Дымка прошлого

Мой Господин, мой Лорд, мой Хозяин... Мой... Может, этого и достаточно, что ты мой, а кто именно – не важно? А я твой, до самой смерти и даже после. Ты считаешь, что я шутил, произнося эту фразу? Но ведь я не комедиант, а ты не Гробовщик, мне незачем смешить тебя... Я знаю о тебе все: твои привычки, предпочтения, тайны, какого цвета твои глаза, когда ты только просыпаешься, как нежна твоя кожа после ванной, каждый закоулок твоей проклятой души, каждый изгиб хрупкого тела...

В тот самый момент, когда в глубине Преисподней раздался твой голос, я уже знал, что не смогу просто отпустить тебя или убить, изъяв обещанную по договору душу. Уже тогда твоя воля подавила меня, и я не хотел сопротивляться судьбе. И тогда в первый раз во мне разыгралась воистину дьявольское желание овладеть кем-то полностью, до края, показать, что можно испытать райское наслаждение даже не получив небесной прописки. Но тогда мы бы не стали так близки в будущем, и я бы не сумел утащить тебя с собой в самое сердце тьмы...

Я взращивал тебя по всем правилам, словно розу. На свое усмотрение, в качестве удобрений я выбрал месть и одиночество, поливал тебя ненавистью и болью, а вместо солнца сделал светилом мою преданность. Я давал тебе возможности адаптироваться и выживать самостоятельно, чтобы ты, в конце концов, все же убеждался, что без моей заботы не сможешь прожить и дня. Мне доставляло удовольствие смотреть, как вокруг тебя разрастаются сорняки из лживых слов, опасных врагов и прочей грязи этого мира, чтобы потом стать твоим спасителем и избавить мой ненаглядный цветочек от паразитов и привязать к себе ещё одной ниточкой, укрепляя нашу связь.
Я носил тебя на руках, во всех смыслах этого выражения. Я боготворил тебя и превозносил перед всем людским племенем. Ты не просто Черный Король, не только шахматная фигура, ты мой маленький Бог, центр моей Вселенной. Мне лестно смотреть, как ты ешь мои кулинарные изыски медленно, не спеша, придерживаясь правил этикета даже тогда, когда считаешь, что находишься в одиночестве, едва сдерживаясь, чтобы не уминать его за обе щеки и жадно чавкать, проглатывая еду не пережевывая. Мне хочется кричать от удовольствия, когда я помогаю тебе в ванной, или готовлю ко сну, или одеваю с утра. Ты так доверчиво разрешаешь мне трогать себя в такие моменты. О, если бы ты знал, что я тогда думаю, какие фантазии мучают меня, грозя вырваться наружу. Но каждый раз я одергиваю себя. Нет, ещё не время, ещё не вечер. Я ведь дьявольски хороший дворецкий, а не какой-то педофил, но ради тебя готов стать им.

Ты всегда такой серьезный, целеустремленный, не по-детски расчетливый и умный, что я схожу с ума. Мне хочется наброситься на тебя, сорвать к черту одежду и истязать тебя ночи и дни напролет, чтобы ты смотрел только в МОИ глаза, говорил только со МНОЙ, даровал стоны только МОИМ ушам, цеплялся только за МОИ плечи...

Я представлял себе нашу близость: мы сгораем от удовольствия, ты кричишь подо мной в припадках, а я жадно, раз за разом, имею тебя в демонском обличье (я не могу себя контролировать, настолько сильно мое желание), пока, обессилев, не сваливаюсь на кровать. Ты лежишь полумертвый (все-таки ты ещё ребенок, а я – демон), но довольный, и, обнимая меня из последних сил, тут же засыпаешь на моей груди.

Находясь под влиянием этого долгожданного будущего, я даже опускался до самоудовлетворения. Я дрочил у себя в комнате чуть ли не каждый день, представляя, что это не моя рука, а твой маленький ротик так уверенно и развратно ласкает мой твердый член, заглатывая горячую жидкость на самом пике удовольствия. А потом, когда сладкая нега улетучивалась, я шел в твою комнату и бесшумно садился на краю огромной кровати. Да, это будет здесь, наша первая ночь в качестве любовников.

Что такое страсть?

Не знаю, как я дотерпел до твоего четырнадцатого дня рождения, но больше я не намерен воздерживаться. Это просто медленная и изысканная пытка, смотреть, как с каждым днем ты становишься взрослее и красивее, как с тобой заигрывает эта девчонка, Лиззи, как ты, сам того не зная, тянешься ей навстречу не потому, что воспылал к ней чувствами, а потому, что того уже требует природа. Мой Король, честь быть Вашим учителем во всем, включая сексуальное обучение, принадлежит мне. И очень скоро Вы это почувствуете. Осталось только придумать достойные Короля декорации. А сейчас спите, господин, и пусть в Ваших снах царит мир и покой...

Настал знаменательный день... До той минуты, когда последний гость не покинет пределы поместья, я – Себастьян Михаэлис, дворецкий семьи Фантомхайв, - буду исполнять свои обязанности с честью и достоинством, как того требует положение моего хозяина. Поэтому весь вечер я парил по поместью, разрываясь между кухней и гостями, предлагая каждому напитки и легкие закуски, интересуясь, понравился ли вечер и предлагая помощь. Но все мои мысли занимал только ты, Сиэль. Я ликовал, смотря на тебя. Ни один мой урок не прошел зря. Ты шествовал по залу, вызывая позади себя вздохи восхищения и легкую зависть. Ты не оставил без внимания ни одного приглашенного, будь то твой партнер по бизнесу или раскрасневшаяся от смущения девушка. Ты пригласил на танец Лиззи, и, к моему удовольствию, очень неплохо держался, кружа с ней под звуки вальса. Несколько раз ты искал кого-то в толпе, и я, стоя в тени около стены, тихо надеялся, что меня. И поэтому, когда ты в очередной раз оглянулся по залу, я вышел из своего укрытия и медленно направился на террасу. Ты, попросив прощения у своего собеседника, последовал за мной.

— Себастьян, как наши гости? Все довольны?

Твой тихий вопрос звучал твердо, но не был бы я демоном, если бы не сумел расслышать легкую дрожь в твоем голосе. Господин, неужели не это Вы так хотите спросить?

Я улыбнулся своей любимой улыбкой, которая порой выводит тебя из себя, и, приложив руку на грудь в таком известном тебе жесте, ответил:

— Господин, празднество проходит без происшествий, по намеченному плану. Гости довольны и наслаждаются вечером.

Несмотря на хорошие вести, ты продолжаешь хмуриться и смотреть в сторону, будто игнорируя ответ. Меня это не удивляет, но, согласно отведенной роли, я должен быть вежливым.

— Господин, что-то не так? Если Вас что-то беспокоит, Вы можете поделиться этим со мной. Я постараюсь ответить на все Ваши вопросы и удовлетворить любые пожелания.

Ты вздрагиваешь и, наконец, смотришь мне в глаза. Значит, я попал в точку, тебя интересовало совсем иное. Неужели это настолько личный вопрос, что ты не можешь решиться задать его и так переживаешь за мою реакцию?
Ты делаешь несколько шагов ко мне навстречу и, подойдя почти вплотную, пронзительно смотришь в глаза. Я чувствую, как бешено колотиться твое сердечко, намереваясь вырваться из груди и прыгнуть прямо ко мне в карман, как дрожат твои коленки и ты из последних сил стараешься не упасть прямо к моим ногам. Но острее всего я чувствую твой непревзойденный аромат, что рушит все внутренние барьеры, последние стены моих укреплений...
— Себастьян, что такое страсть?

Я приподнимаю бровь. Последний раз ты так удивлял меня... Когда же? Не помню. Я ожидал всего: приказа убить кого-то из приглашенных, скорее подать праздничный торт, объявить о расторжении помолвки с Лиззи (чего я на самом деле желал бы), даже сотворить какое-то чудо, типа мини-вулкана во дворе...

— Никогда не был силен в людских чувствах, господин. Я не могу сказать Вам, что такое страсть, любовь или симпатия – это все нелепица, но на счет похоти готов рассуждать хоть ночи напролет.

Мой голос звучит ровно, будто я преподаю тебе очередной урок истории или этикета. Но не был бы ты моим господином, Сиэль, если бы не сумел меня смутить, используя мои же слова...

— Но, Себастьян, разве игра на скрипке не является твоей страстью?

Я кланяюсь тебе, чтобы скрыть огоньки адского пламени, что рвутся наружу из моих глаз. Сиэль, ты сейчас попал в точку.

— Вы крайне прозорливы, господин. Если бы не Ваше замечание, может, я никогда бы и не узнал, что скрипка – это моя страсть...

— Тогда, какие чувства у тебя ассоциируются со скрипкой? Что побуждает тебя отдавать свое предпочтение именно ей, а не другому инструменту?

Этот вопрос с подвохом... Господин, что Вы задумали? Какой план на этот раз созрел в Вашей светлой голове?

Я прикрыл глаза, вспоминая свои любимые произведения, испытываемые эмоции, когда я слышу этот прекрасный звук, рождаемый тонкими струнами и смычком...

— Я обожаю эту милую чудесницу, которая в руках умелого мастера оживает, производя на свет дьявольски божественное звучание. Иногда мне кажется, что она такой же демон, как и я, только не столь крепкий и долговечный. Она толкает меня на безумства, заставляет страдать и радоваться вместе с ней. Она дарит экстаз и боль, грех и прощение. Когда я играю с ней, мне хочется принять свой демонский облик, ведь она не испугается, а примет меня такого, какой я есть. Она разрешает мне любые вольности, а я, в свою очередь, ласкаю её своими руками, разрешаю повиноваться мне и повинуюсь сам...

Может, я бы ещё много чего сумел бы сказать, но ветерок на моих губах и легкое касание твоих рук заставили меня умолкнуть.

В глубине души я праздновал победу. Твой робкий поцелуй о многом мне рассказал, Сиэль. Даже я не касаюсь своей скрипки с такой нежностью и благоговением, и ещё твои глаза закрыты, а дыхание сбилось. Я ответил тебе так же робко, не смея углубляться в процесс, в надеже на сиюминутное продолжение. Ну же, Сиэль, ты спрашивал о страсти? Где же она?

Ты оторвался от меня и тут же отвернулся. Я почувствовал неудовлетворенность, но, Сиэль, неужели ты смутился? О, не стоит лишать меня возможности посмотреть на то, как ты краснеешь, ведь только что своими же руками ты посадил семена, которые прорастут, по моим расчетам, сегодня ночью.

— Я понял тебя, Себастьян. После приема зайдешь ко мне со скрипкой и бутылкой вина. А пока развлекай гостей, как и раньше.

— Да, мой господин...

Diabolica passionem *

Когда последний экипаж скрылся за воротами, меня накрыло непонятной волной ощущений. Сиэль, неужели ты настолько сильно хочешь меня видеть, что твое волнение и нетерпение передается и мне? Я помню твой приказ и не ослушаюсь его, не ради тебя, и даже не ради себя, а ради нас. Я ведь, как и все демоны, просто жуткий собственник и самый последний эгоист, но ты пробудил во мне интерес к миру, и я хочу, чтобы тебе было хорошо со мной всю вечность.

Быстро прибравшись после приема, я зашел сначала в погреб, потом к себе, и, наконец, остановился у двери твоей спальни. Я постучал и, услышав разрешение войти, прошмыгнул в комнату.
Ты стоял возле окна. Хотя твоего лица и не было видно, но вся твоя поза выдавала жуткое напряжение и смущение, но то предвкушение, которое чувствовалось раньше, пропало. Я не ошибся в Ваших желаниях, господин? Я рад, что этот день настал, только скучно немного, я ведь так хотел спланировать целое представление для тебя, а ты все сам придумал: наводящие на размышление вопрос, поцелуй, вино, скрипка... Это твоя стратегия соблазнения, Сиэль, или же ты просто скучаешь и затеял новую игру? И кто же я на этот раз? Ферзь, пешка или темная лошадка? Или ты посадишь меня в кресло напротив, как соперника?

— Господин, Ваш приказ исполнен. Мне подготовить Вас ко сну или...

— Налей мне вина и сыграй свое любимое произведение. Покажи мне всю свою страсть, Себастьян... Это приказ.

Метка на моей руке загорелась, реагируя на твои слова, словно на заклинание. Мальчик мой, что же ты делаешь? Если я покажу всю свою страсть, ты просто сгоришь в ней... Или же ты так сильно хочешь заглянуть в мою душу, о существовании которой, несмотря на все мои слова, все же догадываешься?

Я открыл бутылку и налил красную жидкость в высокий бокал. Подойдя к окну, я, наконец, сумел увидеть твое лицо. Ты снял повязку и я заметил слегка затуманенный взгляд, блестящие глаза с тенью усталости... Сиэль, ты плохо себя чувствуешь, просто хочешь спать, или уже успел пригубить вина на приеме?

— Прошу, господин... Это вино прислал Вам в подарок маркиз де Флер, управляющий отделением фирмы «Фантом» в Рейне. Только посмею Вам напомнить, чтобы Вы не увлекались. Употребление алкоголя в Вашем возрасте...

— Себастьян, — сказал ты холодно, принимая из моих рук бокал, — у тебя был приказ играть, а не нравоучения читать. Исполняй.

Что за холодность? Сиэль, не играй со мной, я ведь в первую очередь демон, а потом уже слуга. Пока я ничего не имею против твоих указаний, но если ты обманешь мои ожидания, то я найду способ, как закрыть тебе рот, чтобы ты не смог отдавать мне приказы хотя бы сегодня ночью.

— Господин, смею Вам напомнить, что для лучшего восприятия произведения и меньшего отвлечения музыканта, слушателю стоит присесть.

Ты даже не пошевелился, только нетерпеливо бросил:

— Я слушаю, Себастьян.

Я подавил раздражение. Ты, конечно, и самый лучший господин, но иногда мне все же хочется силой вбить в твою голову хорошие манеры. Я ведь твой единственный... скажем так, друг...

Но, как и ожидалось, стоило мне только взять в руки дивный инструмент, как я забыл обо всем, и меня охватило пламя. Здравствуй, моя хорошая. Ты скучала по мне? Надеюсь, все твои струнки в порядке? Не надо настраивать? Попробуем... Чистый звук. Дорогая, у нас наметилась работенка. Давай спалим сегодня все нашей страстью? Ты согласна? Иди ко мне... Я приставлю тебя к своему подбородку, поднесу смычек и плавно начну играть мелодию.

Первая нота ворвалась в меня болью. Не печалься, чудесница, не плачь. Я с тобой. Я буду беречь тебя несмотря ни на что! Я тоже чувствую это одиночество, будто меня закрыли в чехле, вспоминая обо мне только от урока к уроку. Но, дорогая, я ведь нежен с тобой? Правда?! Даже если мы долго не видимся, при встрече мы быстро нагоняем все потраченное впустую время... Ты вспомнила? Давай развеселимся! Эта струна так напряжена. Не слишком ли я истязаю сейчас твой голос? Не хочу, чтобы ты сорвалась...

Смычок прыгал по струнам, словно безумный. Я терзал тело и душу своей любимой, не замечая ничего вокруг. Меня жгло изнутри, и с каждым пассажем это пламя всепоглощающей страсти грозило выйти из-под контроля и пылать до тех пор, пока весь мир не пропадет в огне...

— Себастьян... Себастьян!!!

Из пучины ада ко мне воззвал голос...

* с латыни – "дьявольская страсть"

Идеальный инструмент

Я огромным усилием воли заставил скрипку замолчать и открыл глаза.

Сиэль, мальчик мой, мой малыш, мой потерявшийся котенок... Почему ты так отчаянно прижимаешься ко мне? Почему дрожишь, как лист на ветру? Чем я напугал тебя? Как тебе моя страсть? Ты все ещё хочешь испытать ее на себе? Ведь предупреждал же раньше, чтобы ты был очень аккуратен в своих желаниях и отдавал осторожные приказы. А теперь мы стоим посреди огненного круга – ты, я и скрипка... Декорации готовы... Почему же актеры не играют свои роли? Господин режиссер, пауза затянулась. Дублер, потеряв нить сюжета, перерывает кипу листов, исписанных до краев, в попытке отыскать нужную сцену...

Тишину нарушают судорожные всхлипы. Ты все ещё боишься трех вещей: крови, грозы и огня. И каждый раз ищешь поддержку во мне, в преданном слуге, в твоем персональном демоне: ты цепляешься за мои плечи, кусаешь до крови бледные лепестки губ и прячешь испуганные глаза.

— Господин, с Вами все в порядке?

Ты вздрагиваешь в последний раз, успокаиваясь. Да, Сиэль, что бы ни случилось, я всегда укрою тебя от всех невзгод, не дам сгореть в пламени, отмою кровь с твоих рук и заглушу нашими стонами каждый раскат грома...

Ты поднимаешь на меня свои пронзительные синие глаза. Небо, мой мальчик, ты словно Небо, бесконечное, глубокое и вечное, с маленькими звездочками слез в уголках, покорный и мятежный, тихий и страстный. Ты играешь со мной и в то же время оставляешь свободу действий... Ты приближаешь ко мне свое лицо медленно, в страхе быть отверженным. Не бойся, я не оттолкну тебя, никогда бы не смог.

— Себастьян, можно сегодня я буду твоей скрипкой?

Ты опять сделал это, Сиэль, опять удивил меня и заставил поспорить с моим самообладанием. Что же ты делаешь? Зачем сводишь меня с ума?

— Господин, это приказ?

Ты плачешь. Неужели эти слова настолько задевают тебя?

— Нет, Себастьян, это желание. Твой подарок мне на День рождения. Да, пусть это будет просто подарок... Желание на одну ночь.

Глаз, на котором впечатана моя метка, не горит, словно подтверждая твои слова. Но в твоем голосе столько горечи и боли... Ты сильно ошибаешься. Твоя покорность – это твой подарок мне, очень дорогой и долгожданный. И не на одну ночь, в этом я уверен на все сто процентов. Ты стал моим наркотиком, я зависимый от тебя. Сегодня и просто увеличу дозу в несколько раз и, наконец, смогу прочувствовать все твое влияние на мое тело.

— Сиэль, позволь мне сыграть на тебе.

Ты киваешь и, впервые в жизни, ласково и открыто улыбаешься мне. Что же, мой мальчик, сегодня ночь открытий. Если бы я прежде знал всю прелесть твоей улыбки, то я сделал бы так, что бы она никогда не покидала тебя...

Я бросаю скрипку в угол и хватаю тебя за тонкую талию. Ты не сопротивляешься, наоборот, только крепче обнимаешь и, прикрыв глаза, накрываешь мои губы своими, робко, нежно, едва ощутимо, словно первая нота нашей мелодии. Сегодня ночью ты будешь моей примой...

Я бережно кладу тебя на кровать и медленно освобождаю от одежды. Мое дыхание сбивается и руки начинают мелко дрожать. Совершенно, твое тело совершенно, оно мягкое, нежное и гибкое, я не могу вспомнить ни одного инструмента, который вызывал бы такое желание обладать им. Теперь я хочу услышать твою душу, твой чистый голос, я испытаю каждую струну.

Ты краснеешь, но не делаешь попыток прикрыться или спрятаться. Твои глаза туманны от нахлынувшего желания, волосы разметались по простыни, а губы приоткрылись в приглашении. Вместе со своей одеждой, я отбрасываю в сторону и странное оцепенение.

Ты протягиваешь свои руки ко мне и жадно набрасываешься на мое лицо. Ты целуешь каждый сантиметр моих щек, лба и шеи, уделяешь особое внимание губам и глазам. Чистый и развратный в одно время. Я срываю стон с твоих губ, первой струны, когда сплетаю наши языки в одном танце... Танго, пусть это будет танго.

Где-то внизу живота порхают бабочки, моя плоть наливается тяжестью и ноет от бездействия. Сиэль, ты уже чувствуешь мое желание? Я опускаю руку к твоему члену и с радостью отмечаю, что ты напряжен так же, как и я. Несмотря на это, я решаю оставить это на потом. Но только с тем условием, что это «потом» придет через несколько минут...

Я отрываюсь от жадного исследования твоего рта и провожу языком мокрую дорожку по шее, ушам, ключицам, останавливаясь на маленьких жемчужинах сосков. Я кусаю их и сразу же зализываю, тереблю твердость губами и играю с ней языком. Вторая струна отзывается громче и ещё больше ласкает своей мелодичностью. Ты извиваешься под моими руками, словно змея, толкаешься вперед бедрами, касаешься моего тела своим возбуждением, показывая этим свою готовность к более откровенным ласкам.

Моя ладонь опять накрывает твой член, но в этот раз не мимолетно. Я обхватываю его пальцами и начинаю медленно водить по стволу вверх-вниз. Звук третьей струны тонет в синхронном вздохе. Ты смелеешь и сам двигаешься навстречу моей руке. Ты так развратен, мой мальчик, и где ты только научился этому...

— Себастьян, я тоже хочу коснуться тебя?..

До конца предложения твоя интонация становится вопрошающей. Я улыбаюсь и нежно выдыхаю в твое ушко:

— Вы могли бы даже не спрашивать, господин.

Ты властно толкаешь меня ладошкой в грудь и я, понимая твой намек, ложусь спиной на кровать. Неужели мечты сбываются? Да, если очень хотеть, то все осуществится.

Ты встаешь на колени меж моих ног и наклоняешься, обхватываешь возбужденный член ротиком и слегка касаешься язычком головки. Блаженство. От избытка эмоций я откидываю голову и тихо постанываю. Ты первый, кому удалось вырвать из моей груди этот звук, Сиэль, гордись этим.

Ты играешься с моей головкой, ласкаешь ствол то губами, то языком, потом посасываешь яички и, наконец, заглатываешь мой член полностью, отчего я чувствую приближение оргазма. Так быстро? Нет, я ещё не наигрался, ещё не все струны прошли проверку. Твое лицо сосредоточенно, каждое движение слажено и приносит одно удовольствие. Где-то в глубине меня нарастает напряжение и я, ведомый странным порывом, отрываю тебя от минета и ставлю в коленно-локтевую позу.

Передо мной открывается захватывающий пейзаж: не по-мужски стройные ножки, тощая попка и розовенькая звездочка меж ягодицами. Ты готов, Сиэль, к модуляции и кульминации нашей симфонии страсти?

— Себа... астьан... Войди в меня... Пожалуйста...

Ну как я могу проигнорировать просьбу моего господина, произнесенную таким томным, срывающимся голосом? Руками я раздвигаю твои ноги ещё шире, потом развожу ягодицы и обвожу языком анус. Ты вздрагиваешь и выгибаешься, словно кошечка. Да, последняя струна напряжена до предела, она ожидает, пока я, наконец, обращу свое внимание на нее... Я напряг язык и плавно просунул его вовнутрь. Восхитительно, непревзойденно. Я чувствую твою сладость, Сиэль, и она меня заводит. Понимая, что не смогу долго сдерживаться, я протягиваю тебе два пальца и ты сразу же принимаешься их посасывать. Ах, Сиэль, ещё немного...

Я отстраняюсь от твоей попы и, подмяв тебя под себя, выдыхаю в губы:

— Теперь будет немного больно...

Ты киваешь с пониманием. И я, набрасываясь на твои губы, ввожу пальцы в проход.

Ты судорожно вздыхаешь и пытаешься вырваться, но я крепко удерживаю тебя на месте, не давая пошевелиться. Я толкаюсь в тебе и растягиваю узенькие стенки, что бы ты сумел принять всего меня, целиком и полностью. Я силюсь найти заветную точку, что бы превратить боль в экстаз, а пока хватаюсь свободной рукой за твой член и ласкаю его. По твоим щекам бегут слезы, и я искренне жалею, что доставил тебе боль, но ведь она уже не столь ощутима, правда, Сиэль? Ты сам насаживаешься на пальцы, царапая мою спину. Но я пока ещё терплю, пока ещё сдерживаю позывы снизу. Но ты проводишь рукой по моей разгоряченной спине, и это становиться последней каплей.
Я с рыком вынимаю пальцы и врываюсь в твое тело. Твои мышцы, не успев среагировать на вторжение, сжимаются вокруг моего члена уже тогда, когда я полностью вхожу. Внутри тебя тепло и уютно. Ты дрожишь, но не от боли, как впервые, а от наслаждения: мне посчастливилось первым же толчком задеть заветную точку. Ты на пределе, но я хочу кончить вместе.

Я сжимаю твой ствол руками и начинаю медленно двигаться. Вот и последняя струна прорвала пелену тишины. Она прекрасна, её дребезжание наполнено чувственностью, желанием и радостью. Все правильно, Сиэль: я – композитор и музыкант, ты – мой инструмент, моя прима, а ничтожная втора лежит в углу, повержена твоим превосходством, наше ложе скрипит, играя роль оркестра. Жаль, только зрителей нет, и нашей мелодии грозит судьба стать написанной «в стол». Но я не против, ты, наверно, тоже.

Мы слились воедино, и уже не разобрать, кто играет и на ком играют. Я не могу больше сдерживаться, я вдалбливаюсь в твое тело, с каждым рывком увеличивая амплитуду движений. Ты сжимаешь простыни, превращая их в мокрую тряпку, стонешь и выгибаешься... Ты мой идеальный инструмент, мой совершенный Сиэль, мой дьяволенок и искуситель...

Я поднимаюсь на волне приближающегося оргазма и, наконец, разжимаю свою руку.

— Се... Себа... Себа... астьан!!! —кричишь ты и, с легкой дрожью, изливаешься в мою руку.

В тот момент и меня накрывает незабываемым удовольствием. Я кончаю в тебя с твоим именем на губах...

Мы лежим на мятых простынях, пытаясь выровнять дыхания. Мы переплетаем наши пальцы, а губы, не желая покориться бездействию, тянуться навстречу друг другу. Эти мягкие касания стают последними, но не завершающими, аккордами ослепительной симфонии...

— Скажи мне, Себастьян, как так случилось?..

— Господин, Вы недовольны?

— У меня есть имя...

Я улыбаюсь... Я счастлив...

— Сиэль, что-то не так?

Ты смотришь в потолок, блаженно щурясь. Твое тело горячее и мокрое, но все такое же чистое и желанное. Аромат души померк перед запахом тела и дуновением эмоций. Я понял, мой дьяволенок, я не просто хочу тебя. Сейчас я вижу в тебе не только изысканный ужин или маленького господина... Ты – мой любимый, но пока ещё человек...

— Нет, все так, как я себе и представлял. Одно лишь мучает: не любовь ли это?..

Я счастлив вдвойне, Сиэль. Наши мысли вторят друг другу, мы стремимся к одному и тому же... Да, это любовь, но пока я не скажу тебе этого прямо, только:

— Кто знает, Сиэль... Ещё не вечер...