Они просто хотели подшутить над куратором. Куратора звали Рален Делви и он был скучнейшим волшебником в мире, а кроме того, очень любил валить студентов на экзаменах. Он был чопорный, высокомерный, застегнутый на все пуговицы и мнительный - что не мешало ему в прошлом быть одним из самых жестоких и изобретательных боевых магов Имперского города. Говорили, что он полукровка, полуэльф, что мать его была данмеркой не пойми какого происхождения, отец и вовсе чуть ли не орком, что он одно время служил Телванни, а потом повздорил со своей госпожой и сжег дотла какой - то приморский городок... Впрочем, в Университете его приняли с распростертыми объятиями - и на то были причины.

Бретонцев эльфийской кровью не удивишь, поэтому Жеанна, маленькая Жани, рассматривая недовольное, с вечно поджатыми губами, лицо волшебника, ничего орочьего в нем не находила. Кожа светлая, светло - серая: не человек и не данмер, так, что-то среднее. Волосы, правда, с орочьим отливом, но зубы, хоть и неважные - боевой маг не ел ни горячего, ни холодного, ни твердого, ни сладкого из-за слишком уж чувствительной зубной эмали - но вовсе не оркские клыки.

Правая половина лица Делви была скучной и благопристойной, потому - совершенно не орочьей.

Левая половина его лица была одним сплошным глубоким шрамом, как будто бы кто-то воткнул в него неровный кусок железа и с силой провел от виска до подбородка. Глаз почти совсем закрылся, отчего создавалось впечатление, словно боевой маг вечно щурится от отвращения к безграмотности своих студентов, угол рта кривился вниз, как будто бы он видит всех насквозь и точно знает, что вся подготовка к экзамену проходила в последнюю ночь перед экзаменом. Хотя и похоже было, что Делви стыдится раны, обезобразившей его лицо, но на экзаменах он всегда старался сесть так, чтобы оказаться повернутым к студентам уцелевшей стороной.

- А давайте подсунем ему любовное зелье, - предложила рослая и веселая альтмерка Файре. У Файре было личико красивого, но хищного богомола - большие глаза, аккуратный маленький рот и небольшой острый подбородок.

- Нет, ты что... А если... - одернула ее маленькая и робкая босмерка Лиетте.

- Да ладно, будет весело, - поддержала альтмерку Жани, мечтательно улыбаясь. Расквитаться с Делви и увидеть унижение влюбленного, как мальчишка, куратора хотелось просто ужасно. Вместе Жани и Файре легко уговорили Лиетте и та, как лучшая по алхимии, сварила адский конкокт.

Но когда зелье было готово и осталось только бросить в него прядь волос, волос той, к которой их то ли данмер, то ли не данмер должен воспылать "страстной страстью", никто локоном жертвовать не захотел.

- Еще чего, - фыркнула Файре. - Чтобы эта образина за мной ухлестывала? Да никогда в жизни!

- Нет, конечно же, только не я, - округлила глаза Лиетте. - Не буду этого делать, и все тут. И вообще, я помолвлена.

- Зануды, - рассмеялась Жани - Вот как это делается!

Отняв у Лиетты кинжал, она срезала себе прядь золотистых волос с виска и бросила ее в закипающий колдовской котел. Волосы растворились в нем почти мгновенно и зелье тут же приняло цвет выдержанного ежевичного вина, которое они и налили во флягу, крепко закрутив крышку. Даже понюхав любовного зелья можно не на шутку увлечься сварившей его: а вся сила эликисира предназначалась для того, чтобы посрамить сурового куратора.

На следующий день на раскопках айлейдских руин близ Лейавина, куда они телепортировались накануне, Жани с невинной улыбкой поднесла господину Делви чашу с прохладным напитком.

- Это что такое? - спросил Рален, взглянув на нее поверх новомодного изобретения целительского корпуса - стеклышек в оправе из золоченой проволоки. Они назывались "очки" и должны были помогать уставшим глазам лучше видеть.

- Это ежевичное вино, господин учитель, - сказал Жани, потупившись. - Я подумала, вы захотите освежиться в такую жару.

Рален Делви принял чашу из ее рук, посмотрел на вино, принюхался - и выпил, сухо поблагодарив.

- Спасибо, очень любезно. Теперь вернитесь к работе.

В три пары глаз босмерка, альтмерка и бретонка наблюдали за куратором. Но тот, стоя под жарким южным солнцем в глухой мантии под горло, даже не вспотел. И выглядел господин Делви не более влюбленным, чем древние руины, по которым безжалостно гонял студентов вдоль и поперек.

Но вот кажется любовное зелье начало действовать! Куратор побледнел, покачнулся и судорожным движением сероватых пальцев расслабил воротничок. Девушки торжествующе переглянулись.

А к вечеру он вызвал Жани в свою палатку.

- Давай! - велела Файре, заплетая ей волосы в сложные косы.

- Заставь его носить тебя на руках от источника до самого входа, - сказала Лиетте, ее глаза заблестели. - Заставь его плести венки и распевать песенки!

- Он у меня познает любовные муки, - пообещала Жани, лихо втыкая в волосы цветок шиповника. Она и сама могла соперничать красотой с цветком, белокурая, белокожая, с горящими азартом глазами и сочными губами.

В палатке Рален упал к ее ногам, обнимая колени девушки жилистыми руками. Очки перекосились и съехали на одно ухо:

- О госпожа моего сердца! Будь моей! Позволь в знак нашей любви подарить тебе этот перстень!

Дрожащими от страсти пальцами куратор натянул на пухлый пальчик студентки кольцо с играющим и переливающимся в неровном свете голубого огня походной университетской жаровни канем. Жани невольно залюбовалась игрой света и пламени в гранях увесистого изумруда, томно протянув:

- Это мы посмо...

Слова, слетающие с ее губ, словно замерзли, покрылись льдом и... попадали на землю, разбившись на мелкие осколки. Дар речи покинул ее, с ужасом Жани поняла, что не может пошевелиться. Рален поднялся с колен, отряхивая мантию - обычная холодность вместе с некоторым злорадством проступили на его лице.

- Так-так-так, - сказал он. - Как вижу, вы сичтаете себя очень умной. Вы и ваши подружки.

Жани не могла двинуться с места и словно ожившая статуя, все понимающая, но недвижимая, с ужасом следила за расхаживавшим по палатке Раленом Делви. А куратор налил себе вина с водой и придирчиво перебирал крекеры в клетчатой салфетке, лежавшие на столе.

- Да будет вам известно, - полная нескрываемого удовольствия улыбка тронула тонкие губы куратора. - Что я, рожденный полукровкой от мужчины людской расы, вырос в доме Телванни. Меня в жизни моей столько раз пытались отравить, что у меня выработался иммунитет к большинству зелий. Такие слабые... недоварки, как ваш, не способны даже испортить мне настроение. А вы, моя милая, видимо так и не научились сопротивляться влиянию зачарованных предметов.

Рален сложил руки на груди и вздохнул.

- Вы ведь не послушались моего совета, не ходили на тренировки с отцом Тулом? Не изучали заклинания подчинения? Нет? Прискорбно. О, я вижу, вы очень стараетесь. Смогли даже пошевелить пальцами. Но - что, это все?

Жани стояла, красная от унижения: ее щеки и уши пылали, а глаза постепенно наполнялись слезами. Подло, как подло!

- Ну, что ж, раз это все, - пожал плечами Дален. - Тогда, моя дорогая ученица, сейчас вы поможете мне приготовиться ко сну.

Алая, словно маков цвет, от стыда и злости, Жани разувала своего учителя, делала ему массаж, причесывала его и выполняла всякую унизительную работу, достойную грязной прислуги - например, выносила ночной горшок и оттирала золой в кастрюле с мутной речной водой грязные тарелки. Но Рален, видимо, посчитал, что все это будет недостаточным наказанием для нее.

- Встань, - велел он Жани, битый час, верно, искавшей под столом оброненные им осколки айлейдской чаши.

- Вы с подружками хотели насладится моим любовным унижением, - сказал он, глядя Жани прямо в глаза и усмехнулся, видимо, придумав что-то еще более низкое и коварное, чем все, через что бретонке пришлось пройти раньше.

- Поцелуй меня. Поцелуй меня так, как целовала бы любимого.

И прежде, чем Жани успела воспротивиться ужасной силе перстня, прежде, чем успела попытаться что-то сказать онемевшими губами - она взяла обезображенное лицо своего учителя в ладони и подарила ему такой поцелуй, на который она и сама не подозревала, что способна.

Рален Делви дрогнул. Он коснулся ее локтя - ей показалось, что он весь горит, горит, словно в огне.

- Теперь вы... - у него немного заплетался язык, но он смог взять себя в руки и продолжил сухо. - Теперь вы понимаете, что я хотел сказать. Идите и не возвращайтесь, кроме как для сдачи задолженностей. Дайте кольцо.

Он взял ее за руку, за правую руку - но на пальце кольца уже не было. Жани вздохнула - она раскраснелась еще больше, чем когда поняла, в какую игру затеял играть ее куратор и подняла к груди левую руку, раскрывая ладонь. В ней лежало кольцо.

- Может, Телванни и нечувствительны к зельям, не знаю, - сказала она раздумчиво. - Но мы, бретонцы, живем на землях, пропитанных магией. Наша кровь смешивалась с кровью эльфов столько веков, что мы и сами не помним, люди ли мы или меры. Кем бы я была, если бы это кольцо смогло подчинить меня?

Рален выхватил у нее перстень.

- Когда прекратилось действие зачарования? - спросил он резко.

- Ну, - сказала Жани, потупившись. - Вот если честно, господин учитель, хоть я и хвастаюсь тут, снять кольцо было совсем непросто. Даже я смогла избавиться от него только тогда, когда вы велели вас поцеловать.

- К чему тогда вся это комедия? - холодно поинтересовался Рален. Казалось, он был немного смущен - но, может статься, ей просто казалось.

- Ох, - вздохнула Жани. - Знаете, господин учитель, по-другому я ведь никогда не смогла бы вас поцеловать.