[Цензурный Комитет Турианской Иерархии

Статус: проверено, отредактировано, отцензурировано и отпатриочено

Резюме: рекомендовать к прочтению вновь выпущенному из учебных заведений младшему командному составу. Остальным слоям населения ознакомление не рекомендовано] 

Туманность Вдова мягко освещала своим приятным светом холостяцкий бардак квартиры. Энергошнур видеофона был выдернут из сети и извивался змеёй по всей комнате. Сам видеофон был перевернут экраном вниз и лежал, накрытый дорогим пиджаком, на полу. На столе стояла открытая бутылка элитного турианского вина и стакан с синеватой лужицей напитка на дне. Хозяин квартиры — всемирно известный актер Лонни Ваций — возлежал на диване с крайне расстроенным видом и пересматривал по видео один из своих ранних фильмов...

В офис входит офицер СБЦ — турианец с раскраской колонии Спрата на лице. Хозяин офиса — саларианец — с хитрой улыбкой поднимается с кресла и подходит к гостю.

— А, Леонидус, вы все-таки пришли! Полагаю, предложение Ксерксии всё же заинтересовало вас?

— Нет, не заинтересовало — резко отвечает турианец. Его жвалы подёргиваются от гнева, он оттесняет саларианца к окну.

— Леонидус, вы подписываете себе смертный приговор, — пятясь, отвечает хозяин. — Ксерксия — серьезный авторитет в... гм... нашей сфере. Если вы продолжите расследование, она примет меры!

— Я продолжу расследование, — отрывисто произносит офицер. Его красная, не стандартная для СБЦ броня отражается в испуганных глазах саларианца. Он стоит, уже почти прижавшись к стеклу спиной.

— Вы безумец!

— Безумец? — турианец зло усмехается — Нет! Я СО СПРАТЫ! 

Стекло разлетается вдребезги, сквозь его звон слышен истошный крик падающего саларианца...

Да... Леонидус — бравый офицер СБЦ, погибший за правое дело — одна из первых и самых удачных ролей Лонни. Из финальной версии вырезали сцену, где Леонидус толкает саларианца ногой, выбивая им стекло, мотивировав «опасностью возникновения межрасовых конфликтов».

Актёр отхлебнул еще глоток вина прямо из бутылки и щёлкнул пультом наугад. Попался канал «Цитадель Культура». Какой-то волус, отчаянно жестикулируя короткими ручками, произносил пламенную речь. Ведущая-азари не могла вставить даже слово и вообще выглядела очень смущённой.

— ...жанр загнивает! Кто у нас остался? Кто? Друид Овермайндович? Он, конечно, гуру, но пишет редко, а потом месяцами судится с издательствами! Нифту Кал? Да эта бездарность продать воздух космонавту не сможет, чего уж там о его «произведениях» говорить! Целес Тин исчез куда-то. Ну, вот Картус мне понравился. Да-да, который Голден. И всё. Что? Сумеречный Ангел? Жизнерадостный псевдоним, однако... Нет, не читал. Что вы говорите? Ну, так о чём это я? Ах, да! А всем ведь хочется смеяться, веселиться, все устают от стресса, негатива, рутины! Я призываю...

У Лонни едва хватило сил нажать на кнопку выключения. Собрав остатки воли и гордости в кулак, он с трудом доковылял до окна и глянул вниз: толпа фанатов, заметив своего кумира, начала радостно размахивать руками, ногами и щупальцами, прямо таки излучая восторг. «Кумир, икона, идол, звезда» — Лонни тошнило от этих слов. Если бы он только мог вернуться в прошлое — прямо как в фильме (тьфу!) — и изменить свое решение... Блестящий послужной список, благодарности, множество перспектив... и чёртово любопытство. Не попади в тот злосчастный день сержант Ваций в массовку какого-то глупого бессмысленного фильма, всё было бы по-другому. Не было бы толпы фанатов, восторгающихся шаблонным героем боевика. Не было бы великосветской шелухи, глупых скандалов на ровном месте, неестественного поведения... Был бы турианец. Просто хороший флотский офицер или планетарный командир. Или офицер СБЦ. И каждый день Лонни помогал бы нуждающимся, служил на благо Иерархии, рискуя собой во имя будущего. Слишком много «бы»...

Конечно, роли в бессмысленных и беспощадных «шедеврах» массового искусства принесли турианцу немало денег, но они его принципиально не интересовали. Собственно играть он совершенно не умел. Просто воспроизводил перед камерой выражение лица сержанта учебного легиона в тот день, когда он (сержант) обнаружил себя приклеенным к кровати. Поначалу Лонни считал, что занимается полезным делом, пропагандирует здоровый образ жизни и вообще представляет силы Добра. Он ошибался. Всё, от начала и до конца, было лишь ради прибыли. В глупые боевики вкладывались немыслимые деньжищи, а такие шедевры, как «Вэния», снимались на три кредита моновизионными камерами прошлого века. 

— Прошлого не изменить. Но своему будущему я всё ещё хозяин! — турианец задумчиво протянул фразу и обессилено привалился к стеклу спиной, вперив взгляд в пол. 

— Смыться бы куда-нибудь, обдумать все, проветрить голову, — актер продолжал разговаривать сам с собой, одновременно с презрением поглядывая на неистовствующих фанатов внизу. Все прошедшие девять лет он был в бизнесе, в ловушке. За ним не следили разве что во время походов в уборную... впрочем, даже в этом актёр не был уверен. А уж если он попытается улететь куда-нибудь, об этом сначала напишут все галактические издания. Потом, через пару недель, его многочисленные агенты, представители и менеджеры начнут беспокоиться. А ещё через неделю его объявят в розыск — и, в конце концов, найдут. Замкнутый круг шоу-бизнеса. Ещё бы, туева хуча контрактов, расписанные по минутам дни. И кредиты, кредиты, кредиты! Хотя... если и была возможность...

— Нет, друзья, я вам не дамся! — Лонни вскочил и, довольно ухмыляясь, принялся собирать вещи. Сюда он больше возвращаться не собирался. Никогда. Всего-то проскользнуть мимо толпы обывателей, для старшего сержанта ВКФ Иерархии — как пыжака прихлопнуть.

***

— Смотрите, это Он! 

— Ух ты, это же и правда...

— Не может быть, это же...

— Лонни Ваций! — толпа во мгновение ока сжалась плотным кольцом вокруг одинокого турианца в дешевом костюме, державшего в руках потёртую, объёмистую сумку. 

— Спокойно, спокойно, друзья, я не Лонни! Я всего лишь с конкурса двойников. Я проиграл и теперь собираюсь улететь домой, — турианец отпрянул от нахлынувшей толпы и отчаянно замахал руками, прося пощады. Лица фанатов посерели от разочарования:

— А как похож! Интересно, кто же смог у тебя выиграть? Только Сам бы и смог!

— Не слышал, чтобы здесь проходил конкурс двойников...

— Заткнись, ты вечно ничего вокруг себя не замечаешь!

Одинокий турианец неспешно удалялся от расшевелённой происшествием галдящей толпы. Последний раз он так хитро ухмылялся, когда лил моментальный клей на постель сержанта в свою последнюю ночь в учебном легионе. 

***

В приёмной СБЦ царил мягкий, успокаивающий синеватый полумрак. Однако меры по снижению нервозности явно были недостаточными. В кабинет капитана Челлика ворвалась азари крайне озлобленного, возмущённого и, как оказалось, немного беременного вида. Однако, в отличие от физиологических изменений, сопутствующих данному процессу, психологические уже в полной мере вступили в свои права. Посетительница затараторила что-то совсем нелицеприятное и весьма оскорбительное, через каждые два слова ссылаясь на свой деликатный статус. Челлик, хорошо знавший по опыту службы данный тип индивидов, проклинал начальство, отправившее его «отдохнуть от опасностей» в отдел по работе с гражданскими, и вежливо кивал головой, обещая перетряхнуть все Пространство Цитадели в поисках сбежавшего любовника потерпевшей. После нескольких десятков самых убедительных уверений посетительница, наконец, успокоилась и вышла, оставив капитана совсем уставшим и измученным. Из последних сил потирая лобные щитки занемевшей от этого однообразного занятия рукой, Челлик нажал на кнопку. В приемной загорелась лампочка, и очередной гражданин, по-туриански пошаркивая ногами, зашёл в кабинет. 

— Здорово, Челлик!

— Лонни! Ха-ха, я уж думал, что ты совсем забыл старых друзей, — вскочивший было Челлик уже собирался заключить бывшего сослуживца в крепкие мужские объятия, но на полпути остановился и замялся, смотря в пол и смущённо потирая опущенные руки. 

— Челлик, неужто и ты туда же? — понять причину смятения капитана не составляло труда. Всё из-за роли Лонни в злосчастном фильме «Горбатая Дыра» про двух турианских космических пехотинцев [вырезано Цензурным Комитетом Турианской Иерархии]. В общем, единственная роль, где Лонни не только ставил на место плохих парней, но и [вырезано Цензурным Комитетом Турианской Иерархии]. 

— Ну... понимаешь, такое дело... хотя какое я право имею тебя в чём-то подобном подозревать, старший сержант? А ну, иди сюда и выкладывай, зачем пришёл! Судя по грустной морде, что-то в твоей блистательной актерской карьере не складывается.

Два старых друга крепко пожали трехпалые руки и плюхнулись в кресла для посетителей. Забыв о службе и личных проблемах, они принялись трепать языками, подёргивать жвалами и размахивать руками, отмечая особо важные части своих историй. Наконец, когда в дверь уже стали яростно стучать возмущённые посетители, Лонни вспомнил о цели встречи:

— Челлик, мне надо внезапно исчезнуть с Цитадели на неопределённый срок, и только ты можешь помочь.

— Не смеши меня, герой! С твоими деньгами ты можешь внезапно исчезнуть хоть с заседания Совета вместе с советником от азари.

— Челлик, ты не понял. Мне действительно не на кого больше рассчитывать. Все эти деньги — не мои деньги. Моя жизнь принадлежит не мне. Они станут искать меня, Челлик. И если ты мне не поможешь, очень скоро найдут и очень вежливо попросят вернуться к работе.

— Постой-ка, а вот про «моя жизнь принадлежит не мне», пожалуйста, поподробнее, — капитан пристально всмотрелся в лицо друга. Лицо, которое никогда не видел ни на экране, ни в жизни таким грустным. 

Лонни тяжко вздохнул и спросил:

— Выпить есть? 

— Есть.

— Доставай. Мне совсем уж худо. Если не выпью, начну себя жалеть и расплачусь.

Употребив четверть литра крепчайшего обнаружившегося в кабинете напитка, актёр поднял голову. Глаза его едва заметно поблескивали. 

«Дошел до кондиции», — подумал Челлик и приготовился слушать.

— Вот вы, обыватели, думаете, что жизнь актёра — сущий рай, — с сарказмом и горечью в голосе начал Лонни. — Думаете, ни напрягаться не надо, ни думать, ни рисковать своей дражайшей шкурой. Знай себе, греби кредиты как волус и живи в свое удовольствие. Вы правы. Но практика, как говорил наш любимый сержант, всегда бомбить хотела теорию с высокой орбиты. Всё это лажа, Челлик. Весь этот чертов шоу-бизнес, все эти обертки, обложки, двери, тряпки — лишь прикрытие. С самого начала я отдавал себе отчёт, что мои фильмы — бессмысленная дребедень со спецэффектами. Сначала я думал, что пропагандирую образ бравого солдата Иерархии, потом думал, что эти фильмы кому-то нужны, ещё позже — что смогу распорядиться заработанными деньгами на благо других...

— Ну ты загнул, Лонни! Тебе и в учебном всегда мерещилось, что кругом одни обманщики и продажные функционеры.

— Дослушай, Челлик. Я слишком много думал, а жизнь проходила мимо. Скольким людям ты помог за эти годы? Скольких спас? Скольким негодяям воздал по заслугам? Я попытался уйти, но мне вежливо дали понять, что я слишком полезный инструмент, чтобы дать мне просто так свалить. Я для них лишь палка, Челлик, палка для выколачивания кредитов! 

— Да ладно тебе! Ты просто слишком много позировал и слишком мало ходил в тренажёрный зал, вот и поехала крыша. Попроси трёхнедельный отпуск и устройся грузчиком в доки — поможет, я гарантирую.

— Не получится! Хрен варреновский они меня отпустят хотя бы на три дня! Как-то раз я заявил, что мне всё это дело уже порядком поднадоело, и что я собираюсь забрать деньги да открыть собственный бар с квазаром и азари-стриптизершами где-нибудь на средних уровнях. Они день медлили — не иначе, подсчитывали возможные убытки. А потом за мой же счёт пригнали со всех уголков Галактики целый взвод психологов и других шарлатанов. Я был готов на всё, лишь бы они от меня отстали...

— Так, успокойся! Я, конечно, всё понимаю — усталость, стресс, но всё-таки, что за «Они»? В жизнь не поверю, чтобы Лонни Ваций кого-то боялся!

— Придётся поверить. Они следят за мной, Челлик, следят, как хороший хозяин следит за порядком среди своих инструментов! Уверен, уже сейчас Они ищут меня. Челлик, помоги мне, прошу тебя! У меня ещё есть доступ к счетам. Я могу переслать на счёт СБЦ все свои средства, только помоги мне исчезнуть бесследно!

— Хмм... Ты знаешь, а ведь получается прямо как в твоём боевике! Как он там назывался, «Ультиматум Торна»?

— Не напоминай, меня сейчас стошнит.

Челлик усмехнулся, встал с кресла и в задумчивости посмотрел на дверь. В дверь продолжали настойчиво стучать. Сквозь звукоизоляцию доносились невнятные угрозы.

— Хорошо, я помогу тебе, только не надо смотреть на меня как на Дух Девятого Легиона во плоти, — ухмыльнулся капитан — Как будто специально для тебя, мой страдающий друг, три дня назад мои орлы накрыли по анонимной наводке одного деятеля, промышлявшего в интересующей нас области. Кличка — Тень. Каково придумано, а? 

В дверь ударили особенно сильно. Лонни выразительно посмотрел на неё, на видеофон связи с начальством, а потом на друга.

— А, ничего, ничего, я у них на слишком хорошем счету. Слушай, а ведь ко мне тоже относятся как к полезному инструменту, — Челлик рассмеялся и хлопнул товарища по плечу — Так вот, у этого Тени была целая куча незаполненных поддельных документов и, внимание, татуировочная машинка для турианцев! В какой колонии ты бы хотел родиться, мой нетатуированный друг? 

***

Свобода! Свобода! Он свободен! Необычайное ощущение гармонии и всепоглощающего счастья полностью овладело Лонни. С каждым днем полёта он всё удалялся и удалялся от Цитадели, а также от армии менеджеров, бухгалтеров, агентов, психологов и прочих дармоедов. 

Бывший актер Лонни Ваций, а ныне личность по имени [удалено], без определённого рода занятий, в отпуске после окончания контрактной службы в армии Иерархии, направлялась на новейшем круизном корабле «Т`Таник» в «незабываемое феерическое путешествие по пятнадцати планетам-садам Пространства Цитадели» и была весьма довольна своей судьбой. Ещё бы — впервые за несколько лет Лонни как следует выспался, наелся до самого панциря и почувствовал себя личностью, а не набором масок. 

Звёзды медленно проплывали за окном иллюминатора, умиротворяя и задевая романтические струны души. Мириады миров: опасных, прекрасных, ядовитых, цветущих, больших, каменных, маленьких, ледяных и расплавленных смотрели на Вация через тонкое стекло. Спустя долгие семь лет Лонни снова ощутил, что стоит на распутье. Но к давно позабытому чувству примешивалось что-то новое. Турианец чувствовал себя одиноким, и это слегка беспокоило его. Тогда, сразу после службы, он был готов весь отдаться делу — любому, лишь бы приносить пользу другим. А сейчас... Впрочем, неважно.

[Пометка Цензурного Комитета Турианской Иерархии: следующий абзац рекомендован к прочтению только самым надёжным, психически устойчивым и преданным Родине товарищам]

Украдкой оглядевшись, хотя он был в двухместной каюте один, Лонни запустил руку в чемодан и выудил оттуда ничем не примечательный датапад. Но таким он был только на первый взгляд. В безобидном носителе информации находились с огромным трудом добытые, запрещённые в Иерархии как антиобщественные, повести Лексуса Исаеуса Сол`Женициуса «Волусский корпус», «В первом квадрате» и, конечно же, нашумевший «Архий Пелаг Гуу`лаг». На Цитадели Лонни побаивался их читать, так как вездесущие журналисты умудрились однажды внедрить камеру в его ванную комнату. После заголовка «Лонни Ваций настолько суров, что по утрам полирует зубы омнигелем» актер тщательнее перепрятал опасный датапад. 

Но жизнь, как говаривал сержант учебного легиона, наносит удары в тыл и другие мягкие места в самый неподходящий момент. Внезапно дверь каюты с шипением растворилась, впуская попутчика, и чтение антисоциальных повестей пришлось отложить на неопределённый срок. В проём влетела, едва не свалившись под весом двух здоровенных чемоданов, азари крайне эксцентричного вида. «Оперативная сводка: рост — метр шестьдесят, глаза голубые, кожа голубая, одежда голубая, облегающая, телосложение — весьма привлекательное, лицо уставшее, замученное, но тоже весьма привлекательное... ох ты, какой гребень! Установка: помочь с чемоданами, завязать знакомство, далее действовать по обстановке» — Лонни решил припомнить времена бурной армейской молодости...

...и, как оказалось, совсем не зря. Попутчица представилась Обинией К’Танис, ксеноисториком в командировке, открытой для общения, ибо путь неблизкий, и «для вас, уважаемый [имя удалено], просто Оби». Азари оказалась весьма и весьма... образованной и начитанной, что весьма способствовало поддержанию беседы с изголодавшимся по нормальному общению Лонни. Когда речь зашла о власти и её роли в обществе, турианец уже собирался показать попутчице свою антисоциальную литературу — не СПЕКТР же она, не сдаст, но внезапно на ее инструментрон пришло какое-то сообщение. Азари, сославшись на «обстоятельства» выскочила из каюты с обеспокоенным лицом. Хитрый Лонни, решив воспользоваться перерывом для сбора сведений о соседке, украдкой включил её датапад, ненароком забытый на столе. Щелкнув на первый попавшийся файл он узрел надпись «Разврат, бдсм, ксенофилия: руководство для чайников» — и дальше читать не стал.

— Хе, вот тебе и ксеноисторик в командировке, — усмехнулся актёр и, дёрнув жвалами, щёлкнул следующий файл. Сначала он подумал, что наткнулся на какой-то детектив. Пробежав глазами ещё несколько строк, понял, что это вполне реальный документ. Ещё через страницу — осознал, что вляпался в серьёзное дело, и что приятная попутчица — никакой не историк. Проклиная своё любопытство, второй раз сослужившее дурную службу, Лонни стал заметать следы своего вмешательства в бурную жизнь соседки, но не успел. Свет в каюте погас, а через мгновение палуба с оглушительным грохотом ушла из-под ног. Падая, турианец припомнил ещё одно изречение своего сержанта: [вырезано Цензурным Комитетом Турианской Иерархии], а потом всё вокруг застлала непроглядная тьма.

To be continued...