– Эйд! Эйд! Сынок! Как ты можешь?! Оставить меня, старую больную женщину! – голос матери больше напоминал блеяние раненого хоркера, но я прекрасно знал все её хитрости, и на провокацию не поддался, продолжая молча собирать вещи. Эта «старая больная женщина» могла голыми руками погнуть стальной прут.

Поняв, что жалостью меня не взять, матушка перестала прикидываться и заголосила до рези в ушах знакомую песню:

– Да я для тебя, с самого детства… Всё делала! Самое лучшее! И магов нанимала, чтобы сынок мой мог раны залечить али молнией кого шарахнуть! А сколько золота кузнецам снесла, чтобы оружие тебе лучшее выковали! А воины эти, что тебя с мечом управляться учили, думаешь, за бесплатно работали?! Да ещё приставали ко мне, матери твоей, замуж предлагали! А я честная женщина! Я всё для тебя, сынка родимого, всё твоим воспитанием занималась! А ты?! Вот как мать отблагодарить хочешь?! В наёмники уйти?! Не пущу! Только через мой труп!

– Матушка… – боги, неужели и последний день в родном доме не пройдет без скандала?

– Что «матушка»?! Я не для того тебя растила, чтобы ты с купцами всякими по дорогам шлялся и их жалкие товаришки охранял от вшивых грабителей!

– Ну, хватит, умоляю! Сколько можно за твоей юбкой прятаться? Или что, мне лесорубом работать, только чтобы дома остаться?!

– Да что ты, милый, каким лесорубом?! Да разве ж можно Довакину лесорубом быть?! Ты же мир спасешь, родной мой!

Ну вот, опять то самое слово, от которого у меня уже стойкий рвотный рефлекс… С самого детства – Довакин, Довакин, Довакин…

– Сколько раз тебе повторять – я не Довакин! Драконов нет! Мир уже сколько лет без спасения существует, без меня ещё столько же подождет. Всё, ухожу! – с этими словами я схватил котомку, снял со стены свой меч и выскользнул за дверь, за считанные секунды оказываясь почти что на краю деревни. Вслед мне звучали ругательства матери:

– Неблагодарный! Да посмотрите, люди добрые, как он со мной поступает! А ещё дитя аэдра, Довакин! Мать оставляет, в наёмники подается! Позор на мою голову! О, Талос, прости сынка своего неразумного, не ведает, что творит!

К таким крикам я давно привык, да и другие жители деревни уже двадцать лет слушают подобные вопли. Правда, в моем далеком детстве причины матушкиного ора были немного другие – я отказывался есть кашу или гонял соседских куриц, но проклятые напоминания про Довакина присутствовали всегда.

– Иди, Эйд, давно пора, а то мать твоя совсем уже с ума сошла, – приветливо помахал мне старый трактирщик и покосился в сторону, будто страшась, что моя матушка выпрыгнет из-за угла и двинет его ложкой по лысому черепу. – Мы за Хельгой присмотрим, если что, не волнуйся.

– Ага, – я кивнул на прощание и двинулся в путь.

***

За прошедший с моего бегства год я побывал дома всего два раза, и пусть матушка всё так же увещевала меня бросить неблагодарное занятие, но взгляд её при виде мешочков с золотом, что я молча клал на стол, теплел. Ну а что, надо же было как-то отплатить ей за потраченные на моё обучение деньги? Не будь этих уроков, меня пришибли бы уже давно. На первый же караван с товарами, что направлялся к южным границам и на который я нанялся в число охраны, за всё время пути нападали четыре раза. И пусть первые настоящие стычки мало имели общего с учебными драками, что проводили со мной нанятые матушкой мечники, я оказался очень неплохим воином. А у хорошего наёмника и награда хорошая. Да, матушка моя была сумасшедшей и носилась с идеей Довакина с самого моего младенчества, но за мою подготовку к суровой скайримской жизни я ей был благодарен.

***
– Эй, парни, слыхали, на Хелген дракон напал!

Сказать, что эта новость, разлетевшаяся по утреннему Вайтрану с молниеносной скоростью, выбила меня из колеи – значит, ничего не сказать. Караван с мёдом Хоннинга, что должен был отправиться вечером в путь до Сиродила, спешно отменили, а мёд уволокли в подземелье медоварни. Я и ещё несколько наёмников, что должны были пресловутые бутылки охранять – остались без работы. Народ двигался по улочкам перебежками, опасливо поглядывая на небо.

– Какой, на хрен, дракон?! – застрять на неопределенное время в Вайтране мне не улыбалось – не любил я этот город, да и идиот, что на площади орал про Талоса, вызывал желание метнуть в него топориком. Наверное, у них бы с моей матушкой получился отличный дуэт. – Торвальд, кто вообще эту сказочку придумал?

Торвальд был наёмником уже тогда, когда я ещё даже не родился, а потому он неизменно вызывал у более молодых уважение и выполнял роль негласного командира:

– Сказочку, не сказочку, а несколько семей уже поехали обгоревшие трупы родственников искать. Ничего, через пару деньков угомонятся. А ты чего разорался? Таверна есть, деньги остались – сиди да отдыхай. Ну, или за пятьсот монет наймись к кому-нибудь. Вон, возле конюшен как раз какой-то юстицар провожатого ищет.

– Да не в этом-то дело! Драконов не существует!

– Тьфу ты, – Торвальд гневно пошевелил своими пышными усами и сплюнул на землю, – мечом махать научился, а историю не знаешь. Неужто не читал о Мартине Септиме, что драконом стал? Было-то всего две сотни лет назад, а уже: «Драконов не существует!» Эх, молодёжь…

Я только махнул в ответ рукой и отправился к конюшням.

***
– Это ты-то наёмник? – альтмер смерил меня долгим взглядом и презрительно фыркнул. – А не слишком ли ты молод?

Мне этот юстицар сразу не понравился. Рожа наглая, ухмылка кривая, волосы из-под капюшона торчат вообще рыже-красные, да и в целом, уж очень у него был подозрительный вид. Хотелось дать наглому эльфу по носу, но пришлось сдерживаться – как-никак, возможный наниматель. Так что я скромненько стоял, прислонившись к стойлу и вычищая кончиком кинжала грязь из-под ногтей.

– Можешь других поискать, только придется их в реку бросать и ждать, пока протрезвеют. Ну, или своими силами обойтись.

«Свои силы», в лице двух талморских солдат, лежали неподалеку в душистых зарослях лаванды и мучились от жесточайшего отравления. Наверняка ривервудский трактирщик постарался – уж очень он не любит альтмеров, да и имперцев тоже, так что и я как-то стал жертвой его экспериментальной партизанской кулинарии.

Альтмер глянул на своих сопровождающих, возвёл жёлтые глаза к небу и вздохнул:

– Ладно, нанимаю. Будешь меня сопровождать до Маркарта. Плачу пятьсот сейчас и триста после того, как прибудем на место.

– По рукам.

Мечошек с золотом перекочевал в мой карман, и я пошел седлать свою лошадь. Альтмер тем временем озабоченно подошел к краю лавандовых зарослей и что-то сказал своим солдатам. Один из них вдруг протяжно и жалостливо возопил:

– Не бросай нас, Айлор! А вдруг на Вайтран нападёт дракон?!

Будто дожидаясь именно этой фразы, из ворот показалась толпа стражников во главе с хускарлом ярла, и с громкими воплями «Убьём дракона!» вся братия двинулась в сторону западной башни. Волосы у меня на затылке зашевелились. Ну не может быть, что за бред? Может, какой–то аргонианин напился скумы и вовсю применяет заклинания левитации? Ну, хотя их только данмеры знают, да и вроде используют лишь у себя дома, но мало ли…

Айлор вдруг оживился, подскочил ко мне и кивнул в сторону убегающей толпы:

– Эй, наёмник, быстро за ними!

– Во-первый, я не «эй, наёмник», а Эйд, во-вторых – иди ты к Сангвину в зад, я туда не пойду!

– Плачу ещё сотню сверху! – крикнул альтмер и бодро затрусил к башне, откуда уже доносились чьи-то отчаянные вопли и странный рёв.

Я подумал, что если эльфа сейчас прибьют ненароком, девятисот золотых мне точно не видать, так что, мысленно помолившись, чтобы это и впрямь оказался буйный аргонианин, я двинулся следом.