На окраине штата Юта, в лесопарковой зоне, было одно примечательное место. Там находилась вышка для обзора всей местности с высоты метров трехсот. Это деревянное сооружение стояло на крутом скалистом обрыве. Красота неописуемая.
Сейчас домик обзора был пуст, и если бы какой-то турист случайно забрел сюда, то стал бы свидетелем весьма странной картины: молодой парень, поваливший старика на землю, с силой бьет его увесистым булыжником по голове.
- Я у тебя в последний раз спрашиваю, тварь. Куда ты отправил моего брата?
Удивительным было не только избиение старика, но и его смех в ответ на удары.
- Тебе его никогда не найти. Из паутины времени еще никто не выбирался живым, - хриплый голос пожилого мужчины перешел в кашель и хрип. Через минуту, после очередного увесистого удара, голова безвольно мотнулась в сторону. Тело обмякло, а глаза закатились.
- Вот скотина!!
Парень слез с уже мертвого тела. Отряхнувшись, он с силой пнул в бок лежащего старика.
- Кааас!! Где бы ты ни был, Кастиил!! – Кричать в сложенные рупором ладони, скорее всего, не требовалось, но он все же сделал это. На всякий случай. Его призыв разнесся на всю округу.
Где-то за спиной послышались звуки шелеста крыльев и шум ветра. Обернувшись, молодой человек никого не увидел.
- Ты звал меня, Дин? – Раздался голос ангела.
Вновь повернувшись, Дин Винчестер встретился взглядом с Кастиилом, ангелом, посланным на землю с целью защиты, помощи и поддержки людей.
- Это, - он указал рукой на лежащее тело, - одна из разновидностей Шутника, Прыгуны во Времени. Перед тем, как я его свалил, он успел переместить Сэма, причем черт знает куда. Ты должен помочь мне найти брата. Сделай фокус, как всегда, перемести меня к Сэму, Кас!
- Извини, Дин, но это невозможно. Волею Отца нашего, я не властен над временными искривлениями, которые контролируют Прыгуны. Он мог отправить его во вчерашний день и заменить того Сэма нынешним, мог отправить в будущее, где его уже нет, мог закинуть на сотни лет назад. Мне не дано знать точное время, куда он был отправлен. Извини меня, Дин, но я не в силах помочь тебе.
- Что значит, ты не можешь? С каких пор ты стал таким беспомощным?
Дин с силой толкнул двумя руками ангела в грудь, от чего тот отступил на несколько шагов назад.
- Это не в моих силах. Я не смогу помочь тебе. И этого не изменить ни насилием, ни криками. На все воля…
- Что мне воля твоего Отца?? На что он мне сдался??
Ангел одернул свой плащ и возмущенно поднял руку.
- Не стоит обвинять Отца нашего в том, что его неразумное творение совершило преступление. Я говорю тебе, что на все Его воля, и я не смогу тебе помочь. Но есть только один человек, если его можно назвать человеком, который сможет оказать тебе подобную услугу.
- Демоны? Сделка? Если нет других вариантов, я согласен.
- Нет, я говорю тебе не о демонах. Тебе знаком человек по имени Эш?
- Эш!! Ты прав, Кас, ты прав! Эш точно сможет найти Сэма, а там уж я сам его разыщу.
Дин хлопнул на радостях ангела по плечу и круто развернулся, направляясь к «Импале». По пути он достал сотовый и набрал номер, чтобы предупредить о своем визите. В динамике раздались долгие гудки.
- Дин! Постой, ты не найдешь его … здесь, на земле.
- В смысле? – Изогнул вопросительно бровь Винчестер, сбрасывая вызов, - что ты имеешь ввиду?
- Он умер, Дин. Несколько месяцев назад. Но вы виделись с ним уже, после его смерти. Ты просто все забыл. Так бывает всегда, когда ты возвращаешься оттуда, - он указал пальцем на небо. - Ты забываешь все, что видел там.
- И, эээ… Как быть, как попасть туда? Ты можешь доставить меня к нему?
- Чтобы туда попасть, необходимо отделение твоей души от тела. Я смогу её направить туда, куда нужно. А после вернуть. Но живым, извини, Дин, туда не попасть никак. И я не смогу сопровождать тебя там, поскольку… Ну не важно, просто не смогу.
- И что, мне нужно застрелиться? С обрыва кинуться? Или же ты…
Договорить он не успел. Кастиил, вскинув руку, коснулся его двумя пальцами. Тело охотника обмякло, как у лежащего рядом старика, и тяжело рухнуло на землю.

Все, что было стерто, вернулось в памяти мгновенно. Как и в прошлый раз, Дин не увидел ни тоннелей, ни белого света. Лошади и лестницы тоже появляться как-то не спешили.
Дин стоял по центру асфальтовой дороги, ведущей в полнейшую неизвестность. Все повторялось.
«Твою мать, как все просто. Пальцем в лоб и на тот свет», - подумал охотник, оглядываясь по сторонам. Он попытался воспроизвести в памяти хотя бы примерный маршрут, который им с братом пришлось проделать в прошлый раз, в поисках ангела Иешуа, попутно играя в «догонялки» с Захарией.
Для того чтобы дойти до нужного места они прошли через дом, ехали по дороге, потом встретились со своими «кошмарами-переживаниями».
«Что, опять?», - всплыло в голове Дина, который уже шагал в сторону появившегося дома, - «Ничего не меняется в этой жизни. Да и в той, по сути».
Войдя в прихожую и заглянув в ближайшую комнату, Дин снова увидел всю семью в сборе. Понимая, что все это мираж и эмоциональная ловушка, он без лишних слов проследовал через весь дом под удивленными взглядами. На заднем дворе уже ждала «Импала».
«Ну надо же, прям День сурка. Только Сэма нет».
Дин рывком открыл машину. Устроившись на сидении и захлопнув дверь, он включил зажигание и рванул с места так, что шины засвистели по асфальту.
Путь до Эша занял примерно минут тридцать по мирскому времени, учитывая объезд разнообразных препятствий и посещения очередных, будто замерших во времени домов.
Эш встретил охотника с изумленной физиономией.
- Не ожидал увидеть тебя так скоро. Ты… это… самостоятельно сюда или же??...
- Кас. Ткнул в меня своим пальцем. Тут такое дело… Давай-ка зайдем, чтобы нас не услышали.
Винчестер зашел первым, а бывший хакер, с типичной хиппарской внешностью, быстро закрыл дверь следом.
Дину понадобилось две банки пива и около двадцати минут на то, чтобы доступно и в подробностях объяснить цель своего визита. Уже на первых фразах райский гений начал включать какой-то очередной прибор, который он собрал из бутылок, железа и банок.
Еще три порции пенного напитка понадобилось для ожидания результата поиска.
- Лоуренс, Канзас. Дом твоего отца. Прыгун заменил Сэма… эээ… Сэмом. Недалеко он его отбросил, всего на пять лет назад. Видимо торопился. Обычно они закидывают своих жертв на века, а то и больше.
- Хорошо, Эш, спасибо. Это все просто замечательно, но как быть дальше…
- Как уйти обратно? Не знаю, друг, здесь редко приходят и уходят. Это вы устроили проходной двор, обычно это против правил.
Дин хлопнул ладонью по столу. Поднявшись, он подошел к окну и огляделся по сторонам в поисках внезапного знака, символа, неожиданного озарения… открывшейся двери.
- Чертов Кас! И как теперь, позволь…?
Стук по плечу прервал Дина на полуслове.
- Есть вариант, друг! – Улыбающийся Эш без тени сожаления подмигнул. И со всей мочи приложил охотника по голове увесистой бутылкой из-под виски, которую вытащил из-за спины.
Дин бабочкой порхнул на пол и отключился.

- Дин?? Дин? Очнись, как ты?
Ангел тряс за плечо лежащего навзничь Винчестера. Тот, дернувшись, очнулся, часто заморгал и сел.
- О… Как это я… А что со мной случилось вообще? Почему я… эээ…
Кастиил помог охотнику подняться на ноги и одернул его задравшуюся куртку.
- Ты был в раю, на небесах. Я отправил тебя к Эшу, который…
- Сэмми!!
- Да, он должен был помочь найти твоего брата.
- Ничего не помню… Как мне найти его, если я ни черта не помню??
- Ты не можешь помнить, но он… - Кастиил закрыл глаза и чуть отклонился назад, - рука. Твоя левая рука.
Дин непонимающе уставился на ангела. Тот, дернув бровью, подошел ближе и поднял рукав куртки до локтя.
- Координаты, - указал он на красное пятно. В ожоге виднелись две строки цифр. - Вот место, где находится Сэм. А строчка «23.12.2005» – это дата, как я полагаю.
- Так, фея-крестная, садись, по пути разберемся.
Дин сел в машину, дождался, пока ангел устроится на соседнем кресле и на максимальной скорости вывернул на трассу. Набрав номер Бобби, он прокричал в трубку:
- Бобби! Это Дин. Срочно отыщи место по координатам, - он посмотрел на руку и продиктовал, - 38-58-18 и 95-14-07.
Через минуту поиска молчащий Бобби выдал:
- Лоуренс, Канзас.
Скомкано поблагодарив и пообещав позже все рассказать, Дин круто развернулся и направил «Импалу» в другую сторону. После получаса езды в голове Дина всплыл вопрос, который должен был, скорее всего, прозвучать еще в самом начале.
- А как я попаду в 2005 год??
- На машине тебе точно туда не доехать, Дин. Но я мог бы переместить тебя туда.
От резкого торможения «Импала» взвизгнула шинами и, вильнув в сторону обочины, остановилась. Кастиил потёр ушибленный лоб.
- Ты не мог сказать этого раньше?? – вскрикнул Дин, поворачиваясь к безмятежно спокойному ангелу.
- Ты не спрашивал, - с обезоруживающей логикой прозвучал ответ.
В своей манере без прелюдий и каких-либо объяснений, он снова ткнул охотника в лоб двумя пальцами. Краски в глазах Дина смешались, все заискрилось, завертелось.
Открыв глаза, старший Винчестер обнаружил прямо под собой высокий ворс ковра, на котором он лежал лицом вниз.
- Началось, - проворчал он, поворачиваясь на спину.
- Дин? Что с тобой? Ты Дин??
От неожиданности старший брат даже вздрогнул. Откуда ни возьмись над ним навис Сэм.
- Конечно я Дин, придурок. Что значит «Ты Дин?»?
- Ты настоящий Дин, из будущего?
Ошеломительное начало разговора.
- Эээ…
- Меня перенес сюда Прыгун, когда мы с тобой в будущем были на охоте. Он заменил мною меня самого, но в 2005 году. Ты – не тот Дин, который шел впереди меня секунду назад.
- С чего ты это взял?
- Тот Дин был в трусах и футболке.
Старший Винчестер посмотрел на себя. Привычно дернув рукав своей куртки, он отпихнул назойливого брата в сторону и поднялся.
- Видимо, да. А ты? Ты-то который из них? И где мы вообще?
- Я – тот, что из будущего. Мы в доме отца, он на кухне. Я долго объяснял ему, как я оказался тут и кто я на самом деле. Думаю, с тобой будет проще. Я рад, что ты тут, пойдем, расскажешь все.
Сэм обнял брата и подтолкнул его в сторону кухни, шлепнув по бедру.
«Точно, мой Сэмми», - подумал Дин и пошел вперед.
Объяснения на кухне заняли не более пяти минут - отец уже проникся предыдущей историей и новая его не сразила. Напоив сына на всякий случай святой водой, Винчестер посыпал его руку солью, прочитал заклинание, вспомнил еще пару проверок «на вшивость» и, успокоившись наконец, сел.
- Профессионализм, - саркастично хмыкнул Дин, смывая соль под водой в раковине. - Ты-то тут давно, Сэмми?
Дин вытер руки и, подойдя к отцу, хлопнул того по плечу:
- Я рад тебя видеть, - памятуя ранние предупреждения о том, что менять течение истории крайне нежелательно, Дин не стал устраивать бурных восторгов. Да и потерю отца, кстати, он уже более или менее пережил. Хотя радость от этой встречи все же присутствовала.
- Мы виделись с тобой, ну, точнее не с тобой, буквально минуту назад. Ты бодро щеголял в труселях по моей кухне.
- Помню-помню, я тогда смачно припечатался об пол, - Дин ухмыльнулся, вспоминая тот самый день, когда он умудрился с глобального похмелья разбить нос в отцовской гостиной.
- Так значит, Прыгун? – Джон Винчестер отхлебнул из большой кружки чай и испытующе уставился на старшего сына.
- Он успел выкинуть Сэма из нашего времени перед тем, как я его уделал.
- Редкостные твари, давно их не встречал.
Разговор шел спокойно, будто так и надо, словно отца не забирали в Ад в обмен на жизнь Дина. Говорили о демонах, об охотниках. О футболе и последних – для Джона – новостях в мире. Вскоре открыли по бутылочке пива, затем еще по одной, потом по третьей.
Уже после того, как на часах высветилась практически полночь, глава семьи потянулся, зевая.
- Комнат, если ты помнишь, у меня только две. Можешь лечь со мной, можешь с братом, - сказал отец улыбаясь.
- Ты храпишь, словно стадо носорогов. Я уж как-нибудь с Сэмми. Положу его валетом.
Афишировать свои романтические отношения с братом перед отцом старший сын предусмотрительно не стал.
- Ну, тогда сами разбирайтесь там, где твоё белье лежит Сэм тебе покажет. Давайте, ребятки, до завтра.
Отец хохотнул и, похлопав каждого по плечу, вышел из кухни по направлению второго этажа.
Когда скрипнула верхняя ступенька и хлопнула дверь отцовской комнаты, братья тихо рассмеялись, прикрывая рты руками.
- Старика паралич хватил бы, - сквозь сдавленный смех произнес Дин, подходя к брату и нежно поправляя ему волосы, - между прочим, я волновался. Убил легион демонов, пока искал тебя.
Улыбка на лице Сэма показывала, что он не верит откровенному вранью ни на грош.
- Да честно тебе говорю!
- Герой, герой! – Сэмми наклонился к брату и поцеловал его: легко, как делал это каждое утро последние два года.
На всякий случай, чтобы не спалить контору перед отцом, братья сходили в душ по очереди. Ванных комнат было две: наверху и на первом этаже, но осторожность все же соблюдалась. Совершенно неизвестно, как отреагирует отец на инцест. Он мог пристрелить каждого, сказав потом, что так и было, а мог и продлить их мучения, сжигая тела долго, периодически переворачивая.
Внезапные выходные, которые появились у братьев, как-то сложно укладывались в сознании. Вроде бы вот, ты не в своем времени, спешить некуда – у тебя есть целых пять лет, чтобы исправить ошибки, спасти отца. А есть, с другой стороны, непреложное правило – нельзя вмешиваться в историю тем, кто пришел из будущего. Но они же здесь, и полностью заменили самих себя. Как же быть?
- Думаю, нам все же стоит уйти обратно. Туда, откуда мы пришли. Вероятно, есть печать или заклинание для возвращения всего на свои места. Вполне возможно, что отец нам сможет помочь. Есть еще Элен, живой Эш и Бобби. Вместе, скорее всего, сообразим, - вполголоса говорил Сэм, вытирая мокрые волосы полотенцем.
Он сел на кровать, на которой, раскинув руки, лежал Дин, уже полностью обнаженный, лишь интимные части были прикрыты уголком полотенца, брошенного рядом.
- Ты, как Адам в райском саду, - хихикнул младший брат, указывая на «листок» чуть ниже живота.
- Так лучше? – Со смехом ответил Дин, сдергивая полотенце и скидывая его в сторону, на пол.
- Сдурел? А если зайдет отец?
Сэм взял своё полотенце и накинул на Дина сверху.
- Думаешь, его здесь может что-то шокировать? – Винчестер смеялся в сомкнутые ладони, давя громкие всхлипы.
- Не знаю, что его может удивить до такой степени. Но тебя, как старшего, он убьет первого и крайне жестоко.
- Ой, ладно тебе, - ответил Дин и послушно, словно поверив в слова брата, прикрылся полотенцем, - Фу, оно же мокрое.
Сэм сидел спиной к брату. Разминая уставшие руки, он думал над тем, о чем до этого говорил. Размышлял, как им все же стоит поступить, как внезапно сзади раздалось:
- Давай я, - сказал на самое ухо Дин, незаметно поднявшийся и прислонившийся сзади. Делать массаж любимому младшему брату было его, как бы сказать, фетишем и увлечением.
Тактильная жажда Сэма занимала у старшего брата, наверное, 90% жизни в последнее время. Улучая любой удобный случай, Дин касался брата, гладил, трогал, целовал или же просто прижимался. Он очень любил своего Сэмми. Причин же возникновения именно такой любви – а она простиралась еще от совершеннолетия – он объяснить не мог. Всего лишь пару-тройку лет прошло с того момента, как он и Сэм стали не просто братьями. Всего несколько лет, как Дин из просто любимого старшего брата превратился в брата, которого Сэм полюбил. Потеря Джессики, отца, время, когда Дин был в аду, полностью изменили отношения между ними. Первым, что было после того, как Дин появился в квартире Сэма, оказался неожиданный и жесткий поцелуй, случившийся сразу же после железных объятий. Ни старший, ни младший брат не смогли найти объяснения случившемуся, зато дальнейшая их жизнь обрела, наконец, определенные краски.
Руки Дина были сильными. Они не впивались, как когти коршуна, они будто вливались в мышцы рук, плеч и спины брата. Надавливали, разминали и расслабляли уставшие и болящие спайки. Плавными движениями ладони брата скользили от шеи до локтей, возвращаясь назад, он захватывал ключицу и опускался на грудь, сжимая крепкие мышцы в ладонях.
Сэм сидел с закрытыми глазами и принимал ласки в полной мере, с видимым удовольствием. Он любил эти моменты из-за проскальзывающей между ними некой искры. Его возбуждало то, что в такой близости от него находится его собственный брат. Это запретное чувство было одновременно возбуждающим и ужасающе пугающим. Но все это исчезало, когда горячие руки Дина гладили его тело.
- Мне кажется, или?...
- Не кажется, - улыбаясь в шею брату, ответил Дин. Он наклонился ближе и поцеловал кожу ниже уха, - я очень, очень…
Он не договорил. Его язык заскользил по кромке роста волос брата, поднялся до мочки и спустился обратно к шее, где висел шнурок с подаренным кулоном.
Внезапно он отстранился и прошептал.
- Я же жил в этой комнате, пока ты учился в Стэнфорде с Джессикой. Я и забыл. Если отец еще не нашел этого, а он явно не нашел, я тебе покажу…
Он спрыгнул с кровати, быстро обмотал вокруг бедер полотенце и подошел к окну и, присев, пощупал сухие дощечки.
- Тут, где-то, сейчас… Я уж и забыл, где…
- Только не говори, что у тебя тут тайник был. Нашел где делать: в доме-то отца!
- Сейчас ты удивишься еще больше, если я, конечно, его найду.
Дин постукивал по деревяшкам, пока, наконец, не нашел нужную.
- Я ведь совершенно забыл, где я его… но, вот…! Ты уехал, жил с девушкой, я жил у отца, коротая время между охотой и, собственно…
Дин повернулся и выпрямился. В руках у него было что-то синее.
- Это?? Это то, о чем я думаю???
- Да, это резиновый член! Синий! Твой любимый цвет, между прочим, - Дин с улыбкой покачал им в разные стороны, - и, как мне сейчас уже известно, почти точная копия твоего размера.
- Ты сдурел хранить его тут? Если бы его нашел отец, он бы убил тебя прямо им же!
- Ой, брось, - ответил старший брат и, поддразнивая, облизнул игрушку по всей её длине, - он чистый!! Не смотри так на меня.
Охотник сел обратно на кровать, держа в руках внушительный полупрозрачный дилдо.
- Ты же не собираешься сейчас… - глядя на то, как развратно облизывает резиновую игрушку доморощенный «кладоискатель», Сэм решил не продолжать вопрос. Ответ прозвучал, не дожидаясь уточнений.
- Не откажусь, если это сделаешь ты. Более того, это будет в несколько раз приятнее, - и Дин приглашающе раздвинул ноги. Полотенце подтянулось вверх. Сэм нервно выдохнул и покосился на дверь, прислушиваясь.
- Отец уже спит блаженным сном, - проследив направление его взгляда, брат продолжал облизывать силиконовый фаллос, периодически глубоко его заглатывая.
- Не хочешь? Как хочешь, - притворно закатив глаза, он еще раз облизал член и направил его себе между ног.
- Ммм… погодии-ии, - застонал Сэм и перевалился на бок на кровати, придвигаясь к брату.
Отобрав у него резиновую игрушку, буквально выдернув её из руки Дина, он прижался к уже высохшему телу брата.
- Ты это специально? – И не дожидаясь ответа, впился в пухлые соблазнительные губы, без особых колебаний раздвинув их и проникая языком в его рот. С непривычки могло показаться, что язык Сэма пытается связать себя с языком Дина в подобие морского узла: выкрутасы были впечатляющими. Помимо физиологических размеров достоинства младшего брата, он отличался достаточно большим языком, которым с легкостью мог достать до носа. Стоило только на минуту представить, что он еще умел и с успехом делал своим языком. Буквально неделю назад, в мотеле близ Миссури, своими криками Дин это доподлинно подтвердил.
Язык Сэма время от времени прерывал контакт с языком старшего, часто выходя из его рта, облизывал губы Дина, переключаясь на щеки, широкой полосой оставляя влажный след. Вновь врывался в рот и, иногда даже слишком глубоко, кружился там, играя со всем, что попадалось ему на пути: язык, зубы, десна, нёбо.
- Ты меня хочешь? – Сэм практически всегда задавал этот вопрос брату, получая особое извращенное наслаждение от заведомо утвердительного ответа. Старший, большой, сильный и мужественный парень, даже мужчина, охотно раздвигал ноги перед своим младшим братом и был подобострастным исполнительным рабом в любых постельных прихотях. Он был готов абсолютно на все, лишь бы сделать приятно Сэму. Абсолютно на все. Всегда.
- Да, - на выдохе произнес он, когда Сэм отстранился от него и дал возможность перевести дух. Язык Сэма полностью подавлял возможность дышать, а так же думать и что-то делать. Этот мастер ласк был извергом, который с легкостью доводил Винчестера до состояния предобморочного экстаза за несколько минут. И это, кстати сказать, еще до начала самого секса. Прелюдия.
Поправив полотенце на бедрах брата, Сэм решил оставить его на месте, вид кажущейся невинности и легкой тайны доставлял особое, тонкое эротическое удовольствие. Он чуть шире раздвинул стройные ноги и, на этот раз самостоятельно облизав игрушку, провел ей по промежности брата. Задумавшись на минуту, отложил карамельно-синий, влажно поблескивающий прибор в сторону, на время. Устроившись на живот так, что его голова оказалась между бедрами Дина, он потерся щекой о чувствительную кожу их внутренней стороны.
Высунув язык, он провел влажную дорожку выше и, больше ни на что не отвлекаясь, протиснулся в ложбинку между ягодицами.
Молниеносная реакция старшего брата не заставила себя ждать. Резкий вдох, подавленный в кулак всхлип и выгнутая поясница. Сэм прекрасно знал, что это означает: Дин ХОЧЕТ этого, ему нравится это и он готов отдать себя брату полностью.
Сэм ласкал кожу между ягодицами широкими движениями языка, иногда надавливая, и слегка входил внутрь брата. Помогая иногда себе пальцами, он пытался максимально расслабить напряженный пока сфинктер, чтобы не доставить впоследствии ему болезненных ощущений.
Обильно смочив указательный палец слюной, парень надавил на узкое кольцо мышц. Слегка покачиваясь, палец плавно вошел внутрь сначала на фалангу, потом на две, а затем и полностью. Сэм замер, аккуратно отвел руку назад, вытаскивая его, чтобы вновь облизнуть, и добавил еще слюны. Возвратив палец в прежнее положение, Винчестер принялся медленно двигать им вперед и назад, вновь и вновь погружая его в плоть.
Через пару минут он прервался, опуская ладонь и освобождая место для кончика языка, который тут же заплясал по расслабляющейся мышце, после чего к указательному пальцу присоединился средний. Облизнув их и вставляя обратно, постепенно растягивая медленно становящееся податливым, вздрагивающее упругое колечко, Сэм продолжил в том же ритме. Дальше наступила очередь безымянного. И каждый раз все это сопровождалось настойчивыми прикосновениями горячего и влажного языка.
Когда плоть Дина была достаточно расслаблена и жаждала дальнейших ласк, пальцы Сэма вновь прикоснулись к гладкой, твердой, но гибкой синей силиконовой поверхности.
Стоны Дина были едва слышны, поскольку он накрыл лицо подушкой в порыве страстного наслаждения.
Сэм, перед тем, как вставить игрушку в брата, последний раз склонился к нему и, обильно смазывая кожу слюной, глубоко проник внутрь языком. Тело Дина выгнулось в судорожном спазме, что означало готовность для следующего шага.
Аккуратно, чтобы не сделать больно, младший брат ввел внутрь сначала «головку» искусственного инструмента для чувственных наслаждений, выждал, слегка покрутил её и медленно начал вводить её дальше. Дыхание парня сбилось и прорывалось сквозь «фильтр-подушку» резкими выдохами и вдохами. Но и оно оборвалось тогда, как член в руках Сэма был введен по самое основание. Кисти рук буквально впились в подушку.
Чуть привстав, младший схватил вторую подушку и просунул под спину брата, чуть приподняв его. Таким образом, угол вхождения был наиболее продуктивным.
Чтобы Дину было еще удобнее, Сэм закинул его правую ногу себе на плечо – это опять же меняло угол, да и двигать имитатором было удобнее.
Постепенно скорость движения изменилась, руки, сжимающие подушку, побелели от спазматического усилия. Но это вовсе не говорило о причиняемой боли, это всего лишь свидетельствовало о том, что Сэм с наработанной точностью попадает по простате, чем доставляет просто феерическое наслаждение.
Тело Дина сжималось, дергалось, билось в конвульсиях. Замирало, когда замирал Сэм, дергалось, когда темп увеличивался, и вздрагивало, когда брат очередной раз касался маленького бугорка внутри.
Практически с самого начала, когда Дин и Сэм стали не только жить вместе, но и спать в прямом смысле, Дина увлекало любого рода насилие, жестокость, грубость или же принуждение. Его сексуальная раскрепощенность, желание все испытать и попробовать практически не ограничивалось ничем.
Секс в воде, в общественных местах, доминирование и подчинение, связывание и так далее уже давно были в его обиходе. Благо, что младший брат имел склонность – спасибо желтоглазому – к физическому доминированию, грубости, жестокости и деспотичности. Все это было скрыто до тех пор, пока они в первый раз не попробовали более или менее грубый секс. С тех пор качество, количество и фантазии в постельных сценах могли бы и испугать особо впечатлительных своим разнообразием.
Излюбленным «извращением» Сэма был глубокий минет. Его страсть и похоть проявлялась в том, что он максимально глубоко мог и любил вставлять свой огромный член в рот старшему брату, который, кстати, получал от этого не меньшее, а то и большее наслаждение. Лишение возможности дышать было желанным моментом Дина. Практически 90% оргазмов он испытывал только тогда, когда младший брат с силой пережимал ему горло одной рукой, стоя сзади, одновременно с силой входя в него и лаская его второй, свободной, рукой.
Когда Дин кончал, хрипя и крича от сковывающих экстазных конвульсий, Сэм отпускал руки. И, глядя на то, как старший брат корчится на полу или же на кровати, кончал на него сверху. Иногда, но тоже достаточно часто, опускался на колени перед ним и грубо вставлял член в рот, чтобы сперма пролилась ему в горло.
Вновь вытаскивая дилдо из Дина, Сэм попытался его прокрутить так, чтобы еще больше расширить внутренности стонущего дрожащего парня. Скорость и амплитуда движений игрушки была уже большой, словно у секс машины. Брат дрожал, и все его тело, от макушки до пяток, тряслось от переизбытка впечатлений. Но прекращать он пока что не хотел.
Сэм снова ввел резиновый член на полную длину и, вывернув его…
- Что, черт вас возьми, тут происходит?
По закону всех жанров, логики и проклятой подлости именно в тот самый момент, когда возбуждение обоих братьев уже было на грани, комнату внезапно залил яркий свет.
В узком дверном проеме стоял отец, не слабо опешивший от увиденного, и все еще держащий руку на клавише выключателя.
Его глазам предстала весьма забавная картина. Старший сын, раздвинув ноги и сложив их на плечи младшему, накрыл лицо подушкой. А тот, со зверским выражением маньяка на лице, что-то вставляет в его задницу. Если бы не виденные ранее монстры, ужасы и горящие трупы, Джон, наверное, схватился бы за сердце и тут же упал на пол с инфарктом. Собрав всю волю в кулак, он повторил свой вопрос еще раз:
- Что вы оба тут делаете?
Осознав, пока частично, весь ужас ситуации, Дин медленно снял ноги с плеч брата, предусмотрительно оставив подушку лежать на лице. Сэм, краснея абсолютно всем телом, попытался как можно незаметнее вытащить из брата предательски темнеющий и поблескивающий резиновый член. Вытащив его, он отбросил игрушку в сторону. Глаз он так и не поднял. В ужасе была каждая клетка его тела. Дин не дышал.
Отец, молча погасив свет, вышел, даже не закрыв за собой дверь. Его громкие шаги послышались по маленькому коридору и до кухни, где звякнул стакан, а потом и зажигалка.
- Он явно набирает там бензин. Слышишь, зажигалку проверяет, - подход с юмором ко всему сохранился только у Дина, который и изрек это сквозь подушку.
- Ты забыл, что начнет он с тебя?
Сэм встал с кровати. Охвативший его ужас и стыд привели к тому, что он возбудился еще больше и теперь искал, чем прикрыться. Дин же, отбросив плотно набитый синтепоном «щит», решил сыграть в героя и спасти «даму своего сердца».
- Я поговорю с ним. Если что, я дам тебе знак. В том случае прыгай в окно и беги прочь.
Он подтянул полотенце, туже его затянул, накинул на себя халат и вышел из комнаты, плотно закрыв за собой дверь. Сэм, как и полагается, следом на цыпочках подкрался к ней и прислонился ухом к ровной окрашенной поверхности.
- Отец? – Неуверенно позвал Дин, выходя на свет в кухне.
Глава немногочисленной семьи молча стоял у раскрытого окна. На столе возвышалась открытая бутылка виски, а в руке у него дымилась сигарета. Отец курил редко, но в особенных случаях.
- О, ты без бензина, я смотрю. Отец, позволь я…
- Нет смысла мне что-то объяснять, Дин.
- Но…
- Нет никаких но. То, что я… увидел, то, что вы делали в комнате… - он глубоко затянулся и выдохнул длинную струю дыма. Недоговоренная фраза повисла в воздухе. Джон сделал большой глоток алкоголя, кашлянул и продолжил. – Нет, я вовсе не удивлен.
Дин ошарашенно округлил глаза и даже попятился от услышанного.
- Не думаешь же ты, что я настолько глуп и не замечал того, как ты на него смотришь. Как защищаешь его в детстве, как ревнуешь его к Джессике.
- Эээ…
- Да-да, и твоя синяя штуковина под доской в комнате. Нашел ты, конечно, куда спрятать.
Волосы Дина начали шевелиться даже на пальцах ног.
- А что я могу, в доме завелись мыши. Пришлось поднимать весь пол. Я надеюсь, вы его хоть помыли?
Дин нервно издал смешок.
- Что ты тут увидел смешного?? Ты и твой брат! В моем доме, - мужчина резко развернулся. В руках был бокал с виски, почти половина. - Да ты хоть понимаешь…
Что-то странное творилось с отцом. Его моментальная смена настроения, гнев на милость и обратно, однозначно, имели какие-то корни. Глаза злобно сузились. На лице застыла гримаса.
Костяшки его пальцев побелели от того, как сильно он сжимал стеклянные стенки рокса.
- Я…
- Закрой рот! – вскричал Джон и выплеснул алкоголь в лицо старшему сыну. Тот отшатнулся и часто заморгал.
- Что ты можешь знать, - шипел он, подходя ближе. Дин пытался отходить, зная, на что способен отец в гневе, но наткнулся на кресло. Ходу назад не было. - Можешь ли ты представить то, как сильно я …
Он подошел вплотную к сыну и, подняв руку, подушечкой большого пальца собрал несколько капель виски с его испуганного лица. Слизнув их, он вновь прошелся пальцем по щеке и, притронувшись к губам Дина, отдёрнул руку.
- Отец… Я никогда… Ты ни разу…
- … не говорил, что люблю своих сыновей иначе, чем обычный отец? Да потому, что я ваш отец, идиот! – Последние слова он выкрикнул прямо в глаза Дину и, крепко сжав рукой лицо своего первенца, с силой вдавил свои губы в его.
Не прошло и пары секунд, как он отпрянул, словно укушенный и отошел, прижимая руку ко рту.
- Боже, что я…
- Нет, отец, стой. Нет-нет, не уходи, - мямлил Дин, наблюдая, как отец озирается в поисках возможного выхода. Сын двинулся к нему, но тот с силой его оттолкнул.
Когда при второй попытке Джон вновь ударил парня в грудь, терпение у того закончилось. Размахнувшись, он резким ударом всадил кулак в челюсть отцу, от чего охотник потерял равновесие и сполз по стенке. Быстрым шагом Дин подошел и схватил его за ворот халата. Подтянув по стене вверх, без особых раздумий, он схватил отца за горло и вдавил его в стену.
- Тебе было достаточно мне сказать то, что ты довел до моего сведения сейчас. И тогда, черт тебя возьми, все могло бы быть иначе.
На этом сложный разговор был завершен, чему сопутствовал резкий и грубый поцелуй. Дин впился губами в губы отца настолько резко, неожиданно сильно и страстно, чему мужчина даже не решился как-то воспротивиться. Он успел только поднять руку, как сын перехватил её и сжал в своей железной хватке.
Сэм, переставший различать что-либо происходящее на кухне на слух, в надежде не увидеть жаркий костер в исполнении старшего брата, решился, наконец, выглянуть. В свете криков отца его интерес только усилился.
Он приоткрыл дверь и аккуратно перешел в коридор. От изумления у него открылся рот. Дин, прижимающий отца к стене, яростно, с нажимом целует того в губы.
Нецензурной лексикой Сэмми громко возвестил свое неожиданное появление. Выйдя в коридор в том, в чем его, буквально, родили, он начисто позабыл, что прикрыться бы чем-нибудь не помешало. Однако увиденный факт, похоже, и не требовал этого.
- Оказывается, Сэмми, папочка кое-что от нас скрывал. Да, папуля?
Теперь пришло время отца впадать в краску перед двумя сыновьями сразу. Он испуганно отводил глаза, избегая прямого взгляда. Ответить было нечего.
Дин толкнул его вперед. Джон переступил на пару шагов и замер, зажав руки сзади в замок.
Старший сын, подойдя ближе, плотно прижался сзади и обвил его рукой так, что ладонь замерла на широкой мускулистой груди.
- Он у нас скромный, оказывается, - Дин начал медленно гладить грудь Джона через майку под халатом, - но вовсе не отказался бы увидеть своих детей на коленях перед собой.
С последними словами он резко опустил руку вниз и схватил отца за член. Испытав легкое удивление от того, что мужчина находится вовсе не оцепенении, а наоборот возбужден и готов к дальнейшим действиям, он лишь сильнее вжался в твердую спину.
Сэм, начавший понимать суть происходящего, более или менее успокоился. Выдохнув, он оперся плечом на стену, скрестив руки на груди, и хмыкнул.
- Никогда бы не подумал.
- Имей совесть, Дин, – охотник попытался убрать руку сына, но тот не позволил этого сделать и проигнорировал нелепую просьбу.
- Я же вижу, что ты хочешь, папочка, - прошипел он на ухо Джону, который вздрогнул от горячего дыхания, коснувшегося правого уха. Не останавливаясь и потеряв остатки стыда перед собственным отцом, Дин развязал халат, распахнув его полы. - Даже у тебя меньше, Сэмми, но достоинством ты явно пошел в него.
Смотреть на то, как Дин ласкает тело Винчестера-старшего через ткань, было крайне странно, но одновременно эротично, похабно и возбуждающе. Сэм любил абсолютно все запретное. А это было даже не под запретом. Это было нечто большее: аксиома, непреложная истина, моральный столп, табу. Он облизал высохшие губы. Сглотнул и, глубоко вдохнув, прикоснулся к своему члену рукой. Возбуждение приближалось к максимальной точке. Он оттолкнулся от стены и неровным шагом подошел к увлеченной парочке.
Джон, не отводя глаз, смотрел в лицо своего младшего отпрыска, подходящего вплотную. Его тело – тело сына, впечатляло. Некогда тощий мальчишка стал развитым юношей с приятной и завораживающей внешностью. Изменилось только строение тела, но Сэм остался все тем же малышом, с не по возрасту серьезными глазами, которого он страстно любил и желал с момента, когда ему исполнилось лет четырнадцать. Ну и, конечно, татуировка возле ключицы. Она ему очень шла.
- Сэм, - прошептал отец. Онемевшие губы отказывались что-либо говорить. Будто околдованный происходящим, он боялся пошевелиться. Он – Джон Винчестер, один из самых сильных и отважных охотников, не мог вымолвить слова.
- Да? – ответил так же шепотом Сэм, касаясь шершавой мужской щеки кончиками пальцев. Эта коронная издевка младшего брата была одной из его самых любимых чувственных пыток.
Он смотрел в лицо отцу, практически не моргая. Пальцы гладили кожу на лице, а язык соблазнительно облизывал пересыхающие губы.
- Что, папа? Что ты хотел сказать, - произнес сын, кончиком языка проводя по коже возле уха, - тебя что-то смущает?
Любимые Сэмом ласки языком могли свести с ума кого угодно, заставляя закатывать глаза в блаженстве. Не стал исключением и Джон.
Он чуть приоткрыл рот и закрыл глаза, откидывая голову назад, где к ней тут же подключился Дин, решивший поиграть с мочками ушей. Он ласкал их языком, а спереди Сэм облизывал губы своего любимого отца, раздвигая их языком.
Руки главы семейства безвольно обвисли. Он не проявлял никаких признаков сопротивления и принимал все, что с ним делали его сыновья.
Дин, уже давно спустивший с Винчестера нижнее белье, обеими руками ласкал грандиозных размеров член, периодически сжимая твердые яички в ладони. Сэм, переключив свое внимание на грудь, ласкал соски, вбирая их в рот. Облизывал и покусывал.
Вскоре оба халата, став абсолютно лишними, были сняты и откинуты, поскольку очень мешали. Майка Джона полетела в сторону примерно в это же время.
Даже в свои пятьдесят лет мало кто мог бы похвастаться настолько упругим, ровным и физически развитым телом. Джон совершенно не выглядел на свой возраст.
Истерзанная шрамами спина и грудь бугрились твердыми очертаниями мышц, туго напряженными под золотистой кожей. Волос на теле почти не было, за исключением, разве что, небольшого количества в низу живота и в паху, благодаря чему руки сыновей скользили по коже очень гладко.
Дин, покусывая кожу на шее и плечах, сжимал ладонями руки Джона, возбуждаясь и восхищаясь объемами бицепсов.
Через полотенце, которое он так и не снял, пробивался средних размеров член: Дин, увы, не унаследовал фамильный размер своего отца, но и не сказать, что обладал совсем уж маленьким достоинством. Скромненько и со вкусом, ничего лишнего и без недостатков. Средней длины орган, помещающийся в ладонь и выходящий за её пределы.
И сейчас его головкой, проглядывающей из складок ткани полотенца, он упирался в крепкие, округлые ягодицы отца.
- Я думаю, нам проще будет дойти до кровати? – Нарушил сексуальную идиллию старший сын. Он, как рационалист во всем, всегда предпочитал удобство.
- Думаю, да, - откликнулся Сэм, прекращая свои ласки.
Джон приоткрыл глаза и облизал губы. Он находился в таком состоянии, когда говорить было крайне сложно. Он только согласно кивнул. И то, кивок получился очень вялым.
Младший взял за руку отца и потянул его в комнату. Дин же, проследовав за ними, по пути прихватил со стола бутылку виски и стянув с себя полотенце, отбросил его на кресло.

Спустя четверть часа в небольшой комнате на кровати расположились трое мужчин. Дин Винчестер полулежал, стоя на четвереньках и опираясь на локти. Сзади стоял его отец и ритмично двигался, вводя в него свой член.
Стоны теперь можно было не скрывать, чем и пользовался парень, постоянно вскрикивая, когда Джон загонял в него член полностью до основания. Его размеры полностью впечатляли: и в объеме и в обхвате. Почти два с половиной пальца толщины и примерно расстояние от запястья до локтя в длину. Шедевральная дубина, если говорить просто.
Сэм, тем временем, лежал перед Дином, расставив в разные стороны ноги, и потягивал прямо из горлышка обжигающий виски. Наблюдать за тем, как разрывают плоть старшему брату, ему нравилось. Он иногда сжимал свой член ладонью и легкими движениями двигал руку вверх и вниз.

Сравнить с чем-то иным свои ощущения Джон не мог. То, что он испытывал сейчас не находило ни сравнения, ни аналога. Полностью расслабленный сын, который без стыда и сомнений отдается своему отцу – зрелище и ощущение настолько возбуждающее, что хотелось рычать, рвать и терзать, что периодически он и делал, хватая сына за волосы и оттягивая его голову назад.
Братья заранее предупредили отца о том, что в постели можно делать практически все, что угодно. Практически – это потому, что чего-то совершенно необычного, или, быть может неприемлемого, они еще не пробовали или же просто не слышали пока об этом. Потому получалось, что можно абсолютно все, что угодно: от нежной эротики до средней степени ударов и насилия.
В очередном порыве жестокой страсти мужчина схватил Дина за волосы и поднял его, перехватив двумя руками за горло. Дин безвольно повис на руках отца, не проявляя никакого сопротивления.
С восторженным одобрением в глазах Сэм отставил бутылку. Шлепки бедер о ягодицы Дина раздавались, словно кто-то со всей силы хлопал в ладони. Глаза старшего брата были закрыты, а на лице замерло блаженное, оттененное болью, удовольствие. Боль и наслаждение – вот то, чего хотел Дин. Хотел и получал.
В подвешенном положении он выглядел абсолютно беспомощным, униженным и доступным. А то остервенение, с которым отец всаживал в него член, добавляло возбуждения и похоти младшему.
Он придвинулся ближе и встал на колени перед Дином, оказавшись лицом к лицу.
Он ласково провел рукой по лицу, чуть затронул приоткрытые пухлые губы, из которых вырвался очередной стон наслаждения, сжал скулы рукой и ласково накрыл его рот своим.
Странное сплетение жестокости, ласки, отца, трахающего своего сына и брата, который его ласкает, делало Дина счастливым. Блаженство переполняло грудь, распаляя тело, и собиралось маленькими капельками на кончике головки члена, который вздрагивал и раскачивался от ударов бедер отца сзади.
Сэм, не прекращая поцелуй, оттянул кожицу на возбужденном органе брата, собрал те капли, которые еще не успели упасть на простынь, и размазал их по всей головке. Любому известно, что там – на самом краю плоти – находятся самые сильные эрогенные рецепторы. Прикосновение к ним в возбужденном состоянии граничат с болью так же сильно, как и с экстазом.
Проведя пару раз вверх и вниз, Сэм положил руку на горло брату поверх рук отца. Дина затрясло. Конвульсии пошли по всему телу, но прекращать Сэм не планировал и медленно продолжал свою пытку.
- Пожалуйста, хватит, хватит!! – Дин широко раскрыл глаза, но в них виднелся только белок, зрачки смотрели как-то нереально глубоко вовнутрь, закатываясь наверх. Он умолял, стонал и извивался. - Пожалуйста, хватит!!
Сэм, усмехнувшись, убрал руку с горла и заткнул брату ладонью рот. С двойным упорством он гладил кожу головки, периодически добавляя на неё свою слюну для лучшего скольжения пальца.
Из глаз Дина текли слезы, он извивался, словно пойманная змея. Но руки отца крепко держали его и не давали вырваться.
Кто хотя бы раз испытывал подобные ощущения, знает, что первоначальная боль от прикосновений к возбужденной плоти уже через минуту отзывается такими волнами фееричного экстаза, что сознание потерять – это проще простого.
- Остановись, - прошептал Сэм отцу, отпуская член Дина. Тот, находясь на грани, все же послушно остановился и крайне аккуратно вышел из разработанной до невероятных размеров плоти сына. Он переместил руки с горла на плечи и, придерживая напряженное, трясущееся тело, плавно опустил его на живот.
Лопатки Дина часто вздымались и опускались, дыхание прорывалось с трудом. Глаза были закрыты, а изо рта вырывались стоны и непрекращающаяся мольба: «Остановитесь».
Отец, приходящий в себя от звериной страсти, испуганно уставился на сына. Его пульсирующая плоть, налившаяся кровью, иногда приподнималась.
- Что… Я??
Разумеется, мужчина, впервые находясь в таком положении, не знал всех деталей личной и интимной жизни своих сыновей. Но Сэм, успокаивающе улыбнувшись, сказал, что все нормально. Все идет именно так, как любит и хочет Дин.
Он взял в руку резиновый фаллос и лег на бок рядом с братом, крепко его обняв. Пока отец, оцепенев, стоял на коленях в ногах своих сыновей, Сэм шептал брату на ухо успокаивающие слова на разный манер. И в это же время, поправив ногу Дина и согнув её в колене, он начал медленно вводить в него резиновую игрушку любимого синего цвета.
- Аааа-ах, - сорвалось с искусанных губ. За закрытыми веками было видно, что его глаза снова закатились, но он, несмотря на своё состояние почти выжатого лимона, хотел продолжения.
Плавными движениями Сэм вводил и вытаскивал силиконовую копию члена, прокручивая его и выгибая. Резко вытаскивал и с силой вставлял обратно.
Тело Дина вновь начало оживать, что характеризовалось выгнутой поясницей и бешено сокращающимися мышцами на ягодицах и руках.
Кивком головы Сэм показал отцу, что ему следует продолжить и вновь войти в готового к продолжению сына.
Округлив глаза, Джон уставился на синюю игрушку, находящуюся внутри Дина. Но еще один безмолвный кивок все же сдвинул его в сторону красивого тела.
Он прилег сверху на старшего, упираясь руками в кровать, и очень аккуратно вновь начал вставлять свой член внутрь Дина, в котором уже находился далеко не маленький дилдо.
Сэм наблюдал, как рот брата открывается все шире и шире по мере того, как отец практически разрывает его плоть. Двойное проникновение с такими размерами было явно болезненным. Но, как и говорилось, только в первые мгновения, пока кто-то не начнет двигаться: игрушка или же отец. Что, собственно, и последовало дальше.
Сэм, желая присоединиться, помог Дину подняться на четвереньки и подложил под него две подушки, на которые тот лег животом, выгибая ягодицы вверх. Отец замер на время смены позы, а потом вновь возобновил движение, одной рукой держа сына за волосы, второй удерживая внутри резиновый член.
Младший Винчестер переместился на колени перед лицом брата. Взяв в руки свой, почти идентичный отцу, орган, он смазал его обильным количеством слюны. Для начала проведя им по щекам и подбородку, коснулся шеи и снова вернулся к лицу. Проводя головкой по губам, Сэм шумно выдохнул. Легонько ударив по щеке рукой, он заставил Дина открыть рот. Еще одной легкой пощечиной изъявил желание, чтобы брат открыл рот еще шире. Тот устало, но послушно выполнил требование.
Играясь, Сэм провел по губам и зубам кончиком головки. Дин попытался поймать языком член, но не успел. Брат успел отстраниться.
Снова проведя по губам, парень ввел головку чуть глубже, буквально на несколько сантиметров, что дало возможность Дину обхватить ее край губами. С влажным звуком Сэм чуть продвинул член вперед и снова его вынул. Дин, облизнувшись, снова открыл рот.
На этот раз глубина была уже более ощутимой, ствол члена был введен в горячий и мокрый рот почти наполовину. Практически касаясь стенки горла, младший Винчестер поднял голову брата за подбородок. Положив руку на его шею, чтобы чувствовать движения своего члена, он пальцами раскрыл рот Дина. Глаза брата открылись. Это была, скорее всего, его самая любимая часть: смотреть в лицо Сэму, который будет глубоко входить в него, получая при этом несравненное удовольствие. Глаза Дина горели огнем, несмотря на то, что сзади его раздирал отец. Его любимый брат, его часть души и тела, его кровная семья, его любовь и его смысл жизни будет получать удовольствие. И он, Дин, будет тем, кто ему его доставит. Наблюдать за этим было выше всех удовольствий в мире.
Сэм, улыбаясь брату, провел по его лицу ладонью. И, вдохнув, глубоко ввел член. Звук проникающей плоти по скользкому и горячему горлу, напряжение гортани и отчетливые очертания ствола члена на коже подействовали на Сэма, как наркотик. В глазах появилось нечто животное, дикое, страшное и похотливое. Что-то, что в привычной жизни спит и не появляется. Кто-то назовет это извращением, кто-то пошлостью и примитивным животным инстинктом. Дин называл это – любовью. Именно так проявлялась любовь: полной отдачей себя и полным владением с его стороны. Настолько близко могут быть только те, кто верит друг другу, доверяет и готов абсолютно на все ради другого. Дело не в чувствах, эмоциях или чем-то еще. Дело только в этих глазах, горящих даже в темноте, в жадной ухмылке, сжимающей руке и огромном члене, распирающем горло. Даже сейчас, когда дышать было невозможно, воздух и не требовался. Они дышали одним целым, как младенец дышит в утробе. Единение тел? Да, это именно то, что зовется «телом на двоих».
Чуть передвинув руку, Сэмми еще раз вынул и вновь вогнал член глубоко в горло своему брату. Из глаз покатились первые слезы, которые были тут же вытерты подушечкой большого пальца.
Сначала рваным темпом, а затем ритмично он начал двигаться внутри брата, периодически давая возможность выдохнуть и вдохнуть. Стекающую по подбородку слюну Сэм собирал головкой и отправлял её обратно в рот Дина.
Несомненно, любой увидевший то, что сейчас происходило в комнате, осудил бы всех и лично сопроводил бы каждого на костер. Но что ужасного в том, что хотя бы некоторые считают прекрасным?
Что может быть прекраснее, рассудите, в истинной любви своего отца к своим детям? Что может быть ужасного в том, что один брат любит другого и готов на все ради него?
Конечно, сцена животного секса, в которой отец раздирает своего старшего сына, насаживая его на свой член, которым, кстати, он его и породил ранее, а младший с горящими глазами и хищным оскалом, что есть сил, впихивает в глотку брату не меньшее достоинство, чем у его отца.
У каждого, согласитесь, свое понимание любви, ласки и нежности, страсти и похоти. Наслаждения и боли.
Желания каждого ограничиваются лишь его смелостью и возможностью. И только лишь ненужной моралью мы создаем себе те преграды и проблемы, из которых впоследствии безуспешно и так долго ищем пути выхода.
Казалось, что семейность, переходящая в генах, должна проявляться полностью во всем. Но тут, как нельзя кстати, все произошло с точностью да наоборот.
Сэм, который с сумасшедшим выражением лица безустанно и грубо имел своего брата в рот, внезапно замер на секунду и с диким криком, словно раненный зверь извернулся, выгибая спину. Он крепко схватил Дина за волосы, притягивая его к себе так, что его нос и лицо плотно уперлись ему в живот.
Извергая потоки семени, Сэм из последних сил вдавливал себя в узкое горло, заполняя все тело собой. Всхлипывая, Сэм царапал кожу на своем лице, отпустив голову брата. Со стонами он повалился навзничь. Струйки пота катились градом по лицу, груди и спине. Изнемогающий, выжатый, высосанный напоследок последним рывком Дина, брат закрыл глаза, сжался и продолжал биться в частых конвульсиях. Мышцы сокращались и расслаблялись, сокращались и снова расслаблялись. Член пульсировал приятной болью, а остатки спермы вытекали и капали на простынь, оставляя вместо себя мокрые пятна.
Отец, весь мокрый, как и младший сын, из последних сил продолжал двигаться. Его ноги занемели, член болел от бессилия и невозможности разрядки. Руки ныли, губы пересохли и потрескались. Но, памятуя слова сыновей, он собрал остатки сил и, что есть силы, дернул на себя Дина. Обхватив его горло рукой, он аккуратно сдавил его. На своем бедре он чувствовал ладонь сына, который был практически без сознания, но все же подал знак отцу, когда сила сдавливания была достаточной.
Хрипя ртом, Дин висел на руках у отца. Джон, вынув резиновую игрушку, быстро, резко и с громкими шлепками входил в сына. Сэм же, более или менее отошедший от экстаза, перевалился со спины на живот и приподнялся на локтях. Он широко открыл рот и, насадившись на твердый, как дерево, член брата, обхватил его губами. Резкими толчками он вгонял в себя весь горячий ствол, иногда заглатывая слишком далеко, задевая миндалины. Отчего приходилось вытаскивать, откашливаться и вбирать в себя член заново.
Более или менее ритмичными движениями, Сэм довел брата до того, что сквозь хрипы и отсутствие полного объема воздуха, его руки затряслись, а тело забилось в мелкой судороге.
Хрип смолк, губы плотно сжались, глаза закатились так глубоко, что можно было погрешить на эпилептический припадок. Горячая и мощная струя наполнила рот Сэма. Вторая, третья и четвертая были не меньше по силе и объему. Едва успев проглотить первую порцию, в рот полились следующие и следующие струи горячей, жемчужно-белой вязкой жидкости. Глотая их, младший брат вымученно улыбался. Любовь – это чувствовать его в себе, пить его, пускать его в себя.
Последние пульсирующие толчки выдали остатки, которые тоже были проглочены, а маленькие капли слизаны.
Отец отпустил руку и Дин, скорее всего в бессознательном состоянии, ничком повалился на кровать. Отец, который так и стоял на коленях, не в силах больше сдерживаться, обхватил ладонью член и начал водить ею вверх и вниз, крепко сжимая ствол. Он гладил головку, натягивал и приспускал кожицу, оголяя плоть. Второй рукой он гладил живот, разминал, щипал или царапал грудь.
Сэм, упавший рядом с братом, успел прошептать:
- На лица, отец, на лица…
И только эти слова долетели до ушей Джона, как его тело скрутило, его позвоночник словно загнулся в спираль. Свернуло, затрясло. Плечи вжались, спина болезненно выгнулась до хруста. Левая рука вцепилась в грудь, словно в желании оторвать, а густые струи спермы, которые копились, наверное, все эти десятки лет, рекой полились на лица, шеи, волосы и грудь сыновьям.
Сэм, который был еще в сознании и не успел полностью отключиться, неуклюже стирал с себя капли и облизывал пальцы. Извергая немыслимые потоки семени, отец, который был уже не в силах стоять, упал сверху на сыновей, продолжая изливать на них живой сок, которым и породил их тридцать лет назад. Рука Сэма, который уже почти отключился, зарылась в волосы отца и с силой прижала его к себе. Второй рукой он обнимал брата.
Любовь? Вы спросите, что это?
Это семья, в первую очередь. Любовь – это то, когда ты, несмотря ни на что, жертвуешь собой ради тех, кого любишь. Отказываешь самому себе в том, что причиняет боль тебе.
Любовь – это награда за все твои поступки: правильные или не очень. Любовь – это дар, который нужно хранить и оберегать. Любовь – это то, что можно почувствовать.
Любовь – это состояние, а не позиция мужа и жены или позиция отца и братьев. Для любви совершенно нет рамок или границ. Любовь – это то, что делает нас свободными. Любовь – это свобода.

«Утро, утро, утро…» - эта мысль, словно горячая тягучая карамель, потекла по жилам, венам и попала прямо в сердце. Впервые в жизни ощутить радость утра, не понимая причин. Ощутить свободу и счастье, ощутить легкость и нежность, которой не было до сих пор.
Ощутить тепло, ощутить гармонию и какое-то немыслимое удовольствие.
Джон, уткнувшийся лицом в подушку, сонно застонал. Свинцовая тяжесть отдавала приятной ломотой в мышцах. С огромным трудом он разлепил глаза. Первое, что он увидел – это был его старший сын, свернувшийся клубком и тесно прижавшийся к нему своим телом.
Любовь? Да, видеть с утра первым то, что делает тебя безумным, заставляет отказать от дыхания, лишь бы не потревожить, да – именно это можно назвать любовью.
Выдохнуть со свистом, маленькими порциями воздух так, чтобы не разбудить. Не шевелиться, чтобы не потревожить.
Сонное бурчание сзади и внезапно замерзающей спине становится так тепло, что хочется растаять и стать невидимым. Второй сын, младший, во сне повернулся и прижался грудью к спине отца в надежде защиты, любви.
Обнять отца с утра? Любовь? Да, пожалуй, и тут можно согласиться.
Отец сонно поморгал и краем глаза заметил время на будильнике. Утро было, и правда, волшебным. Впервые за столько лет проснуться, когда время уже давно за полдень. Проснуться не одному в холодной постели. Да и просто проснуться.
Ответ на вопрос, который пытался найти Сэм: остаться или уйти, скорее всего, был найден. Но как быть с тем, что историю менять нельзя?
Что выбрать: отца или то, что правильно? Сложно выбирать, когда ты спишь. Во сне все кажется таким простым и ненавязчивым... и таким далеким...
Сколько раз бы ты не уходил, не убегал, ты всегда возвращался к тем, кого любишь.
Выбирать? зачем?

п.с. уверен, братья сделают правильный выбор)