Осколки дней из толщи вековой
неспешно археолог извлекает.
Вот это — часть Афинской мостовой,
колодцы, занесенные песками.

А это был спартанский острый меч:
зазубрен край и рукоять отбита.
А здесь — беседка для недолгих встреч,
которые хранила Афродита.

Вот это стены, взятые легко
напором лет, на зависть генералам.
А тут держали сыр и молоко,
вода текла по высохшим каналам.

И, составляя вновь из черепков
чужую жизнь, невольно замечаем,
как, вырываясь из цепей веков,
неслышно возникают за плечами

чужая боль, любовь и красота,
чужие страсти и печаль чужая
и смотрят в душу с древнего листа,
в «сегодня» нашем неохотно тая.

И повисает в воздухе вопрос:
а нас когда-то так же откопают?
Ведь человек не очень-то подрос,
остались люди прежней дикой стаей.

Как сотни запыленных лет назад
мы убиваем и ломаем судьбы,
но только пули вместо стрел свистят —
распятый Бог ослеп и не осудит.

И собирая в кучу черепки,
мы сами рассыпаемся кусками,
да только не отыщется руки,
которая вот так же точно с нами

поступит, очищая от земли
частицы нашей взорванной эпохи:
война кроваво вывела нули
на небесах, и догнивают крохи

того, что было нами столько лет,
в руинах ветер стонет и хохочет.
Земля. Планета. People точка NET,
осталась только пара рваных строчек.