"Неповествующий пейзаж.
Одиночество осени.
Черные ветви на фоне
усталого серого неба.
Непонятности слов и тоски,
Как всегда одиночество ветром
колотится в сердце.
А я мыслю другими отрезками улиц
И этим отлична от всех.
Это так одиноко
в октябрьском мире
неровных дождей Подмосковья.
На сырой электричке опять угадать путь назад...

Догони меня, слышишь!
Скажи что ты тоже все понял
и болен, как я, октябрем!..
Чтобы чувствовать все до конца,
И в холодной воде находить отраженье лица,
А не блики из соли, бегущей из глаз...
Дождь для нас,
Но так больно платить за двоих...
Мне не хватит огня продолжать верить в стих
Если он не прочитан, не понят, забыт.
Мне так важно поверить,
что ты меня ждешь,
Потому что иначе исчезнет все то,
что я вижу.
Уйдет.
Даже дождь."

Ночь упала на Лондон неожиданно, заштриховала небо угольным карандашом, оставив круглую дырочку луны. Лишь иногда кривые росчерки молний делили черный мир на части, будто квадратики в ученической тетрадке. И на тысячи осколков билась хрустальная стена дождя. Красиво. Но Крама это не интересовало. Он не глядел в окно. Единственное, что приковывало его беспокойные глаза было лицо Корнелиуса Фаджа.
- Так вы не знаете где она?
Фадж устало вздохнул.
- Она уже пять дней не появлялась в Министерстве,- повторил он в третий раз.- Я посылал людей к ней домой, но и там ее не оказалось. Соседи говорят ничего не знают. Маглы, что с них взять! Никогда не понимал почему она решила жить в их районе...
Крам заходил по комнате, нервно ломая пальцы.
- И при каких обстоятельствах вы видели Гермиону в последний раз?- тревожно спросил он.
- Я...- Фадж напрягся, вспоминая.- Я поручил ей расследование смерти профессора Снегга.
- Снегга? Ах да, я читал об этом в "Пророке"...
- Да вот, даже единственную найденную улику она оставила здесь, на столе.
Крам взял в руки воронье перо и тщательно его осмотрел. Вздохнул, покачал головой:
- Ничего. Обычное перо. Не понимаю что она могла отсюда узнать.
Он внимательно осмотрел ее стол, но не увидел там больше ничего важного. Тогда, нахмурившись, он обратился к Фаджу:
- Вы можете убрать охранные заклинания с ее сейфа?
Корнелиус в сомнении посмотрел на него.
- Я не думаю, что это будет корректно...- пробормотал он неуверенно, но Крам, разозлившись окончательно, прервал его.
- Черт вас возьми с вашей корректностью! Она пропала, вы что, этого не понимаете? Исчезла, испарилась! Может, до нее добрался убийца профессора Снегга, а вы тут сидите, ничего не делаете и рассуждаете о корректности! Немедленно открывайте!
Фадж решил не связываться с разъяренным болгарином и вытащил палочку. Ему пришлось повозиться, несколько раз он даже обжегся и ругался на каком-то незнакомом Краму языке, но в конце-концов все заклятья были сняты и дверца сейфа открылась сама собой.
Внутри оказался багрового цвета бювар, перевязанный черным шелковым шнурком с вытесненной на нем золотом буквой "М". Виктор осторожно развязал шнур, приоткрыл папку и бегло начал просматривать оказавшиеся там бумаги.
- Родился в Англии... Мать – Нарцисса Малфой, в девичестве Блэк, отец – Люциус Малфой, Пожиратель Смерти... До 11 лет воспитывался дома, затем поступил в Хогвартс... Школу закончил с отличием, в 17 лет прошел обряд посвящения в Пожиратели Смерти и получил Черную Метку... Да здесь все о Драко Малфое! Первое убийство совершено в 15 лет, быстро стал фаворитом и правой рукой Волан-де-Морта, сменив на этом посту своего отца... Должен был стать следующим Темным Лордом... Мерлин, откуда она достала такие сведения?! Ведь причастность Малфоя к Пожирателям Смерти так и не была доказана, Метку на его руке не обнаружили, он свидетельствовал, что находился под Империусом. Сумасшедшая... Во что она ввязалась?! Так, что тут еще... В настоящее время проживает в родовом замке, жены и детей не имеет, часто бывает за границей, изредка появляется в Министерстве Магии... Наверняка практикует темную магию...
Крам резко захлопнул папку и хмуро посмотрел на Фаджа.
- Тут еще и фотографии.- произнес он таким тоном, будто в этом был виноват Министр Магии.- И кроме Драко Малфоя во всех углах и ракурсах, тут есть и довольно-таки комрометирующие его фотографии, я бы сказал.
- Я ничего об этом не знаю!- замахал Фадж руками.- Это и незаконно... Значит, мисс Грэйнджер собирала компромат на Драко Малфоя? Поразительно...
- Ничего поразительного не вижу.- огрызнулся Крам.- Как я понимаю, она просто хотела воздать ему за все его злодеяния и засадить его в Азкабан – то, что вы и Министерство сделать так и не сумели!
- У нас не было доказательств.
- Сомневаюсь... Но, в конце концов, речь не об этом. Я боюсь... я боюсь, что исчезновение Гермионы может быть связано с этими документами. Ее помощница... как же ее... Джинни Уизли, кажется?.. Где она? Она должна что-то об этом знать!
Фадж смутился.
- Дело в том, что...- Он избегал испытующего взгляда Крама.- Джинни Уизли исчезла. Наши сотрудники были у нее дома и обнаружили только пустую квартиру. Все ее вещи исчезли.
- Черт!..- Виктор крепко выругался.- Я просто нутром чую, что все это как-то связано с Малфоем!..
- Если уж речь зашла о Малфое...- начал Корнелиус решительно.- Я должен вам сказать, что два дня назад все защитные заклинания, с помощью которых в течении многих веков было скрыто местонахождение его замка, исчезли.
- И вы до сих пор не обмолвились об этом и словом?!.- почти задохнулся от переполнившей его злости чемпион квиддича. Затем он на какое-то время отошел к окну и задумался. Пробормотал себе под нос что-то вроде: "Малфой за это поплатится"...
Он снова повернулся к Фаджу и властно сказал:
- Объявите ее в магический розыск. Сделайте все, что в ваших силах, чтобы ее найти, иначе... Иначе я за себя не отвечаю.
С глухим стуком за ним захлопнулась дверь. Очередная молния расписалась на черном небесном листе и громом поставила точку.

***

Я иду по темному коридору, он по левую руку от меня. Капюшон все еще снят. Я не смотрю на него, я не хочу, черт возьми, на него смотреть... Каждый шаг сейчас будто целая вечность. Я не сплю? Нет?.. Жаль.
Не верю, что я только что это подумала. Жаль? Мне вовсе не жаль. Я всегда знала, что это когда-нибудь случится. Наверное с тех самых пор, как увидела его в первый раз в поезде... Хотя кажется, что я знала его еще в утробе матери. Наверное, он у меня в крови. И это пугает.
Он глядит прямо перед собой. Его шаги размеренны, тверды. На лице нет обычной язвительной усмешки, только холод безразличия... Если я на него не смотрю, то откуда я это знаю? Или все же смотрю?.. Прекратить немедленно. Сейчас же!
Я даже не чувствую боли. Боль придет потом. Сначала она будет тягучей, кисловатой, как плохое вино, а после... после тысячи раскаленных кинжалов вонзятся под ребра, там, где сейчас так медленно, так слабо бьется сердце, и останется только скрючиться где-то в углу от дикого, невыносимого страдания... Впрочем, о чем я думаю. Страдать мне больше не придется. Очень скоро, вот только закончится этот коридор, и тот, кто сейчас идет рядом со мной, собственными руками лишит меня всего. Все правильно, так и должно быть. Или он меня или я его. Иначе и не может быть.
Но почему?..

***

- Почему?
Малфой не повернул головы. Слишком рискованно ее сейчас видеть.
- Что почему?- Прекрасно, Драко. Холодный тон, как всегда то, что надо. Отец был бы доволен.
- Почему ты это делаешь?
Чертовски хор-р-роший вопрос. Но как раз на это он знает ответ.
Специально заучил заранее.
- Тьма. Свобода. Власть. Все то, во что я верю.
Да, это было неплохо. Убедительно.
Еще бы себя в этом убедить.
- А Серый?..
- С ним мне помогут.
Серый... Если бы дело было в Сером...
- Проклятье, Малфой!
От этого ее крика, полного черного безысходного отчаяния он даже остановился. Мозг не успел среагировать и он непроизвольно повернул голову и посмотрел на нее. Зря.
Очень зря.
- Что ты хочешь, чтобы я сказал?- Каждое слово вырывалось у него чуть ли не с болью.- Что сожалею? Что не буду этого делать? Что предам все, во что я верю из-за... из-за тебя?! Дьявол тебя побери, Грэйнджер!.. Все было бы так просто, если бы не ты!..
- Извини, что не могу посочуствовать,- съязвила она.- Я этого не хотела! Я не хотела вообще никогда с тобой встречаться! Если бы можно было сейчас повернуть время вспять, я бы вообще не пошла в Хогвартс!
- Я был бы счастлив этому!- Он тоже резко перешел на крик.- Эта чертова ненависть, чертова ты, сжигаете мою кровь дотла, до конца, скоро и от меня самого ничего не останется кроме пепла! Ты как проклятье, как дурман, кошмарный сон, болезненная галлюцинация, навеянная гашишем... Ненавижу. Ненавижу тебя, слышишь?!
- Я испытываю к тебе в точности те же самые чувства!- выкрикнула Гермиона, отступая к стене.
"Грэйнджер, Грэйнджер, Грэйнджер...
Ну здравствуй, бездна."
- Будь я проклят, но я этому рад,- прошипел он зло и лихорадочный огонь в его глазах вырвался наружу.
И он шагнул.
К ней.
Его правая рука с необычайной силой схватила ее за талию (позже там останутся синяки), а вторая заломила ей голову назад (так, что хрустнули позвонки) и его рот с поистине вампирской жаждой впился в ее губы, рвя, кусая, чувствуя на языке чуть металлический привкус крови... Охваченный чем-то до ужаса сильным, он пил ее дыхание, ему не нужно было дышать – он дышал ею, и невыносимая боль, причиняемая каждым движением их сплетенных языков, была чем-то неотъемлимым этого поцелуя – если это вообще можно было назвать поцелуем.
С неожиданной силой она оттолкнула его от себя, почти впечатав в противоположную стену коридора, в ее глазах пылало то же горячечное безумие и она изо всех сил сжимала кулаки, не обращая внимания на впивавшиеся в кожу ногти, пытаясь видимо сдержать себя, удержаться от... От чего?
- Дьявол!..- пробормотал он почти неверяще и снова стремительно шагнул к ней, но на этот раз и она метнулась ему навстречу, ее пальцы заплясали в его волосах цвета "лунного сияния", как говорила Рракита, сжимая их, почти выдергивая. Это больше всего напоминало поединок, жестокую борьбу и наверное, ими и было, несмотря на танцующие языки и слившиеся губы.
Да, он был прав. Он чувствовал себя, как наркоман, после долгого воздержания вернувшийся к своему наркотику – и, Салазар его возьми, ему это нравилось. Нравилось? Дурацкое слово. Слишком слабое.
Ох, это чувство, проклятое чувство, так и издевается над ним, словно бы говоря: "Проанализируй меня, Драко, ты ведь с детства привык все анализировать, так давай же, попробуй – анализируй это!" Анализировать? Он боялся даже думать об этом, даже вспоминать, а не то что... Черт, черт, черт.
Если это и есть любовь, то несчастнее влюбленных нет никого.
А если это ненависть, то что отличает ее тогда от любви?..
Но эти мысли мучили Драко Малфоя уже много позже. А пока... а пока он дышал. Первый раз за много лет, так много, что он даже не помнил, он чувствовал себя по-настоящему живым, он дышал. Пусть и не воздухом, а всего лишь грязнокровкой. И чувствовал он себя при этом чертовски, просто неприлично, непристойно хорошо.
Но все когда-нибудь заканчивается. Закончился и этот... полу-поцелуй, полу-поединок. Они отстранились друг от друга, оставаясь все еще очень близко, но не соприкасаясь. Кожа горела, слова обожженная, а кровь мчалась по венам со скоростью света.
Что же он такое творит? Мерлин, это просто какое-то безумие, болезнь... Да, именно – болезнь. Чума. Или холера? Впрочем, какая разница... Главное то, что это должно прекратиться.
Любой ценой.
- Это не поможет тебе, моя светлая.
- Что?
- Это. То, что ты мне делаешь. Не пытайся меня соблазнить. Мое решение окончательно и твои жалкие уловки тебе не помогут.
Мгновение она смотрела на него ошеломленно, словно не понимая о чем он, а потом глаза ее, только что лихорадочно горевшие, погасли и она сказала странно и как-то безжизненно:
- Ну ты и сволочь.
Он сжал челюсти, с трудом удерживая безразличное выражение на лице.
- Пошли, Грэйнджер. Нас дожидаются, а мы и так задерживаемся.
И они пошли.
А бездна смеялась... смеялась бы, если б умела это делать.

***

"Я – Фрейя, богиня любви и красоты, и я ненавижу.
Я ненавижу любовь.
Я ненавижу смотреть, как мрачный Аид улыбается Персефоне и ее глаза искрятся счастьем ему в ответ. Я ненавижу смотреть, как когда-то похищенная Посейдоном Амфитрита радостно смеется вместе с ним. Я ненавижу смотреть, как бросают друг на друга взгляды Арес и Лада, когда думают, что их никто не видит...
Я ненавижу смотреть на Аполлона, когда он милуется со своей очередной пассией. Только это ненависть другого рода. Она имеет горько-сладкий привкус ревности. И зависти.
Что? Скажете, эти чувства слишком низки и неподобающи для богини? Что ж, не все мы благородны. Я даже не знаю кто из нас действительно благороден. Да и есть ли вообще такие?..
Аполлон, мой Аполлон... Ничего ты не понимаешь. Од здесь даже и непричем. Просто я так долго ненавидела... что и любовь мне больше недоступна. Да и любила ли я его? Просто обман, как и все остальное. Аполлон не знает кого на самом деле пытается спасти. Афродита, Рожденная из Пены... А как вы думаете, что может родиться из пены?..
Я ведь даже не богиня... Лишь одна из Названных Богами. Когда-то я хотела стать человеком. Я желала этого больше всего на свете – но потом я поняла, что даже среди людей нет почти никого, кто мог бы назвать себя человеком. И я разочаровалась. И захотела стать богиней. Настоящей, не Названной, хотя и сама плохо представляла что это такое... Впрочем, если б знала, не хотела б тогда. Ведь желать так сильно можно лишь то, что не до конца понимаешь, не осознаешь. Я не осознавала.
Мой Од... Он хотел понять. Хотел добраться до самого края, узнать, что таится за гранью Вселенной и где заканчивается бесконечость. К тому же он и тогда уже знал, что со мной что-то не так. Помните первый расклад Безымянной? Где она узнала, что Серый на свободе? Там, между картой Мир и картой Повешенный была еще одна карта, на которую она не обратила внимания: Верховная Жрица. Вы знаете что это означает? Это подписывает мне смертный приговор. Я стою между Висельником и Землей. Даже не знаю почему так. Хотя нет... Знаю. Но вам не скажу. Придется вам самим потрудиться.
Я не стану погибать от его руки. Хоть я не человек и не богиня в полном смысле слова – у меня есть выбор. И я его использую. Не ищете в этом моем жесте благородства – его нет. Это всего лишь трусость. Мироздание когда-то ошиблось, назначив именно меня богиней любви. Любить я не способна, Наверное, тоже из-за трусости. И участвовать в этой бессмысленной войне я не хочу. На что вы надеетесь? Победить его? Но ведь он прав! Так чертовски прав... Под его правлением, наверное, люди были бы счастливы. Может, они бы даже стали наконец людьми – то, чего мы все добиваемся, не так ли? Хаос естественен. Порядок – внедрен нами насильственно. Вы все обречены. Я же буду умнее. Возможно, мы еще встретимся. Я даже в этом уверена.
Прощай, Аполлон, и прости. Я принесла бы тебе лишь тоску, а не любовь, которую ты так искал.
Alea jacta est."

Из письма Фрейи, богини любви и красоты, бросившейся со скалы в воды Мирового Океана той же ночью.
Плачьте, о Небеса!

[Alea jacta est - жребий пал (лат.) – Автор.]