"Ты смотришь в костер, ты читаешь скрещение рун,
Ты ищешь ответ в умирающем танце огня.
Ты ищешь не там, твоя правда лежит между струн,
Внимательно слушай, ее я пою для тебя.
Ты сам можешь петь, перепевки тебе не нужны.
Надежной защитой послужит лишь дедовский меч.
Ты ветер услышишь, и новую песню сложи,
И память о первой любви постарайся сберечь.
Не смей жечь гитару, ты лучше не встретишь гитар,
Пусть корпус разбит, но ты с детства играешь на ней.
В сердцах замахнувшись не смей не закончить удар -
Для смены на всех переправах не хватит коней.
Булатной кольчугой блеснув, ты умчишься в зарю,
Лишь фразы да ноты останутся после тебя.
Так слушай меня, я тебе эту песню дарю,
Пусть жар моих пальцев холодные струны хранят."

Ледяные капли стекали по лицу, неприятно холодя кожу. Серая пелена дождя застилала ей глаза, она чувствовала себя будто слепая, неожиданно оказавшаяся без поводыря. Но все равно, назло себе и дождю, она продолжала идти, с трудом переставляя ноги.
Под подошвами хлюпали мокрые листья. Кажется, где-то пел соловей... «А ведь соловьи поют только осенью», неожиданно вспомнила Джинни. Она помотала головой, пытаясь собраться с мыслями, но ничего не добилась.
Как она проклинала себя, что произнесла это чертово заклинание! Как горько жалела, что пришла в дом Гарри... Как хотела вернуть время назад, вообще никогда с ним не встречаться, не влюбляться, не...
Но поздно. Как всегда слишком поздно. Чертова Шляпа сказала "Гриффиндор!", чертовы зеленые глаза взглянули на нее, подарив частичку своего дивного света, и все, финито. С этого момента она была обречена. Обречена любить.
На что она надеялась? Что он увидит ее и сразу излечится от своей страшной, застарелой боли? Да... как же. Он ведь практически выгнал ее. А потом эта проклятая пыль, неизвестно как появившаяся на полу ее спальни, неизвестно как вынудившая ее произнести заклятье, которого она вообще никогда не знала и не слышала... И что же все это значит? Она уже готова была поверить, что сам Волан-де-Морт вернулся из преисподней и мстит им, хотя своими глазами видела шесть лет назад как он рассыпался в прах, да и тот быстро унесло вешним ветром.
Потоки небесных слез постепенно начали стихать и Джинни наконец-то смогла осмотреть местность. И сразу же остановилась.
Она находилась посреди унылой каменистой равнины, простиравшейся до самого горизонта и сливавшейся там с серым небом. Тоску навевал мрачный вид этого серого плато и, казалось, не было ему ни конца, ни края. Но не это заставило Джинни остановиться. А то, что прямо перед ней на камне сидел человек.
Он был высок и мускулист, его сильные руки ловко сновали по лезвию громадного меча, полируя его точильным камнем. Седые волосы, стянутые на лбу простым кожаным ремешком спадали на плечи, но аккуратно подстриженная бородка была черной. Рядом с камнем лежал грозный молот с чуть коротковатой рукоятью.
- Чего уставилась?- мрачно спросил он, не глядя в ее сторону и не отрываясь от своего занятия.
Она хотела что-то ответить, но не могла. Слова комом застыли в ее горле, когда он посмотрел на нее абсолютно черными, бездонными глазами, такими, которые никогда не улыбаются. И она увидела там боль и страдание, ставшие такими привычными, что воспринимались как сама жизнь.
- Кто ты?..- с трудом прошептала она.
Он отвернулся от нее и стал придирчиво осматривать клинок, выискивая царапины.
- У меня имен много,- хмыкнул.- Тор, Арес, Перун, Марс... Выбирай какое нравится.
- Арес?..- неверяще переспросила она.- Греческий бог войны?!
- Арес...- протянул он, словно пробуя имя на вкус.- Хороший выбор. Мое первое имя. Греческий? И греческий тоже, наверное... Люди... Леса каменеют, становятся горами, моря превращаются в пустыни, а люди все остаются. А пока есть люди, есть и боги. Пока они не поняли, что они сами и есть боги. Пока они не достигли небес... Но это случится еще нескоро.- Он тяжело вздохнул.
Джинни осторожно подошла к нему ближе и остановилась рядом.
- Почему ты здесь, один? И что это вообще за место?
- Ты попала сюда, не зная что это и где это?- насмешливо взглянул на нее Арес.- Это Аид, дочь Адама, или Нифльхель, как называет его Локи. Впрочем, он нечасто здесь бывает. Опасается встретить Бальдра, я полагаю.
Всемогущий Мерлин! Аид. И сам Арес, бог войны. Нет, она точно сходит с ума.
- Мы под землей?- спросила она с дрожью в голосе.
- С чего ты взяла?- Он посмотрел на нее с хмурым удивлением.- Это Место-Между-Мирами. Граница Вселенной, если угодно. Если хорошенько прислушаться, можно услышать как бурлит Хаос.
- А где же...- Она не могла произнести это.
Он, похоже, понял ее.
- Души умерших? Далеко. Эта равнина – мое обиталище. А вот как сюда попала ты, дочь Адама?
- Серая пыль... серая пыль была рассыпана по полу моей комнаты и она... как бы заставила меня произнести заклинание, а потом окружила меня, впиталась в тело и перенесла сюда.
На его молодом, несмотря на седину, лице отразился легкий интерес.
- Пыльца серого лотоса? Любопытно... Это же архаизм. Никто давно не использует это. Никто уже и не помнит как это вообще делается. Разве что... разве что это Висельник перенес тебя сюда?
- Висельник?- непонимающе переспросила она.- Какой еще Висельник?
- Неважно,- отмахнулся он.- В конце концов...
Но ему не дали договорить. Хлопанье крыльев разрезало воздух и перед ними опустился громадный феникс, ударился об землю и обратился в статного мужчину, волосы которого сияли дивным солнечным светом, а глаза были такими голубыми, словно само небо вошло в них. При виде него на душе Джинни сразу стало светло и радостно, и хотелось смеяться и плакать одновременно, забывая обо всем черном, что случилось. Но на Ареса эта аура счастья, казалось, не распространялась, он только помрачнел еще больше, и от этой его безысходности будто померкло исходившее от незнакомца сияние.
- Ну и чего ты приперся?- грубо спросил бог войны.
- Арес,- укоризненно произнес тот.- Ты не соизволил придти на Совет, поэтому мне пришлось тащиться в эту глушь, чтобы поговорить с тобой.
- Мне не о чем с тобой говорить, Даждьбог.- пробурчал Арес. Тут он вспомнил про стоящую рядом и ошарашенно смотрящую на все это Джинни.- Знакомьтесь. Это Гелиос, Ра, или просто Солнце, но предпочитает, чтоб его звали Даждьбогом. А это дочь Адама... э-э-э...
- Джинни Уизли,- быстро подсказала она.
- Да, вот именно.
Даждьбог посмотрел на нее своими ясными глазами и улыбнулся.
- Как ты сюда попала, дитя мое?- мягко спросил он.- Ведь это Мир Мертвых...
За нее ответил Арес.
- Висельник закинул, я полагаю. С помощью пыльцы серого лотоса. Не пойму только зачем это ему надо... Развлекается он, что ли?
- Он же не ты.- Даждьбог поморщился.- Ему даже незнакомо такое слово как "развлекаться", ты же знаешь. Кстати, именно о Сером я и хотел с тобой поговорить.
- Что бы ты не сказал...- начал Арес, но солнечный бог прервал его:
- Темный и Светлая уже сдались, Арес. Сдались, понимаешь? Надоела им, видите ли, эта чертова вечность и они обрадовались случаю от нее избавиться. Я всегда говорил, что эти странные отношения между ними до добра не доведут... Но теперь уже все равно поздно. Остались, в лучшем случае, одни лишь их Наместники в Нижнем Мире, да и те ненадолго, поскольку Висельнику они на один зуб. Остаемся одни лишь мы, Арес! Лишь мы, Названные Богами! Неужели ты тоже собираешься сдаться без боя? Ведь ты...
- Ведь я что?!- в ярости вскричал Арес, вскакивая с камня.- Я что?! Бог войны?! Бог войны, а потому должен стремиться к любой битве?! Я ненавижу это, Даждьбог! Я ненавижу Небеса, ненавижу Аид, ненавижу войну, ненавижу себя... И я понимаю Темного и Светлую; ведь я тоже уже очень давно устал от вечности.
Он сел обратно и закрыл лицо руками. Даждьбог смотрел на него с сочувствием. Тихо, но решительно он произнес:
- Ты ведь тоже был когда-то человеком, Арес... Подумай, представь себе что станет с человечеством, если Серый проникнет в мир. Ты бы желал себе такой участи? Все наши усилия, все страдания в течении тысячелетий, все пропадет без следа и люди вернутся туда, откуда начали. И больше не сдвинутся с мертвой точки. Ты думаешь, я не устал от этой проклятой вечности? Но я превозмогаю усталость, я все равно продолжаю бороться, ибо это наша участь, наш долг – быть сильнее других. Ты бог, Арес, хочешь ты или нет, и это никуда не уйдет от тебя, это – единственное, что всегда будет с тобой. И твой удел – война. Пусть ты ее и ненавидишь.
Он замолчал ненадолго, а потом тихо запел:
- Хрустальный замок на горе,
Алмазный кубок в серебре,
И ощущение покоя,
Ты променял на поле боя.
Поклялся всех врагов согнуть,
Войны ты понял душу, суть,
И в гневе граф сказал тебе:
"Мой сын, о доме позабудь.
Уйди отсель в далёкий край,
Наследства груз: военный пай,
Глоток вина и каравай.
Вот твой удел, на, забирай."
И с этих пор стал видеть сны
О жизни отданной взаймы
Владыке тьмы, он прошептал:
"Ты станешь гением войны."
Ты стал, и тысячи дорог
Тебя пустили на порог.
Ты рок, ты черной смерти бог,
Пополз по миру шепоток.
Ты в бой водил громады, крах
Подстегал тебя в умах и страх
Тебя сопровождал в палатах замков,
На пирах, лишь липкий страх.
В богов не верил, презирал,
А демонов уничтожал.
И смерть, и ужас возлюбя
Боялся самого себя.
И как-то пред тобой предстал
Владыка тьмы, кроваво ал,
Сказав: "Я выполнил работу,
Настал черед платить по счету."
Воспрянув, встал, сказал, "Убей,
Жизнь забери мою скорей,
Мне опостылел мой удел,
Прожить, как должно не сумел."
Владыка ж тьмы отпрянул в страхе,
Лицо бело, как кость на плахе:
"Арес, с сегодняшнего дня ты бог,
И ты сильней меня."
"Убей!", ты в ужасе вскричал,
"Неужто вечность мой финал!"
В богов не верил, презирал.
Но сам им стал.
Сердце Джинни преисполнилось жалости к этому мрачному богу, который слишком полюбил войну, а потом возненавидел ее с той же силой, и даже богом стал против воли. И в то же время, она надеялась, что он согласится выступить против Серого, хоть из разговора она так и не поняла кто это, но уловила, что он угрожает человечеству. Пусть это и не была привычная ей угроза уничтожения, а что-то другое, неясное, и почему-то это казалось ей куда более страшным. Хотя что может быть страшнее смерти? "Много чего", ехидно ответил голосок в голове, "Даже слишком много..."
Арес встал, взглянул исподлобья на Даждьбога.
- Хорошо.- сказал он с металлом в голосе.- Хорошо же. Пусть будет так.
Он поднял молот высоко вверх, к равнодушным небесам и прокричал:
- Слышишь, Серый?! Пусть будет война!
И из молота вырвалась ликующая молния, разрезала небеса пополам, и по Вселенной покатились зловещие раскаты грома, возвещая всем, что войне – быть.

***

Гермиону разбудили чьи-то крики, шум и какое-то неясное ощущение опасности, скользкими холодными пальцами шарившее в ее неспокойном сне. Но она никак не могла найти в себе силы проснуться. И только когда чьи-то шаги дробью рассыпались по полу ее комнаты и знакомый голос крикнул "Грэйнджер, просыпайся!", она медленно подняла налитые свинцом веки и узрела бледное лицо Малфоя с двумя свежими царапинами на лбу и на щеке.
- Малфой, какого черта...- простонала она, отворачиваясь от него и пытаясь вернуться в сладкие объятия Морфея.
- Да вставай уже, идиотка! На нас напали!
Забыв даже обидиться на "идиотку" она вскочила как ошпаренная с кровати.
- Напали?! Кто?
- Кто-кто, Дед Пихто!- передразнил ее Малфой.- Серый, кто ж еще!
Она застыла на месте. Несмотря на то, что они тут вроде и ждали только этого, все равно она как-то до самого последнего момента не верила, что все это реальность и им действительно придется сражаться с каким-то... Небеса всемогущие, да это же просто цвет! Как можно бороться с цветом?!
- Ты так и собираешься здесь стоять и ждать пока он придет за тобой?
Язвительный голос Малфоя вклинился в ее страшные мысли и как ни странно стало чуть легче.
- Одевайся,- бросил он, отвернувшись. Она быстро натянула на себя блузку и джинсы, и оба выбежали из спальни.
- Что произошло?- спросила она на бегу.
- Сейчас сама увидишь.- был мрачный ответ.
Они добежали до первого этажа. Там, в отдалении от двери, ведущей в подземелья, стоял Локи и ждал их. Впервые на его лице не было насмешки. И это испугало Гермиону больше всего.
Из под окованной железными полосами двери пробивались клочья серого тумана. Они извивались словно щупальца некоего фантастического осьминога, словно бы поглощая сам воздух, и пытались захватить все больше и больше пространства. И сама крепкая дубовая дверь будто истончалась под их напором....
- Но... но это всего лишь туман!- удивленно сказала она.- Как может туман нападать?
- Всего лишь туман?- нехорошо усмехнулся Наместник Тьмы.- Ну смотри же.
Он схватил за шкирку одного из собравшихся возле двери испуганных домовых эльфов и не обращая внимания на его визг, швырнул в объятия туманных щупалец. Эльф медленно поднялся на ноги, растерянно огляделся. Одно из щупалец осторожно, почти робко коснулось его маленькой ручонки, замерло там на мгновение и тут же, словно услышав некий сигнал, туман ринулся на домовика и поглотил его без следа. Какое-то время казалось, что туман просто сделал его невидимым для смотревших, но спустя несколько секунд...
Крик. Высокий, тонкий, вязальной спицей пронзающий барабанные перепонки, будто...
Нет. Она не знала на что это было похоже.
А потом...
Звук. Мягкий, скользящий. Сочный. Его как будто можно было попробовать на вкус.
И вкус этот был отвратительно-сладким.
Внутри ее все обмерло, словно она волшебным образом стала опять ребенком, для которого темнота полна неведомых чудищ...
И туман тоже.
И в этом случае ребенок, скорее всего, оказался бы прав.
Гермиона в ужасе взглянула на Малфоя.
- Ты знал?..- Он кивнул.- Ты знал, что с ним будет и все равно вот так спокойно бросил его туда?!
- Ну и что?- равнодушно сказал он.- Это же всего лишь эльф-домовик, которых пруд пруди.
Она бы наверное бросилась на него с кулаками, если бы не тяжелый, укоризненный взгляд Локи.
- Сейчас не время для ваших разборок.- веско проговорил он.- Нам нужно действовать.
- Действовать?!- почти взвизгнула она.- Действовать?! Как ты прикажешь нам бороться с туманом? Хищным, магическим, но все равно всего лишь туманом? Может быть, метнуть в него молнию? Затопить водой? Или запустить сосулькой?!
- Это не магический туман.- подавленно сказал Локи.- Это, можно сказать, и не туман вовсе. Это живой организм. И тот эльф, которого он поглотил, стал частью этого целого. И это то, что случится с каждым – каждым! – живым существом в этом мире, если его не остановить.
Даже Малфою изменило его хваленое самообладание. Настоящий страх проступил на его лице, придавая серым глазам сумеречный оттенок.
- И что... что нам теперь делать?- Его голос спотыкался. Локи хмуро взглянул на него.
- Не знаю.- сказал он.- И никто не знает.
Гермиона не могла поверить своим ушам.
- Нет... Не может быть. Вы практически заставили нас согласиться на борьбу с этим самым Серым и вы даже не знаете как его победить, черт возьми?!
- А вы бы согласились, если бы я сказал, что никто не знает как его одолеть?- отпарировал Локи.- Поймите, он никогда не нападал прежде! С самого создания мира!
Он задумался ненадолго и сказал:
- И все же... есть кое-что. Пойдемте. Хорошо, что замок расположен вдали от обитаемых мест, это даст нам немного времени. Пошли.
Когда черные ворота закрылись за ними, Гермиона оглянулась на замок и ужас вновь пополз по ее жилам.
Туманные щупальца уже лизали стены.

Интерлюдия V

"Небыль?
Вечер?
Небо
На плечи."


Гром бродит по Вселенной, будто перекати-поле, гром, которого не слышали здесь уже очень давно... С тех пор как Арес бросил войну людям, как обглоданную кость – собаке, а сам уединился на мрачных равнинах Аида. Гордо так, смело, совсем по-человечески. Отринув смерть, ярость, своего злого гения... Не понимая, что эта война, которую он так ненавидит – уже часть его самого. И ему не уничтожить ее, не сбежать, и не спрятаться.
И вот, судя по этим гневным раскатам грома, война вновь настигла его. И вновь он не смог отказаться.
Ох, как я понимаю тебя, Арес, бывший человеком, а ставший одним из тех, в кого никогда не верил. Хоть я никогда и не был смертным... Даже близко. Впрочем, я не был и богом. А кто я сейчас? Кто я сейчас, раз так отрешенно и равнодушно наблюдаю за разворачивающейся перед моими глазами картиной превращения Нижнего Мира в часть Серого цвета? Кто я?
Или я уже сдался, как мои собственные и лучшие создания – Темный и Светлая? И почему они то не захотели сражаться? Или мало вложил я в них когда-то огня? Или просто незаметно для меня пролетело столько времени, сколько хватит, чтобы затушить любое, даже самое сильное пламя?
Или это снова твои происки, Судьба? Новая страница твоей шарады? И это странное видение Темного, из-за которого он наделил смертного небывалой силой, и то, что выпало в раскладе Безымянной, и освобождение Серого из Хаоса, и неожиданное согласие Ареса на войну... Что теперь задумала ты, скучающая в своем одиночестве Судьба?
Ох не хочу я даже знать. Даже думать об этом...
Итак, кто же остался, преграждая путь Вышедшему из Хаоса? Кто? Смешно даже сказать... Два Наместника и Названные Богами. Два человека и боги. Люди и боги... Как тривиально. Я бы рассмеялся, если бы помнил как это делается.
Ну что скажешь, Вселенная? Скажи же, насмехаясь, напомни, как гордо тогда я отринул человечество, назвав их грязными свиньями, недостойными титула человека. Напомни мне мои жестокие, по-молодому язвительные и гордые слова: "Я создам новое человечество!"
А теперь что? Ужель ты, давно забывший значение и зла, и добра, ужель ты сейчас жалеешь их?.. Когда-то ненавидимых тобою людей?..
А что такое ненависть?
Что такое любовь?..
Ты давным-давно забыл все, насмехается Вселенная, забыл что значит время, что значит чувствовать,что значит прощать, соглашаться и отвечать отказом. Ты забыл как бороться и как отступать. Ты забыл как жить и как умирать. Ты забыл как помнить... Но помнишь как забывать. Быть может, даже слишком хорошо. Хотя это человеческий дар – забывать.
И вот это ты помнишь очень ясно – у кого забрал ты этот дар.
Звезды смотрят на меня холодными, бездушными очами вечности и тоже смеются. Смеются, проклятые... Забыли, кто создавал вас?!
Притихли. Но Вселенная не умолкает. Она знает свою силу... Она создавала себя сама.
Будь ты проклята, Вселенная! Будь проклято время, которое я разучился считать и замечать! Будь прокляты эти цвета, заставившие меня начать... начать вспоминать кто я такой.
Цвета... Какая глупость. А ведь мы считали это только сказкой. Значит, и цвета могут оживать.
А гром не замолкает... Все грохочет, перекатывается, будто сам поезд Вселенной мчится по рельсам Млечного Пути. Видать, сильно Арес разозлился...
И я... я, всемогущий, ему завидую.
Я бы тоже хотел разозлиться.
И убить.
Хоть кого-нибудь.
А лучше – себя самого.

***

- Темный, ты слышишь? Гром! Арес созывает на войну!
- Не могу поверить... Названные Богами уговорили его бороться с Серым?
- Похоже, что да. Не может быть... Он же отказался от войны много веков назад!
- А теперь, видать, не выдержал. Война ведь для него как наркотик, ты же знаешь. Он терпел, крепился и наконец сорвался. Ну и скатертью дорога.
- Перестань, Темный. Вечно ты думаешь только самое плохое.
- Моя работа, дорогая.
- Возможно, он решил, что... что это его долг попытаться остановить Висельника?
- Ну да, как же... Ареса интересует только война, его конь, его молот и его меч. Возможность подраться – это все, из-за чего он согласился!
- Темный!
- А что я такого сказал? Всего лишь правду.
- Перестань. Ты же знаешь, что он ненавидит войну.
- Что не мешает ему бросаться в одну битву за другой...
- И я думаю, что если он согласился...
- Ну вот. Я так и знал. Просыпается твоя благородная сторона.
- ...возможно мы тоже поспешили, сдавшись даже раньше, чем началась сама война...
- Темные силы, за что...
- ...и нам следует присоединиться к богам.
- Ни за что! Во-первых, я не переношу всех этих напыщенных придурков, которых просто распирает от фальшиво-героического пафоса, во-вторых мне все равно что будет с этими людишками, пусть их хоть Фенрир пожирает, и в-третьих...
- В-третьих, если их не станет, как ты будешь бороться за победу Темной стороны и власть над миром? А без этого тебе разве жизнь жизнью кажется?
- Э-э-э...
- Мы ничто без людей, Темный. Наш бой ведется прежде всего в их душах.
- Да знаю я, знаю. И всегда знал, что мы все-таки будем бороться. Когда придет время. Просто мне хотелось нескольких мгновений без вечности...
- И они у нас были. Не у одних богов есть долг, Темный. У нас он есть тоже.
- Я знаю, Светлая. Я знаю. И... здравствуй, вечность! И здравствуй, мой древний враг.
- Здравствуй, Темный.

***
Капли дождя на ресницах повисли,
Рядом с дождем невеселые мысли,
Скучно проходит житье.
Горе - не горе, и радость - не радость,
Но имей силу признать свою слабость
И пораженье свое.
Не о чем больше грустить дни и ночи:
Вывод непрост, но как минимум точен -
Нечего здесь проверять.
Освободившись от всех обязательств,
Нам ли быть жертвами злых обстоятельств,
Нам ли учиться терять?
Дождь - он один к нам по-прежнему нежен,
Но разве проигрыш был неизбежен,
Ведь оступались чуть-чуть!
Несовместимое стопкой не сложишь:
Лучше забудь навсегда, если сможешь,
Все, если сможешь, забудь!
Не поверяй свои беды и нужды:
В жалких остатках рассыпанной дружбы
Спрятан холодный упрек.
Лей разговоры, теплом своим раня,
Только во сне видишь яркое пламя,
А наяву - огонек.
И не проси, наклонясь над порогом,
Счастья, что было обещано богом, -
Пусть остается при нем.
Но не пеняй на него за ненастье:
Бог не повинен, ни в горе, ни в счастье,
Ни в безразличьи твоем.
Ну, защищайся! Но в каждом движеньи
Чувствую вновь нежеланье сраженья,
Жалкую скудость ума.
Нет, не стучусь неуверенно в дверцу:
Я не прошу у тебя твое сердце, -
Надо, так вырву сама!
Все обещанья со смехом нарушу,
Пусть мой огонь опалит твою душу,
Сделает воплем нытье,
И от любви, от тоски, от испуга ль -
Пусть превратится в дымящийся уголь
Спящее сердце твое!
Бойся же, бойся того, с чем играешь,
Здесь ты навеки мечту потеряешь,
Всем, чем угодно, звеня.
Ты видишь жизнь чередою полосок,
Вся твоя страсть - это лишь отголосок
Той, что сжигает меня.
Против нее ты не в силах бороться:
Видишь, в глазах моих дьявол смеется,
А не священная высь.
Да, ты уйдешь с гордо поднятым взором,
Да, мою тень ты покроешь позором,
Если сумеешь спастись.
Так уходи по дороге бесслезно,
Так уходи - ведь потом будет поздно,
Поздно загладить позор.
Что это в нас - никогда не узнаем,
Только друг друга мы так презираем,
Как никого до сих пор!
Пусть вслед за днями торопятся ночи,
Пой обо всем, о чем только захочешь,
Пой о себе и других,
Но не держись, если вниз рвутся санки:
Жизнь нас поставила в жесткие рамки,
Пой - и забудешь о них.