Как только главврач, стоящая спиной к нему и санитару, выдала обычным голосом с ноткой раздражения: «Ну и что? Отведи его в душ, это проблема?» Ферги поплохело.

Доктор Доусон продолжила рыться в ящиках, ища что-то важное, а Пит вздохнул почти в предвкушении. Он и зашел-то сюда только затем, чтобы отметиться, чтобы его никто не искал и не мешал потом. А не чтобы спросить разрешения. Он все так же держал «котенка» за талию и повел его в душ на втором этаже. Душ был жуткий, тот же, что когда-то был в поместье на месте гостиницы. И тот же, что был в гостинице. И тот же душ остался для клиники, только претерпел пару изменений. Стены и пол остались теми же, бежево-коричневых оттенков. Под потолком были два окна, закрытых непрозрачными стеклами, сквозь которые солнце тоже просачивалось желтым светом.

Младшего Брайта начинало немного трясти, но усилием воли он держал себя в руках и заставлял смотреть бессмысленно, хихикать, улыбаться и мурлыкать.

«Господи, что делать… Что делать?!»

Он, как и все отпрыски богатеев, любил хвастаться в гламурной тусовке своей «бисексуальностью». На деле же он только четыре раза целовался с парнями, собственными друзьями. Три раза по пьяни, один в трезвом состоянии. И не торкнуло, ничего вообще не случилось. Все обычно, рты у женщин и мужчин не отличаются.

Это только кажется, что богатенькие мальчики и девочки - самые развратные кадры человечества, на самом же деле к ним с детства никого не подпускают. А потом они сами к себе никого не подпускают то ли по привычке, то ли возгордившись своей «неповторимостью». Если Ферги окажется в душе, в одной кабине (и то не закрытой) с другим мужчиной, да еще и голым, да если еще этот мужчина и трогать его начнет… Фергюссон точно умрет. В этом он был абсолютно уверен, у него внутри все замирало, сердце переставало на пару секунд биться, когда он себе только представить эту жуть пытался. А при взгляде на санитара становилось понятно, что «непредвзятое отношение» - это не про него. На лице у Пита было такое выражение, что легко и просто читалось «Ох, я сейчас оторвусь».

«Мать твою, что же делать… Черт… Блин…» - Ферги паниковал. Он сполз опять на четвереньки, но Пит его вовремя подхватил, прислонил к стене, чтобы не съезжал больше. И начал раздевать.

- Все нормально, спокойно, - он был уверен, что «котенок» либо забьет и успокоится, либо начнет паниковать от непонимания. Успокаивал на всякий случай, даже не предполагая, что раздевает абсолютно нормального парня.

И не заметил, как мяуканье перешло в нытье, Ферги чуть ли не плакал уже, сам себя пытаясь уговорить, что: «Это же просто мужчина, не страшный, обычный, даже очень симпатичный мужчина. Какая мне разница? Мы совершенно одинаковые, чего я боюсь, как целка, а? Все нормально, я же не девка, зачем ему ко мне лезть? Все супер, он обычный санитар, это его работа…»

Пит скинул собственную рубашку и стащил такую же, только серую, с парня. И тут Ферги пробило, он отшатнулся и выставил вперед руки, на случай, если санитар попробует сделать к нему еще хоть один шаг.

- Нет, не надо. Я сам, - выпалил он тихо, чтобы никто вдруг не услышал (мало ли, вдруг подслушивают под дверью?)

Питер и сам завис, округлив глаза.

- Что?.. В смысле… - он уставился на «котенка» совершенно другими глазами. Точнее, глаза-то были те же, но вот взгляд безвозвратно изменился, как на идиота на Ферги он смотреть уже не мог. – Что ты сказал?..

Пит сделал шаг назад, с невольной усмешкой собираясь пойти и сообщить доктору Доусон, что парень не просто симулянт, но еще и совершенно здоровый (в отличие от Джоя) симулянт. По крайней мере, так казалось. Парень метнулся за ним, хватая санитара за руку и округляя глаза. Пит ему в глаза вообще впервые, наверно, заглянул. Они оказались светло-светло карими, даже не такими, как у Инкена, а просто ореховыми. Красиво, да, не поспорить. С остальной, казалось бы, простой мордашкой, это смотрелось очень симпатично. Нежно. Пошло даже.

В голове у Питера пронеслась строчка из творения их с Ленни любимого певца. «Вспоминаю ночь, аллею и сквер, твои голубые глаза, и как ты сосала хер…»

Его пробило на ухмылку опять, а Ферги выпалил.

- Не говори никому, мне нужно просидеть здесь всего месяц, пожалуйста, ну очень надо!

- Значит, ты у нас совсем нормальный? – Пит не стал убегать с криками «ОН АДЕКВАТЕН!» и просто повернул защелку на двери, закрыв ее. Сложил руки на груди и прислонился к столешнице с вмонтированными в нее раковинами. Его спина отразилась в старом зеркале, Пит уставился на паникующего, но, безусловно, нормального пациента.

- Да. Нет. Не знаю, - Ферги закрыл лицо руками, сполз на пол по стеночке кабины. – Ну пожалуйста, не говори никому, ладно? Я не буду тебе мешать, ничего не буду, просто папа, он вообще злой, что я тогда пошел в клуб…

Пит с меланхоличным видом выслушал бессвязную, но почти понятную историю о том, какого черта Фергюссон делает в клинике.

- И почему ты мне это все тогда говоришь? У тебя очень неплохо получалось всех надирать, - он вот только этого не понимал. Никак не могло дойти. А Ферги на него уставился, как на идиота, мол: «Ну ты тупой?»

- Мне не нужна помощь, я могу все сам, я не хочу, чтобы меня кто-то мыл и вообще… - он вздрогнул, обнял себя самого за плечи. – Трогал. Не хочу, - покосился на Пита и не врубился, почему у санитара такое лицо. А Питер почти засмеялся уже, у него были такие планы… И часть из них теперь выполнять будет веселее.

- А что тогда мне? Ты, значит, будешь всех обманывать и сидеть тут спокойно, а потом папочка тебя похвалит и посадит в собственное кресло… А я что?

«Значит, все же собирался лапать», - мысленно заключил Ферги.

- Что «что»? – он состроил дурака, но судя по взгляду Пита, получилось не очень.

- Что я получу, если буду молчать и покрывать твое вранье? – санитар хмыкнул.

- Я… У меня много денег. Я тебе потом заплачу.

- А мне потом не надо. Мне надо сейчас. Что у тебя есть сейчас? – Пит его рассматривал оценивающе. Да уж, вряд ли такой откажется. Если уж он психа строил из себя столько времени, то…

- Не знаю. Ничего, - Ферги пожал плечами, чувствуя, что что-то тут не так.

- У меня есть на тебя компромат, и как думаешь, что я хочу сейчас сделать? – Питер любил издеваться, обожал смотреть, как человек в безвыходной ситуации мечется, понимая, что попал.

- Отпустить?

Питер засмеялся глухо.

- Отсосать, - он наконец успокоился. – Отсосешь мне, и все проблемы кончатся.

Ферги завис, глаза его округлились, он ушам своим не верил. Врач? Нет, не врач. Санитар?! Пользуется своим положением, чтобы…

«Твою мать…»

- Нет, - Ферги от него шарахнулся и вскочил на ноги.

- Ладно, тогда я пойду и расскажу все, а ты поедешь домой, в свою мягкую постельку. Или куда ты потом поедешь? В Сингапур? – Пита опять затрясло от смеха.

- Но я не хочу! Я не хочу, не умею, и не буду! – парень опять чуть не заплакал.

- Не можешь – научим, не хочешь – заставим, - Пит начинал скучать уже. – Давай, решай быстрее. Я иду, или как?

Ферги всхлипнул и опустился-таки перед ним на колени. Руки с тонкими пальцами, но некрасивыми ногтями цапнули форменные штаны и немного их приспустили. Санитар просто шире расставил ноги, наблюдая за этим всем сверху-вниз.

- Обещай, что после этого точно никому ничего не расскажешь, - все же додумался поставить условие Фергюссон, глянув на Питера. Усмешка растянула его губы, и парень ответил, почти с любовью рассматривая губы пациента.

- Обещаю, - а сам скрестил пальцы на правой руке. Ее Ферги не видел, она была отставлена на столешницу с раковиной.



* * *



Когда Питер вышел из душа, уже снова натянув рубашку и поправив штаны, он не сразу врубился в шумиху, которая творилась в коридоре. Фергюссон остался рыдать и оплакивать свою оральную девственность в душе, этого удовольствия санитар его лишать не стал, а вот сам метнулся к палате «новеньких», возле которой все столпились. Отодвинул Инкена, которого вместе с Джоем выгнали из палаты, и попытался протиснуться мимо охранника внутрь. Там стояли доктор Доусон, которая паниковала не меньше, чем Тиш у входа, и второй санитар.

- Что происходит вообще?! – Пит не мог никак понять, что случилось, раз все в коридоре. Его опять оттеснили, он услышал шепелявый голос Инкена.

- Привезли какого-то парня, он сначала сидел, молчал, а потом вдруг его начало трясти, нас сразу выгнали.

- У него, по-моему, обычная ломка, - Джой хмыкнул, с интересом пытаясь выглянуть из-за шкафа, который являл собой охранник.

Криса колотило не по-детски. Он уже третий день пытался спать спокойно без бетам***. Ни спать, ни жить не получалось, становилось все хуже. Сегодня с Кейти в холле клиники он распрощался особо мрачно, буркнув на прощание, что как только вернется, съедет от них. Девушка отдала доктору Доусон сумку со специальным отделением для ампул, в них плескалась светло-сиреневая жидкость. Обычно Крис вводил это себе в вену, когда становилось совсем плохо, невозможно было дышать, и начинались припадки. Главврач пообещала, что в особых случаях ампулы будет давать, но не постоянно, потому что это явный наркотик. Причем Ребекка долго еще потом думала, каким образом парень его доставал, откуда, через кого? Бетам*** был одним из тех веществ, которые в старину использовали для обезболивания при операции, для анестезии. Его открытую продажу запретили после того, как выяснилось, что препарат вызывает привыкание не меньшее, чем тяжелые наркотики, типа героина. В ампуле, кажется, был легкий раствор, но и его нужно было где-то достать?

Панику поднял Джой, которому совсем не понравилось, когда парень сначала схватился за собственную руку, потом за шею, вытаращил глаза и рухнул на кровать, выгибаясь дугой.

Два дня ему казалось, что и без инъекций можно жить спокойно, но сейчас началась самая настоящая ломка.

- Как это? Почему его так трясет? – Инкен заинтересовался, ему было легко выглядывать из-за плеча Бадди, он видел, как санитар прижимает Криса к кровати, а тот бьется, как будто его убивают. Питера все же пропустили в палату, так что интеллектуальную лекцию о ломке он не дослушал, стал помогать держать нового пациента. Пока он держал ноги, напарник быстро приматывал плечи и руки парня ремнями к койке. Когда ремни стянули и ноги, Крис все равно умудрялся выгибаться и трястись, орать не своим голосом и запрокидывать голову так, что шея, казалось, сломается. Глаза у него закатились, Питу стало не по себе от вида белков без радужки и зрачка. Пальцы сжимались в кулаки, оставляя на ладони ранки в виде полумесяцев от ногтей. Вены на руках и ступнях выступили так, что пациент был скорее мертв, чем жив. А доктор Доусон все не решалась ввести ему чертов наркотик. Потом посмотрела на этот припадок, грозивший либо сломать кровать, либо задушить Криса ремнями, и все же схватилась за шприц и ампулу.

- Представь, что ты долго сидел, поджав одну ногу, - Джой хмыкнул, посмотрев на модель.

- Ну и?

- Отсидел ее, а потом выпрямил. Что будет?

- Начинает колоть, - Инкен пожал плечами.

- Потому что сосуды сузились, и кровь не может через них пройти, это легкая судорога, ее приходится терпеть, а сделать ничего нельзя. А теперь представь, что без штырки у тебя все конечности перекрыты, все сосуды сжались, ты их не чувствуешь, ты бьешься о стены и обо все подряд, чтобы почувствовать, что ноги и руки у тебя все еще есть. Сердце не гонит кровь, потому что она останавливается посреди тела, начинается серьезная судорога, а это так больно, что выворачивает сухожилия и рвет мышцы.

Инкен аж вздрогнул.

- Больно, - согласился.

- Ну, вот что-то типа того… - Джой покосился на Криса, которому перетянули руку выше локтя и, постучав по вене, подняв ее, проткнули иглой. Медленно парень опустился на кровать, глаза закрылись, ремни перестали опасно натягиваться, Пит наконец отошел. Вытер тыльной стороной руки вспотевший лоб и выдохнул.

- Обалдеть. Торчков у нас еще не было.

Доктор Доусон тоже стояла слегка не в себе, убирая пустую ампулу, использованный шприц и сумку с оставшимися ампулами подальше.

- Это будет первый. Ничего. Всех вылечим, - она нашла все же силы для ехидства. Кивнула, и Пит начал всех разгонять. Когда в палате остались только Инкен, Джой и заснувший (или это астрал? Гипнотический транс?) Крис, португалец наконец спросил.

- А где дурилка наша?

Модель тоже заметил, что кого-то не хватает. Они переглянулись, и Джой уточнил.

- Санитар был тут?

- Тут, - Моник не понял. Либо Питер убил Ферги, либо Ферги остался один в душе. Джой подумал о том же.

- Я же тебе говорил, - он хмыкнул и разлегся на кровати в любимой позе – одна нога согнута, другая вытянута, руки закинуты за голову.

- Гордись до старости, - пожелал модель и сел к окну, изредка поглядывая на пристегнутого ремнями к кровати Криса.