Маленькая азари сидела на краю кровати и отчаянно болтала ногами, надеясь таким образом разогнать скуку. По телевизору взрослые тети монотонным голосом бубнили неинтересные новости и прочие непонятные вещи, все мультики были пересмотрены, при мысли о играх в компьютере становилось дурно, а в экстранет ее не пускали родители. Дед, которому ее оставили под присмотр, напился коньяка и как всегда спал, оглашая своим отвратительным громким гнусавым храпом весь дом. Эти звуки никогда не нарушали ни своей тональности, ни громкости, ни ритма. Видимо этими неблагозвучными трелями старик отдавал своеобразную дань постоянству, вкладывая всю свою душу исполнение.
 Азари вздохнула. Она очень скучала по маме, по своей уютной комнате и своей мягкой кровати. Тут же было все не таким. Не такой потолок, не такой ковер под полом, не такие обои на стенах. Нельзя было ни с кем поговорить, кроме черной облезлой кошки, рыскавшей по дому как сбежавшее желтоглазое видение из ночного кошмара. Все это сводило ребенка с ума, и больше всего она хотела очутиться дома, у себя в квартире.
 Азаренок спрыгнул с кровати, и, вдев ноги в тапки, вышла из комнаты, целеустремленно зашлепав к лестнице под крышу, где находилось Его Трухлявое Величество Чердак. 
 Дверь открылась со скрипом, который напомнил азари о шатающихся костях ее деда. В приоткрывшуюся щель тут же проскользнула кошка, проведя гладким боком по голой детской ноге и победоносно задрав хвост. Что—то утвердительно мрякнув, животное взвилось в прыжке и исчезло среди сваленных сверху ящиков. 
 Дите задумалось. Когда дед не спал, он всегда ворчал, чтобы внучка никуда не впускала кошку, ибо та «может насцать». Что это значит, и насколько это страшно маленькая азари не знала. Лезть на верх было долго и тяжело, да и количество пыли с цивилизациями микробов, которые привели бы ее заботливую маму в шок, отпугивало. Подумав, ребенок все же закрыла за собой дверь. Авось, кошка окажется порядочной, и что такое «насцать» сегодня детский разум не узнает.
 Азаренок аккуратно переступила несколько ящиков, подходя к разваленному книжному шкафу, тоскливо смотрящему на мир сквозь пыль. Снизу одна из дверец была сломана и приставлена к боку, как выпавший зуб, который не знаешь куда деть. 
 Книжки были неинтересные. В них было совсем мало картинок, и со смыслом было точно так же. Старые унылые учебники, несколько книжек с глупыми и неинтересными сказками, большой том с рецептами и ворох тоненьких произведений какого—то Мураками. Азари равнодушно прошла мимо шкафа, к горе коробок. В прошлый раз она там нашла целый склад ярких цветных журналов и с восторгом рассматривала наряды, которые раньше носили человеческие женщины. 
 Привстав на цыпочки, ребенок осторожно потянул ближайший коробок за торчащий картонный кусок. Он пополз, но очень неохотно, быстро застряв в зазоре между двумя его соседями. 
 Азаренок сердито нахмурилась, и подергала ящик в стороны, но никакого результата это не принесло. Разозлившись, она что есть силы дернула упрямую картонку, которая с треском оторвалась и осталась у нее в руке.
 Покрутив сомнительный трофей, дите выкинуло его за спину. Послышался легкий стук и недовольное кошачье фырканье. Видимо снаряд угодил прямиком в черный нос.
 Азари выбрала другой ящик. Он был поменьше, но более продолговатый. Упав на пол, он поднял вверх кучу пыли, отчего азари громко чихнула.
— Мров—мрау—мрав? – ехидно поинтересовались со шкафа.
— Иди к черту, — дедушкиной фразой буркнуло юное дитя.
 Ящик оказался полным цветных тоненьких картонок. На них были изображены старые машины, людские деньги и разные земные животные. На парочке особенно старых красовался какой—то бородатый дед в синей шубе, куда—то прущий зеленое дерево, непонятной формы.
 Азари задумчиво погладила ладошкой свой гребень. Неужели до открытия ретрансляторов у людей было все так плохо?
 На задней стороне картонки был чей—то витиеватый красивый почерк с различными финтифлюшками. Азари не знала этого языка, и о чем там говорилось.
 Сунув синий нос обратно в коробку, она нашла целую пачку таких картонок все с тем же безумным дедом. На каких—то он был в синей шубе, каких—то в красных. Рядом были животные и огромный мешок. На бумажках стояли разные даты – 2067, 2083, 2093 и так далее, и так далее.
 Азари поняла, что ничего не поняла, и поспешно зашлепала на выход, прихватив с собой пачку картонок. Желтоглазая кошка проводила ее прищуренным взглядом, и спрыгнула следом.

 Дедушка Кондратий по прежнему спал на кресле перед телевизором, закутанный в одеяло из теплой шерсти и презрения к окружающему миру. Он редко разговаривал с внучкой, да она и не слишком этого добивалась. Но сейчас только он мог помочь ей развеять нахлынувшие вопросы.
— Дедааа… — азари потрясла старика за костлявую коленку. Тот недовольно отвернулся, не прекращая своего занятия, то есть сна.
— Дедушка… Ну дедушка…
 Зло всхрапнув, Кондратий дернул ногой, надеясь отфутболить неугомонное дитя и вернуть свое любимое состояние блаженной тишины и покоя. Вместо этого слетел его тапок, со зловещим свистом рассекший воздух и гулко ударивший в стекло аквариума, любезно подаренного синекожей невесткой. Стекло выдержало – нервы рыбок нет, заставив их шарахнуться и поспешно запрятаться во все углы подводной тюрьмы. Азари наморщила лобик, и набрала в грудь побольше воздуха.
— ДЕДААА!!! – все—таки не смотря на все старперские ворчания, внучка впитала большую часть характера от отца, в том числе редкостное упрямство и упорство в достижении желаемого. Старик сдался, и начал потихоньку просыпаться. 
 Сначала прекратился храп. Он просто перешел в монотонный хрип, который сопровождал глубокий вдох Кондратия. Постепенно приоткрылся его левый глаз. 
 Повисла пауза, во время которой можно было расслышать шуршание бегущего по лампам напряжения. Даже дите инопланетной любви притихло, проникшись важностью этого момента, сопоставимого разве что с первым полетом космического корабля. 
 Второй глаз медленно открылся, причем в отличие от первого полностью, явив безжалостному свету выцветшую и практически бесцветную голубую радужку. Кондратий громко выдохнул, и чуть не зашелся по неосторожности кашлем. Кое—как выпутал свою руку из пледа и нашарил ею початую бутылку коньяка.
— Ну, — неодобрительно прокряхтел он, глядя на внучку. Холодные глазки—буравчики неприязненно впились в глаза ребенка, что, впрочем, ничуть не смутило последнего. – Чего тебе, кальмар комнатный?
  Азаренок  уже привыкла к человеческой привычке сравнивать собеседника с каким—нибудь непонятным животным, и поэтому лишь молча вывалила дедушке на колени свою пыльную находку.
— Что это?
 Старик брезгливо покрутил в руках внучину добычу, запачкавшую его одеяло.  Подслеповато прищурившись, он наконец разглядел что это, и его бровь удивленно поползла вверх.
— Открытки. Новогодние. 
— А. Вы раньше дарили друг другу бумажки?
— Угу, — Кондратий уже прикрыл глаза, надеясь что на этом любопытство досадливого микроорганизма закончится.
— А почему на них нарисован этот браконьер?
— Бра… Чего? Это Дед Мороз, глупая.
— Это твой дедушка? А почему его везде рисуют? Он что—то важное сделал? – азари захлопала глазами. Вот уж странные люди. Еще и имя какое—то глупое. Дед Мороз. Неужели раньше был еще дед Жара, дед Слякоть или еще какой—нибудь дед?
— Нееет, нет. Как бы тебе объяснить. В общем он просто дед. Иногда его зовут Мороз, иногда Санта Клаус, или эта, Йоло Пукки, срам—то какой. Хотя не больший срам, чем тот что творится в моем доме, — старичок завошкался в кресле, пытаясь принять более удобную для его седалища позу.
— У него что, было много аккаунтов для экстранета? – бесхитростно поинтересовался ребенок. Дед как—то странно всхрюкнул, в очередной раз убедившись в отвратительности современного прогресса.
— Нет—нет—нет. Просто он никому в живую не представлялся, вот его везде и называли по разному.
— А откуда же вы его тогда знаете?
 Деда вздохнул, и зажмурившись, отхлебнул коньяка. Посмаковал, причмокнул губами. Наконец он решил что запас уходящего терпения слегка наполнился, и сердечный приступ ему пока не грозит.
— В новогоднюю ночь он дарил послушным детишкам подарки. Игрушки, те которые они больше всего хотели.
— Зачем?
— Что зачем?
— Зачем он дарил подарки? Он рекламировал себя что ли?
— Откуда ты всего этого понахватался, юный барыга? Я в твои годы о таком даже не задумывался.
— Так зачем же? – азари давила с упорством бульдозера, надеясь узнать причину этих странных поступков. Она прекрасно знала, дай деду волю – он сначала забудет о чем говорил, а затем снова заснет. И придется начинать расспросы по второму кругу.
— Просто так, — буркнул любящий дедушка, проклиная своего сына и синерожую выдру, которая его охмурила.
— А откуда он брал деньги?
— НИ—ОТ—КУ—ДА! Ему не нужны были ни деньги, ни пиар, и в политики он тоже не выбивался. Это просто было чудо, волшебство, что в новогоднюю ночь все детишки получали подарки.
— Почему же я никогда о нем не слышала?
— Дед Мороз дарил подарки только хорошим детишкам, к тебе это никак не относится, маленькая прищепка.
— Но деда, он же ведь больше никому их не дарит. Неужели в мире не осталось больше хороших детей?
— Не знаю, —  Кондратий тяжело вздохнул, чувствуя навалившую усталость. – Просто с открытием ретрансляторов у Деда Мороза стало слишком много работы, и он остался не у дел. 
 Азари задумавшись склонила голову на бок. Ей было не понятно, зачем какой—то чужой старик дарил всем желающим какие—то сомнительные подарки. Для этого ведь и есть папа с мамой, стоит всего лишь у них попросить то, что тебе хочется. Азаренок потерла гребень, и ушла к себе в комнату смотреть телевизор. Она уже успела соскучиться по мультикам.
 Дед Кондратий тосковал. Он вспомнил время, когда сидел на теплых коленях своего дедушки, щедро измазав их шоколадом  и осыпав фантиками. Когда комнату наполнял ни с чем не сравнимый аромат хвои и смолы. Когда инопланетяне были лишь героями фильмов и компьютерных игр. Тогда он и подумать не мог, что его дедушка скоро умрет, а Санта Клауса не существует. Что совсем скоро люди обнаружат Цитадель, а его единственный сын притащит домой инопланетную невесту. Лишь одно счастье, что покойная супруга не видит всего этого срама. Кондратий уже и сам давно не может дождаться, когда же его измученная тоской и временем душа наконец отправится на долгожданный покой.
 Но это все будет потом, а сейчас его разум уволакивала волшебная бесконечная метель, такая же, как он видел тогда за окном, когда ждал бой курантов и размышлял, что же ему подарит дедушка Мороз в этот Новый Год.