Крис ненавидел этот момент. Момент, когда он посреди ночи выбегает из госпиталя под дождь на пустую холодную стоянку. С криком «Помогите!!!», но никто его не слышит. Стоянка, и правда, пуста, на противоположной ее стороне маленький деревянный домик охранника. Даже не домик, а будка.

А позади – больница, полная трупов, из нее выходит маньяк со столовым тесаком и маской на лице. Дождь хлещет не просто сильно, а сплошной ледяной стеной. На парне только белая больничная рубашка почти до колен и шина на правой ноге. Она вывихнута, на нее больно даже ступить, но при виде огромной фигуры маньяка сил прибавляется. Каким-то чудом Крис добегает до деревянной будки, колотит руками в дверь, но охранник как назло именно сегодня зашел в больницу посмотреть телевизор и сейчас лежит с перерезанным горлом возле лестницы.

- Откройте!!! Откройте, черт возьми!!! Он меня сейчас убьет, помогите!!! – Крис ломает два ногтя, царапая дверь, и засаживает занозы. Приходится лезть в маленькое окно будки, выбив его руками. Порезавшись и еле-еле перетащив ногу с шиной. На полу он сидит, пытаясь отдышаться и не чувствуя боли от ужаса, минуты три, пока маньяк неспешно доходит до будки и трясет ручку запертой двери. Вытаращив глаза, Крис отползает подальше, под письменный стол и дрожит, обняв колени. А убийца совсем близко, обходит будку, и из стены прямо в бедро Криса врезается лезвие ножа, неточно, но наугад задевает. Парень шарахается и падает на спину, маньяк мощным ударом ноги сорок последнего размера ломает хрупкую стену будки и отшвыривает стол. Заносит нож над парнем, Крис зажмуривается…

И просыпается в собственной постели с криком, резко сев. Пару секунд тяжело дышит, глядя в стену с белыми обоями в коричневый цветочек. Вся футболка мокрая от пота, глаза никак не хотят вернуться в орбиты, а руки трясутся так, будто в них по включенному будильнику.

Так происходит каждую ночь, как навязчивая идея. И каждую ночь Крис с ужасом откидывает одеяло, смотрит на собственные ноги – нет ни раны на бедре, ни вывиха, ни шины, мешающей двигаться. Ничего нет. Нервы уже ни к черту, он вскакивает с кровати и, шатнувшись, заходит в ванную, запирается в ней. Трясущимися руками открывает шкафчик за зеркалом, вытаскивает один из пузырьков с таблетками, случайно роняет, пузырек разбивается, темные осколки разлетаются по раковине вперемешку с круглыми желтыми таблетками.

- Да что за черт, мать твою!!! – он бесится, бьет руками по краю раковины так, что становится больно, случайно задевает полку с пузырьками, они падают. Какие-то разбиваются, какие-то нет, парень захлопывает дверцу шкафчика, опирается о раковину и смотрит в зеркало, наклонившись совсем близко. Бешеный блеск в мутно-серых глазах, по-настоящему черные подглазники, заострившийся нос, выдающиеся скулы. Серые узкие губы искусаны до крови, уголки рта припухли, его всего трясет. Длинные тускло-русые дреды, которые обычно смотрятся великолепно, сейчас выглядят грязной паклей. Нет, кто-то, возможно, и «носит длинные волосы», а Крис просто напоминает неопрятную пальму.

Денег нет даже на такси, на работу приходится ходить пешком через весь город. Слава богу, не такой уж большой. До зарплаты еще далеко, в холодильнике вынужденная диета, а соседка сегодня с отцом ночует в палатке на берегу озера. Отдыхает от ежедневных психозов Криса.

Он сползает по стенке с темно-зеленым кафелем на пол, на мягкий половичок и прижимается спиной к ножке раковины. Голова наклонена вбок, к плечу, ноги вытянуты на всю маленькую ванную, большие ступни почти упираются в стену, кости, обтянутые кожей, выглядят, как сломанные. Руки лежат тоже бесконтрольно, Крису тяжело дышать. Виском он прижимается к холодной стене, закрывает глаза и пытается успокоиться. Над верхней губой блестят капли пота, лоб тоже в испарине, глаза под опущенными веками постоянно двигаются, ресницы дрожат. Ему плохо, ему капитально плохо, но с утра он обязательно скажет соседке, что все стопроцентно нормально. Потому что он уже слышал, как она разговаривала с отцом о временном лечении в какой-то клинике.

Но он же не псих! Ему просто снится какой-то ублюдок в какой-то больнице, поэтому в больницу он точно не поедет! И дело вовсе не в том, что девять лет назад убили его родителей. Обоих с утра Крис нашел в их спальне, в луже уже впитавшейся в постель крови. А его киллер почему-то оставил. Они тогда жили в богатом районе, и Крис учился в частной школе. Потом пришлось жить с теткой и перейти в обычную школу, а когда умерла и тетка, Крис стал снимать комнату в маленьком домике на ранчо собственной подруги, бывшей соседки по парте. Она жила с отцом, и они оба очень переживали за бедняжку Криса. Он за себя переживал еще сильнее и отчаяннее, понимая краем сознания, что что-то явно не так, как надо. Что обычно в его возрасте кошмары не снятся каждый день, что двадцать один год – слишком рано, чтобы умирать от бессонницы. И вообще, в двадцать один же не сходят с ума?..

Это началось три года назад. Нет, понятно было бы, если бы началось с того дня, как убили родителей… Но всего три года? И до сих пор он не мог спать ночью. Днем ничего такого не снилось, так что он спал прямо за прилавком в магазине «товаров для домашних животных», изредка брыкаясь в ответ на звонок колокольчика над дверью. А сколько фанаток у него было с таким-то «недугом»… Особенно его любила барменша в местном кабаке, пышная и незабываемая коровка Дебби. С вечным пучком на голове, двумя кудряшками на висках, темной круглой родинкой под глазом и огромным бюстом, натягивающим форменную рубашку так, что пуговицы трещали.

Дебби вечно норовила прижать к себе худого и несчастного Кристофера, пожалеть и приласкать. А за «приласкать» уже шло что-то поинтереснее, потому что и парень он был интересный. Мог составить конкуренцию местным «красавцам» хотя бы тем, что красавцы вечно щипали Дебби за аппетитный зад, шлепали по нему же. А иногда норовили помацать и внушительную грудь, пристав прямо за стойкой.

От Криса такого было не дождаться, он если и заходил в эту забегаловку, то сидел и планомерно напивался за столиком, а не за стойкой. И вообще, с него в городском борделе даже денег не брали. Почти никогда, исключение составляла только небольшая группка «нимф». Остальные готовы были сами приплачивать Крису за визиты. А что еще делать, если после вонючего волосатого урода, у которого руки лопаты, а под ногтями залежи грязи, приходит этакое нежное существо, жаждущее любви телесной, а не тупого секса? Только радоваться. Дебби была не единственной претенденткой на душу и тело местного бедняжки.

С самого утра (после кошмара он больше спать не ложился) бедняжка страдал на работе в одиночку. Вынужденная диета бодрости не добавляла, так что он сидел, ссутулившись, на некогда «офисном» стуле в деревянном исполнении и пялился в плинтус застывшим взглядом, доедал чипсы, оставленные напарником в стойке. Обычном шкафу с вытащенными с одной стороны ящиками, чтобы было, куда ноги девать. От особой скуки Крис отдирал ногтями наклейки от поверхности шкафа. Наклейки были старые и разнообразные. Машины, инопланетяне, Альф и голые тетки из Плейбоя доисторического выпуска. Дверь открылась, колокольчик звякнул, и явилась Мисс Доэрти. Еще не престарелая, но уже потасканная Мисска. Бывшая королева местной школы, сейчас – старая дева. Былая слава сдулась, как и аппетитные буфера. Ягодицы покрылись слоем целлюлита, лицо – россыпью морщин, мысли – обильными порнографическими фантазиями.

Одна из фантазий сейчас лениво вытерла руку в крошках от сырных чипсов о джинсы, связала дреды в хвост и встала за стойкой.

- Доброе утро, мисс Доэрти, чудесно выглядите сегодня, - оттарабанил Крис заученно. Если не оттарабанить, Мисска потом еще долго будет распускать по городу сплетни, что он грязно ее домогался. А зачем Крису такая слава?

- Ну да что ты, Крис… - Доэрти потупилась, каштановое каре дрогнуло, как парик. – Мне прям стыдно… Но спасибо, все же. А ты сегодня что-то бледноват, не выспался? – сочувственно уточнила, заглядывая снизу-вверх ему в глаза. Заглядывать приходилось потому, что на дамочку продавец не смотрел.

«Еще бы я был румяный и загорелый», - подумал парень саркастично, но вслух не сказал.

- Не выспался. Знаете же, там, возле ранчо железная дорога, поезда вечно грохочут.

- Так ведь ночью здесь не ездят? – Мисска удивилась, а парень подавил желание успокоить ее ударом органайзера по низенькому лбу.

- А где Пуфик? – «пуфик» он выдохнул устало.

- Ах, да… Он с утра спал, я не стала его будить, сама пришла, - мисс Доэрти обожала своего йоркширского терьера. А весь город знал, что Пуфик любит поспать, поесть и повалять дурака.

- Как обычно, да? – Крис потянулся к витринам, вытаскивая разные пакетики и пару искусственных косточек.

- Да, конечно, - Мисска налегла на стойку грудью, но получилось неубедительно, Крис паковал на стойке все покупки в пакеты. – С вас, как обычно, шестьдесят, - он взял деньги и кинул их в пластиковый контейнер из-под котлет, который стоял в стойке и заменял временно сломанную кассу.

- Ну, до встречи, Крис… Высыпайся, а то совсем же худенький стал, бледненький, - вздохнула она напоследок и выпорхнула из магазина вместе с пакетами. Парень упал обратно на стул, раздвинул ноги пошире и расстегнул рубашку в красно-белую клетку, надетую поверх черной футболки. Запрокинул голову и закрыл глаза, крутясь на стуле, как на карусели. Ему опять было дерьмово, он ненавидел этих людей, вообще всех ненавидел. Какие-то они все были пустые и ничего не значащие.

Доэрти высосала из него все силы, накопившиеся за утро. Но чипсы эти силы обязаны были вернуть. Крис высыпал в рот оставшиеся в пакете крошки и скомкал упаковку. Кинул в сторону урны, но не попал.

- Гадство… - стукнулся лбом о стойку, встал и пошел поднимать комок. По пути назад включил желтенькое радио с антенной, покрутил регулятор громкости и начал подпевать певцу. Надо радоваться. Конечно, надо радоваться, ведь все в порядке, жизнь удалась.



* * *



К вечеру у санитара ехала крыша, он уже сам с ума сходил с этой палатой новобранцев. Все оказалось совсем не так просто, как выглядело в начале. Буйных и то проще было успокоить, чем разнять этих двоих, кажущихся нормальными.

Адекватностью там пахло слабо и редко, в этом Пит убедился под конец смены, вечером, когда после ужина еще раз зашел в гей-тусовку. Ферги свернулся клубком на своей кровати и спал, похожий на обычного подростка. А между кроватью возле окна и кроватью по центру разразилась война, там стояла подвинутая тумбочка, друг напротив друга сидели больничные педики, сверля друг друга взглядами.

- Ой, санитар пришел, - Джой обрадовался и обернулся, скалясь Питеру, как родному. Инкен отвернулся, закатив глаза и отставив локти на подоконник.

Пит молча поставил на тумбочки капсулы с таблетками, автомат с водой стоял в углу палаты. С ним психи ничего не могли учинить незаконного, даже если бы постарались

- А мне-то зачем?! – Мартинес вытаращился на разноцветные пилюли, как на яд.

- Чтобы память включилась, витаминки, - Пит противно ему улыбнулся, Инкен фыркнул. У него в меню были только антидепрессанты.

- Спасибо, - Джой ласково ответил и цапнул санитара за руку. – А посиди с нами? Нам скучно.

Пит на него смотрел с минуту, изучая выражение лица и глаз. Прикалывается опять? Да, прикалывается.

- У меня другие планы, - он вырвал руку и одарил псевдо-психа холодным взглядом. – Намного интереснее, чем сидеть с озабоченным симулянтом.

В голову ему пришла мысль, что если бы Инкен попросил его посидеть, он бы не смог отказаться. Какие-то странные флюиды от бывшей модели исходили, хотелось быть сильным. Вот резко так. Сильным и мужественным.

Но Моник молчал, он изучал автомат с водой, потом потянулся и налил себе полстакана, чтобы запить безвкусные таблетки.

«А жаль», - подумал Пит и сам себя одернул. Что за бред он городит опять, какие еще приоритеты в психбольнице?

- А что за планы такие? – Джою стало интересно, он встал на колени и подполз к краю кровати, совсем близко к Питу. Сделал вид отчаянной домохозяйки. – Разве это не твоя работа – сидеть тут с нами? Санитары, вообще-то, работают сутки через двое, насколько я знаю. А ты три дня пропустил уже.

Питеру невероятно захотелось отвесить ему подзатыльник и привязать к кровати ремнями, чтобы лежал и молчал. И рот заткнуть чем-нибудь, типа носка.

Помечтав всласть, он снова сосредоточил взгляд на психе и понял, от кого сильно пахнет яблоком. Огрызок валялся на тумбочке, а Джой продолжал лыбиться. Наверно на зубах еще остался яблочный сок.

Очередной поток сознания заставил Пита поверить, что каждый санитар немного двигается мозгом, работая с придурками.

- Тебя не касается, - заверил он и надавил Джою на плечи, так что тому пришлось сесть нормально и обиженно уставиться на санитара. – Через пятнадцать минут отбой, выключат свет, вы ложитесь спать. Никаких… - он не стал продолжать, но все поняли. Кроме спящего Ферги, конечно.

Как только он вышел за дверь и дважды повернул ключ в скважине, услышал голос Джоя.

- Ты зануда.

- Сам такой.

- Бестолочь.

- Отстань.

- Силиконовая жопа.

- Заткнись.

- Сам заткнись.

- Сам заткнись.

- Кто?

- ТЫ заткнись, - Инкен начинал кипеть, а на экране Пит увидел, как Джой повалился на кровати на спину и заржал. В том, что он доводил модель, был единственный плюс – у Инкена не было времени и настроения депрессовать.

Санитар уже ушел, мечтая только о горячем душе дома, о банке холодного пива и о чьем-нибудь приторно пахнущем духами теле. И он точно знал, что никакого тела сегодня не будет в его постели, кроме его собственного. Идти и знакомиться с кем-то в баре было лень, да и денег стоило. А снимать проститутку вообще не весело, у нее на лбу прямо написано будет «Ну давай быстрее, и я пошла домой». Он просто будет сидеть на диване, вытянув босые ноги и задрав их на журнальный столик, наливаясь пивом и глядя ночную программу передач по телеку. Ничего интересного.

Итак, он ушел, напоследок разобравшись со светом. Он погас во всех палатах и даже коридорах. В случае чего охраннику пришлось бы брать мощный фонарь и идти, смотреть, что случилось.

Психи остались в палатах, кто-то уже заснул, кто-то лежал и смотрел в потолок, кто-то вертелся и бесился, никак не мог успокоиться. А новички в палате сидели и думали каждый о своем.

Джой думал о том, как долго он тут проторчит, как скоро можно будет написать заявленьице главврачу, пройти тестик на вменяемость и смыться. Решил, что можно еще отдохнуть, торопиться-то некуда. А Инкен думал о том, что он сам испортил себе всю жизнь, вот дурак. Не надо было становиться таким киборгом, ведь не все модели строят из себя бездушное железо. У всех есть парни или хотя бы намек на них, но никого из моделей не бросают так отвратительно. Еще и запихнув напоследок в дурдом. Моник пришел к выводу, что здесь, в Сэнт-Долорэс жизнь начинается снова, теперь он не «бывшая вешалка, кинутая парнем, тоскующая по юности на подиуме», а просто Инкен Моник, делающий, что хочет и когда хочет. Вот этот укурыш на соседней койке. Вот у него жизнь – сказка, делает, что в голову взбредет, захотел вот – попал в психушку. Захочет – выйдет. Отрывается человек, одним словом.

Джой взял капсулу со своими «витаминками» в витаминности которых сильно сомневался, встал с кровати и подошел к окну. Инкен на него уставился, повернув голову.

- Что ты делаешь? – он выгнул бровь непонимающе. А Мартинес ласково запихал все цветные таблеточки в горшок с цветком, вытер руку салфеткой и метко выбросил ее в урну.

- Не твое дело, - пропел и сел на кровать модели. Тот никак не откомментировал, просто зависнув и не зная, как реагировать. Джой продолжил издеваться. – Так что там у нас с опросом про секс? – уточнил он, вспоминая дневной сеанс общения с Тиш. Инкен тоже вспомнил, это была настоящая пытка.