Вечером Тиш, уже почти перестав думать о странном ночном «госте», решила лично пообщаться с новым пациентом, надеясь, что после утреннего припадка он уже пришел в норму. Вахтерша долго смотрела на ее вытягивающееся от удивления лицо, когда психоаналитик узнала, как парня зовут.
- Кристофер Свон… Обалдеть, - Тиш протянула недоверчиво и так тяжело рухнула на стул, что тот заскрипел. – Он работает у нас в магазине для домашних зверушек, представь? – она уставилась на Ленни, а та подняла брови.
– Да ладно? И как? Псих?
- Да я бы не сказала… Какого черта он тут делает?
- А я тебе газета с новостями? Обычно ты сплетни не любишь, - вахтерша сделала умное лицо, умное и оскорбленно-возвышенное.
Тиш смотрела на нее молча, точно зная, что долго Ленни не выдержит. Так и вышло.
- Ну а вообще, если хочешь знать, мне он психом тоже не показался. Приехал с какой-то мышкой, погрызлись они тут, потом она пошла с Доусон беседовать. А он мрачно ушел вместе с Бадди в палату. А потом вот, его расколбасило. Меня не пустили туда.
- Меня тоже, - психоаналитик еще до сих пор не верила, что это тот самый парень. Она его видела очень часто, город был и правда маленький. – Поверить не могу. Нет, я знаю, что у него какие-то проблемы, пару раз болтала с ним, но не более. Сказал, что не высыпается, бессонница, все такое. И вдруг резко в больницу?
- Профилактика, - пожала плечами Ленни, увлекаясь разговором в чате и постепенно переставая слушать Тиш. Та заметила и поднялась со стула, вздохнула.
- Ладно. Пойду я, спрошу у него самого, что он тут забыл.
- Давай, - бесцветным голосом отозвалась вахтерша. Вот уж кто-кто, а она совсем не волновалась из-за ночного звонка по телефону. Она о нем больше даже не вспоминала.

* * *

Ребекка Доусон сидела, как всегда, в кабинете и не собиралась больше из него выходить до вечера. И так слишком долго находилась среди психов в той палате.
Если долго находиться в комнате с людьми, которых считаешь ненормальными, начинают стираться рамки «адекватности», и сумасшествие нападает на тебя, как вирус. Заражает и захватывает, а там не так уж далеко и до собственной карточки с диагнозом.
С другой стороны, психа нельзя понять, если самого себя не поставить на его место. Это всегда было очень сложно. Ребекка сидела и смотрела на экран компьютера, держа мизинец у края рта и изредка прикусывая ноготь. На экране отражалось видео с камер то в одной палате, то в другой. Работы не осталось, а заняться было нечем. Доктору Доусон пришло в голову, что все те, кто торчит в палате новичков, совершенно нормальны. Они ее раздражали, просто безумно раздражали.
Инкен Моник. Если поставить четкую границу «сумасшествие», то ему до этой границы остается метров пятьдесят, не больше. Но и не меньше. Он нормален, он просто сам себя достал, он делал выбор ради цели всю жизнь, он один из той кучки людей, которые хотят «Славы! Денег! Фанатов!»
Что ж, он все это получил. Наделал кучу ошибок по пути и наверняка руководствовался правилом ломовых лошадей. «Подумай о том, чего ты больше всего хочешь сейчас. Представь. Мысленно понюхай и попробуй на вкус. А теперь забудь об этом и делай то, что должен, тупая ты скотина».
Так Инкен раньше думал о еде, потом об отношениях. У него было три варианта на выбор, с кем жить, но он выбрал более пафосного их трех – бэк-танцора. А не официанта и не уборщика.
Самое главное в его жизни – его внешность, его холеные руки, гладкая кожа, здоровые волосы и красивое лицо, фигура, отточенная препаратами, пластической хирургией, диетами и фитнесом. Если лишить его внешности, под ней не окажется ничего, кроме голого манекена. Он всю жизнь стремился именно усовершенствоваться внешне, а с помощью внешности добиться всего остального. Но теперь остальное ушло, возраст перевалил за планку «востребовано», осталась никому не нужная внешность. Теперь он сам себе осточертел, предательство его бойфренда оказалось всего лишь спусковым крючком. Катушки слетели, Инкен понял, что ничего из себя не представляет, что он скучен до отупения, что он зануда и посредственность, что стоит ему сбрить волосы, перестать принимать эстроген и уйти в запой, он лишится и оболочки. А еще он думает о том, что зря портил себя, зря в губах гель, зря исправлен разрез глаз, зря удалена нижняя пара ребер, все зря. Ведь теперь больше не стать обычным мужчиной, теперь он никто: уже не мужчина, но еще не женщина. И никогда ей не станет, он просто никто. И он решил устроить симуляцию. Когда Ребекка услышала рассказ Коула о том, что и как случилось, какие симптомы и вообще, она сразу мысленно усмехнулась. Симулянт.
Когда он лежал в гамаке на террасе, а Коул тряс его за плечи, Инкену было смешно, он совершенно все понимал, он слышал и видел, но старался, чтобы взгляд был стеклянным. Он старался изо всех сил только ради того, чтобы Коул испугался и пожалел о своем поступке. У него это вышло. А потом он просто начал жалеть себя и разрыдался, больше причин не было. «Я бедный и несчастный, я наделал столько ошибок в жизни, зачем? ЗАЧЕМ МНЕ ЭТО БЫЛО НУЖНО?!» и несколько литров воды с солью.
После того, как Коул отвез его в клинику, прямо в холле Инкен понял, что слегка переборщил со своим личным спектаклем, и устроил скандал, сорвался. Но и это не помогло. Доктор Доусон сразу поняла: простой нервный срыв, от этого помогает снотворное и травки, больше ничего и не требуется.
Но с умным видом оформила его, как «тяжелого» пациента. Интересно стало, когда ему надоест изображать страдальца и красоту отверженную, никем не понятую. Просто ничтожество, обыкновенный заносчивый трансвестит. Такие тащатся от «пожалеть себя», но к другим людям относятся так дерьмово, что кроме них самих никто любить таких женомужчин и не хочет.
Фергюссон. Сразу видно – личные проблемы. После прочтения личного дела Ребекка просто мысленно лежала от смеха. Мама дорогая, классика жанра. Богатый отец, женившийся на резиновой дуре, отпрыск, не находящий любви и понимания. А потом крупный скандал и деформированная психика подростка, с детства запертого в четырех стенах своего собственного внимания и сознания, находит гениальный выход – «сойти с ума». Но мозг не торопится выворачиваться, поэтому что мы делаем? Мы быстренько вспоминаем все виденные фильмы, прочитанные книги и резко начинаем ехать крышей, старательно изображая все сразу от эпилепсии до шизофрении. Неважно, что там за симптомы, самое главное – напугать папу или маму, или кого-то там еще.
На него доктор Доусон тоже смотрела с сожалением. «Ну приехали, школьники тянутся не в клубы, а в дурдом», - подумала она и записала Ферги все туда же. Решила организовать практически комнату для симулянтов и посмотреть на результат. Посади она хоть кого из них в другую палату, они бы уже давно сошли с ума по-настоящему. А так даже забавно, общаются. Воспитывают друг друга, что-то утаивают, интриги строят.
С таким же успехом можно в ту палату запихать и Пита с Тиш, с Ленни. Результат не изменится, все будут друг на друга коситься, думать: «Вот они больные, а я не псих, я не псих…»
Каждый из них – нормальный человек, адекватная единица общества. Но все вместе они – банальная кучка психов. Разве что новенький Крис отличается, но он тоже просто торчок, помешанный на самом себе и утрирующий собственные проблемы до размеров апокалипсиса. Из мухи делает слона.

Ребекка в очередной раз щелкнула мышкой, на экране появилось крупное изображение «гостиной». Там сейчас сидели только двое – Тиш и Крис. Вечер, ужин прошел мирно, Инкен ковырялся в поданной капусте, нехотя тыкая в нее вилкой. Джой насладился сосиской, а остальное отодвинул с видом «О, боже». Спасибо, что не шваркнул об пол, как в прошлые два раза. Ферги помурчал с поварихами, изредка кидая на Пита такие злобные взгляды, что становилось жарко. Пит в ответ только нежно улыбался, как удав. Крис тупил в стену, глядя вокруг и вздыхая. «Куда я попал», - думал без конца, как будто это и не ему кости выворачивало на койке с утра.
Доктор Доусон включила звук и надела наушники, подвинулась вместе с креслом ближе к монитору, прислушалась.
Тиш в кои-то веки отступила от плана, доктор Доусон даже удивилась, что они знакомы.
- Здравствуй, Крис.
- Здравствуйте, - он вздохнул. В кресле сидел вообще неоднозначно – пытался произвести впечатление непринужденности и раскованности, раздвинул ноги и откинулся на спинку. Но Джоя из него не получилось, проглядывало напряжение, Крис нервно царапал пальцы одной руки ногтями другой.
- Кхм… - Тиш уселась поудобнее на стуле, закинув ногу на ногу и положив на колено блокнот. Улыбнулась. – Не ожидала тебя здесь увидеть, но рада снова встретиться.
- Да? – Крис выгнул бровь. – А я был бы намного более рад увидеть вас на улице, например. Дела у вас, смотрю, отлично? А у меня не очень, - он начал издеваться, Тиш сразу пометила в блокноте то, чего никогда раньше в продавце не замечала: «Подвержен агрессии».
- Я заметила, - она кивнула, стараясь не капать парню на мозги.
- А что это вы там написали? Что я псих? – теперь он принялся теребить один из длинных дредов, в то же время спокойным взглядом изучая психоаналитика.
- Нет, что ты склонен к агрессии, - Тиш честно ответила и показала блокнот. Как она и рассчитывала, Крис растерялся. А доктор Доусон в кабинете хмыкнула:
«Моя школа».
- А. Извините, нервничаю, - Крис закатил глаза. – Вы не представляете, как это. Вы сейчас сидите напротив меня и видите очередного пациента, да? А у меня весь мир, может, перевернулся. Я только что был нормальным, сидел в магазине, а сейчас я уже пациент, сижу напротив врача и вынужден выслушивать ваши вопросы. Что вы хотите знать? Что я здесь делаю? Я не знаю.
Тиш молчала, она тоже не знала, что сказать.
«Самоуверенный урод», - подумала доктор Доусон, холодным акульим взглядом сверля черно-белое изображение на экране.
- Хотя нет, все же знаю. Мне снятся кошмары. Помните, мы как-то раз об этом говорили чисто случайно. Так вот, мне снится каждую ночь, что за мной гонится маньяк со столовым ножом, у меня на ноге гипс, на улице дождь, позади меня – полная трупов больница. Мне страшно, безумно страшно, льет ледяной дождь, а в конце этот урод меня все же убивает, правда жуть?
- Страшно, - кивнула психоаналитик уже более заинтересованно, цепляясь за ниточку, которую парень сам ей дал, не заметив. Разболтался псих.
- Я тоже так думаю. Это уже три года продолжается. Нет, меня это конечно волнует, но не так, чтобы уж очень сильно. Спать можно и днем, в конце концов. А вот мою соседку очень парит.
- Днем не снится?
- Нет, только ночью, - он пожал плечами, не понимая, причем здесь это. – А какое отношение это имеет?
- Возможно, все из-за того, что тебе ночь напоминает о чем-то плохом. Возможно, что-то случилось ночью?
- Когда я был совсем маленьким, ночью пошел на кухню… - Крис усмехнулся. – Попить воды. Случайно заглянул в спальню к родителям, хотел забраться к ним. Знаете же, между ними лечь и спать вместе, чтобы Бугимэн из-под моей кровати не вылез. А когда зашел, залез на кровать, понял, что она вся пропитана кровью, а мои родители мертвы. Окно было открыто, - он вдруг вспомнил этот факт и задумался о том, что на ночь в доме Кейти, в своей комнате закрывал окна всю жизнь.
- Мне очень жаль, хотя, думаю, на тебя это впечатления не произведет, - Тиш уставилась на пациента в упор, он неопределенно повел плечами. – Ты и сам наверняка понимаешь, что кошмар снится не просто так, но и не из-за того, что случилось. Может, случилось что-то еще?
- Три года назад… - Крис вдруг и сам зацепился за то, о чем не мог вспомнить все это время. – Три года назад отец моей подруги, с которой я жил, поздно вернулся с работы. Он работал тогда на мясокомбинате. Ну, как мясокомбинате… Это была частная бойня его знакомого фермера. Знаете, которая за лесом, недалеко от города? – парень взглянул на Тиш исподлобья. Она кивнула, тут же вспомнив красно-серые стены комбината. Место жуткое. Оно было закрыто, но туда все равно ползала местная шпана. В конце концов, все опасные приборы уже убрали, само здание не было совсем развалившимся. Но там могли оказаться хоть бомжи, хоть просто извращенцы.
- Так вот, когда он вернулся ночью, у него в руке был пакет со свежим мясом. А от него самого пахло кровью, очень сильно. На частных бойнях не бывает такого оборудования, как на огромных комбинатах, никакого душа или комбинезонов. Он тогда забыл ключи, Кейти, моя подруга, ушла в клуб. А меня разбудил стук в дверь, я встал, открыл и увидел его. А ведь была ночь, темно. Он стоял с пакетом в руке, с него капала кровь, такой ужасный запах. Я чуть сознание не потерял, но он заговорил, и я понял, что просто тупил, это никакой не маньяк.
- Но это задело тебя, и с тех пор тебе снятся кошмары?
- Наверно задело. С тех пор снятся. Не знаю… - Крис стеклянными глазами уставился в пол за стулом Тиш. – Это считается?
- В каком смысле?
- Я псих? Считается то, что моих предков кто-то завалил, а потом я просто увидел кровь посреди ночи?
- Не думаю. Ты не псих, - Тиш вздохнула и, наконец, откинулась на спинку стула расслабленно. Паника у нее прошла, продавец оказался совершенно нормальным. Простое расстройство сознания из-за шока в детстве, а потом события, заставившего тот шок вспомнить. – У тебя просто заклинило в сознании ту картину из детства. Или ту, три года назад. А еще ты смотришь телевизор, триллеры, правда?
- Как и все, - Крис фыркнул, развел руками.
- Ну вот. Это все сохраняется в подсознании независимо от твоего желания. А во сне, когда тебе становится страшно от воспоминаний, подсознание воспроизводит все самое страшное, что ты когда-либо видел. И ты оказываешься с каким-то киношным маньяком наедине.
- Может быть. А вы умная, - парень усмехнулся.
- Наверно. Я же тоже точно не знаю, мы с тобой говорим не как врач с пациентом, а как два обычных человека. Знаешь, меня тоже можно назвать психом и посадить сюда, - сообщила она шепотом «по секрету».
- Да ладно? – Крис не удержался и улыбнулся, его это все расслабило.
- Серьезно. Мне недавно ночью казалось, что ко мне в квартиру кто-то забрался. Ну, ходил, хлопал дверцами шкафа, включил телевизор, - Тиш и правда говорила с ним, как с просто человеком. И нашла, наконец, с кем поделиться той ночью без последствий.
- И что? Кто это был?
- Не знаю.
- Вы не вышли посмотреть? – Крис удивленно поднял брови.
- А ты бы вышел? Ты же смотришь триллеры, сам сказал. Разве хоть раз, хоть в одном фильме это закончилось хорошо?
Парень вздохнул, молча соглашаясь, мол «вы правы».
- Вот поэтому я и не стала проверять. А потом он просто ушел, и я снова заснула, больше такого не было. Но согласись, это тоже на грани сумасшествия. Я же не псих? – Тиш развела руками и как бы предоставила себя, как экземпляр нормального человека.
- Ну да, - Крис кивнул.
«А я бы на твоем месте не зарекалась», - подумала доктор Доусон, мысленно обращаясь к Тиш.
Она сняла наушники, как только пациент с психоаналитиком вышли из гостиной, выключила звук и покрутилась в кресле. Потом нажала на кнопку телефона и наклонилась, тихо попросила.
- Ленни, позови ко мне Питера.
- Хорошо, мисс Доусон, - вахтерша послушно пошла искать санитара, а врач откинулась на спинку кресла. «Как мне надоели эти чертовы симулянты».