Он все-таки предал меня, - первая мысль, вспыхнувшая одновременно с лучом света, вырвавшимся из каменной кладки Церкви.
Стефан был прав, - когда Церковь разлетелась на мелкие кирпичные осколки, дымящиеся щепки и горький серый пепел, и разнеслась по городу на волне маслянистого розового сияния. Магический ветер путался в волосах, выбивая мелкие искорки, плясал на доспехах, заставлял тени клубиться в переулках, приобретая завораживающе неясные контуры.
Хоук не было больно. Не было страшно. По правде говоря, с момента взрыва она вообще не чувствовала ничего, кроме опустошительного, неестественного холода, парализовавшего, казалось, само ее существо. Ледяные мурашки бежали по рукам, по спине, шее, впиваясь в кожу, доходя до легких, сердца, и медленно подбираясь к тому месту, где, по предположениям Хоук, была ее душа. Краски вокруг медленно меркли, зато углы и линии становились резче, движения – точнее, сдержаннее.
Это был не привычный «железный занавес», временная мера, так часто спасавшая ее падкую на приключения шкуру. Нет, это был мир глазами чистого разума – ни эмоций, ни чувств, один холодный рассудок, прямой, как стрела, и острый, как лезвие ее клинков.
- Мира не будет, - и на этой фразе то живое, бьющееся где-то под грудью в бесконечной истерике, наконец, замерло, не в силах бороться с подступающей расчетливой зимой. Хоук стряхнула с плеча догорающий обрывок шелкового красного флага, и медленно обернулась.
--
Когда Хоук повернулась к своим друзьям, на ее лице все еще блуждала растерянная, немного виноватая улыбка. Казалось, Защитница сожалела, что втянула дорогих ей людей в такую неприятную историю, и искренне извинялась за предоставленные неудобства. Блуждая, ее взгляд на мгновение задержался на Фенрисе.
- Я убью его за это! – прорычал эльф, дернувшись в сторону Андерса, и на ходу вытаскивая меч.
- Не усугубляй, - прошипела ему в ухо Изабелла, которая вместе с Авелин и Варриком повисла на Фенрисе, изо всех сил стараясь удержать его на месте.
- Ты видела ее лицо? Видела?! Я…
- Поверь, ты не единственный, кому дорога Хоук. Но сейчас нам лучше не вмешиваться, - тихо произнес Варрик, с опаской глядя на Хоук. Он видел ее лицо, и это было страшно. Но так же бывалый гном видел и ее глаза, и все инстинкты, отвечающие за личную безопасность, в ужасе взвыли.
Это были глаза безжалостного, разумного убийцы.
--
Конечно, она допустила ошибку. Когда, видя, как с каждым днем его паранойя становится все хуже и хуже, просьбы – все абсурднее, а ложь – все очевиднее, она выгораживала его перед Хоу. Ошиблась, когда поддалась на его откровенный шантаж, боясь, что с потерей этих жалких крупиц доверия растает и последняя надежда на его спасение. Каждый раз, закрывая глаза на его подступающее безумие, она вбивала очередной гвоздь в гроб шаткого мира. Хотя в глубине души уже тогда знала, что спасения нет.
Но что она могла сделать?
Хоук дорого заплатила за возможность безбедно жить в Киркволле. Поместье стоило ей сестры, титул – матери. Кто-то сказал бы, что она приобрела больше, чем потеряла, но сама Леони была совершенно противоположного мнения. И все сильнее цеплялась за то немногое, что осталось.
Она должна была заставить его все рассказать. Должна была написать Стефану, когда увидела, какую власть приобрел Справедливость над телом и разумом Андерса. Она могла бы предупредить, принять меры… Но все это означало так или иначе отказаться от Андерса.
Должна была. Но не смогла.
А теперь это – кровь, смерть, разрушение. Война.
Весь мир будет расплачиваться за ее слабость.
- Тебе придется выбирать, на чьей ты стороне.
На войне нет места чувствам. Ты сам это сказал.
Но она видела в его глазах боль. Страх. Отчаяние. Надежду. Любовь.
Как так вышло, что ты - все, что у меня осталось?
Медленно, как во сне, Хоук сделала шаг назад.
Ты никогда не простишь меня, Андерс. Будет ли у меня шанс все тебе объяснить?
- Мередит, Защитница в вашем распоряжении.
--
- Выступив на стороне Мередит, я получила право решать его судьбу. И я отпустила его. Я просто не могла иначе. Прости, Бет.
Бетани на мгновение прикрыла глаза, потом посмотрела в спокойное, невозмутимое лицо сестры, рассеянно оттирающей со щеки быстро засыхающую кровь вперемешку с пеплом. Кинжалы, покрытые ржаво-серыми пятнами, игриво блестели в свете уже разгоревшегося вовсю пожара.
- Ты готова убить сотни невинных, чтобы сохранить Андерсу жизнь?
- Да, - пожала плечами Леони.
Глаза Хоук были сухими, но Бетани чувствовала, что сестра балансирует на тонкой грани между абсолютным сознанием и глубоким обмороком. То, что она делала, было… Злым? Но Хоук никогда не была доброй в общепризнанном смысле. Она просто решала проблемы, так или иначе. Безнравственным? Возможно, но было ли вообще место нравственности на этой безумной войне? Нет, бесполезно об этом думать.
То, что делала Хоук, было ее выбором. А Бетани привыкла доверять сестре. Так что…
- Тогда советую тебе хорошенько подумать, куда мог пойти Андерс. Кусланд здесь, Леони. Я рассказала ему о состоянии Андерса после Виммарка, и… Командор не покинет Киркволл без него.
Хоук спрятала лицо в ладонях, пытаясь сосредоточиться и найти хоть какой-то приемлемый выход из сложившейся ситуации. И, хотя она по-прежнему была абсолютно, просто отвратительно спокойна, внутри что-то екнуло. Стефан здесь…
Стефан греет виски в руках, его лицо мрачно и решительно, а в голосе – сталь.
- Присматривать, Хоук. Если, сохрани нас Создатель, он сорвется, ты не сможешь ничего сделать в одиночку. Я даже не могу с уверенностью сказать, что при таком раскладе у нас будет какой-либо выбор.
Это. Наш. Долг.
Проклятье. Она должна успеть, иначе все было напрасным. Ей придется успеть.
- Мы должны найти его! Сейчас же!
--
Леони смотрела в знакомые пронзительно-синие глаза, и чувствовала, как губы начинают предательски дрожать.
- Пожалуйста, Стефан…- бессильно прошептала она, судорожно сжимая кулаки и чувствуя, как ногти больно впиваются в ладони. Натаниэль стоял тут же, рядом, и она повернулась к нему, ища поддержки, понимания... Напрасно.
- У тебя будет шанс поговорить с ним. Сможешь удержать его - крайние меры не понадобятся. Но если Месть получит контроль над его телом, Хоук, мы исполним свой долг. И ты должна будешь нам помочь.
- Но я…
- Никаких «но», Защитница. Андерс опасен, и мы должны остановить его, - отрезал Стефан, и Хоук дернулась, как от пощечины, таким властным, непререкаемым был его голос. Будто в продолжение его слов, Натаниэль и Зевран молча встали за спиной Командора, отрезая путь в следующую залу. Леони шумно втянула носом воздух, приходя в себя и стараясь заглушить все подступающее отчаяние.
Она понимала, что Стефан прав. Но легче от этого не становилось.
Кусланд лишь исправляет ее ошибки.
И свои.
Хоук быстро кивнула, и Командор гулко хлопнул в ладоши.
- Да поможет нам Создатель.
--
Она до последнего надеялась, что его там не будет. Но почему он не ушел? Почему остался здесь, когда она дала ему шанс спастись? Знал, что придется столкнуться с ней, и все же остался! Глупец, проклятый идеалист, недоделанный революционер!
Почему он не верит ей? После всего, что она сделала, после всего, чем она пожертвовала ради него, он даже не хочет выслушать ее!
- Андерс! Не делай этого! Все можно решить миром, только выслушай меня!
- Я слышал достаточно.
Карие глаза полыхают ослепительным синим, по лицу разбегаются ручейки чистой энергии.
Нет! Именем Андрасте, умоляю, не надо, – успевает подумать Хоук, прежде чем огненная волна отбрасывает ее в противоположный конец зала, корежа и сминая наскоро выставленный Бетани щит.
Они предприняли несколько попыток, но не могли даже подойти к Андерсу. Прижавшись спиной к холодному мрамору колонны, Леони видела, как камень течет и плавится в том месте, где в него врезаются огненные шары. Мерриль и Бетани изо всех сил держали защиту, но это было равноценно тому, чтобы сдерживать ураган бумажной стеной. Фенрис полулежал за соседней колонной, из рассеченного виска текла кровь. Даже в неровных бликах магической бури было видно, каким пергаментно-бледным было его лицо.
Стефан, практически незаметный в тени статуи, внимательно посмотрел на нее и быстро кивнул.
- Давай же, - одними губами прошептал он, и Хоук закрыла глаза, собираясь. Самый сложный бой – бой с самой собой.
Она знала, что эти минуты навсегда врежутся в ее память.
Бетани падает на холодный гладкий пол. Ее лицо серое, как камень в одном из пройденных ими тоннелей. Вены на шее и руках вздулись, потемнели, будто по ним течет не кровь, а чернила, а глаза поддернуты мутной пеленой…
Мама, идущая к ней жуткой, дерганой походкой, и медленно оседающая на пол, с лицом белым, как кружева на свадебном платье, которое на ней надето. Пышные рюши на рукавах и воротнике не закрывают свежих шрамов…
Андерс, стоящий на верхних ступенях большой мраморной лестницы. Лицо, шея, руки покрыты сетью пронзительно-голубых линий, слепящих, нереальных. На месте глаз – ворота в бездну, и голос, чужой, громкий, безумный, выкрикивает угрозы попеременно с лозунгами…
Воспоминания – вот и все, что ей останется.
- Бетани, Мерриль – всю защиту на меня! – крикнула Хоук, и, подняв голову, вышла навстречу бушующей в зале магической буре.
- Ты должна будешь отвлечь его. Делай, что угодно, говори, что угодно, но Андерс должен хоть на несколько мгновений взять контроль над телом. Мы сделаем все остальное, - Стефан говорит спокойно, в его удивительных глазах плещется печаль. Он уверен в своих силах, и не рад этому.
- Пара мгновений, Леони. Ради всего мира.
- Андерс! – казалось, жаркий ветер уносит ее слова куда-то в высокий сводчатый потолок. В горле першило от пепла и гари, но, набрав больше воздуха, она крикнула еще раз:
- Андерс! Выслушай меня!
Центр огненной бури, око тайфуна. Вокруг него оплавленные плиты покрылись тонкой корочкой льда, в воздухе трещали молнии, заставляя волосы на затылке вставать дыбом. Чистая, ничем не сдерживаемая мощь самой Тени обернулась к вышедшей на середину зала Защитнице. Ослепительные дыры глаз были теперь направлены в ее сторону, и щит вокруг Леони начал пузыриться и стекать на пол, образуя мерцающие лужицы. Каждый шаг давался невероятным трудом.
- Я знаю, что ты все еще там! Прошу тебя, Андерс, я пошла на это, чтобы спасти твою жизнь!
- Врешь! Ты предала его! Ты предала все, во что он верил! – хриплый, гулкий, самый жуткий голос на земле выбивал крошку из потрескавшихся стен, проникал в самое существо и заставлял трепетать от животного, старого, как сам мир, страха.
Но Хоук уже не было страшно. Ей нечего было терять, кроме него.
Сдерживаемые до сих пор отчаяние, страх, боль, нежность – все это обрушилось на Леони, сметая все выставленные разумом барьеры.
- Андерс, прошу, поверь мне! Мне плевать на храмовников, плевать на эту проклятую войну! Я хочу только, чтобы ты жил! Все это было ради тебя! Ради нас, Андерс!
Хоук чувствовала, как влажные дорожки слез испаряются со щек, оставляя саднящие ожоги. Горло пересохло, и голос с каждой секундой все больше походил на хрип.
Полыхающая вокруг нее буря не шла ни в какое сравнение с адом, который разверзся у нее в душе. Щит начало срывать с удвоенной силой, и огонь полыхал уже в паре сантиметров от ее лица. Еле сдерживая рвущиеся из груди рыдания, она собрала все силы для последней попытки.
- Андерс, не делай этого, прошу! Я люблю тебя!
Видит Создатель, я должна была сказать тебе это гораздо раньше.
Ослепительные дыры сверкнули в последний раз, и померкли. Буря вокруг обернулась теплым ветром и мягкой волной пронеслась по залу. Хоук бессильно опустилась на пол и изо всех сил зажмурилась, пытаясь спрятаться от этого бесконечно родного, бесконечно любящего взгляда.
- Леони? Мне так…
Но ты не оставил мне выбора.
Стрелы, одна за другой, просвистели в воздухе, и Андерс рухнул на колени. Тут же два хлыста, будто состоявших из самой энергии, мгновенно опутали его запястья, плотно прижимая их к телу, и помещая мага в своеобразный мерцающий кокон. Льесса подняла руки, потянула на себя, и, когда Андерс откинулся назад, выступивший из тени Зевран влил ему в рот полную склянку темно-синего варева. Маг тяжело повис на стягивающих его путах.
Как Стефан и обещал, им понадобилась всего пара мгновений.
Давясь слезами, Хоук наблюдала, как Андерс медленно заваливается на бок – связанный, искалеченный, одурманенный, абсолютно беспомощный.
- Чистая работа, - голос Стефана так безобразно спокоен, когда он подходит к Андерсу и присаживается рядом с ним на корточки, что Леони больше всего на свете хочется вскочить, закатить истерику, влепить ему пощечину, тряхнуть за плечи, крикнуть в лицо: «Бесчувственная сволочь!», да так ли важно, что именно сделать или сказать. Она знает, что это не поможет.
Потому что он просто исполняет свой долг.
Мягкие, ласковые руки осторожно берут ее за талию и тянут вверх.
- Лео, Леони, ты все сделала правильно, ты спасла его, - шепчет ей Натаниэль, гладя по волосам, целуя в обожженные щеки, утирая слезы, которые она никак не могла остановить, - Ты сделала все, что могла, Лео, это был лучший выход, с ним все будет хорошо, не волнуйся…
Если он прав, то почему тогда ей так кошмарно, невероятно, невыносимо больно?
- Я вернусь, как только мы закончим здесь, обещаю. Не бойся, Леони, все самое страшное уже позади.
- Ты будешь биться в круговороте хаоса… И мир содрогнется перед тобой.
Хоук только горько хмыкнула ему в плечо.