Вот уж не думал, что можно чувствовать себя так паршиво, просто глядя по сторонам. Леон отмахнулся от назойливой вороны, норовившей пролететь перед его лицом, и осмотрелся еще раз.
Он стоял на тропинке, по которой шел уже минут 10 с тех пор, как вышел из внезапно опустевшей деревни, и которая вела непонятно куда. Леон надеялся, что к ферме, где содержался таинственный пленник. Он рассчитывал на то, что это окажется более или менее нормальный человек, могущий объяснить заезжему туристу подоплеку происходящего.
Впереди маячил какой-то туннель, по обеим сторонам возвышались унылые березы, а под ногами стелилась дорожкой пыль.
Кеннеди потер подбородок. Пока ему не встречались сумасшедшие аборигены с манией убийства, но Леон был готов встретить их порцией свинца.
Ханниган, несмотря на обещание выходить на связь с указаниями, пока не звонила, и агенту оставалось только строить теории разной степени бредовости относительно того, что же здесь происходит.
Итак, дано: странное, чтобы не сказать больше, поведение жителей одной отдельно взятой деревни. Ты — спецагент, ищущий пропавшую девушку. Вопрос — атакуют ли эти ребята кого попало, или же это твое обаяние слепит им глаза?
Не будь эгоистом, не удержался Кеннеди от ухмылки. Кому ты здесь нужен?
Как бы там ни было, миссию никто не отменял. Эшли по-прежнему где-то здесь, так что идти вперед придется, как бы ни хотелось покоя.
Леон задумался, а хочется ли ему этого самого покоя, и пришел к немного удивившему его выводу: на пенсию не тянуло совершенно. После стольких приключений, после того, что ему пришлось пережить и перечувствовать — обычная жизнь показалась бы чересчур пресной и... обычной? Он хмыкнул недоверчиво, взял пистолет поудобнее. Уверен ли ты в этом? Только честно, без вранья.
Ответ пришел быстро. Уверен. На сто процентов. Ему нравился риск, нравилось балансировать на краю, играя с огнем, бросая вызов противнику и используя все навыки и таланты, чтобы победить. Тем более, если делалось это все ради достижения благой цели. Леону нравилось ощущать себя героем, рыцарем в сверкающих доспехах; это было как раз то, о чем он мечтал в детстве. И хотя развитое чувство самоиронии не раз обрывало его мечтанья, циничным образом возвращая в реальность, отказываться от идеалов и принципов Леон не собирался.
Адреналиновый наркоман с манией величия — так его обозвала Клэр однажды, когда они встретились абсолютно случайно на улице Вашингтона, а потом всю ночь просидели на крыше под яркими звездами, беседуя обо всем на свете, шутя и смеясь. Леон давно не чувствовал себя так хорошо, как тогда. Ему было тепло, спокойно и уютно, и он был безмерно благодарен девушке за такой щедрый подарок.
Клэр Рэдфилд нравилась Леону. Она была красивой, умной, смелой девушкой; кроме того, она была в ту памятную ночь в Раккуне, и прекрасно понимала, что чувствует Кеннеди. И она была одной из немногих причин, по которым Леону порой отчаянно хотелось отмотать время назад — на шесть лет, если уж быть точным, и изменить кое-что.
Если бы он не опоздал тогда на смену, он бы стал одним из тех зомби — при одной мысли об этом парня передергивало. Если бы вообще не поехал... Что тогда?
Совершенно обыкновенная жизнь, трудовые будни полицейского, патрулирование улиц, ловля преступников. Все как у людей. И возможно, тогда бы...
Нет. Он оборвал себя почти зло, пнул подвернувшийся камешек. Я — здесь и сейчас. Прошлого не вернуть, и нет смысла гадать, что бы случилось, поменяй я в своем плане хотя бы одну маленькую деталь.
То, что есть — твое. Остальное оставь призракам.
А Клэр... Кеннеди допускал мысль, что хотел бы стать ей ближе, чем просто друг, но Рэдфилд, как и он, была слишком занята спасением мира от зла «Амбреллы», чтобы отвлекаться на любовь и прочую ерунду.
Леон давно смирился с подобным положением вещей. Но иногда он просыпался в холодной, пустой квартире, с мучительно сжимающимся сердцем, с единственной мыслью «Почему все пошло так?»; и тоска по части себя, оставленной в руинах Раккун-Сити, не проходила очень долго.
Он поймал себя на мысли, что опять начинает — вопреки данному себе же давным-давно обещанию — думать о прошлом, и приказал себе сосредоточиться на настоящем, но тут же невольно поежился. Как бы ты ни хотел уйти от кошмаров, зачастую они возвращаются — в измененном виде, но той же сущности...
Оказывается, к страху нельзя привыкнуть.
Вот, скажем, что страшного может быть в огромном валуне? Ничего — по крайней мере, пока он не начинает катиться на тебя, грозя превратить в лепешку.
Леон стряхнул оцепенение, развернулся и бросился бежать. Камень грохотал за его спиной, заставляя прилагать все силы, чтобы уйти. Выбрав момент, парень прыгнул в сторону, распластавшись по земле. Валун разбился при столкновении со скалой совсем рядом с ним, осыпав его дождем из обломков.
Кеннеди поднялся на ноги, озлобленный и пыльный, вытер кровь, текущую из царапины на подбородке, и перезарядил ружье. Троица крестьян на обрыве впереди следила за этими манипуляциями с интересом. Леон хмыкнул и прицелился в крайнего слева. На войне как на войне.
Через несколько минут донельзя раздраженный, но внешне спокойный спецагент очутился перед неплотно прикрытыми воротами светло-ржавого цвета. Он толкнул створку и шагнул вперед.
Кажется, я пришел туда, куда собирался — если мне не изменяет зрение, и во-он те ребята действительно возятся у небольшой копны сена, а в сарае неподалеку мычит корова. Ферма.
Не ожидая, пока крестьянин с вилами обратит на него внимание, Леон прицелился и выстрелил в него. На перезарядку пистолета ушло несколько секунд; за это время к нему почти вплотную подобрались еще двое. Леон уложил обоих без особого труда, огляделся.
Несколько покосившихся сараев, вызывающие жалость своей худобой куры, занятая своими делами собака. Он проверил ружье — всего 12 патронов, и черт знает, сколько дружественно настроенных местных — и пошел вперед, к калитке, за которой его ждал очередной поворот тропинки. С серого неба накрапывал мелкий дождик, время приближалось к вечеру. И вот этот последний факт Кеннеди не очень нравился.
Так, спасаем по-быстрому, кого там надо спасти, и бежим дальше, за Эшли.
Ага, и надеемся, что это не затянется дольше вечера... Мечтать не вредно.

Следующая по плану остановка была метрах в 10 перед небольшим домиком. Засев в кустах, парень оглядел местность. Двое — в комнате, еще один — у двери, с чем-то, очень похожим на динамитную шашку в руке. Кажется, кто-то еще за сараем, но он подождет.
Леон тщательно прицелился в стоявшего у дверей мужчину в грязном жилете, поймал в прицел динамит и спустил курок. Тут же пришлось пригнуться, чтобы летящие в лицо пыль и камни не ослепили его.
Не радуйся раньше времени, одернул себя Кеннеди, поднимая оружие. Его особой заинтересовались сразу трое аборигенов, и пришлось спешно отступать под прикрытие туннеля.
На то, чтобы расчистить себе путь, Леону понадобилось немного времени. В награду за терпеливость и меткость он обнаружил в кармане куртки одного из атаковавших (любимое занятие героев — мародерство) коробку патронов к пистолету, что его несказанно обрадовало. Хотя могли бы и для ружья что-нибудь носить с собой... Он выпрямился, поднял пистолет и направился к дому.
Интересного в первый момент он ничего не обнаружил — такая же скудно меблированная комната с голыми стенами и скрипящим под ногами полом, как и в деревенских домиках. Леон не погнушался порыться в ящиках комода, ничего не найдя, потом собирался уже выйти, но его внимание привлек странный звук — словно кто-то колотит дверь ногой, требуя его впустить.
Или выпустить, если уж быть точнее. Леон подошел к массивному шкафу, стоявшему в углу комнаты, прислушался. Потом поднял пистолет и осторожно открыл дверцу.
На пол тут же рухнул человек со связанными руками, уставился на пистолет, направленный ему в лицо, и яростно замотал головой. Говорить он не мог — рот был залеплен пластырем.
Кеннеди склонился над ним и резким движением сорвал пластырь.
— Уф! Грубовато, ты так не считаешь? — выдохнул спасенный. Говорил он с заметным акцентом, да и одет был так, что не надо долго гадать: испанец. На вид ему было лет <nobr>27-28.</nobr>
Леон перевернул его и начал развязывать веревки, которыми были стянуты запястья парня.
— Ты не один из них, верно? — спросил тот. Кеннеди отпустил его на свободу; парень сел и принялся растирать запястья.
— Нет. А ты?
— Черт, нет, — спасенный улыбнулся кривовато и иронично. Расшитый жакет, белая рубашка, темные брюки и что-то, присущее только испанцам в манере поведения — восхитительная небрежность, обладателям которой Леон всегда завидовал. Сам он никогда не умел расслабиться полностью.
— У меня только один, но очень важный вопрос, — мужчина смотрел на него изучающим взглядом темных глаз, — у тебя курево есть?
— Нет, — Леон поднялся на ноги. Парень на полу издал горестный вздох:
— Вот не везет!
Леон не успел ответить. В комнате появились трое чрезвычайно заметных личностей: двое уже приевшихся ему крестьян с вилами и топором, и третий — высоченный детина в темном плаще.
Сначала Леона впечатлил размер его ботинок, потом, когда он поднял взгляд — левый глаз гостя, отливающий красным. Это еще что за чудо такое?
Кеннеди замер на месте, решая, как быть, когда спасенный пробормотал:
— Отлично! Большой Шеф собственной персоной.
Шеф сделал неуловимое движение, словно собирался шагнуть вперед, и Леон почти машинально рванулся вперед, с разворота впечатав ботинок в живот детине.
Эффект получился совсем не такой, какого бы ему хотелось. Один из сопровождающих Шефа крестьян хмыкнул и пробормотал что-то явно обидное, а Шеф схватил спецагента за ногу и безо всякого труда рывком поднял его в воздух.
От неожиданности у Леона захватило дух, и не успел он опомниться, как рухнул на что-то деревянное — кажется, тот же шкаф, разломав его на щепки. Парень в жакете, протестующе вякнув, замолк под ним.
Леон попытался подняться, несмотря на боль во всем теле и пляшущие перед глазами темные круги, но не сумел, и потерял сознание.

Тьма рассеялась так же быстро, как и пришла. Леон открыл глаза — и тут же пожалел об этом. Головная боль была идеальным дополнением к странному и донельзя тревожному воспоминанию, что с ним что-то сделали.
Вот уж не было беды! Остается надеяться, что это паранойя, агент Кеннеди, и вам мерещится всякая дрянь...
Обшарпанные стены и потолок тоже не стоили внимания. Кеннеди попытался поднять руки, но обнаружил, что они скованы наручниками. Более того — та же участь постигла и его нового знакомого. Оба сидели на полу, спина к спине, не имея возможности двигаться.
Леон толкнул парня:
— Эй, проснись!
Очнулся тот быстро — поднял голову, помотал ею и что-то проворчал.
— Что за чертовщина? — захотел знать Леон. — Ты вроде как местный. Не хочешь ничего рассказать, а?
Парень помолчал, потом усмехнулся:
— Американец, да? Попали из огня в полымя...
— Почему-то я так и думал.
— Догадливый, — хмыкнул собеседник. — Так что привело сюда такого гения, как ты?.. О, эй, полегче!
Леон вытащил из кармана брюк фотографию Эшли Грэхэм, показал ее:
— Ты не видел ее?
— Хм, — парень помолчал, — дай-ка догадаться. Она — дочь президента, так?
Леон удивленно приподнял брови.
— Чересчур хорошо для предполагания. Ты что-то знаешь, верно?
— Высшие силы, — с иронией протянул парень, а когда Кеннеди покосился на него уже с откровенным недоверием, фыркнул: — Не обращай внимания, я ребячусь.
Кеннеди засомневался в искренности нового знакомого. Должно быть, тот это почувствовал, потому что уже серьезнее добавил:
— Я что-то слышал о президентской дочке в церкви, вот и все. Туда есть проход из поселка, если угодно знать. Это я так, между прочим. Представляться будем?
— Я Леон, — спецагент без интереса разглядывал потолок. — Тебя как звать?
— Меня зовут Луис Сера, — церемонно отозвался тот. — Бывший полицейский из Мадрида. Сейчас промышляю ничегонеделанием.
Леон фыркнул. Несмотря на мрачность ситуации, хорошее настроение бродило где-то неподалеку, подумывая, а не постучать ли в дверь.
— Это круто, не спорю, но почему ты ушел из полиции?
— Фу, это тоска смертная! — протянул Луис. — Ставишь свою жизнь на карту ради чего-то, а никто этого и не ценит... Герои нужны лишь как символ, не более.
Некоторое время оба молчали. Потом Леон негромко сказал:
— Я был полицейским. Всего лишь день.
— Ого, а я-то думал, что я был так плох!
Леон слабо улыбнулся.
— Потом был инцидент в Раккун-Сити...
Странно, но Луис заинтересовался этой темой — даже напрягся:
— Это было связано с вирусным заражением, не так ли?
Кеннеди кивнул, скорее своим мыслям, чем словам Луиса.
— Я бы мог... — начал Сера, но его монолог был прерван самым неприятным для обоих образом.
В комнату ввалился мужчина в заляпанной кровью одежде и с огромным топором, который он волочил за собой.
— Убью! — прохрипел он. Леон отвлеченно подумал, что, пожалуй, особой злости в голосе мужчины не было. Просто выполняет чей-то приказ... а тебе больше делать нечего, да?!
— Сделай что-нибудь, коп! — попросил испуганный Сера. Леон лихорадочно искал выход из положения, поэтому смог лишь огрызнуться:
— После тебя!
Крестьянин занес топор над головой с глухим рычанием, и в этот самый момент Леону в голову пришла безумная мысль. Будь что будет!
Он исхитрился просчитать траекторию падения топора, и подставил под лезвие наручники, молясь, чтобы руки остались целы. Повезло, опять повезло! Через секунду он был свободен, как и Сера.
Крестьянин, явно недовольный таким поворотом событий, повернулся к Кеннеди, почему-то сразу выбрав его в качестве первой жертвы, и занес топор. Леон, все еще лежа на полу, не раздумывая, поднял ногу, упер ее в живот врага и перебросил его через себя.
Ударившись о стену, мужик благополучно сломал шею, сполз на пол и уже не шевелился. Леон поднялся на ноги, выдохнул с облегчением.
Только тут он заметил, что Сера куда-то испарился, словно его и не было здесь. Леон пожал плечами — у каждого свой путь, и принялся проверять свой кейс.
Пропажа теплой куртки его немного расстроила, тем более что октябрь выдался холодным (и почему я терпеть не могу это время года?), но зато все боеприпасы и оружие было при нем, что радовало. Плюс осмотр трупа незадачливого палача принес свои плоды в виде очередной коробки с патронами. Что они делают с патронами, если до сих пор я не видел ни одного ружья?
А тебе так уж хочется это узнать?
Ситуация осложнялась с каждым часом, и то, что раньше казалось легкой прогулкой, теперь приобретало отчетливые черты нудной, затяжной операции с тревожными нотками дежавю.
Вряд ли эти ребята согласятся отпустить меня просто так. Да и Шеф этот личность весьма подозрительная... минуточку, а не он ли приказал держать меня подальше от заключенного? Шеф Биторез Мендес.
Хватит маяться дурью, Леон. Вставай и иди. Куда-нибудь да попадешь, разве нет? Вот там и будешь выяснять, что да как.
Он тяжело вздохнул, расправил затекшие плечи, поднял ружье и сделал шаг к двери.

Почему я не умею открывать ворота силой мысли, а? Недостаток — то ли мысли, то ли вообще...
Он остановился, разглядывая небольшое пространство внизу, заполненное какими-то бочками, парой-тройкой хижин и — куда уж без них? — агрессивно настроенными аборигенами. Вдали призывно возвышались синие ворота, и вот к ним-то Леон и хотел пробиться.
Он поднял ружье и сделал первый выстрел. Парень, страдавший косоглазием, с воплем упал с мостика; за ним последовал его старший брат.
Пользуясь моментом, когда Кеннеди перезаряжал оружие, к нему подскочили две женщины.
— Простите, дамы, я занят, — Леон прищурился и выстрелил, умудрившись зацепить обеих поклонниц разом. Дамы с воплями полетели вниз.
Пробиться к воротам оказалось не так уж тяжело — временами Леон избегал боя и просто убегал от медлительных крестьян, — но его ждало разочарование: ворота были заперты. Посередине красовалось круглое отверстие диаметром с ладонь, в которое, по всей видимости, требовалось сунуть ключ.
И где его искать? Кеннеди вскинул голову, уклонился от летящего в него топорика. Патронов осталось не так уж много. Он решил, что успеет добежать до лестницы в 20 метрах от себя быстрее противников — и тут же принялся воплощать план в реальность.
Получилось: через полминуты он был на крыше. Скинув надоедливого метателя топоров вниз вместе с лестницей, Леон позволил себе перевести дух и огляделся. Крыша как крыша, ничего особенного — вот только что это там, на подставке?
Культ располовиненных эмблем тут, что ли? Кеннеди достал из красного сундучка левую половину эмблемы-ключа, повертел ее, рассматривая. Снизу завопили, требуя внимания. Леон в ответ пальнул в красную бочку внизу.
Полыхнуло так, что он даже заморгал; в лицо ударила теплая волна. Крестьян стало куда меньше. Леон прикинул, где искать вторую половину. Его взгляд упал на стоявших у входа в небольшую пещеру крестьян. Что-то там наверняка есть.
Он подобрал найденную тут же гранату и патроны к ружью и спрыгнул.
По пути его зацепили ножом, но среагировал вовремя и уклонился — лезвие скользнуло по рукаву футболки; а в ответ крестьянка получила пулю в голову. Кеннеди не нравилось убивать людей — даже если они такие... странные. Но иного выхода он не видел.
Зайдя в пещеру, он тут же вынужден был пригнуться: прямо в него летела зажженная динамитная шашка. К счастью, она не долетела и взорвалась далеко. Леон нагло подбежал к динамитчику, пока тот зажигал следующий снаряд, и сбросил его с мостика — правда, при этом сам едва не рухнул вниз.
Кинув быстрый взгляд на изрезавший горизонт горный хребет вдалеке, Леон едва удержался, чтобы не почесать в затылке — ощущение было такое, словно он попал в совершенно иной мир, в котором не знает абсолютно никаких правил, и карты у него нет... Эй, нет тут кого-нибудь доброго и дружелюбного, чтобы объяснить непонятливому туристу, что к чему?
Его заинтересовал сундучок, сиротливо ютившийся в уголке, за бочкой с чем-то горючим. Кеннеди открыл его, стараясь не обращать внимания на крики подступающих крестьян, достал правую половину эмблемы и не удержался от усмешки. Молодец, нашел обе части. Что теперь? Патронов у тебя кот наплакал, а к воротам пробраться надо по-любому. И кто знает, что там, за ними?
— Наглость — второе счастье, — пробормотал он, целясь в хилого мужичка с косой. — А меткость — третье.
Спускаться по лестнице, как это принято у обычных людей, Леон поленился — кроме того, путь преграждала маленькая толпа. Поэтому он просто спрыгнул вниз, невзирая на то, что высота была внушительной, и побежал к воротам, оставив за собой ошалевших от такой выходки местных.
Вставить половинки эмблемы, оглядываясь через плечо, толкнуть створку тяжелых ворот, юркнуть внутрь и захлопнуть ворота перед носом очередного поклонника. Все, можно расслабиться.
Леон прислонился к приятно прохладному металлу, закрыл глаза и перевел дух. Пока он валялся без сознания, наступило утро; он хотел есть (но до употребления стандартного пайка я, пожалуй, еще не дозрел), не мешало бы и напряженным мышцам дать передышку... а вместо этого придется идти за девушкой, ждущей помощи непонятно где.
Кеннеди вздохнул, поменял ружье на пистолет и побрел в сторону большого дома прямо по курсу, постаравшись принять как можно более мужественный и неприступный вид.
Черт, надо будет потребовать премиальных! Побыть меркантильным гадом хоть раз в жизни...