Моринт лежала на диване в своей каюте, бывшей до недавнего времени каютой её матери. Никто на корабле не знал, что Самара уже давно обрела вечный покой в объятиях богини... Все считали, что Моринт — юстицар азари. По губам девушки скользнула ухмылка, которую она и не пыталась спрятать. На «Нормандии» было спокойно... Слишком спокойно. Не было глухого грохота басов, к которым Моринт успела привыкнуть.
Она убила собственную мать... Но, в конце концов, она — хищник, а всем нужно выживать... Даже такой ценой. Но в глубине души Моринт грустила. Вспомнилось детство, тепло материнских рук... Девушка тряхнула головой, отгоняя воспоминания, и стёрла со щеки слезинку. Азари поправила на шее жемчужное ожерелье, такое же носила Самара, и встала.

Сейчас она была одета в платье и сапоги, но собиралась переодеться. Стук каблуков по полу продолжался до тех пор, пока азари не достала из мини — бара бутылку вина и бокал. Хотелось отвлечься. Вскоре тёмно-бордовая жидкость полилась в хрустальный бокал на изящной ножке. Моринт поднесла его к губам, сделала один глоток и отставила недопитое вино — больше не хотелось. Азари ненавидела себя — за то, что родилась ТАКОЙ, за то, что своими же руками оборвала жизнь собственной матери... Единственной родной души...
Но Самара поставила Кодекс выше материнства... Тогда, на Омеге, она сказала Моринт, чтобы та никогда не называла её матерью, отказалась от неё...

Бокал взмыл в воздух, подхваченный биотикой, и со звоном разбился о стену, оставив на полу тёмную лужицу. В этом Моринт обретала покой — когда тот, кто причиняет ей страдания, умирает. Но разве она в чём-то виновата? Скорее — она просто проклята богиней... И это проклятие носит имя Ардат-Якши.
Послышались шаги. Азари выпрямилась и села на диване. В каюту вошёл Шепард. Он перевёл взгляд с Моринт на бордовую лужицу возле окна и нахмурился.

— Шепард? — поигрывая жемчугом в ожерелье, спросила азари. — Тебе интересно, что здесь произошло?

— Постарайся объяснить. — Джон подошёл к Моринт, глаза которой блестели, как у ночного хищника, и взял её за руку. Азари ухмыльнулась, но не отвела глаз от Шепарда. Одна из её многочисленных демонических ухмылок. Все как всегда.

Капитан сжал её пальцы, и глянул на её губы, такие же красивые, как у Самары. Только глаза делали их разными. Глаза юстицара были холодно — спокойными, а глаза Ардат — Якши горели, как у демона. Демона ночного ветра, как назвала её Самара.

— Знаешь, Шепард, — через несколько минут молчания произнесла Моринт, проводя ладонью по щеке Джона. — Помнишь ту ночь в «Загробной Жизни»? Я сказала, что ты особенный... И я не ошиблась, Шепард. — Она коснулась своими губами его губ, но тот отстранился, и сказал, приложив палец к губам азари:
— Моринт... Твоя жажда убивать рано или поздно сожжёт тебя дотла... Остановись, Мирала, ты же можешь... Тогда мы оба обретём счастье...

Его рука скользнула к её шее, и Шепард смог рассмотреть её жемчужное ожерелье, украшавшее азари.

— Я.. — она осеклась. — Я попробую ради тебя... — предательница-слеза вновь течёт по щеке.

— Попробуй, мой демон...

Несколько невероятно долгих секунд молчания. Секунд борьбы Моринт с самой собой.

— Это сложно сдержать, — выдохнула азари. — Как инстинкт дикого животного... А я и есть дикое животное, Шепард... И меня уже не приручить... Мне очень жаль.

Мирала встала и вышла из каюты, оставив Шепарда созерцать звёзды, свет которых наполнял его, как сосуд.
Этой ночью Моринт не спала. Она была одна. Наедине со своим внутренним демоном.

— Мы скоро встретимся, мама, — прошептала азари, нарушая последний завет матери, и глядя затуманенными глазами в иллюминатор, где виднелся ретранслятор Омега — 4.