– Всё, всё получилось! – светловолосая запыхавшаяся женщина оперлась руками о стол и шумно выдохнула. – С Пелагием всё. То есть… Ну, вы поняли. Теперь–то вы, лорд Шеогорат, вернетесь к своим подданным?

Безумный Лорд с необычайно задумчивым видом принялся поглаживать свою бородку, вызывая у Драконорожденной нервную дрожь – что ещё задумает этот безумец?

«Боги, зачем я согласилась?! – Сольвейг от отчаяния вцепилась в свои светлые волосы. – Если бы я знала, что дело касается даэдра! Я бы никогда!.. Я бы этого нищего Дервенина в канаве утопила!»

– Ладно, согласен! – от высокого голоса, столь резко прозвучавшего в тишине, нордка вздрогнула, уже в который раз. – Но! Какая грубость, какое упущение! Ведь ты наверняка хочешь награду? Нет–нет, молчи! Я сам знаю – хочешь! Я ведь Бог Безумия, мой подарок должен быть очень значимым и ценным, не так ли? – Шеогорат покосился на Ваббаджек, а Сольвейг, поняв, что запахло жареным, взмолилась:

– Что Вы, лорд, не стоит! Самым лучшим подарком для меня будет то, что вы отправите меня домой! Ну, пожалуйста…

– Что–о? Домой? Обалдеть… Разве это подарок. Вот, смотри! – Шеогорат ухватил Ваббаджек и с гордостью повертел его перед носом женщины. – Сие есть мой посох, чрезвычайно полезная и… Да кого я обманываю?! Это просто гадость. – Ваббаджек был выброшен в ближайшие кусты, а Сольвейг сопроводила этот полёт собственным отчаянным вскриком: она уже поняла, что просто так отпускать её никто не собирается, а договориться с Лордом Безумия будет очень и очень сложно.

«Ненавижу даэдра, ненавижу Синий дворец, ненавижу Солитьюд, ненавижу бездомных попрошаек!»

– Теперь я в недоумении, – нахмурился Шеогорат и с серьезным видом принялся ходить из стороны в сторону. Несчастная Драконорожденная устало опустилась на место Пелагия за столом, подперла рукой подбородок и с невероятным страданием во взгляде уставилась в грязно–серое небо. Серость символизировала безумие в мозгах Пелагия, или просто такие грязные облака больше соответствовали общей обстановке на поляне?

«Ну вот, безумие заразно, и уже проявляются симптомы!» – скривилась от собственных мыслей женщина, оборвав все размышления о цветооформлении мозгов покойного императора.

– Знаю! Я подарю тебе второй Ваббаджек! – радостно закричал Шеогорат, одним резким движением спуская до колен собственные брюки и являя взору тот самый второй «ваббаджек», по размеру вполне сопоставимый с наконечником первого.

Сольвейг хотела заорать, но подавилась воздухом и закашлялась.

– Ваббаджек Азуре в зад! Несчастный случай! Спокойно, смертная! Лорд Безумия идёт тебе на помощь!

Шеогорат подскочил к нордке, пинком отбросил в сторону стул, а саму несчастную рывком опрокинул на стол.

Конечно, как только Сольвейг поняла, что Безумный Лорд со спущенными брюками находится сзади, а сама она во вполне недвусмысленной позе устроилась на столе… Кашель действительно прекратился! Какой уж тут кашель?!

– Во–о–от, я же говорил. Хм, эти крючочки, застежки… Убрать! – в несколько движений богатая одежда Сольвейг превратилась в порванные лохмотья. – А теперь – фанфары, музыка, аплодисменты! Сам Безумный бог награждает смертную!

Женщина в панике попыталась вырваться, но сильные руки крепко держали её за талию, а сзади слышался шепоток Шеогората:

– Ну надо же, а я ещё не забыл, как это делается?.. Плевать! Куда–нибудь да попаду!

«Спокойно, Сольвейг, спокойно… Ты же Алдуина не побоялась, а это – всего–лишь безумный даэдра… Ну возьмёт он меня, что страшного? Надо просто расслабиться и попытаться получить удовольствие…Когда у меня в последний раз мужчина был? Года два назад? О, боги…»

Нордка немного успокоилась, спрятала лицо в ладонях и стала молиться, чтобы это поскорее закончилось.

Шеогорат почти нежно погладил женщину по спине, смачно шлепнул по заднице и потерся членом о нежную кожу её бедёр, вызвав у Сольвейг дрожь.

«Может, всё будет совсем не плохо…»

– Отличная задница! Мне нравится. Внимание! – Шеогорат продолжал тереться о Сольвейг, иногда похлопывая членом по аппетитным, на его взгляд, половинкам, отчего она начала возбуждаться. – Впервые в разуме Пелагия! Стоп, действительно, впервые? Да это же историческое событие! Смертная, тебе не кажется, что чего–то не хватает? – резким движением Шеогорат вошел в уже влажную от возбуждения плоть, а изо рта нордки вырвался довольный вздох.

Несколько сильных и неторопливых движений – и Сольвейг окончательно прекращает жалеть о том, что пошла в закрытое крыло Пелагия.

– Пелагий! – вопит Шеогорат, и император появляется из воздуха напротив лорда и Сольвейг. Женщина взвизгивает и пытается вывернуться, но пару шлепков быстро её успокаивают. – Молчи! Пелагий, немедленно запечатлей сие невероятное действо!

Сумасшедшему императору всё равно, что прямо перед ним принц даэдра трахает на столе какую–то блондинку:

– Но я не взял ни красок, ни холста! – Пелагий расстроено цокает языком, оглядываясь вокруг. – Что же делать?!

– Бери соус и скатерть! Скорее, мой друг!

Император хлопает себя по лбу, одним движением смахивает со стола оставшуюся посуду, берет соусник и начинает только в ему известном порядке плескать клюквенным соусом на белоснежную скатерть.

Несколько капелек попадает на обнаженную спину нордки, и Шеогорат с утробным рычанием наклоняется, слизывая их.

Сольвейг уже стонет в голос, а Пелагий вдруг восклицает:

– Молчи, молчи! Ты мешаешь художественному процессу!

– Понял, – кивнул Шеогорат и перевернул Сольвейг на спину, продолжая ритмичные движения и закрывая одной ладонью её рот, а другой лаская правую грудь. Нордка окончательно престает что–либо соображать, вцепляясь в плечи и затылок лорда, и заставляя его двигаться быстрее.

– Дервенин, – рычит Шеогорат, отдавая приказание появившемуся слуге, – в кустах валяется Ваббаджек, бери его и танцуй с ним! Не–мед–лен–но! Аггр, смертная, а ну–ка порадуй принца, выгибайся сильнее!

Дервенин только вздыхает, сетуя про себя, что не стоило покидать свою часовню в Мании, вылавливает из кустов Ваббаджек и начинает лениво танцевать с ним что–то напоминающее оголяющие танцы, часто практикуемые во всех борделях Тамриэля. На то, как Шеогорат с низким рыком кончает на живот орущей в оргазме женщине, он старается не смотреть.

Сольвейг с трудом приподнимается и впивается в рот Шеогората страстным поцелуем, Пелагий с энтузиазмом продолжает плескать соус, Дервенин танцует.

«А может, уговорить его остаться здесь ещё ненадолго? – Сольвейг не может оторваться от губ лорда. – А этот нищий подождёт. Да, совсем ненадолго… Ох, даэдра меня дери во все места, как же было здорово!»