Перевожу название.

В следующих трех главах попытаюсь объяснить и ответить всем тем, кто возмущается по поводу: «Как они могут писать такое?! Жертва влюбилась в своего насильника, даже не дожидаясь, пока наступит их первое совместное утро в постели!» Или вот по такому: «Такого не бывает, чтобы над человеком издевались полтора года подряд, а потом, ни с того ни с сего, вдруг воспылали к нему романтической любовью и зализали все собственноручно нанесенные раны!» Ну, и тому подобное.

Вопрос этот я постараюсь рассмотреть во всех аспектах, если получится, конечно. Но начну с гета, ибо с ним все проще и понятнее.

а) Изображение сцен сексуального насилия в произведениях жанра «гет», мотивированное эротическими фантазиями авторов и читателей.

Все мы время от времени нарываемся на фики или оригинальные произведения, в которых происходит так называемое «счастливое и праздничное изнасилование». (Перефразируя известный коммунистический лозунг – «На изнасилование – как на праздник!»)

Кратко обозначу основные признаки:

- обстановка может быть разной, но преобладает все же жестковатая атрибутика, вроде уличной грязи, тюремной романтики, чердаков и крыш и прочая, прочая. Также часто встречаются варианты с «насильником» - относящимся к привилегированному обществу, там фигурируют лимузины, пентхаусы и т.д.

- жертва вначале напугана, сопротивляется и полна решимости отдать свою честь только вместе с жизнью (специальная отмазка для совести), но в процессе неожиданно («против воли» - цитата) начинает получать удовольствие, быстро переходящее в наслаждение и множественные оргазмы. А характер действий насильника в этот же самый момент таким же волшебным образом меняется с грубости и причинения легкой и умеренной боли на нежность и ласку.

- в конце обязательно следует объяснение, выявляется большая взаимная любовь до гроба, планирование свадьбы и прочие приятные социальные бонусы к сексуальному удовлетворению.

Такая схема знакома всем читателям, без исключения. По ней без счету раз проезжались острыми вилами критики, ее трепали в статьях – бесполезно. Она все равно возвращается, проявляя настырность и живучесть, достойную тараканов-прусаков. Скажу вам сразу: схема эта неискоренима. Ибо в ее основе лежат фундаментальные эротические фантазии представителей сразу обоих полов!

И процветает она, прежде всего, в гете, там я встречала подавляющее большинство художественно выраженных и подогнанных под рамки конкретного сюжета фантазий со счастливым насилием именно вот в таком чистом виде. Поскольку в 95% случаев, отождествление себя с жертвой свойственно именно девушкам, а ассоциация с нападающим (мне все же не хотелось бы громко именовать его насильником…) – соответственно, мужчинам.

В принципе, данную пассивно-женскую/активно-мужскую модель некоторые авторы экстраполируют и на произведения жанра слеш, но там чаще всего под персонажем-уке будет опять-таки замаскирован идеализированный и слегка раскрепощенный за счет мужского тела женский образ. Об этом я подробно говорила уже в первой главе.

А то, что касается изображения конкретно гомосексуальных изнасилований – об этом мне придется написать отдельно, ибо слишком уж отличается в этом случае мотивация от гет-историй. Да и фантазии, которые движут авторское перо, также во многом имеют свою поло-ориентационную специфику.

Вернемся к рассмотрению фантазий, лежащих в основе изображения «праздничного насилия».

Так вот.

По моему мнению, все эти «странные и непонятные» праздничные изнасилования в литературе - имеют в основании под собой простейшую подростковую фантазию. При этом следует заметить, что в подавляющем большинстве случаев – это специфически мужская фантазия.

Мужчины, а вернее молодые парни, сталкивающиеся в подростковый период с максимально выраженным половым влечением и сексуальным интересом к противоположному полу, упираются этим самым своим возросшим интересом в тесную ткань общественных ограничений. Автоматически возникают (при правильном воспитании, разумеется!) собственные морально-нравственные сдерживающие механизмы, заставляющие стиснув зубы выпроваживать с вечеринки, организованной субботним вечером на свободной от родителей территории, последнюю набухавшуюся до зеленых чертей симпатичную одноклассницу. И матерясь уже вслух, запихивать ее бренное тело в такси.

А вся агрессия сексуального характера машинально вытесняется в область подсознания, и может получать возможность вырваться на свободу и проявить себя во снах и в фантазиях. В абстрактных мечтах такого рода появляется доминирование, обладание некоей неизвестной женщиной, без возраста, статуса и социального положения, из особых примет которой только сиськи и крупным планом красивая подтянутая попа и возбужденная мокрая пелотка. И естественно, ходящий туда-сюда поршень, без всяких там «облизал тугую бусинку соска». А в более конкретных – могут фигурировать актрисы (я имею в виду – любые известные актрисы, а не только те, что из фильмов для взрослых), певицы, Анджелина Джоли, самая эффектная и стервозная девочка из параллельного класса, жена старшего брата, папина секретарша - да вообще, кто угодно. Лишь бы предмет был достойным эротического восхищения. (В тяжелых случаях этим предметом может быть даже покойная Софья Ковалевская – ибо она «умная и смелая женщина».)

Фантазии эти формируются в подростковые годы, когда концентрация половых гормонов очень высока, в два-три раза выше, чем в организме взрослого мужчины. К тому же уровень этих гормонов постоянно и спонтанно скачет. По этой причине возникают мысли о случайном и незапланированном сексе с симпатичной незнакомой девушкой (где-нибудь в туалете МакДональдса), причем там нет размышлений о нежности, прелюдии и всем таком прочем. Фантазия начинается с поспешного срывания одежды с партнерши, загибания ее в нужную позу, и тут же переходит непосредственно к пенетрации. Однако подобные сценарии все же, наверное, не стоит считать исключительно подростковыми, поскольку по ряду причин они могут быть свойственны периодически или постоянно любому взрослому мужчине. В том числе, могут приходить и бессознательно – то есть во сне.

Данные фантазии, несмотря на их агрессивность и принудительный характер совокупления, не имеют ничего общего с сексуальным насилием, поскольку в них партнерша, хоть и испугана вначале, и сопротивляется самую малость, но затем, потрясенная сексуальной одаренностью мужчины, начинает испытывать наслаждение, и достигает оргазма, после чего мгновенно влюбляется в партнера. В таких сюжетах (что в их формирующемся – пубертатном - варианте, что в более взрослых версиях, различной степени выраженности и акцентуированности) нет никакого страха перед женщинами, ненависти к ним, попытки унизить и т.д. Только желание доставить себе и ей удовольствие, наплевав на ограничения и рамки общества, добиться восхищения и признания своих великих способностей любовника.

Отсюда появляются вполне себе популярные фентези (типа "Конан-варвар"), в которых мужская Мери-сьюшка трахает направо и налево силиконовых нимфоманок (зачастую, убивая их потом не по причинам ненависти к слабому полу, а по сугубо идеологическим - ибо ведьмы и дьяволицы), не заботясь даже созданием мало-мальской видимости взаимоотношений, не говоря уж о прелюдии. Над подобными опусами наверняка в свое время угорала каждая из взрослых читательниц. Встречается такое, что думаешь - уж не Бивис ли с Батхедом накропали... Секс по первому требованию мужчины, без последствий и обязательств, под аккомпанемент оглушительных восхищенных стонов жертвы - это ли не самая упоительная фантазия любого уважающего себя подростка? (А моя подруга еще спрашивала - почему это в порно для натуралов стоит только мужику просто шлепнуть телку по заднице, как она начинает орать от восторга, будто ей уже засадили на полную? Наверное, вот поэтому...)

Вообще, считается, что чем дальше от пубертата, тем менее выражены подобные схемы, и более они приближены к реальности (точнее, в них насильственное начало полового акта заменяется просто на грубый секс без прелюдии). И считается также, что фантазируют о таком чаще всего именно молодые парни, не имевшие еще реального опыта.

Однако, по моему мнению, фантазии об изнасиловании, окончившемся множественными оргазмами и полным счастливой удовлетворенности влюблено-восхищенным взглядом жертвы в равной степени свойственны и взрослым мужчинам. В том числе и тем, кто состоит в длительных моногамных отношениях. Им, наверное, даже больше всех. Ведь многие из них недовольны именно реакцией партнерши на свои, часто даже в солидном возрасте, неумелые и неправильные действия. (Карту по поиску сокровищ клитора все своим парням рисовали?) И поэтому воображают себя теми самыми "неистовыми и умелыми пиратами", возносящими пленных герцогинь на седьмое небо своими эротическими талантами (заключающимися, увы, исключительно в «сунул-посовал-вытащил» - а иначе фантазии были бы ни к чему, ибо от герцогинь не было бы отбоя и в реале).

В качестве краткой иллюстрации приведу кусочек текста из старенькой песни «Сектора газа» - «Ангел секса» (название говорящее).

«…Он в окно ко мне влетел:
Он на спинку койки сел,
На меня он посмотрел. Захотела.
Он запрыгнул на меня,
Как на дикого коня,
Я пылала от огня, забалдела!»

Песня изложена какбэ от лица телки, но прошу обратить внимание, что фантазия эта категорически мужская, в самом ее чистокровном проявлении. Собственно, для того, чтобы героиня «захотела», потребовалось лишь влететь в окно, присесть на кровать и взглянуть на нее. А все эротические прибамбасы ограничились характерным «запрыгнул, как на коня». Но, разумеется, довольная женщина не придиралась к технике, а сразу же «забалдела».

Диву даешься, как же эти самые распространенные мужские фантазии совпадают с самыми распространенными женскими… Просто как два кусочка пазла. Как инь и ян, блин!

Ведь наша с вами Раша – все еще очень патриархальная страна, и до сих пор у нас существует сильный перекос и противоречие относительно женской сексуальности. А именно: в период юности, в период поиска партнера – добрачный, общественная мораль прямо или косвенно предписывает женщине быть скромной, сдержанной, остерегаться проявлять и выражать свои сексуальные желания, провоцировать и т.д. Но сразу же после свадьбы ей следует мгновенно превратиться в умелую, искусную и опытную сексуальную тигрицу без ограничений по видам секса и комплексов.

Охренеть можно, если честно, от таких резких вывертов. Ну, вот подавляющее большинство женщин и хренеет. Подсознательно, естественно. Ибо сознание то ловит информацию из глянцевых журналов и рекламных роликов, где девушки все такие раскрепощенные, умелые и откровенно гордые собственной невъебенностью и непробиваемой сексуальностью. Нам, с нашими многочисленными зажимами и завязками, вызванными строгими предупреждениями родителей и брошюрками об опасности трихомониоза для будущей способности к материнству, остается только завистливо вздыхать.

Абстрактные и конкретные фантазии об изнасиловании в роли жертвы, с последующим получением огромного сексуального наслаждения – фигурируют в сознании и подсознании буквально 99% девушек-девственниц (особенно у тех, кто в силу ряда обстоятельств откладывает начало половой жизни), и у значительного числа взрослых уже женщин.

С помощью этой фантазии – подсознание пытается обхитрить разум, основываясь на том – что «это не мои личные желания, я не хотела – меня заставили насильно». Ну, а под вывеской с этой нехитрой логикой вполне можно и расслабиться, получая самое настоящее удовольствие, избегая при этом моральных угрызаний и чувства легкой вины за «похотливые мысли» (цитата).

Небольшое отступление: по этим же самым причинам так распространены у женщин (теперь уже по большей части – у замужних) фантазии о сексе с незнакомцем, и особенно – о принудительном сексе с незнакомцем. Мотив очевиден – соблюдение анонимности, чтобы не узнали и не осудили родственники/друзья/знакомые/бабки у подъезда. Чтобы вообще, желательно, не одна живая душа не узнала. Ну, и принудительность – снимающая чувство вины за измену.

О том, что такие фантазии могут со временем перетекать в разряд уже желаний, а потом целенаправленно или под воздействием минутного порыва и ситуации реализованных планов – говорить не буду. Всем понятно, к чему это приводит. В большинстве случаев – разочарование почти сразу, во многих случаях охлаждение отношений и распад семьи, ну, или новая влюбленность – и опять же распад семьи или разочарование.

Давайте мы с вами лучше будем надеяться, что разнополые авторы таких вот, удивительно совпадающих друг с другом эротических фантазий все-таки найдут друг друга на просторах интернета, познакомятся и спишутся, а потом встретятся и оторвутся на полную катушку. При этом, останутся довольны, как друг другом, так и самими собой.

Ну, так вот.

Описанные выше фантазии чаще всего, конечно, используются юными девами. Но свойственны они, в общем-то, женщинам всех возрастов и социальных статусов. Причем, чем сильнее было давление и угнетение чувством вины, совестью и страхом забеременеть, опозориться, вызвать гнев родителей и т.д. в период формирования сексуальности и нормативного поведения девочки, тем ярче она потом опишет грязную подворотню, блестящие холодным и безжалостным блеском глаза прекрасного широкоплечего вампира и т.д.

Разумеется, помимо конкретных фантазий, самой распространенной из которых как раз и является фантазия о принудительном доставлении невероятного удовольствия, в неизведанных глубинах женского подсознания теснятся множество размытых образов, выселившихся туда, как индейцы в резервацию, под давлением совести и общественной морали.

В качестве прекрасной (идеальной, имхо) иллюстрации абстрактной женской фантазии об освобождении от гнета рамок и табу приведу несколько отрывков из Паоло Коэльо, «Вероника решает умереть».

«…Намного больше, чем физический контакт с этим мужчиной, ее возбуждало то, что она может делать все, что ей хочется, что границ не существует. За исключением той женщины во дворе, которая может войти в любую минуту, – все остальные, судя по всему, спали…»

«…Стоя с раздвинутыми ногами. Вероника касалась своих гениталий, сосков, своих волос, отдаваясь, как еще не отдавалась никогда, и не только оттого, что ей хотелось видеть, как этот парень выходит из своего отрешенного мира. Она никогда еще не переживала подобного.

Она начала говорить, говорила немыслимые вещи, то, что ее родители, друзья, предки сочли бы верхом непристойности. Наступил первый оргазм, и она кусала губы, чтобы не кричать от наслаждения…»

«…Ей хотелось умереть от наслаждения, от удовольствия, думая и осуществляя все то, что до сих пор ей было запрещено: она умоляла мужчину, чтобы он к ней прикоснулся, покорил ее, использовал ее для всего, что только пожелает. Ей хотелось, чтобы Зедка тоже была здесь, женщина сумеет прикоснуться к телу другой женщины так, как не удастся ни одному мужчине, ведь она знает все его секреты. На коленях перед этим мужчиной, стоящим во весь рост, она чувствовала, что ею обладают, что к ней прикасаются, она не стеснялась в словах, чтобы описать, чего ей от него хочется…»

«…Она воображала себя царицей и рабыней, властительницей и прислужницей. В своем воображении она занималась любовью с белыми, черными, желтыми, гомосексуалистами, царями и нищими. Она принадлежала всем, и каждый мог делать с ней что угодно. Она пережила оргазм, два, три оргазма подряд. Она воображала все, чего никогда не могла представить себе раньше, отдаваясь самому ничтожному и самому чистому. Наконец, не в силах больше сдерживаться, она громко закричала от удовольствия, от боли нескольких подряд оргазмов, всех мужчин и женщин, входивших в ее тело и покидавших его через двери ее разума…»

Прошу меня сильно простить за такой огромный кусок, но вот именно здесь писатель сумел в мельчайших подробностях изобразить именно ФАНТАЗИИ, причем достоверно, полно и во всем их многообразии и переплетении. Здесь снятие табу и запретов общественной морали у героини происходит за счет того, что она мастурбирует и фантазирует на глазах у мужчины, насчет которого она уверена - он умственно неполноценный, и не сможет понять суть ее действий. Не поймет - следовательно, не станет оценивать ее поведение, НЕ ОСУДИТ. Значит можно все.

(Имхо, женщины вели бы себя в постели намного раскрепощенней и изобретательней, если бы не опасались со стороны своих партнеров предъявочек, типа "Где это ты такому научилась, шалава?!")

Причем, мужчина этот, хоть и является пациентом психиатрической лечебницы - молод и симпатичен, а еще он художник аристократического происхождения (привет "виконтам" и "принцам"!). И, само собой, от такой шокирующей картинки парень очень быстро "выздоравливает", и в финале эту парочку настигает любовь до гроба (кто читал, тот поймет - о чем я). Надеюсь, фанаты Коэльо простят мне столь вольную трактовку серьезного произведения...

Ладно. Вроде бы, с этой мыслью мы разобрались.

Дальше.

Правда ли то, что о принуждении в активной роли фантазируют исключительно мужчины, а о роли счастливой удовлетворенной жертвы – одни лишь женщины?

Разумеется, нет.

Слабый пол тоже иногда воображает себя в виде безжалостных, но соблазнительных и незабываемых агрессоров. Отсюда разнообразные суккубы, демоницы, вампирши и оборотни, охотницы на вампиров и т.д. Объединяет всю эту нечисть ненасытный сексуальный темперамент, сила, позволяющая ломать сопротивление мужчин или магическая привлекательность и прочие атрибуты.

Фантазии выражают не только высвобождение сексуального желания, подавленного суровым бытом и общественными нормами, но еще и стремление к привлекательности, незабываемости и неотразимости. Ведь «осчастливленный» демоницей мужчина также мгновенно влюбляется и до самой своей смерти (зачастую, наступающей почти сразу после полового акта, в лучших традициях самок богомола) не может забыть райского наслаждения в объятьях сверхсущества. Эдакая секс-Мери-Сью.

В то же время, мужчинам также свойственно иногда в фантазиях желать пассивности и подчиненности. О причинах таких фантазий говорится постоянно и повсеместно: высокое давление требований общества к мужчине-добытчику-кормильцу-карьеристу-отцу-искусному любовнику и прочая прочая. Долго распинаться на эту тему не стану – ибо эти, всем известные отмазки, уже давно баян. (шучу)

Рассмотренные выше фантазии и выражающие их в художественной форме литературные произведения являются самой, что ни на есть нормальной, здоровой (пусть и несколько неудовлетворенной) нормой.

Встречаются также и произведения, в которых насильственная фаза удлинена, фигурируют также ангст, психологическое давление, унижение и причинение боли. А счастливый, полный взаимной любви конец сильно отсрочен по времени. (В очень редких случаях, концовка может быть дарковой, печальной).

Эти вещи я не стала бы относить к ведению только лишь одних эротических фантазий (хотя они там, безусловно, присутствуют). Здесь уже по большей части в более или менее художественной и метафорической форме выражается конкретный опыт отношений и чувств. Также могут сюда добавляться фрустрации и комплексы (особенно с позиции жертвы – комплекс вины как причина жажды боли и наказания).

Авторская мотивация таких произведений слишком сложна, чтобы классифицировать ее по каким-то простейшим причинам и фантазиям. Там скорее действует совокупность ряда факторов, немаловажным из которых является НАСТРОЕНИЕ писателя. Да, я такое лично встречала – автор в коротком, содержащем жестокое изнасилование ПВП выплеснул негативные эмоции, которые у него появились после того, как его обхамила и прилюдно унизила торговка на рынке. Вот только не знаю, кто все-таки там был в роли жертвы – он или продавщица, ибо подходили, как мне показалось оба варианта… Ну, да ладно.

На этом лирическом отступлении, я предлагаю вам перейти к следующей группе мотивов, а именно

б) Включение в текст сцен, содержащих сексуальное насилие, как художественный прием (дико как-то звучит… но по-другому и не скажешь)

Это когда сцена изнасилования в художественном произведении (даже самая жестокая и кровавая) имеет лишь косвенное отношение к насилию, да и к самому сексу вообще. Это всего лишь своего рода средство художественной выразительности. Аналогия, ассоциация – если хотите. Средство для передачи атмосферы, эмоций и настроения автора (я здесь немного смазываю этими словами, надеюсь вы поймете, что я имею в виду под словом «настроение»).

Иногда автор сознательно видит картину как бы в переносном смысле. Или вообще даже не задумывает, почему ему пришло такое в голову. Ну, вот полет творческой мысли – и все тут!

На самом деле, такие процессы свойственны вообще человеческому сознанию. Ведь когда кто-то говорит «я набегался до хохота» - мы понимаем, что человек устал. Мы не воспринимаем это в прямом смысле, что он весь день бегал. Когда он же говорит «я сейчас сдохну» - мы понимаем, что человек ОЧЕНЬ устал. Но ведь не кидаемся сразу же звонить в скорую, правда?

Так и здесь. Автор мог вполне выразить тяжелыми и яркими сексуальными сценами ссоры и примирения пары, разочарование в любви и в любимом человеке, любовь на грани ненависти, отчаянье, экстремально сильные эмоции и чувства и т.д.

Эти произведения очень легко вычислить по тому признаку, что отзывы под ними распределяются на две жестко противоположные категории. Одни читатели поймали эту волну, аналогию, настроение. Они почувствовали нечто общее в таком тексте с собственными переживаниями, проблемами и вообще чувствами в их личных отношениях. И восторженно пишут автору: - «Мне так понравилось! Это божественно! Но у меня нет связных слов, чтобы написать отзыв – в голове одни обрывки эмоций!»

А вторая категория читателей из разряда тех, кому это настроение в данный момент оказалось категорически не близко – гневно плюется в комментариях - «Что это за хрень?! Бред! Автор, удалите эту гадость немедленно!»

Я и сама когда-то сочиняла такого плана сценарии для хоум-видео, включающие столько крови, насильственных сексуальных сцен, дерганья за волосы, обливания кислотой (видеомонтаж, разумеется), что таким фантазиям позавидовал бы матерый извращенец. А выражал весь этот ужас на самом деле всего лишь проблемы во взаимопонимании давно женатых парочек среднего возраста… Типа, мы часто делаем больно именно тем, кто нам всех ближе и дороже и тому подобное. Мне в ту пору это казалось заебенно креативным. Сейчас, конечно, смешно вспоминать.

Поскольку фантазии и прочая подобная хрень в мотивации авторов таких произведений играет исключительно вспомогательную роль, парочки "насильник+жертва" могут изображаться в равной степени и гетеросексуальными, и гомосексуальными. Однако слеша все-таки намного больше. Сейчас объясню почему.

Схема с изображением длительного морально-физического насилия, с последующими взаимными чувствами и отношениям - где жертва женщина - на самом деле, не очень то распространены. Все-таки сильно влияет на авторов обоих полов воздействие культурных норм и воспитания, гласящих, что слабый пол обижать нельзя.

Даже литературно и художественно. Даже в переносном смысле.

И позиция "Я женщин не бью - только блядей" по-прежнему с разгромным счетом проигрывает принципу "Я женщин не бью вообще, никогда и никаких". И лично меня это радует.

Историй, описывающих процесс морального и физического унижения женщин именно В ПЕРЕНОСНОМ СМЫСЛЕ, можно встретить считанные единицы. Чаще всего все-таки такие вещи изображаются в реалистическом ключе. Либо с торжествующим правосудием в финале и удачным для жертвы концом, либо в виде триллера с дарк-ендом и напоминанием всем нам (беспечным), что зло может добраться до каждого, и никто не защищен. (Вспомнилась Дженнифер Лопес в фильме "С меня хватит" - ну, это разумеется позитивный вариант.)

Попытки же провернуть в чистом и нереалистичном виде схему "унижение-насилие-любовь-счастье" обычно встречают недоумение, непонимание, а то и открытый гнев. (Вспомните-ка свои эмоции те, кто смотрел "Унесенные" Гая Ричи, где он снял Мадонну в главной роли? Там конечно не было жестоких издевательств, но все же... Короче, имхо - фу.)

Как же авторы выходят из этого положения? Думаю, вы уже догадались.

Они либо изначально подразумевают взаимоотношения между двумя мужчинами (тогда действительно, можно и экшена добавить, и мордобоя - совесть и здравый смысл в данном случае нисколько не ограничивают полет авторской фантазии).

Либо маскируют героя-женщину под парня сильно укешного типажа. Это очень просто, на самом деле. Берем Драко Малфоя. Добавляем ему слезливости и нервов, делаем потоньше запястья, рисуем "хрупкие плечики" и "трогательные шейные позвонки". И вуаля - Поттер может сколько угодно крошить эти запястья подошвами военных ботинок, гнев поборников гендерных стереотипов ему не грозит. Главное потом не забыть напоить Малфоя костеростом, намазать заживляющим зельем и перецеловать, обливаясь скупыми мужскими слезами раскаянья каждый синячок и свежий шрам - и можно смело ваять хеппи-енд!

Краткое содержание подобных произведений известно многим. Один персонаж (жертва) длительное время находится в полной зависимости от другого персонажа (насильник), который его третирует, унижает и оскорбляет, и обязательно творит над ним беззаконие сексуальное насилие. Жертва чаще всего не терпит это молча, смирившись, а пытается сопротивляться, строит план побега и мечтает об избавлении (иногда - о посмертном, если уровень агнста совсем уж критический...)

Затем происходит некий перелом. Либо выясняется, что маньяк давно и тайно влюблен в свою жертву, и все это проделывал от необузданной страсти и безысходности, либо ему находится и быстренько подшивается в дело еще какое-нибудь сомнительное оправдание... Итог один - после этого жертва вдруг начинает видеть в "маньяке" человека, и они более или менее быстро налаживают взаимопонимание. После чего, между ними расцветают невероятной силы и глубины чувства.

Эдакий псевдо-стокгольмский синдром, вызывающий у критиков и поборников реализма не меньше возмущения, чем рассмотренное мной выше «праздничное изнасилование».

Самые главные признаки отличия подобных схем от реалистических:

- жертва не является мазохистом, она не прется от боли. Она злится, ненавидит насильника за причиненные страдания и унижения, она мечтает о свободе (иногда даже совершаются попытки бунтовать, дать сдачи или сбежать – разумеется, они бывают жестоко подавлены, что еще больше усиливает напряженность и агнстовость);

- жертва не ощущает специфических чувств, сопровождающих психологическую травму, вообще, как ни удивительно – но происходящее ее не ломает и не превращает в безвольное забитое существо. Иногда жертва даже умудряется ухмыляться разбитым в кровь ртом или, показывая характер, огрызаться на своего мучителя, проявляя прямо-таки чудеса остроумия;

- несмотря на то, что в некоторых произведениях "маньяк" достает свою жертву настолько, что она совершает попытку свести счеты с жизнью – от полученных в ходе их общения психологических травм она оправляется быстро и эффективно.

В качестве примера, чтобы не быть голословной – приведу собирательный образ подобной схемы из разнообразных фанфиков по Гарри Поттеру жанра «hurt/comfort», которые можно охарактеризовать как агнстово-романтические отношения, завязавшиеся между насильником и его жертвой.

В большинстве случаев, на роль "маньяка" избирается страдающий от классовой ненависти к врагам и слизеринцам и от тяжело протекающего поствоенного синдрома Гарри Поттер. Изображается он жутким, жестким садистом, охуевшим от собственной безнаказанности и победы над Волдемортом. Он каким-то образом получает в свое полнейшее распоряжение и контроль некую жертву. Чаще всего это Драко Малфой, ну, или Северус Снейп. Частенько изображается тюремная романтика, где Гарри – надсмотрщик, наделенный неограниченной властью казнить и миловать. Ну, или какая-нибудь там навязанная Министерством Магии опека над условно-досрочно освобожденными военными преступниками.

Как это понимать?

Вот эта полная и неограниченная зависимость жертвы от своего мучителя, безнаказанность того, кто издевается и причиняет боль – выражает как раз то, что жертва испытывает сильные чувства к этому человеку. Она зависима и ранима именно потому, что любит. И мотив «тюрьмы», «клетки», безвыходности и «некуда бежать», как раз изображает то, что деваться от этого жестокого циника жертва никуда не может – ибо держат чувства. Если тебе, в сущности, наплевать на кого-то - ты спокойно развернешься и уйдешь от него. Но если любишь – сильно, остро, мучительно и безнадежно – будешь находиться рядом и терпеть.

После изложения части «hurt», посвященной избиениям, принудительному сексу и моральным издевательствам, могут быть различные варианты перехода. Либо доверительный разговор с насильником – после которого, жертва осознает, как много пострадал он в жизни (в войне с Волдемортом) и проникается к нему пониманием и сочувствием). Или просто, как в одном из недавно прочитанных мною фиков: Драко в одной из средних глав просто запнулся и начал падать вперед, а Гарри его поймал – и, на какое-то мгновенье прижавшись к его груди, Драко почувствовал, как бьется сердце. И в этот момент неожиданно сам для себя осознал, что Поттер – тоже живой человек, обычный человек, как и он сам, а вовсе не неведомое чудовище.

Момент осознания в насильнике человека, с его чувствами, проблемами и всем прочим - как мне кажется, можно истолковать как желание жертвы в нем такого человека увидеть. Желание найти в нем нечто близкое и понятное, на что можно было бы опереться, чтобы начать сближение.

И именно вот это - то, что в жутком, безжалостном, холодном и жестоком мучителе жертва обнаруживает живого человека, такого же, как она сама, как раз показывает стремление доказать, что можно достичь взаимопонимания. Автор, играющий за жертву, выражает этим свою надежду понять холодную жестокость маньяка, доказать, что его равнодушие к нему - лишь видимость, убедить самого себя и весь мир, что там скрывается страсть и т.д. И что все издевательства были не просто так, а именно от большой любви и т.д.

Ну, вспомните? Если вы хоть раз влюблялись безответно – вы должны помнить это постоянное выискивание в словах и жестах предмета своей одержимости свидетельства того, что вы ему все же не безразличны. Многочасовые копания в его скупых равнодушных репликах, перечитывание кратких смс-ок. Вам казалось, что не может такого быть, чтобы он вас совсем-совсем не любил! Ну хоть чуточку! Да он же просто обманывает – вас, себя самого, весь мир. А на самом деле тоже любит.

Дальше могут быть варианты.

Либо агрессор исправляется мгновенно. И обосновывается это тем, что вся его одержимость и жестокость была вызвана тем, что он "всегда любил тебя, но ты был шлюхой, и тогда я решил..." и далее по тексту. Думаю, тут все понятно.

Чаще всего, в хорошо проработанных произведениях процесс сближения, налаживания доверия и близости, искупления и реабилитации все-таки рассмотрен не менее подробно, чем предшествовавшие ему издевательства. И длится столько же времени, а иногда и больше. Жертве надо подумать. Простить. Осознать, что теперь ее любят, довериться и расслабиться.

Это, знаете ли, и в жизни бывает не просто. Я точно знаю, что такие отношения возникают иногда и в реале. Когда долгое время один человек неразделенно сохнет, страдает и убивается, а второй к нему равнодушен. А потом вдруг тоже загорается сильными чувствами. Так вот. После признаний, после того, как тот, кто страдал, узнает, что все его мечты сбылись и теперь им не пренебрегают - его любят, он еще очень долго не может осознать это и расслабиться. Подозрения, выползающие из прошлого обиды и прочее - много чего продолжает отравлять отношения. Но хеппи-енд, имхо, вполне реален и возможен. И хороший автор сумеет отразить это все даже в переносном прочтении, таким образом, что несмотря на явную и вопиющую психологическую недостоверность самих актов сексуального и прочего насилия - у читателя не возникнет желания закричать "не верю".

Это был классический, как бы я его назвала, вариант подобных произведений.

Разумеется, по одной и той же схеме они не пишутся, и попадается огромное множество вариаций и комбинаций.

Например, в нескольких фиках по все тому же ГП мне встречался такой, где Поттер насилует и унижает Малфоя на пару со своим закадычным другом, Роном Уизли. (Малфой перехитрил их обоих и сбежал. Но потом, все же вернулся к Поттеру, уже на условиях равноправия.) Здесь видим еще одну распространенную фантазию - "ты надо мной издевался, я забью на тебя и уйду, а ты будешь кусать себе локти и скучать по мне".

К слову, часто попадается в таких историях и мотив сексуального раскрепощения жертвы (смотри выше про женские фантазии), поскольку Малфой там изображает талантливую и хорошо обученную бесстыжую шлюху. Всем своим финтам обучившуюся чаще всего во время отсидки в Азкабане. Только не думайте, что обучали его дементоры. Нет. Специально для этой цели автор устраивает на работу в главную тюрьму Магического мира тупых, похотливых и жирных охранников, обязательно по всем статьям проигрывающих выдающемуся магу, садисту и просто красавчику с охренительно широкими плечами и рельефным прессом - Поттеру.

Ладно. Это все, на самом деле, детали.

Главный же вопрос заключается в следующем: зачем же авторам обязательно требуется бить и ломать своих героев, издеваться над ними, прежде чем позволить им окунуться в ласковые волны моря любви и страсти?

Ну, во-первых, немаловажную роль здесь играет эффектный и привлекающий внимание читателей контраст между ангстовостью и негативом начала и умиротворенностью финала. К тому же, за счет этого создается качественное эмоциональное напряжение, достигается эмпатия и сопереживание читателей персонажам (да, зачастую – сразу обоим). Ведь Гарри тоже несчастлив по данному сюжету! Он страдает от одиночества / поствоенного синдрома / алкоголизма в предпоследней стадии / одержимости Малфоем в последней стадии / депрессии / всего этого вместе.

Но, во-вторых, как мне кажется, здесь есть еще и такой момент.

Что-то такое есть в том, что перед тем, как позволить жертве любить и быть любимой - она должна пройти ряд тяжелейших испытаний, какбэ заслужить это право на любовь. Подобное заблуждение, что любовь - это награда, она не дается просто так и в подарок, что ее нужно заслужить, заработать и добиться - свойственно многим людям. Это все приходит из детства, из недостатка внимания родителей, когда они привязывают свою похвалу к оценкам, к достижениям и т.д. И когда они забывают, стесняются или им некогда проявить свои чувства, похвалить и приласкать ребенка просто так, без повода. Вырастая, многие такие люди зачастую не могут построить нормальных отношений. Их тянет именно к тем, кто их обижает и унижает, они постоянно вляпываются в эмоционально-тяжелые неразделенные чувства, отвергая тех, кто обращает внимание на них самих.

Это момент негативный и грустный. Но есть и хорошее. "Ломание" персонажа-жертвы перед новыми отношениями выражает разрушение старых стереотипов и обломков заблуждений, воспоминаний, разного рода "приветов" из прошлого и прошлых неудачных отношений. Любовь и счастье строится на новом месте, на расчищенной территории. Прошедший ритуальное (практически инициационное) перерождение герой готов к... короче, после такого дерьма, что с ним творилось - он готов реально ко всему. И уж точно не позволит отношениям развалиться из-за пары неотправленных вовремя смс-ок и неопущенного сиденья унитаза.

Простите, за то, что меня под конец статьи все-таки занесло в пафос.

В общем.

Я вас очень прошу, в дальнейшем не удивляться тому, что в подобных произведениях у жертвы не остается ни малейшей психологической травмы (или же эти травмы бывают, но быстро рассасываются под нежными извиняющимися поцелуями раскаявшегося агрессора).

Просто имейте в виду: если после всего случившегося пострадавшую сторону напоили костеростом, намазали заживляющим бальзамом, вылечили любой другой неведомой магией – «изнасилование» было не настоящим. Невзирая на то, что графика данных сцен утерла бы нос любому сценарию высокобюджетного триллера – рассматривать их все же стоит, имхо, просто как суровую аллегорию. И не более того.

Продолжение, как водится, следует…
(И посвящено оно будет изображению в произведениях сцен сексуального насилия в реалистическом ключе. Берегите нервы и уберите от экранов детей, домашних животных, беременных женщин и так далее по списку.)