"Нарисуй мне, художник, как ворон кружит в синеве,
Оживи на холсте пробуждение сонной долины,
Цвет надежды возьми для травы, а в высокой траве
Цветом страсти и смерти пускай заалеют рубины.
Посмотри, как красив этот длинный извилистый след
Остывающей крови - мучительных долгих метаний,
И когда настигает беспечные тени рассвет,
Как изящно и нежно последнее их трепетанье.
Нарисуй угасающий взгляд, устремленный туда,
Где звезда была - та, что всех ярче и чище казалась,
Но пусты небеса, и сгорела, упала звезда,
И упав, навсегда среди желтых цветов затерялась.
Нарисуй мне, художник, остывшие угли костра
В той долине, где были обманчиво-мягкие травы,
Где - не знаю за что - прирученного волка вчера
Затравили собаками ради жестокой забавы."

- С вашими идеями мы долго не проживем!
- А у тебя есть другие? Может быть, более... умные?!
- Это немыслимо!
- Надо спокойно подумать...
- У нас нет времени на глубокомысленные раздумья!
Джинни устало потерла лоб. Шли уже третьи сутки Совета богов, и никакого просвета в конце тоннеля до сих пор не было видно. Война была объявлена, гордо, высокомерно, но как ее вести? Как воевать с... цветом?
Арес с каждым днем становился все мрачнее, черты его мужественного лица обострились еще больше, напоминая ястребиные. В глазах его поселилась глухая, безысходная тоска, которая ненадолго исчезала лишь в те редкие часы, когда он выматывал себя упражнениями с мечом. В такие минуты он казался почти счастливым, упоенным...
Серые дни бесконечных заседаний, споров, сомнений сливались в одно диковинное полотно. Как бы Джинни не старалась, она не могла отличить один день от другого, один дождь – от следующего. А дождь лил, лил, прерывался ненадолго и снова обрушивался горькими слезами, чувствуя и реагируя видно на печаль Персефоны, царицы Аида. А печалилась не одна она...
Богов было много. Очень разные, красивые и уродливые, добрые и злые, похожие и не похожие на людей... Некоторых она узнавала, некоторых – угадывала, а были и такие, про которых она даже не догадывалась. В некоторых она видела святых, в некоторых – кого-то вроде Мефистофеля. А может и сам Мефистофель был где-то там, среди них?
Боги боялись. Она видела в их глазах этот скрытый страх, так похожий на человеческий, страх перед неведомым, ибо неведомое есть единственное, чего боятся боги. Страх заразителен – и она боялась вместе с ними. Арес рассказал ей о Сером то немногое, что знал сам, и она чувствовала осклизлые пальцы страха внутри себя, и они шарили там, крошили прошлое и будущее. Она проводила время, представляя себе как будет выглядеть мир, если они проиграют эту войну, если сдадутся... сдадутся еще раньше, чем прогремит первый выстрел.
Но больше всего ей не давало покоя нарастающее страшное понимание того, насколько боги были оторваны от людей. Уже давным-давно они ушли в свои высокие обители, предоставив людей самим себе, отринув их и их мелкие – по божественным меркам – заботы. Почему? Может быть, они устали? Но разве они могут устать?..
Неисповедимы пути богов.
- Все исповедимо.- неожиданно резко сказала Джинни вслух. Сидевший рядом Арес удивленно взглянул на нее. Но потом видимо прочитал что-то в ее глазах, так как на лице его проступила горькая усмешка и он отвернулся, пряча ее. Джинни же вернулась к своим тяжелым раздумьям, не давая страху объять ее всю.
Она чувствовала, что теряет веру. Да, да, веру, которой она не ощущала на Земле, которую заметила только теперь, когда она начала уходить из нее по капле. Вот: она узрела богов, они и в самом деле существуют, она должна наверное радоваться – нет больше неопределенности, нет страха, ведь вот, кто-то могучий и мудрый действительно смотрит сверху, направляет ее и других, заботится...
Она бы и радовалась.
Если бы все так и было.
Но нет. Время сказок давно прошло и не вернется. Кто-то мудрый и могучий действительно находится наверху, но... но он вовсе не всемогущ и неуязвим.
Они, боги, тоже чувствовали, ненавидели, боялись, любили... Их можно было убить.
Они могли уставать.
И устали.
И наверное она не имела права осуждать их за это. Но все равно злилась, в бессилии сжимая кулаки. Они должны были, должны были остаться! Тогда, быть может, все могло повернуться лучше, и Волан-де-Морт возможно никогда бы и не родился...
Она обернулась, почувствовав на себе жалостливый взгляд Лады. Золотоволосая богиня смотрела на нее большими теплыми глазами и даже грусть, сквозившая в ее прекрасном облике была светлой, доброй, такой, какая не заставляет стенать от боли, а лишь напоминает о себе тенью. Она улыбнулась ей, эта светлая богиня, и подсела поближе.
- Я вижу, ты чувствуешь себя неуютно здесь,- промолвила она мелодичным голосом.- Скажи, что я могу для тебя сделать?
Джинни молчала, не зная как ответить, чтобы не оскорбить богиню плодородия. Но Лада была проницательней, чем казалось на первый взгляд.
- Не бойся обидеть меня, дитя мое,- мягко успокоила она ее.- Расскажи мне все.
Рукой она ласково провела по волосам Джинни. И неожиданно для себя Джинни бросилась ей на шею, рыдая так, словно выплакивала ей саму себя. В перерывах между всхлипами она почему-то рассказала ей действительно все, про свое безоблачное детство, первый курс в Хогвартсе, детскую влюбленность в знаменитого Гарри Поттера, которая впоследствии вылилась в большую и настоящую любовь, все ужасы Волан-де-Морта, и смерть, и предательство, и последние шесть лет страданий... и про серую пыль, и про Ареса, и про свои мучительные мысли... А Лада гладила ее по голове, кивала согласно, и с каждым следующим словом Джинни становилось все легче, а в глазах богини прибавлялось печали, будто бы она забирала ее боль себе.
- Я понимаю тебя,- сказала она чуть погодя, когда Джинни уже немного успокоилась,- Понимаю. Но послушай, люди ведь просто больше не нуждались в нас. Их вера уходила, а без веры нам не прожить. Мы чувствовали близкую гибель и... мне стыдно говорить это, но мы испугались. Испугались смерти. Ты знаешь как умирают боги? Мы тоже этого не знаем. А потому и боимся так... За все это невероятно долгое время погиб лишь один из нас – Бальдр, и это было страшно. Пойми нас! Мы не хотели умирать! И ушли. Ушли, оставив мир на попечение Темного и Светлой. Пусть это было трусостью, недостойной богов, пусть, но...
Она горько усмехнулась и внезапно Джинни увидела, что она действительно очень стара... И успела повидать много таких вот, как она, Джинни.
- Боги...- прошептала Лада, устремив невидящий взгляд куда-то вдаль. Казалось, она говорит сама с собой, уже забыв про слушающую ее девушку.- Мы никогда не были богами. Мы просто были раньше... Это люди уже назвали нас богами. Заставили нас стать ими. Это была не наша судьба... Возможно, если б мы были настоящими богами, мы бы ничего не боялись. Ничего. И остались бы... и не ушли бы. Но мы – всего лишь Названные Богами. А есть ли они вообще? Те, настоящие боги? Или это тоже сказка? Только уже не для людей, а для нас, "богов"?..
Она тряхнула головой, словно избавляясь от какого-то навязчивого наваждения и посмотрела на Джинни. Улыбнулась. Сказала:
- Все будет хорошо. Все всегда кончается хорошо.
Лада спокойно встала и направилась в сторону группки спорящих небожителей. Но Джинни заметила преследующий ее тоскующий жадный взгляд Ареса, полный тянущего, томящего чувства...
Видно, вовсе не все сказки кончаются хорошо.

***

Видно вовсе не все сказки кончаются хорошо, подумал Малфой мрачно, раздвигая колючие ветки. Уж в их с Грэйнджер точно счастливого конца не жди. А материал-то какой – отличная сказка могла бы выйти! Битва Добра и Зла, Черное и Белое, злодей в мрачном замке и отважная спасительница на коне... Нет, конь это из другой оперы. Вот только потом казус какой случился и испортил всю сказку: не успело Добро торжественно одолеть Зло, как явился какой-то рыжий и возвестил: "Вы-де должны объединиться против общего врага!" Кто такой этот враг – непонятно, какой-то цвет, Салазар его побери, как с ним бороться – тоже покрыто мраком неизвестности, и как Добру и Злу при этом ухитриться не поубивать друг друга – это вообще тайна за семью печатями. Ну ведь не поубивали же? Хотя хотелось до жути... А теперь все нормальные сказки окончательно сбежали и попрятались под детскими кроватями, закрыв руками глаза и уши: Зло идет спасать Добро, рискуя при этом собственной жизнью...
Ганс Христиан Андерсен наверняка переворачивается в гробу.
Ну и черт с ним.
Малфой с трудом пробирался меж столетних деревьев, листва которых была столь пышна, что даже скрывала солнце. Впрочем, может солнца не было и вовсе. Из портала он вылетел прямо на маленькую поляну в глубине этого темного леса. Ни тропы, ни следов зверей он не нашел, поэтому выбрал направление наугад. И теперь он шел среди мощных деревьев со стволами в три обхвата, понятия не имея куда собственно направляется.
И что самое главное – зачем.
Теперь, когда он чувствовал, что что-то делает, не сидит сложа руки, а действует, дикая тревога слегка ослабила свою хватку и он смог задуматься. О грязнокровке, разумеется. О ком же еще?

"Ну и какого черта ты прешься ее спасать? И не надо, ну не надо провозглашать, что ты-де спасаешь и свою жизнь тоже – даже ты сам уже в это не веришь.
Ну что? Будем признаваться? Значит нет. Разумеется. Ты же Малфой, как никак. Ну тогда я сам тебе все скажу. Ты..."

На этом местеДрако к счастью споткнулся об корень старого дуба и монолог чертового внутреннего голоса прервался. Проклиная все на свете он выпрямился и продолжил свой путь. Голос не возвращался, слава Мерлину, но все равно проклятые мысли упорно осаждали его голову.
Что эти сволочи, эти непонятные "они" могли сделать ей? А вдруг... Он судорожно сглотнул и ускорил шаг. А вдруг она уже мертва? Нет. Он бы почувствовал. Он бы обязательно почувствовал, не так ли?
О нет, Малфой, опомнись! Ты ведешь себя как щенок! Ну умерла, так умерла, тебе же лучше...
О черт.
Не лучше.
Совсем не лучше.
Он остановился.
"Черт возьми, что я делаю? Иду спасать грязнокровку неизвестно от кого по примеру героического идиота Поттера? Да я что, совсем сошел с ума?!"
Постояв несколько минут он двинулся дальше.
"По-видимому да."
Но самое страшное было то, что ему это нравилось.
К дьяволу сказки. Все равно он никогда не верил в счастливые концы.

Погруженный в раздумья он и не заметил, как лес вокруг него начал меняться. Раскидистые деревья словно бы сгустились еще больше. Стало темнее и мрак был настолько осязаем, что, казалось, можно зачерпнуть его рукой. Где-то зловеще ухнула сова. Малфой настороженно огляделся, но ничего не заметил.
- Не нравится мне все это...- пробормотал он сумрачно и продолжил свой путь.
Громадные деревья словно сдвигались над ним, теснили так, что было трудно дышать. Тяжелый, вязкий воздух застревал в легких и почти душил, но Драко все равно упрямо продолжал двигаться вперед.
«Грэйнджер, Грэйнджер, Грэйнджер», стучало в его мозгу и заставляло идти дальше, преодолевая сопротивление леса. Пот выступил на его лбу и он то и дело вытирал его, тяжело дыша. Ноги словно налились свинцом, он с трудом передвигал их.
«Грэйнджер, Грэйнджер, Грэйнджер...»
Это давало ему силы. Ее имя, ее образ делали его сильнее. И он проклинал ее за это.
Но теперь это его спасло. Потому что еще через несколько шагов он вышел на опушку и чары исчезли, будто бы их и не было. А открылась перед ним гора... с его собственным родовым замком на вершине.
- Что за черт...-ошарашенно пробормотал Драко, неверяще вглядываясь в такие знакомые очертания малфоевского поместья.
Проклятье.
По-видимому сказки вознамерились заставить его поверить в них.
И пришли к нему сами.

***

Смятение охватывало его всю дорогу до вершины. Он даже пару раз ущипнул себя, но это не помогало. Наваждение не рассеивалось. По всем признакам выходило, что это и в самом деле его замок, который вроде бы уже должен находиться в руках – или что там у него? – таинственного Серого.
Находиться в смятении Малфой не привык. А потому призвал на помощь все свое малфоевское хладнокровие и выдержку, так что достигнув величественных врат поместья он был уже в полной боевой готовности. Что бы там его не ждало – оно узнает, что с Наместником Тьмы шутить не стоит – себе дороже.
Фи. Он поморщился. Эта последняя мысленная тирада отдавала какой-то дешевой опереттой из захудалого театра. Нервы.
Врата открылись сами, сопровождая вошедшего Наместника жутким скрипом. Он огляделся. Внутренний двор ничем не отличался от оригинала: тот же потрескавшийся от древности фонтан в виде слившихся в жестокой схватке тигра и дракона, те же холодные каменные скамейки в тени раскидистых ясеней, та же ажурная калитка в отдалении, ведущая в заросший дикими розами сад...
Только клены (к которым прадед Люциуса Малфоя питал необъяснимую слабость и потому усадил ими весь двор), которые сиротливо покачивали абсолютно голыми ветками, когда он покидал Лондон, здесь горели закатным багрянцем листьев.
Осенним багрянцем.
Он подошел к эбеновым дверям замка и три раза постучал молотком в форме оскаленной драконьей пасти. Дверь немедленно отворилась. А отворил ее некто в черном плаще с лицом сокрытым глубоким капюшоном.
- Добро пожаловать домой, Наместник Тьмы,- прошелестел голос из капюшона.
Малфой опешил от изумления. Кое-как совладав с собой он пораженно спросил:
- Откуда вы знаете кто я? И кто вы вообще такой?
Незнакомец засмеялся – жестко, неприятно, будто ногтем провели по наждачной бумаге.
- Не узнаешь родственников, Драко Малфой? Ай-я-яй, как нехорошо. Впрочем, у людей всегда была короткая память.
- Каких родственников?- Драко начал раздражаться.- О чем вы говорите? Все мои родственники давно лежат в могиле!
Обтянутая черной лайковой перчаткой рука обвела пространство вокруг.
- А чем тебе не могила?
Мафой не нашелся что ответить.
- Пойдем,- позвал шелестящий голос.- Пойдем и ты все узнаешь.

Ворон к ворону летит, ворон ворону кричит: "Ворон, где б нам отобедать?"
Он действительно узнал все.
Лучше б не узнавал вовсе.
Но ворон к ворону летит...
Их было много, этих черных в плащах. По меньшей мере десятка три. Он не мог сказать точно, так как различия между ними не было – одинаковые сутулые фигуры в одинаковых черных капюшонах с одинаковыми шуршащими голосами. Но все же были трое, которых остальные отличали. Главные, наверное.
- Мы долго ждали тебя, Наместник,- торжественно сказал один.
- И дождались,- противненько так захихикал второй.
А третий и вовсе промолчал.
Так Драко и стал их называть: Первый, Второй и Третий.
Осмотрели они со всех сторон малфоево непонимающее лицо, протянули разочарованно:
- Да он же ничего не знает...
- Узнает.- строго сказал Первый.- Час настал.
- Помнишь ли ты, наш Дракон, от кого берет начало твой род?- вкрадчиво прошелестел молчавший до сих пор Третий.
- Разумеется. От придворного мага Беллиуса Малфоя, которому король пожаловал герцогский титул за его неоценимую помощь в войне против саксов.- высокомерно ответил Драко.- При чем тут это?
Второй снова гнусно захихикал.
- Это всего лишь официальная версия. А по семейной легенде?- ласково спросил Первый.
Малфой хмуро покосился на него. И откуда они про легенду-то знают?
- Внебрачная дочь короля и вейлы Люциана воспитывалась в семье воина Мебиуса Малфоя под его фамилией.- неохотно сказал он.- Однажды, когда ей было семнадцать, она гуляла в цветущем лугу и вдруг громадный дракон опустился перед ней. Он обратился в прекрасноликого юношу и забрал ее с собой. От семьи у нее осталась лишь фамилия – Малфой. От нее и дракона взяла начало магическая династия Малфоев.
Он замолчал. Они молчали тоже. Он чувствовал на себе их липкие, ощупывающие взгляды.
- Это всего лишь сказка!- пробормотал он в растерянности.
Первый вдруг заговорил рубленными фразами, роняя тяжелые как камни слова.
- Конечно, сказка. Пора кончать этот спектакль. Легенда верна лишь в начале. Внебрачная дочь короля и вейлы, воспитывалась в семье солдата Малфоя – все так. Но она повстречала вовсе не дракона. Она встретила одного из нас.
- Мы хотели создать великий род темных магов.- подхватил нить рассказа Второй.- Род, в котором когда-нибудь родишься ты.
- Я?- переспросил Малфой.- Именно я?
- Не перебивай, мальчик.- строго сказал Первый.- Да, ты. Тот, который может стать и станет Наместником Тьмы.
- Погодиите...- Малфой не обратил внимания на предострежение и перебил их снова.- Это же все произошло случайно. Если бы Темный Лорд не погиб, я бы вообще не стал Наместником! Я и стал им только из-за этого! Будь у меня власть Волан-де-Морта, я бы и не согласился вовсе!
- Ты уверен?- вкрадчиво спросил Третий.- Ты действительно в этом уверен? Случайностей не бывает. Все было предписано задолго до того, как ты родился. Ты должен был стать Наместником Тьмы. И непременно стал бы им, неважно что бы произошло.
- Но... Темный ведь выбирает Наместника по своему желанию,- возразил Малфой.
- Темный...- презрительно произнес Первый.- Неудачник. Никчемный болтун, способный лишь крутить шашни со Светлой, а не продвигать дело Тьмы. Мы всего лишь подкинули ему некое "видение", на которое он тут же клюнул как мальчишка. Увидел будто ты в роли Наместника сотворишь с миром нечто такое, что и ему самому не по силам, и повергнешь Свет. И немедленно назначил тебя Наместником. Равновесие нарушилось, Висельник вышел из Хаоса... Все происходило, как и было предначертано. Тебя и Наместника Света заставили вместе биться против Серого. Локи тоже сыграл свою роль – рассказал о ком-то в Цюрихе, кто знает как одолеть Вышедшего из Хаоса. Вы, разумеется, поехали...
- Так он лгал?!- Малфой почувствовал как от просыпающегося гнева на кончиках его волос потрескивают искры.
- Разумеется, нет,- снисходительно сказал второй.- В Цюрихе действительно живет некто... Но это неважно. Не имеет значения теперь. Выжно лишь то, что мы сумели захватить Наместника Света. И Наместник Тьмы остался один.
- Вы ее убили?- глухо спросил Малфой, предвкушая как черный огонь вырвется из его пальцев и полетит в это скопление безликих плащей, разрывая, сжигая, обращая в пепел...
- Нет, к чему?- искренне удивился Первый.- Ее ждет другое. Для нее – гораздо хуже смерти.
...Ворон ворону кричит...
- Что же?
Третий, по-видимому самый проницательный из них, углядел видно в Наместнике что-то, насторожившее его. Он подошел к Драко так близко, что тот почувствовал исходивший из глубины капюшона сквозняк, и зашелестел:
- Как только Наместник Света перестанет таковым быть, ты останешься единственным с такой силой. Не будет равных тебе. Даже Тот-Кого-Так-Боятся-Называть не смог бы противостоять тебе, будь он сейчас чем-то большим, чем кучка пепла, развеянная по ветру. Весь мир будет у твоих ног и Тьма, которой ты служишь, накроет собой землю. Ты достигнешь таких высот, о которых и не мечтал ранее, получишь то, чем не владел ни один человек до сих пор – власть такую, что сами боги склонятся перед тобой. Разве не этого ты желал, когда выпил кровь Аваддона, перемешанную с твоей собственной? Плащ за твоими плечами темнеет все больше, тень твоя вырастает – ты становишься сильнее. Ты чувствуешь это, не так ли? Тьма струится по твоим жилам, плещется в твоих глазах, а свет перестает слепить как раньше... Скоро ты не сможешь сдерживать свою силу. Но она тоже крепнет. Ореол света вокруг нее все ярче... И лишь одна она стоит между тобой и властью больше, чем ты можешь себе представить. Не будет ее, твоего заклятого врага, и дорога свободна.
- В тебе течет наша кровь, Драко Малфой,- добавил Первый.- С твоей помощью Тьма наступит везде. У тебя достаточно силы, чтобы обратить Наместника Света в одну из нас. И Гермиона Грэйнджер навсегда исчезнет с лица земли. Исполни же то, во что веришь, Наместник Тьмы!
Ворон к ворону летит, ворон ворону кричит: "Ворон, где б нам отобедать?"

***

Мне снилась Джинни. Я ненадолго погрузился в беспокойное забытье, и вот, на тебе. Приснилась. Лучше б не засыпал вовсе.
Ненавижу сны. В них ко мне возвращается все то, что я так хотел бы забыть. В них я вижу много смертей – тех, что уже давно были и тех, которых я пока только боюсь. Из-за этих снов я стал ненавидеть спать...
Что-то я слишком много ненавижу, вы не находите? Благословенный Мерлин, у кого я спрашиваю?.. У этих далеких звезд, что ли?..
Наверное, я уже сошел с ума. Хотя бы бездны больше не увижу... И она не увидит меня.
Что это там кружится? Воронье? Подождите, милые, трупа еще нет, но скоро будет. Вот я еще шаг сделаю и упаду. И все. И можете меня клевать сколько душе угодно. Или еще два шага. Или три?
Я больше ни во что не верю. Мальчик с карликом, туман и пустые глаза Джинни сотворили со мной то, что не удалось сделать Волан-де-Морту и шести годам одиночества. Свет погас во мне уже давно, но видно где-то еще тлела искорка... но теперь и ее нет. И мне все равно. Ненависть, любовь, сожаления – все это осталось где-то далеко позади, будто никогда и не было. Ты проиграла, бездна. Проиграла туману и пустым глазам.
Где ты, Джинни? Приди сейчас и предложи мне то же самое – я уже не откажусь. Я понял теперь. Мне не остаться со Светом – его я отринул уже давно, но и Тьмы я не хочу. Все что угодно, только не она! Вы ведь понимаете меня, небеса?
Шаг. И еще один. И еще...
И зачем я продолжаю идти? Идти вперед – это для Света. А я... я останусь на месте. Вот здесь. Вон и вороны кружатся... Выжидают. Ждите, ждите, недолго уже осталось.
Все серо перед глазами... Я уже слепну? Или это дождь пошел?..
Зябко. Мне всегда зябко. Тепло осталось как воспоминание, которое вряд ли верно, но в которое хочется верить. Хочется верить, что кому-то сейчас тепло... Впрочем, я уже привык.
Серо, серо, серо... Да. Это подсказка мне, хотя зачем? Я и так уже знаю свой выбор. А вы, небеса, вы знаете?
Кто это? Кто вы? Вы пришли за мной? Из Тьмы, да? Это бездна посылает за мной своих гонцов... Нет! Я не хочу! Отпустите... Я выбираю равнодушие! Не черный, нет, никогда, серый... Прочь руки! Да вы вообще знаете кто я?! Я Гарри Поттер, победитель Волан-де-Морта! Не смейте прикасаться ко мне! Джинни!..
Тьма.