Злость только мешает сосредоточиться. Альберт Вескер приказал себе успокоиться и сел в кресло, сжав подлокотники. Все, кто знал его как абсолютно хладнокровного, не подверженного никаким эмоциям человека, очень удивились бы, увидев его в таком состоянии.
Как бы он ни старался не думать о сообщении, полученном полчаса назад из Африки, не выходило. Все, чего Вескер добился в этом направлении за последние полгода, задействовав кучу ресурсов и денег, постоянно контролируя лично все движения одного из лучших своих агентов – все оказалось зря. Агент был мертв. Человек, сообщивший об этом, не скрывал ни своего удовлетворения по этому поводу, ни намерения добраться до Альберта лично. Вескер с удовольствием прикончил бы его собственноручно, тем более что он узнал убийцу. Лейтенант Коэн шесть лет назад прикончил доктора Маркуса, уничтожив часть разработок «Амбреллы», а затем исчез в неизвестном направлении.
Вескер заставил себя улыбнуться в пустоту. Я всегда выигрываю. Несмотря ни на что.
Он выбрал канал, включил его и стал ждать ответа, закрыв глаза. Провал одной миссии никак не влиял на ход других.

Ада ожидала звонка Вескера, сидя на большом камне над обрывом и наслаждаясь теплой погодой. Октябрьское солнце неожиданно расщедрилось, подарив миру свет. И хотя окружение не внушало мыслей о курорте – ни тебе пляжей, ни искрящегося моря, только готический замок глобального масштаба внизу, но на данный момент Аде хватало и этого.
Услышав сигнал, она привычным движением подняла коммуникатор, включила его и даже улыбнулась абоненту. Что-то вы сегодня хмурый, шеф.
- Доклад, - кратко потребовал Вескер.
Вонг помолчала, наблюдая за его реакцией. На первый взгляд, Альберт Вескер был совершенно невозмутим, но Ада уже научилась распознавать его настоящие эмоции. Вескер был чем-то разозлен. Интересно-то как…
- Я нашла Серу, - честно призналась она. – Но образца у него не было.
- Зачем он нам без образца? – ядовито процедил шеф. – Напомни ему о договоре. И побыстрее.
- А что? – невинным голосом осведомилась шпионка, успевая одновременно следить за Вескером и разглядывать местность. – Что-то случилось?
- Ничего такого, о чем бы я не смог позаботиться сам, - Вескер усмехнулся, поправил очки. – Я надеюсь, что ты меня не подведешь.
Мне показалось, или он действительно сделал ударение на слове «ты»?
- Без проблем, - лениво протянула она. Вескер кивнул и отключился. Ада задумчиво хмыкнула, откинулась назад, опираясь на руки, и стала смотреть в прозрачное небо.
Она не была знакома с другими агентами Вескера, но благодаря Тренту у нее имелись кое-какие данные о ребятах, собиравших по всему миру нужное Вескеру. В частности, несколько досье и личных дел. Агенты по праву считались профессионалами своего дела, и если кто-то из них провалил миссию – а судя по всему, так оно и есть, - вполне вероятно, что сделал это с помощью противников шефа. Что автоматически наводит на мысль, не может ли подобное случиться и с тобой…
Разумеется, Ада была уверена в своих силах. Она занималась подобной работой очень долго, и была готова ко всему. Но никогда не знаешь, откуда придет опасность.
Так что придется быть еще осторожней. Она изящным движением поднялась на ноги, поправила платье и стала спускаться вниз по тропинке.
После того, как Луис исчез, она некоторое время пыталась найти наиболее безопасный путь в замок, чтобы поискать образец самой. Помощь Джека Краузера в этом деле была неожиданной; скорее всего, опять Вескер постарался. Но Сера как в воду канул. Поиски образца тоже увенчались неудачей; более того, Ада едва унесла ноги от фанатиков.
Оставался еще остров – святилище Саддлера, место, где и проводились эксперименты с Плагой – и где была машина для уничтожения паразита. Неделю назад Вонг побывала там вместе с Луисом, помогая тому избавиться от паразита; желания возвращаться в это место, где царила атмосфера безумия и тотального, всепоглощающего страха, не было.
На выбор были замок и остров. Ада поразмыслила и решила двигаться по прямой. То есть, сначала – замок.

- Круто! Ты любишь собак? Я тоже. Особенно маленьких – они такие забавные!..
Леон невольно улыбнулся. Ему каким-то образом удалось сделать так, чтобы Эшли забыла на время про ужасы, творящиеся вокруг. Это было нелегко, учитывая ту гамму чувств, что теснились в его душе, и полное отсутствие опыта в подобных вещах; но когда он уже почти сдался, случайно упомянутая любовь к оставленному на попечении друга четвероногому питомцу неожиданно привела к тому, что Эшли оживилась.
Сейчас она шла рядом, задавая вопросы, сначала нерешительно, потом все смелее. Леону это нравилось. Кажется, она ему доверяла – и это тоже было приятно.
Однако расслабляться было рано – об этом ему напомнил странный звук за поворотом. Кеннеди жестом приказал Эшли подождать, а сам осторожно, подняв пистолет, сделал шаг вперед.
Широкие ступени полукругом обвивали башню. Леон поднялся, чувствуя, как напряжены все мышцы, а чувства обострены до предела. Он не собирался попадать в ловушку.
Два монаха в темных балахонах, что-то бормоча, слонялись по террасе наверху, держа в руках косы. Леон оглядел площадку. Справа виднелась лестница, ведущая как раз на террасу, так что у него был выбор, где расправляться с фанатиками. Но оставлять Эшли одну он не хотел.
Два точных выстрела из «Карателя», и монахи успокоились навек. Леон подозвал девушку и начал подниматься, вслушиваясь в тишину.
Не зря: откуда-то сверху вдруг послышался шипящий звук. Леон прижался к стене, чтобы его не зацепил огненный шар, прилетевший с верхней площадки. Кто-то заорал: «Убить его!»
Ну замечательно! Он попытался оценить ситуацию. Если надо пробраться в замок – а пути обратно вроде бы и нет, то придется пробежать по совершенно открытой площади. Что чревато последствиями, поскольку катапульт, метающих огонь, оказалось несколько. С точки, где он находился, Леон мог видеть только одну, но не сомневался, что его уже ждут.
Эшли следила за ним ищущим взглядом. Кеннеди ободряюще кивнул ей и вылез на разведку.
Есть: две катапульты слева, одна справа и кажется, еще одна – где-то дальше. Рассматривать дальше ему не позволили.
- Что будем делать? – спросила девушка. Она не выглядела такой уж испуганной, и Кеннеди это порадовало. У него самого настроение было лучше с тех пор, как солнце выглянуло из-за туч, освещая путь и поднимая настрой. И даже стандартный паек, употребленный с неохотой, не мешал ему наслаждаться погодой.
- Придется побегать, - заключил он, задумчиво глядя на монаха в красном. У парня на голове наблюдался череп, похожий на позолоченный коровий, и это было немного забавно. – Вон туда, - он показал. – Сумеем, а?
Эшли улыбнулась – мило и застенчиво, и Леон опять поймал себя на мысли, что невольно любуется ею. Лениво и незлобно обругав себя, он ответил улыбкой и, выждав секунду, махнул рукой: побежали!
Бежать по хорошо просматриваемой, обстреливаемой площади оказалось безумно интересно. Леон один раз едва успел свернуть в сторону, как на место, где он только что был, упал горящий снаряд. Эшли пару раз вскрикивала, но не останавливалась, пока оба не добежали до сравнительно безопасного убежища под мостом, где снаряды не могли причинить им вреда.
Леон не успел перевести дух, как о камень рядом с его ногой ударилась зажженная стрела. Агент мигом прижал девушку к стене, закрыв собой и высматривая стрелка.
Арбалетчик обнаружился на стене напротив. Леон прицелился и спустил курок в тот самый момент, когда стрелок наложил стрелу на тетиву.
- Леон! – Эшли показывала в другую сторону. Кеннеди, чувствуя подъем сил, только усмехнулся и послал в приближавшегося с традиционным бормотанием монаха две пули.
Оказывается, жить гораздо веселее, когда ты не голоден, в руках надежная пушка, к которой боеприпасов хватит надолго, а за спиной милая девушка… Он расправился с подоспевшим арбалетчиком, почти не обратив внимания на упавшую совсем рядом стрелу. Эшли застыла на месте, но смотрела на него с таким выражением, что Леон чуть не забыл о противнике, заглядевшись на нее. Девушка вспыхнула и отвела взгляд.
Дальше было открытие: оказывается, путь в замок запечатывали массивные ворота, закрытые на большой амбарный замок; площадка обстреливалась с двух сторон, а поодаль виднелся какой-то рычаг. По иронии судьбы – естественно, тот самый, который нужен, чтобы поднялась пушка, способная разнести ворота…
Ну конечно. Только и дел, что подобраться к нему.

Он подстрелил парня, заряжавшего одну катапульту, огляделся. Вполне можно было укрыться от вражеского огня в небольшом укрытии рядом с рычагом. Вот только воспользоваться им, не выведя из строя вторую катапульту, будет самоубийством.
Заметив поодаль домик, Леон первым побежал туда, зная, что девушка не отстает от него. Он невольно хмыкнул, поймав себя на мысли, что чувствует себя солдатом под обстрелом; ворвался в домик – и почти машинально вскинул пистолет и выстрелил в монаха в красном, поднимавшего косу.
Противник оказался не из слабых. Леону пришлось упасть на пол и перекатиться, чтобы его не задело лезвие. Эшли отскочила в сторону, глядя на него со страхом. Кеннеди поднялся на колено, прицелился в горло монаху и выстрелил.
На этот раз выстрел был смертельным. Фанатик упал и больше не шевелился. Кеннеди рывком втянул внутрь Эшли – и вовремя: очередной снаряд подпалил траву перед их убежищем. Что-то взорвалось, раздался оглушительный грохот. Леон ощутил легкую вибрацию под ногами. Потом громыхнуло второй раз, уже послабее. Кто-то истошно заорал и тут же затих.
Эшли стояла тихо-тихо, не двигаясь, и Кеннеди внезапно осознал, что держит ее в объятиях, обняв за плечи так крепко, будто от этого зависела его жизнь. Она была ниже на голову, и доставала макушкой ему до подбородка. Леон невольно прикоснулся к ее волосам – они были мягкие и легкие, как пух.
Он ощущал, что она слегка дрожит, слышал ее негромкое дыхание, быстрое биение ее сердца совсем близко от своего. И эти звуки перекрывали грохот, устроенный любителями пиротехники снаружи.
Вот черт… Что ты делаешь?!
Помощь пришла, откуда он ее не ждал: кто-то забубнил, что смерть – это жизнь, и вообще, пора кое-кому начать жить. Леон отпустил Эшли, аккуратно отстранился от нее, выглянул наружу и выстрелил в первого монаха.
Куда легче, когда знаешь, что можно делать, а что – нельзя.

Никогда раньше Эшли Грэхэм не чувствовала столько всего сразу: растерянность, страх, надежду, недоумение – и радость, оттого, что она была рядом с Леоном, каждую секунду ощущала его заботу, стремление сделать так, чтобы ей было как можно лучше в этом аду. Даже когда совсем рядом проносилась смерть, и у девушки замирало сердце от страха, стоило ей встретиться взглядом с Кеннеди, она мгновенно успокаивалась. А когда он улыбался – легкой, быстрой улыбкой, от которой в его глазах зажигался огонек, Эшли забывала обо всем.
Ей никогда прежде не приходилось встречать человека, похожего на Леона: доброта и благородство сочетались с изрядной долей цинизма и самокритичности, приправляясь убийственной честностью. Эмоциональный и порывистый, но умеющий сохранять хладнокровие и присутствие духа, сдержанный, но и страстный… И этот взрывной коктейль вызывал желание узнать Кеннеди получше.
Это изрядно смущало девушку. Она старалась скрывать чувства, боясь, что он неправильно ее поймет; она сама себя не могла понять до конца. Вся ее прошлая жизнь с ошибками, привычным пониманием вещей, кажется, принадлежала кому-то другому, а вовсе не ей. Похищение, заточение в мрачной церквушке, холод и страх… а потом вдруг появился он и спас ее. Совсем как в волшебной истории. Совсем как принц, мужественный и добрый.
Не то чтобы она была такой уж мечтательницей. Дочь президента просто не может обойтись без практичности. Но вот уже два дня Эшли не могла прийти в себя, собрать разбежавшиеся мысли и снова стать собой. Она чувствовала себя какой-то… чужой, что ли. Это и пугало, и вызывало странный трепет одновременно. А причиной всему был Леон Кеннеди.
Который прямо сейчас сражался с монахом, подошедшим слишком близко, врукопашную. Катапульта вдали посылала огненные снаряды, не попав в цель ни разу, но упорно продолжая стрельбу.
Эшли обернулась и вскрикнула, увидев, что к ним спешат еще двое фанатиков. Кеннеди дотянулся до пистолета и выстрелом снес полчерепа противнику, а потом прицелился в парочку.
Прикончив стрелка на второй катапульте, он повернулся к Эшли. У нее чуть заметно дрожали губы, но в остальном она держалась хорошо. Леон выдохнул:
- Ты как?
Она кивнула, тут же заставила себя перевести взгляд на третью катапульту, сделав вид, что ее интересует именно это.
Секунду Леон изучал ее лицо – это Эшли почувствовала ясно, а затем кивнул.
- Пошли.

Добраться до рычага оказалось несложно – одна из катапульт, с которой можно было обстрелять небольшой переход, была уничтожена в самом начале, и надо было только переждать, пока вторая выстрелит, а затем побежать вперед, к очередному укрытию.
Оставив Эшли внутри, Леон встал на пороге, выловил в прицел монаха в красном балахоне, заряжавшего орудие, и плавно спустил курок. На меткость он никогда не жаловался.
Повернуть рычаг, постоянно следя за подходами к площадке и отстреливая подходивших хозяев – пара пустяков. Вот только арбалетчики мешали ужасно. Леон и так подозревал, что его удача уже давно перетрудилась, защищая его от стрел, и решил не рисковать.
Надо же! Точно – пушка. Он негромко фыркнул, увидев, что из углубления в центре круглой площадки появляется старинная пушка. И как с этой штукой управляться?
Он подошел ближе, скептически осмотрел орудие. Четвертая катапульта, невидимая отсюда, продолжала стрелять непонятно по кому.
Направить пушку на ворота вдалеке, найти фитиль, выудить зажигалку из глубокого кармана, поджечь фитиль. Леон представил себя со стороны и не удержался от ухмылки. Будет чудо, если что-то выйдет. Давайте верить в чудеса.
Пушка выстрелила, и с таким грохотом, что у Кеннеди заложило уши, и он машинально зажмурился, ощущая почти детский восторг. Вот это громыхнуло!
Он проморгался, пытаясь что-то расслышать сквозь звон в ушах, и с удовлетворением отметил, что ворота разнесены на щепки. Эшли что-то сказала, но он ничего не разобрал, что и показал знаками и улыбкой. Девушка закусила губу и стала смотреть в другую сторону.
Леон выпрямился, отряхнул пыль с брюк. Он ощущал себя превосходно, и этому не могли помешать ни болевшие ребра, ни то, что он дал себе слово следить за самоконтролем, но буквально несколько минут назад обнаружил, что обнимает Эшли.
Кажется, гимнастика с троллем не прошла для тебя даром, агент – иммунитета-то к ударам головой так и не выработалось, за столько лет! Он ухмыльнулся своим мыслям, перехватил оружие поудобнее и направился к проходу в стене.

Перед ними открывался выбор, куда пойти – вперед по широкому коридору, который через несколько метров заворачивал направо, или же свернуть налево и попасть внутрь какого-то здания. Леон пожал плечами и выбрал левую дверь.
За которой, естественно, обнаружились несколько фанатиков, усиленно бормотавших что-то по-испански. Кеннеди не стал ждать, пока его заметят, прицелился, перед тем велев Эшли встать за ним, и выстрелил в ближайшего противника.
На третьем фанатике у него закончились патроны, и Кеннеди с долей изумления уставился сначала на оружие в руке, потом на подошедшего совсем близко ухмыляющегося монаха – и недолго думая треснул его по голове рукоятью пистолета. Монах взвыл, держась за ушибленное место. Леон с разворота ударил его в живот, так что противник отлетел к противоположной стене, захватив с собой коллегу.
Кеннеди перезарядил пистолет и добил парочку, после чего осознал, насколько тишина приятнее заунывного бормотания хозяев замка. Он перевел дух и подошел к стене, привлекшей его внимание блеском благородного металла. Прямоугольная пластина с впечатанным в нее мечом, причем, кажется, из золота.
Нехило ребята живут. Он присвистнул, опознав в металле платину, и попытался выковырять из пластины меч длиной примерно с его руку, хотя пока не знал, зачем ему это. А заодно уж и пластину с собой возьми – будет чем расплачиваться с торговцем…
Он рассмотрел находку, взвесил ее на руке. Эшли смотрела на него с недоумением, Леон же в ответ только пожал плечами, давая понять, что сам ничего не знает.
Наверху обнаружилась комната с парой столов, несколькими стульями и платиновой пластиной на стене. Кеннеди невольно хмыкнул, вынув золотой меч. Да, вот теперь ты крут – целых два тяжеленных меча. Конан-варвар и разрушитель в одном флаконе. Парни сдохнут от смеха…
Он поразмышлял секунду над тем, что может случиться, если он поместит платиновый меч в платиновую же пластину, решил, что как максимум получит встречу с несколькими новыми поклонниками, и тут же осуществил свой нехитрый план.
Поклонники сбежались быстро, причем их оказалось несколько больше, чем ожидал Леон. Не слишком обрадованный такой популярностью, Кеннеди кинул меч на пол, взял в руки ружье и направился к лестнице, чтобы не дать монахам подняться наверх.
Ему везло ровно до тех пор, пока внизу не остался очередной фанатик в красном – как выяснилось опытным путем, такие были самыми живучими, а следовательно, худшими противниками. Как назло, патронов больше не осталось, а добежать до призывно открытого шкафчика с боеприпасами в углу Леон не рисковал.
Он вздохнул, глядя в лицо поднимающемуся врагу и прямо-таки чувствуя запах неприятностей, и поделился последним патроном «Карателя», задаваясь вопросом, что делать дальше.
Вопрос не был праздным, потому как умирать от одной пули враг решительно отказывался. Кеннеди хладнокровно дождался, пока он окажется всего лишь парой ступенек ниже, и резко ударил монаха ногой в грудь. Не учел только одного – что противник подготовился к такому повороту событий. Фанатик дернул агента за ногу так сильно, что Леон, не удержавшись, скатился по ступенькам.
Шипя и потирая многострадальный бок, он вскинул голову – и едва успел уйти от объятий нового знакомого, который, оказывается, тоже полетел вниз. Пистолет он опять где-то посеял, да и какая от него польза без патронов?
Леон мягко поднялся на ноги, посмотрел в бледное лицо, пустые глаза надвигавшегося на него существа, скривил губы в усмешке. Потом поднял стул и с размаху опустил его на голову монаха.
Смотреть на результат не было никакого желания. Он подобрал пистолет и кивнул смотревшей на него с верхней ступеньки девушке, борясь с желанием то ли выругаться, то ли рассмеяться. Ситуация становилась веселее с каждым поворотом.
Ага, это точно! Он резко развернулся, услышав шипение за спиной – и на мгновение оцепенел. Такого еще не было… и лучше бы не было!
Из шеи монаха в красном вылезало нечто, чему Леон не мог найти названия: склизкое, светло-зеленое, с щупальцами и жвалами. Эта тварь походила на какого-то чудовищного паука. И она тянулась к нему, предвкушая вкусный обед; тело фанатика было лишь инструментом для ходьбы.
Кеннеди мгновение смотрел на монстра с омерзением, прошипел сквозь зубы ругательство и вихрем взлетел по лестнице. Эшли, судя по ее виду, тоже видела преображение монаха: она стояла у стены, сдерживая тошноту. Леон пролетел к шкафчику, разбил локтем стекло и вытащил коробку патронов к ружью.
Давай, давай, давай!
Заряжая дробовик, он то и дело вскидывал взгляд, проверяя, где противник. Девушка благоразумно отошла в дальний уголок, откуда наблюдала за агентом расширенными глазами. Леон вздохнул, встал и прицелился в сочащуюся слизью отвратительную тварь.
- Ненавижу насекомых, - с чувством произнес он и выстрелил. Одного раза, конечно, не хватило, но он был к этому готов и не спеша, тщательно целясь, израсходовал три патрона.
Смерть твари была такой же мерзкой, как и то, что заменяло ей жизнь. Когда третья пуля вошла в голову существа, оно вдруг заверещало, и в ту же секунду взорвалось, словно шарик, наполненный слизью. Тело монаха безвольно упало на пол.
Леон опустил ружье и не удержался от смешка. Эшли подошла к нему, обойдя труп за несколько шагов и изо всех сил избегая смотреть на быстро расползающуюся лужу зеленоватой слизи.
- Ты как? – нерешительно спросила она. Кеннеди посмотрел на девушку, удивленный тем, что может думать о чем-то кроме боя.
Милая – первое слово, которым можно описать Эшли Грэхэм. И он поймал себя на мысли, что не прочь был бы произнести его вслух…
- Норма, - отозвался Леон суховато, отряхивая футболку. – Пошли, или отдохнешь?
Эшли качнула головой. В ее глазах мелькнуло странное выражение, но расшифровать его Леону не удалось. Впрочем, он и так подозревал, что это непонимание.
Перед тем, как вставить золотой меч в золотую пластину на первом этаже, он тщательно обыскал все ящики и шкафчик в углу, и был вполне удовлетворен результатом: хозяева заботливо припасли для дорогого гостя немного боеприпасов и парочку гранат. Кеннеди рассортировал найденное по кармашкам и в кейс, перезарядил «Каратель» и ружье, после чего вернул меч на место, с удовлетворением услышал скрип открываемой наверху двери и сделал очередной шаг навстречу неизвестности.

Зажатый между стенами замка коридор был предсказуемо мрачен и радовал поворотами направо и налево. Леон выбрал правую сторону, просто потому, что ему было лень открывать дверь.
Прохладный вечерний воздух пах морем, в саду пели сверчки. По темно-синему небу мчались почти незаметные облачка, лишь на тон темнее основного фона. Леон дотронулся до бордюра; камень был холодным и приятно шершавым.
После того, что видел, будто заново открываешь для себя мир. Он поймал вопрошающий взгляд девушки, остановившейся, когда он замедлил шаг, и быстро улыбнулся. Эшли нерешительно улыбнулась в ответ.
Они неторопливо шли к виднеющимся недалеко воротам, позволив себе немного расслабиться… как вдруг позади них раздался голос:
- Леон!
- Луис! – Кеннеди был рад видеть нового знакомого, но тут же вспомнил о его таинственных исчезновениях и слегка напрягся. Кто знает, чего ожидать от этого типа…
- У меня для вас что-то есть, - Луис принялся ощупывать свои карманы, но постепенно мрачнел все больше. – Проклятье! Я, наверно, обронил его, когда шел сюда.
- Обронил что? – полюбопытствовала Эшли, не двигаясь с места. Луис молчал некоторое время, но задать вопрос Леон не успел:
- Слушайте, я знаю, что вы инфицированы, так? – ученый испытующе смотрел на них. Леон пожал плечами.
- Да.
- А ты? – Луис перевел взгляд на девушку. Та смущенно кивнула:
- Тоже.
- Черт! – Луис отвернулся. – Осталось так мало времени, чтобы все исправить…
- Можно мне пойти с тобой? – Эшли, как-то сразу решившись, подошла к нему.
Леон совершенно не ожидал такого финта с ее стороны, и стоял, немного ошеломленный и мрачный. Что за сюрприз такой?
Луис то ли прочитал его мысли, то ли и сам так думал:
- Нет, - отрезал он, не глядя на девушку. – Останься с Леоном. Так будет лучше.
С этими словами он направился прочь небрежной походкой, махнув на прощание рукой. Кеннеди не удержался:
- Зачем ты…
- Мне так лучше, - отозвался Луис, не оборачиваясь. – До встречи.
Он исчез за поворотом, оставив позади растерянных Леона и Эшли. Кеннеди хмыкнул, сел на бордюр, скрестив руки на груди. Все секреты, загадки…
Луис Сера явно был не тем, за кого себя выдавал. Не похож он был на полицейского, и все тут: скорее – авантюрист, искатель приключений… на свою голову, а то и еще какую часть тела. Но пока он не лезет в мое задание, мне нет дела до его появлений и исчезаний. Каждый волен поступать, как хочет.
Но не ты ли, случаем, шесть лет назад героически бросался на амбразуру, всячески пытаясь казаться полезным и спасать всех подряд, хотят они того или нет? Долг защищать людей – это что, исчезло вместе с планами о карьере полицейского под завалами Раккуна?
Леон нахмурился. Ход собственных мыслей не нравился ему; создавалось впечатление, что он позволил окружающим реалиям изменить его сущность.
Не иди на уступки обстоятельствам, прозвучал словно наяву голос отца. Ты сильнее их. Любое препятствие – это на самом деле скрытая возможность, а справиться с трудностями не так трудно, как кажется на первый взгляд.
- Извини, - прошелестел голосок Эшли рядом. Леон встрепенулся, посмотрел на нее. Девушка смотрела вниз, в сад. Вид у нее был виноватый. – Я только о себе и думаю…
- Да порядок, - отмахнулся он, сохраняя внешнюю суровость. В душе же Кеннеди был рад, что она осталась с ним – и не только потому, что этого требовала его миссия.
Просто приятно было знать, что рядом идет такая милая, непосредственная девчонка – и плевать, что у тебя нет шансов. В той, более нормальной жизни.
В той жизни я вынужден идти по выбранному давным-давно пути, не сворачивая, потому что так надо. В этой я сам выбираю дорогу, по которой пойду. И не факт, что более короткая – правильная.
Он спрыгнул на землю, поудобнее повесил ружье на плечо, вынул пистолет из кобуры и щелкнул затвором. Впереди была еще одна дверь.
И вряд ли это уже выход…

Осмунд Саддлер задумчиво побарабанил пальцами по спинке кресла. За узким пыльным окном темнело небо в облаках, тишина стояла повсюду.
Саддлеру только что доложили о том, что в замке Салазара замечен Луис Сера. Глава культа Иллюминадос не мог взять в толк, зачем ученый вернулся, когда по логике должен был бежать со всех ног куда подальше… тем более, он был здоров.
Но Сера был здесь. И более того, оказывается, он успел украсть образец Плаги вместе с вакциной.
Саддлер ударил кулаком по подлокотнику. Черт бы побрал этого наглого, самонадеянного исследователя! Без вакцины он мог обойтись, но без образца все его планы рушились. Так что он немедленно приказал всем своим людям организовать поиски сбежавшего ученого, забыв на время о двух американцах, что так нагло вторглись в его обитель.
Время придет. Глава культа усмехнулся в темноту. Даже если в этом деле замешан еще кто-то – а я в этом уверен – мир будет скроен по моим правилам.
Но для этого надо было изловить Луиса как можно скорее.

- Проклятье! – Луис бессильно привалился к стене, закрыл глаза. Чертов Салазар (будь то дед или иной пращур нынешнего смотрителя замка, не столь важно) выстроил такой огромный замок, словно вернулся во времена феодалов, и был, по меньшей мере, герцогом, а то и принцем. Сера измучился считать ступеньки и повороты коридоров, отстреливая по дороге зазевавшихся фанатиков.
Образец и вакцина были у него, когда он вышел из лаборатории, это он точно помнил. Потом была встреча с делегацией монахов при жестком дефиците боеприпасов, и Луису пришлось бежать с поля боя. Наверняка, образец там и остался.
Возвращаться пришлось кружным путем: Салазар встревожился и усилил охрану, а патронов было катастрофически мало.
Сера выругался сквозь зубы, перешагнул через изуродованное тело монаха, из шеи которого высовывалось нечто отвратительное. Ради этого ты работал, Луис? Чтобы весь мир стал таким?
Он сплюнул, ощущая ненависть и отвращение к самому себе. Выбора не осталось: только найти образец и уничтожить его. И только тогда у тебя будет право умереть. Или право жить.

Вечер плавно перетек в ночь, и это было заметно прежде всего по тому, что температура упала еще ниже. Леон сделал глубокий вдох, уговаривая себя не думать о холоде, и оглянулся. Эшли, которой наверняка было еще холоднее в юбочке, шла за ним, съежившись и стараясь не стучать зубами.
Кеннеди невольно улыбнулся. Девушка была похожа на замерзшего птенца, которого хотелось взять в ладони и греть своим теплом… Он тряхнул головой, тщетно пытаясь прогнать ассоциации и пришедшие следом мечты. Воображение… чтоб его!
- Надо поискать ночлег, - сказал он, про себя вычисляя, какой же сегодня день. Получалось, что он провел в этой местности аж три дня.
Всего три?! Вот бы отпуск был таким же насыщенным и богатым на события!
Леон озадаченно хмыкнул, припомнив, что несколько раз его выводили из строя, и именно это отмечало границу между днями. Сначала товарищ Мендес, затем приступ в хижине, после – тролль… Как боксер в вечном нокауте… если такие живут так долго!
- О чем ты думаешь? – полюбопытствовала Эшли. Кеннеди уже заметил, что она не обидчива и даже если дуется на него, стоит ему улыбнуться, девушка тут же забывает все. Бессовестно пользуешься доверием, так?
- Никогда бы не подумал, что за три дня можно столько всего пережить, - признался он честно. В Раккуне он провел ночь, весьма насыщенную адреналином, но здесь и событий, и действующих лиц в истории было, кажется, куда больше. Другой масштаб, так сказать.
- Значит, я здесь уже почти неделю, - девушка закусила губу. Леон остановился, глядя на нее. Эшли стояла недвижно, опустив голову. Кеннеди подошел к ней, осторожно положил руку на плечо.
- Эй, все в порядке, - негромко сказал он. – Мы выберемся.
Правда, обещать, что ты все забудешь, не буду. Не люблю врать.
Эшли подняла на него лучистые глаза. Леон смотрел на нее, не отводя взгляд. Внутренний голос ехидно напоминал, что вообще-то доблестный агент собирался искать место для ночлега, но ядовитого советчика было плохо слышно.
В глазах-озерах было столько надежды и веры в него, что парень чувствовал себя и польщенным, и растерянным одновременно. А еще была нежность, от которой начинала кружиться голова…
Девушка первой прервала зрительный контакт, быстро отвернувшись. Кеннеди заметил, что она покраснела, и убрал руку с ее плеча. Болван.
- Вон туда, - он показал на дверь в конце коридора. Ничего, что из окошка на них приветливо смотрел фанатик: не впервой выселять хозяев из их дома...

Эшли стояла в сторонке, пока он расправлялся с монахами, и не могла отогнать мысль, что он ей нравится все больше.
Это смущало девушку. Она не считала себя сверхзастенчивой недотрогой, для которой сама мысль о любви кощунственна; у нее почти сложились прочные отношения с Брайаном. Нормально, что ей нравится Леон Кеннеди – в конце концов, хотя бы из благодарности, и то, что она ему нравится, тоже не странно. Но почему-то осознание этого факта вгоняло ее в краску, и Эшли терялась. Он так смотрел на нее. Так бережно и крепко обнимал…
Нет, Эшли, приди в себя! Это всего лишь действие опасности; адреналин или что там еще вырабатывается при угрозе. Не настоящее чувство…
Все попытки мыслить логично и сухо с треском обрушились, когда она подошла к Леону, а он отдышался, посмотрел на нее и криво, добродушно улыбнулся. Эшли снова ощутила трепет и необъяснимую радость, и поняла с долей отчаяния, что так быстро и легко ей со своей совестью не договориться.

В комнатке было не слишком чисто, но хотя бы тепло – в углу горел очаг. Леон скептически хмыкнул, заметив рядом с огнем красную бочку с чем-то огнеопасным, и оттащил ее подальше. Потом забаррикадировал одну дверь столом и полуразвалившимся шкафом, и задумался, что делать со второй. Тоже закрывать было рискованно – в тылу врага обычно не обосновываются, как у себя дома; дежурить всю ночь тоже не хотелось. Помаявшись сомнениями, Леон наконец пришел к компромиссу с самим собой: полночи спать, остаток времени стоять на стреме.
Ух ты, какой крутой, восхитился внутренний голос. Так-таки и глаз не сомкнешь? После агрессивных переговоров с монахами, беготни под огнем катапульт и прочей чепухи? Ну-ну…
- Я хочу есть, - застенчиво произнесла Эшли, стоявшая у очага. На фоне пылавшего огня ее волосы казались темными, а сама она – еще стройнее.
- Выбор невелик, - отозвался Леон, роясь в кейсе. Вытащив пачку с отдаленным подобием еды, он невольно поморщился, но спорить с голодом было бесполезно. Кеннеди открыл паек. – Здесь явно не хватает ресторана, ты так не считаешь?
Девушка улыбнулась, кивнула.
- А также отеля с душем и завтраком в постель, - мечтательно заметила она. – Я уже знаю, чем займусь в первую очередь, когда доберусь до дома.
- Аналогично, - Леон сел у стены, уступив место перед огнем девушке, вытянул ноги и прислонился к холодному камню за спиной. Усталость навалилась сразу, требуя уплатить дань в виде полноценного сна. – Будет потом что рассказать внукам, да? – он хохотнул, представив себя в роли дедушки.
Ну, без бабушки не обойтись. Начинай искать.
Эшли, кажется, тоже представила себя в этой роли и не удержалась от смеха. Смеялась она звонко, заразительно, так что Кеннеди не устоял и присоединился.
Снаружи было тихо, только холодный ветер затерялся в лабиринтах коридоров и выл, требуя выпустить его на волю. Почти полная луна заглядывала в окошко под потолком. Крупная ночная бабочка залетела на огонек и кружилась лениво у очага. Эшли косилась на нее, пока не заснула.
Глаза закрывались сами собой, и Леону приходилось прилагать колоссальные усилия, чтобы не задремать. Сжимая пистолет в руке, он тряс головой, пытаясь согнать дрему, и смотрел на спавшую на коврике перед огнем девушку.
В конце концов, борьбу за право бодрствовать он все же проиграл, проснувшись на рассвете с угрызениями совести, которая, судя по всему, тоже хорошо выспалась и теперь не прочь была порезвиться. Леон лениво обругал себя и встал.
Спецагент, тоже мне!