Материалы
Главная » Материалы » The Elder Scrolls » Я не Довакин!
[ Добавить запись ]
Я не Довакин! Предисловие →
Автор: Saltaneta
|
Фандом: The Elder Scrolls Жанр: Юмор, Фэнтези, Слэш Статус: в работе
Копирование: с разрешения автора
Что поделать, если твой возраст уже не позволяет идти дорогой приключений, а спокойной и обеспеченной жизни хочется? Нет, до старости было ой как далеко, да только жизненная мудрость наконец-то превысила свербевшую в известном месте жажду приключений. И поэтому пройдоха Октавиус, подумав, решил проблему нехватки средств проверенным способом – занял внушительную сумму, а чтобы жадные личности не потребовали назад свои деньги, быстро распродал малочисленный скарб, тщательно намазал свои черные волосы смесью мела и пепла, умылся из лужи и отправился в Скайрим. Бежать из Сиродила, спасаясь от настойчивых и очень сердитых кредиторов – это трудно. К сожалению, набитая золотом котомка не позволяла вволю насладиться путешествием, да и останавливаться в тавернах с таким-то багажом, нанимая лошадей и повозки – только судьбу дразнить да лишний раз отсвечивать недоброжелателям, наверняка имевших определенные связи и агентов во всех уголках Тамриэля. Поэтому пришлось Октавиусу надеть старое грязно-серое одеяние с капюшоном и изображать из себя странствующего то ли жреца, то ли просто блаженного пророка. И от врагов маскировка, и грабители на такого чумазого бродягу не рискнут напасть – что с него, кроме пары жалких монет, можно взять? Благо, самое трудное – пересечь границу – удалось быстро и незаметно. Самый криминальный город Скайрима Октавиус обошел стороной, справедливо опасаясь попадаться на глаза членам Гильдии Воров. А уж когда Рифтен остался позади, имперец совсем успокоился и неспешно двинулся в сторону Маркарта, изредка сверяясь со своей потрепанной картой и дорожными указателями. Весна в этом году пришла в Скайрим раньше срока, и стоявшая столбом придорожная пыль не могла скрыть чарующего аромата цветов, в изобилии растущих по обочинам дороги. Приятный теплый ветерок и яркое, но не опаляющее солнце, бодрили лучше любых зелий, и к вечеру Октавиус прошел почти четверть пути. Ночевать в лесу имперец не рискнул и повернул на дорогу, ведущую в сторону Айварстеда. Вдалеке уже замелькали огоньки деревни, как вдруг дорогу преградили две зловещие нордские фигуры: – Эй, старик! – грозным низким голосом окликнул имперца тот, что был повыше. – Куда это ты собрался? – В Айварстед иду, сынки, – Октавиус сгорбился и напустил в голос старческой хрипотцы, натягивая капюшон почти что на нос. – Устал я очень, на милость людскую надеюсь, авось, пустит кто под свой кров. – Хитрый какой! – вступил в разговор второй громила. – А кто будет пошлину дорожную платить? – Помилуйте, сынки! Я бедный больной старик, у меня и на краюху хлеба ни монетки не будет! – Ничего не знаем. Плати или ночуй на поляне возле медвежьей пещеры! Придорожные кусты вдруг затрещали, и из них послышался сердитый женский голос: – Эй, вы снова за своё? Ах вы, ироды проклятые, чтоб вас хоркер сожрал, а ну прочь пошли! Сколько Октавиус не всматривался в приближающуюся женщину, что ломала ветки похлеще медведя, стремясь скорей оказаться на дороге, но разглядеть её так и не сумел. Собиратели «пошлины», однако, её сразу опознали и слегка загрустили: – Ну вот, снова она… Пошли что-ли, а то и нам, как Роланду, по морде лососиной дадут. – Вот вредная баба, – сплюнул второй, и оба скрылись в темноте. Женщина наконец-то вылезла на дорогу, отряхиваясь от паутины и листьев. Рассмотрев её под ярким светом лун, Октавиус чуть было не завопил: «Парни, меня с собой возьмите!» Не то чтобы женщина была уж очень страшная, но сходство с троллем определенно присутствовало, и потому связка хвороста за её спиной отчего-то напоминала вязанку из человеческих скелетов. Хотя, стоило признать, несмотря на широкую кость, фигура у этой нордки была весьма… Гармоничной. – Уж я их гоняю, гоняю, а они всё за своё! – пожаловалась женщина и вытерла ладонью потный лоб. – Послали боги братцев, ничего делать не хотят, только теткины припасы подъедают да на дороги лезут, воображают из себя бандитов. Тебе, добрый человек, ночлег нужен? – Нужен, – не стал спорить Октавиус, – очень нужен. – Ну, пошли тогда, – женщина махнула ему рукой, и имперец безропотно последовал за ней следом. Домик у нордки оказался маленький, но уютный и аккуратный. Хельга, как она представилась, щедро вывалила на стол всё, что в доме нашлось. Съев уже третью по счету оленью отбивную и выпив десятую бутылку эля, Октавиус пришел в чрезвычайно хорошее расположение духа. Ну, похожа девка на тролля, ну так что ж теперь? Зато душа у неё красивая. – Благодарю тебя, дева, за твою доброту и сострадание, – Октавиус незаметно порылся в котомке и отсчитал несколько десятков золотых, – теперь моя очередь тебе добро сделать. Увидев на столе горку септимов, Хельга ахнула: – Да ты и не бродяга вовсе! Кто же ты, добрый человек? – Не могу я сказать тебе сего, дева, – эль окончательно ударил в голову, и Октавиус еле сдерживался, чтобы не захихикать от вида разинувшей рот женщины, – но могу будущее тебе предречь. Темные глаза Хельги расширились, и она молитвенно вскинула руки: – Скажи, что ждёт меня! Октавиус задумался, но ненадолго: – Предрекаю – родишь ты, дева, сына, да не простого, а Довакина! – громким голосом изрек имперец, залпом допивая одиннадцатую по счету бутылку. Тут его обмазанная мелом макушка неистово зачесалась, и мужчина, уже плохо соображающий, раздраженно откинул капюшон, явив миру свою, хоть и перепачканную в грязи, но от этого не менее привлекательную физиономию. – Талос Всемогущий! – воскликнула Хельга, вспомнив разом про все предания, когда боги и вроде как даже некоторые даэдра спускались к смертным девам в облике путников и зачинали с ними детей, смущенно потупила глаза и принялась расшнуровывать своё платье. Октавиус не стал спорить и напоминать, что Талос вроде как был нордом. Да и Хельга в неровном свете очага показалась даже милой… На рассвете, чуть протрезвев и вновь узрев тролльский лик спящей прелестницы, новоявленный «Талос» поспешно забросил на спину свою котомку с золотом и поспешил подальше от Айварстеда, заодно дав себе зарок выпивать только по самым большим праздникам. Проснувшаяся Хельга первым делом вознесла богам молитвы и поклялась, что вырастит из сына самого лучшего Довакина, которого когда-либо видел свет.
Станьте первым рецензентом!
|