Впервые за многие годы он ни разу не сомкнул глаз за всю ночь. И, пожалуй, в этом нет ничего  удивительного: Уилсон просто хранил покой той, которая внезапно оказалась дороже всего на свете. Какие-то часы прошли, а человек уже понимал, что вряд ли мыслит свою дальнейшую жизнь без турианки, и, честно говоря, это слегка удивляло Сида. Привыкший к одиночеству, он не мог понять, что же движет его навстречу представительнице другого вида... Вряд ли это можно назвать ксенофилией, не скажешь, что это желание попробовать что-то новое... Сердце приказало? Господи, какая глупая мысль! Сидней никогда не верил во все эти романтические бредни о том, что по велению своего влюбленного сердца люди готовы хоть горы с места на место передвигать.

Да-да, видимо, некоторые из мои принципов разрушились от ее взгляда, от ее... Черт, да все мысли теперь в одном направлении! Это же так... Так... Необычно? Ощущать, что в голове прочно обосновался образ кого-то, понимать, что я не одинок больше... Эх, отец узнал бы — устроил бы лекцию на повышенных тонах, если бы вообще не пригрозил чем-нибудь серьёзным. А что еще ожидать от него? Война Первого Контакта не прошла даром для обеих сторон... Избавиться бы от горе-родственников Кайлис, мечтающих закопать меня.

Большим глотком Сид осушил стакан с соком... В утилизатор полетела коробка. Какая по счету за эту ночь? На столе больше ничего не осталось кроме «Палача», рукоять которого была давно и крепко сжата левой рукой Уилсона. Шаги за спиной заставили вздрогнуть, резко повернуться и... Увидеть улыбающегося Рика. Его друг пришел в себя совсем недавно, но пару часов не мог даже оторваться от кровати — его основательно в плену накачали наркотиками.

— Не спишь, братишка? — такое обращение осталось еще со службы, поэтому Сидней лишь вяло улыбнулся и пожал протянутую секундой ранее руку.

— Как видишь, братишка. Да и уснешь тут... Голова набита такими мыслями, и все они только об одном. Ты не поверишь, Рик.

— Да ладно, я догадываюсь, чувак. Достаточно было увидеть, как она смотрит на тебе, как ты на нее... Хе-хе, кажется, и наш одиночка стал счастливее, ага? Знаешь, будь обстановка проще, я бы даже посмеялся. Сид-то влюбился, чуваки! — он театрально развел руки, будто обращался к толпе, — ладно, все отлично. И пусть она турианка, принцип действия тот же, что у и наших.

— Братишка, тебе обязательно надо все свести к этому. Скажи, почему, например, я об этом еще и не задумываюсь, а ты...

— Ты у нас скромняга и все держишь в себе! Наверняка думал, не пытайся врать, Сидиус, у тебя это плохо... Да с хрена ли плохо, ты вообще врать не умеешь! — он встал и, передразнивая их командира из учебной части, произнес, — Уилсон, салага, это ты разлил суп? Сэр, никак нет, сэр! Тогда почему у тебя лицо красное, сынок? Сэр, не могу знать, сэр. Может, аллергия? Вот только такой графы в твоем личном деле я не видел! Знаешь что, детектор лжи, убирай, после чего у меня будет целый список поручений, ты меня понял?! Сэр, да, сэр, приступаю к выполнению, сэр!

Хорошо, что Кайлис закрывает двери в каюту на ночь, иначе громкий и весьма продолжительный мужской смех разбудил бы турианку.

— Поэтому, не смей врать мне, салага, — Рик отдал честь и сел вновь за стол, — думал и не раз, не так ли?

Сиду только и осталось, что кивнуть. Человека нет-нет да и пробивало на смех. Как это не странно, от учебки остались лишь положительные воспоминания. Тем временем Рик, особо не церемонясь, залез в холодильник и выудил оттуда нечто алкогольное. Что именно, Сид и сам не знал — скорее всего, бутылка была куплена Кайлис. Только зачем..? Она же знает, что человек не любит спиртное.

— Давай, чувак, это же батарианский эль, дернем, станет веселее. Братишка, к лешему твои принципы, мы вон как удачно повстречались, не дрейфь...

Несмотря на отчаянное сопротивление, стакан Сида был наполнен. Рик закатал рукава: еще одна его традиция — пить только с закатанными до локтя рукавами.

— Ну, за нашу встречу, братишка, надеюсь, не последнюю! — Рик припал к стакану и резко откинув голову назад, стал пить. Уилсон сделал также, только предварительно выплеснув пойло на стену позади себя. Ему хотелось верить, что Кайлис не обидится за это.

— Ух, вот это эль... Пробирает, ага? Эмм... Что ты так смотришь на..? А, это... Я не...

— Рик, какого лешего? — следы от инъекций в области локтевого сгиба выдали в друге наркомана, — теперь мне понятно, что никто наркотой тебя не накачал! Да ты им просто задолжал, братишка... Ну даешь! Никогда бы не подумал. Рик, твою мать, не мне читать нотации, но... зачем?

— Ты не понимаешь, Уилсон. Я тоже ушел из Альянса, какое-то время продержался на плаву, а потом увидел, как батарианец предлагает взять «пакет удовольствий» по низкой цене. Я знал, что это красный песок, знал, блин, как легко впасть в зависимость, но хотелось отдохнуть, сбросить пар... Потом захотелось еще разок. И постепенно я стал должником. Поначалу они верили, что я совсем скоро с ними расплачусь, а потом... Терпение вышло, наверное, — Рик пожал плечами с грустной улыбкой, — они поймали меня во время «отдыха» и закинули к той девчонке... Извини, братишка, я не хотел, чтобы ты...

— Да чего уж теперь. Хорошо, что мы их убрали. Ладно, пока будь с нами, все равно скоро свалим из этой дыры.

— Слушай. На место этих торгашей появятся другие... Я знаю того, кто заведует поставками песка на Омегу. По крайней мере, в тот район, где я брал дурь, — Рик продемонстрировал свой пистолет, — завалим гада. Захватим у него пес...

— Это не грабеж, Рик, хватит уже! Принимать это дерьмо я больше тебе не позволю. А вот убрать ублюдка, распространяющего дрянь — это можно. Правда, оставлять Кайлис одну... Дождемся утра по местному времени, а там пойдем втроем.

— Некогда ждать, братишка! Он утром свалит уже, это же, блин, главное правило барыг! Тут идти-то недалеко. Корабль, в конце концов, закрыть можно, да и турианка твоя спит чутко. Пойдем! Я просто хочу, чтобы этот выродок страдал, как я.

— Да неужели? Или ты хочешь добыть бесплатно порошка? За свою шкуру он тебе предложит тонны этого песка, Рик. Только попробуй хотя бы покоситься на наркоту!

В ответ лишь последовал короткий кивок, после чего мужчины быстро и молча стали собираться. Активировав системы тревоги в случае проникновения на судно и заблокировав дверь, Сид направился за своим другом. Вряд ли Рик решил пристрелить батарианца только из таких честных побуждений, ведь для наркомана, терзаемого ломкой, десятки пакетов с красным песком — манна небесная. Дав себе обещание, что он будет следить за каждым телодвижением своего друга, Уилсон уже чуть спокойнее зашагал рядом. Омега постепенно просыпалась, но в таких коридорах, как тот, по которому шли мужчины, всегда малолюдно.
«Идеальное место для засады, и черт меня подери, если бы я, будучи наёмником братца Кайлис, не устроил здесь засаду. Хм. Убейте того, кто сказал, что мысли нематериальны. Иначе как объяснить выкатившуюся прямо нам под ноги гранату?»

Раздался хлопок, после которого в ушах появился наипротивнейший звон, а глаза... Глаза привыкли к полумраку коридора, а тут невыносимо яркий свет... Удивительно, как сетчатка глаза не пострадала. Сид попытался тут же схватиться за пистолет, но напрасно — его кто-то быстрым и ловким приемом уронил на пол, после чего приложил по голове прикладом. Рядом орал и, судя по ругани со стороны нападавших, пытался отбиться Рик, но и ему вломили от души, после чего на время стало тихо... Их куда-то тащили. Потом была боль от того, что в шею проникла игла шприца. Что они вкололи, Сидней так и не понял, но вот исчезновение биотики стало фактом. Страшной реальностью. Он ведь планировал раскидать этих гребаных турианцев, как только более-менее придет в сознание, а теперь...

— Ты думаешь, мы пришли за тобой, Уилсон? — удар по лицу заставил его открыть глаза.

— Шел бы ты обратно в задницу к своей турианской мамаше, ублюдок, — под хохот остальных турианцев, ему разбили верхнюю губу и нос.

— Сначала мы убьем его, а ты... Ты будешь наблюдать. Руки к трубе, шваль! Быстро! — раздался треск, после чего Сид ощутил бодрящий холод железа на своих запястьях.

— Рик! Рик! Рик! Смотри на меня, черт подери! Они ничего не сделают, братишка!

Раздался выстрел из дробовика, оторвавший его другу ногу до колена. Не обращая внимания на обрызгавшую его кровь, Уилсон прорычал:

— Рико! Рик! Дружище, держись! Не трогайте, его сукины вы дети! Не трогайте! А-а-а-а, отвалите нахрен, ублюдки! — ни с чем не сравнимая злость накатила на Сиднея, он дергался около трубы, словно дикое животное в своей предсмертной агонии, понимающее, что охотник рядом, но достать его не получится. Он даже не заметил, что наручники уже режут ему кожу.

— РИИИИИК! Уроды, трусы, падаль! Сюда идите, оставьте его в покое, он... — снова выстрел из дробовика, и, несмотря на чудовищные муки и боль, Рик был жив и пребывал в сознании.

— Эй, Сид... — его ударили, но он продолжил, — братишка, не парься. Я бы умер в их тюрьме все равно, а так ты мне дал пожить еще... Черт, правда без ног умирать вообще не то, — и снова его ударили, после чего приставили пистолет к голове, — эй, Сид, братишка, я просто рад, что мы увиделись еще раз...

— Рик, закрой пасть, не смей так говорить, я не... — хлопок, на этот раз потише, и Рик навеки застыл с улыбкой на лице. Перед глазами все как-то померкло, а потом резко обрело краски. Он орал, он кричал, пока не охрип, он дергался, и с каждой секундой на его теле отчетливо виднелась синяя дымка.

— Сколько доз вы ему вкололи? — голос турианского командира звучал встревоженно.

— Одну, а что? Можно сейчас... — говоривший в этот момент солдат-турианец захрипел, когда ему в горло впилась ладонь человека, с ног до головы покрытого ярчайшим биотическим светом.

Турианцев был четверо, он — один. Но стоит помнить всегда о том, что ярость, как бы ее не хаяли служители церкви и прочие любители покоя, полезна: именно это чувство освобождает скрытые ресурсы человека, пусть даже на очень короткий срок, пусть даже ценой последующего истощения... Но сейчас именно ярость спасла Уилсону жизнь. Он уже не различал, какого цвета кровь, покрывшая его руки, главное — лишить жизни их всех.

Не обладая предрасположенностью к жестокости, сейчас Сид стал просто ее скоплением. Второму турианцу он сперва вырвал глаза, попутно ломая сингулярностью ноги третьему и четвертому, затем — мощным ударом размазал его голову по стене. Третий принял смерть от многочисленных ударов подошвой тяжелого ботинка по шее. Да и шея его, пожалуй, стала раза в два меньше. Ну, и на десерт остался командир, пытавшийся доползти до заветного дробовика.

— Куда же ты это? Где твоя смелость, бравада твоя где, тварь? — схватив турианца за отростки на голове, Сид со всей силы принялся бить его головой об пол. — Нравится? Приятно? Любишь дробовик, да? А паштет ты любишь?! — подняв оружие, оторвавшее Рику ноги, Сид вжал его дуло в затылок турианцу, — знаешь, тебя на том свете, каким бы он ни был, встретит мой друг. И ты пожалеешь, что сегодня решился напасть на нас.

После выстрела стало тихо, разве что, звук стекавшей по находящейся рядом лестнице крови, нарушал воцарившееся безмолвие. Склонившись над Риком, Уилсон пару секунд постоял, а потом пошатнулся и обессиленно уселся рядом с погибшим другом.

— Не так мы планировали, ага? Ох, не так... И ты, Рикки, теперь-то не слышишь меня. А помнишь, в детстве дрались, родители едва разнимать успели. Потом тут же мирились. И снова... Последний... Друзей мало, Рик, ты был последним. Я-то думаю, чего он на письма не отвечает, а ты тут, на Омеге... Отдыхаешь. А сейчас ушел. Вечный отдых, ага, братишка? Не забывай меня. Не забывай про всех нас. Мы обязательно встретимся, слышишь, прости, что подставил, прости, что... Мы увидимся, Рик. Ты только там не балуй с красным песком, братишка. Вредно это...

Слеза скатилась по окровавленной щеке, оставляя после себе след в виде чистой кожи. А ведь столько еще хотелось обсудить с Риком, посмеяться, вспомнить службу, ребят... Не вышло. Вторая слеза прошла по проторенной дорожке, а человек лишь молча поднялся, подхватил тело, то и дело шепча: «Братишка» и направился назад. И плевать ему было, кто заметит безногое тело, забрызганное кровью. Это тело его друга, который обрел покой, ушел в неизвестность, продолжая иронично улыбаться. Друзья-оптимисты... Такими они были, такими и остались. Один при жизни, другой теперь посмертно. Встретить смерть, улыбаясь ей, будто лучшему другу... «Братишка сумел. Смогу ли я?»

Он успел вернуться до того момента, как Кайлис проснулась. По крайней мере, дверь была закрыта, сигнализация активирована, значит, турианка никуда не ринулась, не пошла искать их. Оставив за собой кровавый след, Сид бережно уложил своего друга на кровать и накрыл одеялом. Правда вот, оставить все это незамеченным не удалось: выходя из каюты Рика, он прямо в дверях наткнулся на Кайлис.

— Это... Рик?

— Нет, Кайлис, я притащил на корабль тело какого-то убитого бездомного! — он замолчал, глядя ей в глаза, — прости, я не хотел и...

— Я понимаю, Сид, — турианка подошла ближе и обняла его, забыв про кровь, — его убили наёмники моего брата?

— Да, четверо турианцев. Они и меня хотели там же в мир иной отправить. Как видишь, не вышло. А вот Рика убили. Просто потому, что он был рядом со мной.

— Сидней! Это же мои родственники, я вино... — человек прервал ее, слегка коснувшись своими губами ее лица.

— Никто из нас не виноват. Рик бы не хотел такое слышать. Кайлис, он умер с улыбкой на лице, он...

Сид не нашел, что сказать, в горле просто появился ком, мысли спутались в какой-то клубок, который в жизни не распутаешь. Но его спутница снова поняла все без слов: турианка знала, что Рик был не просто другом. Такие друзья, как Рик, идут с тобой до могилы. Жаль лишь, что он дошел до нее куда раньше.

— Достаточно жертв, Сид... Хватит. Я должна сама поговорить с Ридусом. Все-таки он мой брат. Я просто поговорю и...

— И он отстанет от нас? Кайлис, да ты подумай, что говоришь! Он убил моего друга, он почти убил меня, а ты хочешь поговорить... Да твой брат тебя в охапку сгребет и — к папаше! Какие к черту разговоры!

— Но ведь нельзя его убивать, Сид... Он — мой родной брат! Пожалуйста, дай я с ним поговорю.

— Ну... Ладно. Хорошо. Пойдем на кухню, там обсудим, — выждав, пока турианка повернется к нему спиной и выйдет, Сидней зашел в каюту Рика, достал из висящей на стене аптечки шприц-пистолет и одну ампулу снотворного.

Его турианка сидела на кухне и барабанила пальцами по столу. Ну еще бы, столько нервов, эмоций, волнений... Уилсон не любил так играть, но иначе нельзя. Ну не мог он подвергнуть Кайлис риску, а других вариантов и нет. Вместе им идти нельзя, вообще ничего не делать тоже нельзя, корабль — это же не крепость... Поэтому, обойдя свою спутницу сзади и поцеловав в шею, он резко и в то же время аккуратно ввел дозу снотворного.

— Прости, Кайлис. Я не могу потерять еще и тебя. Надеюсь, ты не будешь обижаться... Я попробую поговорить с твоим братом. Сам.

Когда глаза турианки закрылись, и она уснула сладким сном, Сид нежно подхватил возлюленную на руки и отнес в ее каюту.

— Спи, милая Кайлис. Думаю, когда ты проснешься, все будет кончено. Вот только для кого из нас?

И снова те же манипуляции, что и с утра. И снова идти по этим улицам, утонувшим в пороке. Адрес подсказал уни-инструмент убитого турианского командира. Уилсон догадывался, что встречать его там будут отнюдь не с распростертыми объятиями, поэтому на «дружескую» беседу с Ридусом человек направлялся в полном боевом облачении. Он даже не стал загадывать, как сегодня все сложится. Может, его убьет снайпер еще на подходе, а может, они с Кайлис вечером покинут надоевшую Омегу свободными и счастливыми...

Идти, к слову, долго не пришлось, братец Кайлис снял помещение в одном из центральных районов. Тут селились те, кто заработал много денег и теперь планировал на время лечь на дно, промышляя мелкими делишками. «Ну, вот и оно. Глубоко вдохни и выдохни, Сидней. Работа предстоит долгая и тяжелая. Вероятен летальный исход, а также травмы, полученные в процессе делопроизводства. Два турианца около входа... Вооружены. Смотрят на меня. Пожалуй, начнем дипломатично, вдруг получится.»

— Добрый день, мне бы поговорить с вашим начальником, мистером Ридусом.

— Минутку, — турианец, видимо, напрямую решил связаться с большим боссом, — сэр, у нас тут гость, сэр, говорит, что желает с вами побеседовать. Что? Вас понял, сэр, — охранник уставился на Сида, — проходите.
«Все так просто? Господи, Ридус, ты идиот. Понятное дело, что меня сейчас ждет засада или что-то в этом духе.»

Сзади щелкнул предохранитель винтовки, по лицу Сиднея пробежала зловещая ухмылка.

— Слишком громко, — он повернулся вовремя, когда оба турианца уже почти навели на него немигающие черные зрачки своих стволов. Уходя под винтовку первого охранника, Уилсон успешно сбил подсечкой с ног второго. Хруст шеи первого. Нож в горло второму. Боевая подготовка Альянса становится программным обеспечением бойца до конца его жизни, усваивается на уровне ДНК. Разумеется, то была пафосная пропаганда, но не согласиться Сид не мог. После короткого затишья начался бой. Вот только бойцы в апартаментах Ридуса по уровню подготовки даже рядом не стояли с теми, кто убил Рика.

Видимо, решили, что грохнут человека на пороге, если что — задавят массой. Увы, план не сработал. Успевай лишь крючок «Мотыги» спускать. Эх, жаль она бьет одним выстрелом... Зато как точно... Бац! И негодяй валится с дыркой в голове. Хотелось бы верить, что тот, кто предоставил это жилье в аренду Ридусу, не огорчится телам, дыркам в стенах и тотальному погрому.

— Я же пришел с миром, кретины! Ридус! Сейчас ты точно за все ответишь! — проорал человек в неожиданно образовавшуюся секундную паузу. Вместе с этими словами, в голову явился образ убитого Рика, и от этого стало труднее сидеть в укрытии. Покрыв себя мощным биотическим барьером, Сид, вспоминая основы боя с превосходящими силами противника, ринулся в атаку.

Один слева. Нету. На одиннадцать часов двое. Вот вам бросок, наслаждайтесь стеной. Вернусь к ним позже, там и ножом дело можно закончить. За углом один... С**а! Они по мне стреляют зажигательными, вон три дымящихся дырки на наплечнике. Жары захотелось? Будет вам! Один на лестнице... Получи, падла. Сзади, сзади, шаги сзади! Выстрел в шею, урод почти добежал, чтобы убить меня из дробовика... Хотел выслужиться. Контрольный в голову. Интересно, мозги легко отмываются? Левее, левее... Черт, граната! Ну да, платить все равно не тебе, дегенерат. Полет к потолку, после чего легкая доза смерти. Эй, кому еще, я сегодня на раздаче.... Ай! Черт, больно, твою мать! Где ты? Снайпер? В доме? Вы, ребята, прямо циркачи на выезде. Ого, ты даже прицелился. Ну ладно, лови благодарность за такой творческий подход. Так... Почему тихо? Наверху ждут? Логично! Где я там хотел нож проверить? Не хрипи, толку-то! Эх, Кайлис, видят все Боги, не хотел я такого поворота событий, ну не хотел же! Еще один словил... Даже двое. Сингулярность — хорошая вещь... Стрельба по тарелочкам, мать вашу.

И снова тишина. Оглядев то, что когда то называлось «апартаменты» и имело ценность, Уилсон двинулся к последнему этапу своего пути. Вот и он, кабинет Ридуса. Тихо отъехали в стороны створки двери.

— Ну здравствуй, человечишка! Видимо, решил сам прийти навстречу своей погибели? Вот честное слово, ты - как назойливая муха! Впрочем, это даже благородно с твоей стороны — избавишь мою сестру от порчи... — видимо, пока Сид пробивался навстречу Ридусу, тот даже успел свою броню надеть.

— Я избавлю ее от груза, тянущего вниз, — Уилсон скинул шлем, швырнул винтовку в сторону и приблизился к турианцу, — да и за друга моего ты ответишь, погань.

Уилсон не сводил взгляда от противника, попутно ощущая свое донельзя участившееся сердцебиение и прерывистое дыхание. Он был готов, каждая мышца была в напряжении, каждая его клетка готова вступить в бой насмерть. Он мало знал о Ридусе. А вернее даже будет сказать, совсем ничего.

— Итак, человек, я знаю о тебе все... — Ридус кинул на мужчину оценивающий взгляд, — биотик, боец Альянса... Собственно, все. Неужели трудно было прислать кого-то более интересного? Не порти репутацию своего идиотского Альянса, человек. Умри хотя бы достойно.

— Да что ты можешь знать о достоинстве, кусок дерьма?! — Сидней сжал кулаки и бросился вперед, попутно напрягая правую руку для мощного биотического броска. Доли секунды и...

«Я о нем ничего не знаю. Точно.» — Такая мысль мелькнула в голове у мужчины, когда биотический бросок Ридуса впечатал его во входную дверь, попутно приложив затылком. Бросок Сида оттолкнул турианца назад, но весь потенциал удара был растрачен впустую из-за мощной абляционной брони и щитов. Щиты человека после удара затрещали и дали знать, что с ними на некоторое время покончено. Ситуация складывалась далеко не в его пользу: Ридус оказался сильным биотиком, плюс — физически крепким — один такой удар его руки может снести челюсть.

— И это все? Да ты шутишь! — игнорируя слова Ридуса, Сид поднялся и медленно зашагал вперед, по-прежнему не разжимая кулаки.

Турианец хмыкнул, с оттенком одобрения, и сам двинулся навстречу человеку. Именно в таком бою проявляется весь потенциал. И эти двое сейчас пытались доказать себе и сопернику, что являются лучшими. Уилсон ничего не знал о Ридусе, тот же знал о Уилсоне все, что может пригодится для победы: именно поэтому турианец взял инициативу в свои руки. Удары, подсечки, пинки, заломы... Через пару минут Сид почувствовал, что по его лицу течет кровь. На этот раз, правда, не чужая, а своя... Уилсон старался хотя бы не пропускать эти молниеносные удары его длинных рук...

Бойцы обменивались биотическими ударами, но и здесь турианец оказался хитрой сволочью: он за пару секунд вколол себе стимулятор: Сид сразу узнал этот шприц, ведь когда и сам хотел им пользоваться, но узнал о побочных эффектах и решил развиваться. Организм человека на данный момент работал на износ, в то время, как Ридус атаковал биотикой почти без перерыва. Вскоре просторный кабинет с небольшими комнатками превратился в один большой разгромленный зал. Повсюду валялась мебель, электроника, в стенах зияли дыры... Сплюнув кровь, Сидней поднялся с колен и устремил туманный взор вперед. Где? Где этот ублюдок? Удар пришел сзади, в затылок. Благо, секундой ранее Уилсон для страховки покрыл себя биотическим барьером. Это был его единственный плюс: турианец такой тренировки не проходил и не мог обезопасить себя этим. Отлетев на пару метров вперед, человек сумел правильно приземлиться, поэтому незамедлительно встал.

— Только и можешь сзади нападать, да? Что ты... — мощнейший удар в корпус сбил его с ног. Попытавшись отползти, мужчина закричал от дикой боли в области чуть ниже колена. Оказалось, Ридус попытался разрезать его ногу своим ножом.

— Что ты верещишь, свинья? Сдохни уже!

— И не мечтай! — кусок стены, так вовремя попавший под руку, отправился турианцу в лицо, отчего тот зашипел и попятился. Удачный, видимо бросок... Как бы это не было печально, каждый подъем на ноги давался человеку все труднее и труднее. Приняв боевую стойку, он атаковал Ридуса, нанеся пару средних по свой силе ударов в лицо. Затем еще... Затем, максимально напрягшись, Сид сковал движения турианца сингулярностью... Это было вроде и нечестно, но человек давно понял, что, играя по правилам, живым он из этой бойни не выйдет.

И вот, пока Ридус комично дергался, пытаясь освободиться из этой ловушки, Уилсон бил его. Бил, что есть силы. Ему на ум даже пришло ухватиться за свисающий с потолка провод с оголенным концом и воткнуть турианцу в спину, в результате чего тот взвыл и слегка обмяк, а абляционная броня начала меркнуть. К несчастью, мужчина проморгал исчезновение своей «черной дыры» и... Бум! В глазах вспыхнули и погасли миллионы искр, в ушах раздался мерзкий звон... Сид лишь ощутил боль от того, как небольшой кусок стекла впился ему плечо. Значит, он упал на пол...

Почему я не догадался рубануть его ножом? Ах да, он же сжал его и сломал, точно. Бум! Что он делает? Лупит мое почти бессознательное тело? Наверное, решил проломить череп...»
Догадка была верной: турианец что есть мочи лупил Уилсона по лицу и телу, не гнушаясь пинать и царапать до мяса своими пальцами. В голове почему-то заиграла старая песня... Помнится, любил он ее шибко в детстве-то.
«Dream, dream dream dream,
Dream, dream dream dream
When I want you in my arms,
When I want you and all your charms
Whenever I want you, all I have to do, is
Dream, dream dream dream...

Боже, из какой задницы я выловил это? Хотя, с другой стороны, в голове может быть все что угодно, когда у тебя во рту плещется литр крови, на теле нет живого места и... Ой, защипало в области ноги... Жарко...

Ридус прострелил человеку правую голень с ревом:

— Приходи в себя, личинка, бой не окончен! Давай! Я еще не наигрался!

Что там... Ха, я - негодование Сида. Я хочу вцепиться в шею Ридуса и рвать ее голыми руками. Я — лицо Сида. Я в крови, мне больно. Я хочу помыться и обработать раны. Я — организм Сида. Я мертвецки устал. И да, больно же, мать вашу. Странный период времени...

Бум! Удар, лицо стонет от боли, а сделать ничего не получается.

Я же дрался, пока мышцы не начало жечь огнем, а кровь не стала едкой, как кислота... Что ему нужно?

Боль в животе. Острый предмет, неглубокое ранение.

Забавно. Он решил разобрать меня на органы прямо сейчас и здесь. Что он там надеется увидеть?

Жемчужину? Карту, ведущую к планете с сокровищами?

And you’ll ask yourself
Where is my mind?

Действительно, где он? Не вижу, не слышу, не осязаю... Мельтешение... Что-то...

Сидней захаркал кровью и отбросил от себя Ридуса резким пинком в морду. Глаза, залитые кровью открылись, он судорожно вздохнул и вновь закашлялся...

Ту... Турианка? Кайлис? Я думал, я отношусь к инопланетянам нейтрально. Мне плевать на них. Есть они и есть. Никакого расизма, но и без ксенофилии. Но... Это же Кайлис. Она... Одна такая.

Человек завалился на правый бок, приподнялся, окинув мутным взором происходящее...

Видимо, удар ногой вышел настолько резким и болевым, что Ридус тоже решил на время отойти в это место, где нет времени и пространства, где есть хаос и твои мысли... Сукин сын прострелил мне ногу, сделал дырку в животе, избил почти до смерти и решил закончить бой... Ну уж нет... Я...

Турианец резко дернулся и биотически оттолкнул человека к стене, основательно стукнув его при этом.

— Кайлис... — левая рука стала елозить по грязному полу, словно пыталась найти что-то.

— Что ты сказал? Имя моей сестры? Не смей оскорблять ее своим поганым ртом!

Ридус подошел к нему и присел рядом:

— Зачем ты здесь, человек? Исключительно ради Кайлис, вашей любви? — он хрипло засмеялся, — какая банальность. Ты пришел, чтобы умереть! Понимаешь? Я открываю твои глаза, кретин! Кайлис никогда не будет твоей. Мой отец не позволит тебе осквернить мою сестру, ублюдок. Думал, влюбился, и все — она твоя? Мечты, мечты... Для победы нужны лишь расчет и холодная логика. Ты не учел это и проиграл... Хотя я все же признаю, бой был хорошим. Итак, Сидней Уилсон, готов ли ты отправиться в длинное путешествие навсегда?

— Думаю... Знаешь, что? Шел бы ты на... — кусок железной трубы, варварски вырванный до этого из стены, который левая рука нашла в своем путешествии, с легком звоном врезался в голову турианца, заставив того пошатнуться и рухнуть рядом.

— Ах ты... Сдохни, тварь! — турианец выхватил свой «Палач» и выстрелил в грудь человека. Уилсон дернулся и на пару секунд затих, после чего зашелся хриплым смехом, попутно откашливая кровь.

— Ну ты и м***к косоглазый... Сердце у людей не там, да и легкое чуть в сторонке...

Ридус замер, пораженный сказанным. У него был последний выстрел, ведь во время боя они стреляли в друг друга так, как это делали ковбои в старых фильмах, только успевай целиться.

— Мой ход. Шах и мат.

«Палач» Уилсона, приставленный за считанные мгновения к горлу Ридуса, сделал свой последний выстрел на сегодня. Человека и пистолет окатила турианская кровь, после чего самый главный враг завалился рядом уже без каких-либо признаков жизни.

Все. Я действительно расслабился. Очень хорошо. Затерялся в забвении. Тёмном. Тихом. И полном. А потом нашел свободу. И пусть тело мое взывает о помощи, оно голосит, мозг все равно игнорирует. Я даже сказать ничего не могу... Во рту бурлит своя кровь, язык касается губ... Боже, это мои губы? А ведь так хотел еще раз поцеловать Кайлис... Ну и какая ко всем чертям романтика с такими губами? Нога... Моя любимая правая нога. Всегда мерил обувь при покупке на нее. А теперь она продырявлена пулей. Из дыры течет кровь. Ах да, любимая броня... Теперь разве что на металлолом пустить. Ну ничего. Справимся.

В пустом и уничтоженном кабинете на полу лежал человека, он хрипло дышал, его лицо было залито кровью, да и тело далеко не ушло в этом плане... Он все равно улыбается.

Бой. Какой-то город. Уже несколько часов мой взвод, неся тяжелые потери, продирается сквозь эти разрушенные набегом батарианских пиратов дома. Именно тут я увидел впервые смерть. Пулеметчик срезал троих моих товарищей при высадке, затем — обстрел из гранатометов, после которого все лицо в чужой крови, лишь командир сохранил хладнокровие. У меня трясутся руки, не могу держать штурмовую винтовку... Он кричит сквозь этот шум в ушах, я его не понимаю, лишь дрожу от страха, перед глазами оторванные ноги, и друг, умоляющий спасти его... И тут пуля снайпера пробивает грудь... Я с кашлем валюсь на землю, меня тащат в укрытие... И вот почему сейчас приходит чувство дежавю. Тот бой я пережил, а этот? 

Сплюнув кровь, человек дернулся от боли и закрыл глаза. Слишком тяжело их держать открытыми. Но он улыбался.

Прямо, как Рик. Встречаем смерть с улыбкой на лице. Что за шум около двери? Я что-то слышу... Определенно. Какие-то звуки за этой дверью. Только я да Ридус тут... Правда, дружище? Ты молчишь... Понимаю. С дырой в голове я бы тоже вряд ли травил шутки. Господи, дай сил глаза открыть... Кровь еще течет? Это хорошо. А то ведь начнет запекаться, и тогда я ослепну.

Болезненное усилие, и Уилсон все-таки сумел пробить темноту. Его глаза с большим трудом повернулись в сторону двери. Он видел силуэт. Знакомый. Но очертания то терялись, то менялись...

— К... — изо рта хлынула кровь, человек зашелся в приступе кашля, грудь отозвалась такой болью, что он оказался на краю сознания.

Зачем чертов турианец стрелял в ногу? Почему он промазал, стреляя в грудь? Может, у него левый учебник по анатомии человека был? И как-то вот так не смог... А так хочется произнести ее имя... И сказать наконец!

— Кайлис... Я... — голос был ужасный. Видимо, Ридус задел его шею, и она кровоточит. Да мало ли, сейчас ничего не ощущается, кроме просто адской усталости и всепоглощающей боли. Болевой шок. Можно и умереть. Надо сказать.

— Люб... Кха...Лю.

Пристегните посадочные ремни и примите вертикальное положение. Мы отправляемся в далекий полет. Между звезд и планет.

— Тебя.

Последнее слово он произнес так, будто и ран нет, все силы ушли на это, и глаза человека вновь сомкнулись.

Как же это трудно — признаваться в любви, будучи избитым сумасшедшим турианцем.

Сид сказал ей то, что заставило Кайлис замереть на какое-то время. Она молча смотрела на непривычно бледное, избитое в кровь лицо, на темные, от сильнейшей потери крови, круги под глазами, запавшие губы, спутанные волосы, слипшиеся от синей крови. Самое притягательное во всей вселенной лицо. Кайлис бережно обхватила голову Сида руками и медленно прижалась своим лбом к его, не обращая никакого внимания на брата.

Видимо, это была лишь ее маска. Вряд ли она его любила...

— И я тебя, Сид... Я люблю тебя, — человек почувствовал облегчение, видимо, турианка ввела панацелин. Это дало ему силы говорить.

— Мы встретились в странный период моей... жизни... Кайли. Но теперь мне ничего не страшно... Ты же рядом. Черт... Надеюсь, беседа с твоим отцом пройдет спокойнее...

Турианка усмехнулась и прижалась к своему любимому человеку. Их взгляды были устремлены куда-то вперед... Куда-то в будущее.