. — Теперь уже всё хорошо.

Джон уже давно привык космическим путешествиям, поэтому путешествие в колонию на Акузе не вызывало таких же восторгов, как первый полёт. Его товарищи по взводу были с ним полностью солидарны, поэтому предпочли сейчас болтать на их любимейшею тему: о женщинах. 

— Эх, жду не дождусь увольнительной! — распинался Франклин, весело закидывая руки за голову, что по причине наличия рамы безопасности на груди каждого бойца, сделать было проблематично. Но он как-то умудрился... 

— Але... Моя любимая Але... — да заткнись ты уже! Все уши нам своей Але прожужжал, — осадили его. 

— А что, прикажешь мне опять пытаться расколоть Шепарда, кто ж его там ждёт? — обиделся парень. — Так он молчит, ничего не говорит. Сразу затыкается, как разговор доходит до того, кто ждёт и надеется!

— И правда, Шепард. Тебя что, никто не ждёт дома? 

Джон мученически вздохнул и скосил полные раздражения глаза на друзей: 

— Оно вам надо? 

— Надо-надо! 

— Не знаю... — голубые глаза погрустнели и как будто углубились в далёкую темноту. Шепард долго молчал, прежде, чем ответить. — Надеюсь, что да...