Авантюризм.
Именно это качество заставило меня, чудом спасшегося от казни, не осесть в Вайтране, а отправиться в далёкий путь на другой конец Скайрима. Сюда, в Коллегию Магов Винтерхолда.
В то место, где я впервые встретил тебя, Анкано.

Бешенство.
Прилив именно этого чувства охватил меня, когда ты усмехнулся. Пусть я не мог увидеть эту усмешку, она до глубины души оскорбила меня. Я был счастлив встретить сородича так далеко от дома. До тех пор, пока ты не заявил: "Я думал, что слепых уродов убивают при рождении".
И всё же... в тот день ты заинтересовал меня. Наверное, я хотел доказать тебе, что я вовсе не так бесполезен, несмотря на слепоту.

Власть.
Ты, приближённый архимага, обладал реальной властью надо мной. Над всеми нами. Но я, в отличие от остальных, готов был покориться этой власти. Видя это, ты лишь снова усмехался. Будто я не такой же сын Доминиона, как и ты, а простая имперская шавка! Обычно я ставил на колени других. Ты поставил на колени меня.

Гордость.
Отличительная черта всех представителей нашего народа. У тебя эта гордость переросла в презрение ко всему, что тебя окружало. В этом мы были немного похожи.

Драконорожденный.
Так обо мне говорили и в Коллегии, и за её пределами. Жаль, что подобного рода избранность не даёт сил исцелить от рождения слепые глаза. Будь у меня такая возможность - я променял бы всю эту чепуху на нормальные, здоровые глаза. На возможность увидеть этот мир, а не только услышать и почувствовать.
Увидеть тебя, сородич.

Ересь.
Так бы я ещё год назад ответил тому, кто сказал бы: "Ты возжелаешь мужчину". Сейчас мне пришлось бы сказать это короткое слово самому себе.
Жаль, что его не сказал ты.

Желание.
Я желал тебя. Желал даже сильнее, чем обрести зрение - а это говорит о многом. Я хотел познать твою любовь и душой, и телом.
Я, склонившийся лишь перед тобой, желал принадлежать одному тебе.

Запах.
Когда ты обнимал меня, от тебя пахло снегом, хвоей и дымом от костра. Запах этой суровой земли пропитал даже тебя. Я помню, как жадно прижимался к тебе, ощупывал прохладную кожу. Я пытался запомнить тебя всего, не зная, позволишь ли ты нечто большее.

Игнорирование
На следующий день ты даже не смотрел на меня, словно накануне ничего не случилось. Наверное, тоже стоило сделать вид, будто ничего не было. Было бы легче.
Только вот я понял это лишь сейчас. А сейчас уже поздно.

Кровь.
Пусть мы - сородичи, этого было бы слишком мало, чтобы связать нас. Да и разве это дозволено? Тебе следовало бы найти себе жену из числа наших женщин, завести детей...
Мне бы следовало исчезнуть.

Любовь.
Я понимал это, и всё равно хотел, чтобы ты вернулся. Так оно и случилось. Однажды ты снова обнял меня, с такой силой, словно желал сломать рёбра. Ты говорил, что ненавидишь меня за моё несовершенство, за моё появление в Винтерхолде, за само моё существование.
Говорил - но всё так же прижимал меня к себе, не в силах отпустить. Стоило бы тебе тогда лишь толкнуть меня - и я сорвался бы с узкого моста, ведущего к воротам Коллегии.
Ты этого не сделал.

Малость.
Когда-то я думал, что смогу довольствоваться малым. Одним твоим случайным прикосновением, одной снисходительной усмешкой. Но теперь я понял, что этого слишком мало.

Ночь.
Холодная зимняя ночь, в которую я стал твоим, как того и желал. Может, мне стоило бы остановиться раньше, чем это случилось. Но что толку жалеть о том, чего не исправить?

Отречение.
Я отрёкся от самого себя, от своей гордости, приняв то, как ты относился ко мне.
Я принадлежу тебе, сородич.

Преданность.
Ты делал вид, что не замечаешь моей преданности, не верил в неё. И правильно делал: я всё же не мог до конца смириться с ролью твоего раба.
Я - твой. Но и ты принадлежишь мне, и никому другому я не позволю отнять тебя.

Ревность.
Ты часто оставлял меня в одиночестве, не желая посвящать в свои дела. Ты вёл себя так, словно я был тебе чужим. Я не мог справиться с этими чувствами. Если бы только ты доверял мне... не случилось бы того, что было после.

Слепота.
По крайней мере, теперь тебя не смущали мои больные глаза. Напротив, мне казалось, что ты находишь какое-то странное удовольствие в том, чтобы осторожно касаться губами сомкнутых век.

Тревога.
Это чувство не оставляло меня. С каждым днём ты становился всё мрачнее, а я... я ничего не мог сделать, не понимая причин твоего волнения.Однажды, возвращаясь в Винтерхолд, я узнал, что ты, и никто иной, атаковал Коллегию.

Убийство.
Я не понимал происходящего, да и не мог понять. Ты напал на остальных - и на меня тоже. Не я нанёс последний удар, но так ли это важно?
Я пролил твою кровь.

Фальшь.
Как глупо звучали все оправдания, что я пытался себе придумать. Я должен был сражаться на твоей стороне! Вместо этого я объединился с твоими врагами.
Вряд ли ты простишь меня. Да и я себя не прощу.

Холод.
Это чувство охватило меня, когда я понял: постепенно твоё дыхание становится тише. Я не мог верить в это, не хотел...
Но ты, мой возлюбленный сородич, медленно умирал у меня на руках.

Цельность.
Если до того мир был целым, то теперь он раскололся на "до" и "после". Где-то в середине между ними застыло преисполненное горечи и надежды "сейчас".
То самое "сейчас", в котором я обнимал тебя, пытаясь вылечить. Остальные даже не пытались помешать.

Чары.
Они понимали, что моё колдовство бессильно, что даже я не смогу ничего сделать. Я, запоздало раскаиваясь, готов был выжать из себя всю жизнь, без остатка, и отдать её тебе. Но ты умирал, и я не мог предотвратить твою гибель.

Шёпот.
Ты пытался что-то сказать мне. Я мог лишь обнимать тебя изо всех сил, вслушиваясь в твои слова.

Щедрость.
Видимо, боги расщедрились, и они позволили мне услышать и понять твоё последнее слово.

Элгейр.
Ты не проклинал меня, Анкано. Ты лишь негромко произнёс моё имя. После ты замолчал, и лишь с трудом коснулся дрожащей, окровавленной ладонью моей щеки.
Я в ответ лишь бормотал что-то глупое. Я вёл себя недостойно. Но что я мог говорить, кроме "Не двигайся, я вылечу тебя"?.. Я почти верил, что ты будешь жить.
И тем больнее было ощутить, как вмиг обессилевшая ладонь соскользнула с моей щеки, оставляя на лице, шее и груди липкий кровавый след.

Я - архимаг.
Теперь выжившие члены Коллегии считают меня героем, остановившим безумца. Я - тот, кто достоин, по их мнению, глубочайшего уважения.
Я - архимаг. И я же - убийца, что никогда не сможет обрести покой. Я - Довакин. И я же - больной слепец, убивший своего возлюбленного. Я - спаситель мира. И я - тот, кто ненавидит мир, где больше нет тебя.
Если это только возможно, после смерти я хотел бы вновь обнять тебя.