Тишина леса была такой родной, знакомой и близкой, что я впервые за последний месяц почувствовала, как мышцы по всему телу расслабляются, и накатывает истома, как после долгих упражнений на выносливость. Я была обессилена, морально и духовно, и это было необходимо признать, чтобы не сойти с ума. Признать срочно, сидя здесь, на поваленном дереве, перед узкой, почти заросшей тропинкой, на которой не так давно мы встретили тех шемленов. Здесь все началось, и это же место было той единственной ниточкой, которая связывала меня с моим счастливым прошлым. Когда я стояла здесь в последний раз, я была обычной эльфийской охотницей, удравшей с урока оружейного мастерства и замершей в предчувствии очередного захватывающего приключения. Тогда рядом со мной был мой лучший друг и по совместительству самый любимый эльф во всем этом сумасшедшем мире.

Вообще-то, сказать по чести, ты был со мной всегда. Когда я первый раз вышла на охоту, я ощущала твое присутствие за спиной. Ты стоял рядом со мной, когда на собрании кланов часовой засек нас открывающими загон для галл и отконвоировал к хранительнице. Мы вместе изнывали на уроках у мастера Айлена и вместе их срывали. Ты был моим тылом, прикрытием, опорой и поддержкой. Сколько же времени прошло с тех пор, как мы шли с тобой след в след по этой узкой тропке и с упоением болтали о том, как ловко я удрала от взбучки, какой прекрасный вышел у тебя последний лук и как будет здорово, когда мы наконец скажем клану, что хотим пожениться?

Когда в очередном зале испытания Перчатки я увидела в конце зала твою спину, мне на секунду показалось, что я потеряю сознание. Кажется, Стэн это почувствовал и слегка сжал мне плечо, чтобы я пришла в себя. Почему-то никто не понял, что это ты, а Стэн сразу понял, и был рядом. Он так же понял, что это и не ты, что это моя «клетка», и в этот раз тряхнул настойчивее. Помню, Зевран еще так удивленно на нас покосился. А я все смотрела в твой светлый затылок и не могла сказать ни слова. Ты повернулся, и у меня все поплыло перед глазами, и стало очень холодно, как будто упала в ледяную воду. Просто я тоже поняла, что это не ты. У тебя глаза всегда были колючие, холодные, дерзкие, но ласковые. А этот смотрит грустно, успокаивающе, с жалостью. Ты так просто не умеешь смотреть, ты отчаянный сорвиголова и бесстрашный охотник, страстный любовник и верный друг, но ты не бываешь мягким и податливым, это участь таких, как Алистер. Ты всегда как металл клинка, тетива лука, а этот – мягкая подушка и сказка на ночь. Здесь действительно очень холодно, а я действительно винила себя во всех случившихся бедах. Ты это все очень верно говоришь, и ты желаешь мне добра. Но у тебя есть один существенный недостаток – этот ты не ты. И я не успокоюсь, пока не найду тебя, обещаю.

Только ты нашелся сам. Буквально вчера. И вот на этот раз никто, даже Стэн, ничего не понял. Все были так заняты этими крикунами, хотя их было по полштуки на брата, поднялся переполох, шум, сущий бардак. А я не могла насмотреться в твои глаза. Все остальное было неважно – кожа, волосы, даже голос. Скверна глаз не меняет, глаза-то остались твои, родные, только боли в них было сейчас больше, чем отваги. И любовь в них была такая же. Я же знаю, что это не ты на меня тогда напал, голыми руками, со слезами на глазах, это был Архидемон, который в этот раз в коварстве и жестокости превзошел сам себя.

По тропинке вглубь леса – и вот эта поляна, на которой ты застиг врасплох трех шемленов. Мы их отпустили, мы тогда были милосердны, полны излишнего благородства и желания покрасоваться друг перед другом. Тогда ты стоял рядом со мной.

Сейчас здесь твоя могила.

Тамлен, перед богами и нашим народом я клянусь, что уничтожу всех носителей скверны, которые встретятся на моем пути. Я своей рукой убью Архидемона, который принес на нашу землю это зло, и убью так же всякого, кто встанет на моем пути к этой цели. И никто, слышишь, Тамлен, никто больше из тех, кого я люблю, не погибнет от руки Мора. Я клянусь.

Где-то на грани слышимости послышался окрик Зеврана, продиравшегося через лес и звавшего меня. И тут же в голень уткнулся влажный собачий нос. Вслед за псом на поляну вышел Стэн. Кунари молча посмотрел на меня, потом на могилу. Слегка поклонившись надгробию, коротко вздохнул и знакомым движением легонько тряхнул меня:

- Идем, кадан. Нас ждут дела.

Я встала, взяла лук и тщательно вытерла слезы. Да. Нас ждет еще много дел.