- Так, а теперь ложись грудью мне на руки. Да не бойся ты, тут мелко! – командовала Амелл. – А теперь загребай руками и ногами, как лягушка.
- Что такое лягушка?
- Э, ну… она зеленая, скользкая и загребает лапами. Вот так. – магичка легла на воду и немного проплыла. - Теперь понял?
- А… А можно я на берегу посижу? Как же это… позагораю?
- Ты вчера загорал, теперь облазишь. Не буду больше сметаной мазать!
Архитектор приуныл. Этот загадочный «отпуск» все больше походил на ступенчатую казнь.
Местные жители окопались в деревнях, едва увидев небольшой отряд освобожденных братьев во главе со Стражем-командором и преисполненным надежд Архитектором, так что ночевать приходилось под открытым небом. А для привыкших жить под землей порождений тьмы это было непривычно и в чем-то даже пугающе.
Потом выяснилось, что для того чтоб отдых начался, придется раздеться.
Раздевали Архитектора всем миром. На третьем часу развязывания ремешков, выискивания булавок и кнопок Солона потеряла терпение и просто разрезала всю оставшуюся одежду ножом. Теперь Архитектору предстояло возвращаться в родные пенаты в рубахе с расшитым воротом и штанах, едва достающих до колен, которые каким-то неведомым чудом магичка умудрилась выменять у местных жителей. Эмиссара начинало мутить при мысли, что ему придется предстать в таком виде перед Утой и сказать, что остатки любовно сшиваемого ею на протяжении десяти лет облачения были проданы крестьянам под видом древнего магического доспеха.
А потом Архитектор обгорел.
О, это было ужасно! Кожа шелушилась, отслаивалась целыми лоскутами и невыносимо зудела. Последний симптом Амелл, правда, умудрилась устранить, макнув эмиссара в кадушку сметаны, полученную у все тех же местных в качестве откупа.
И вот настал апогей мучений – Страж загнала Архитектора в воду.
Нет, купаться он любил и даже очень, но исключительно в своей ванне, в которой и умещался-то с трудом. Но по собственной воле лезть в бушующую стихию – о, Архитектор бы все отдал, только чтобы оказаться дома.
Самым обидным, пожалуй, было то, что братья в первый же день с радостным визгом кинулись в воду, с энтузиазмом подражая Солоне – которую за глаза называли мамой. И теперь, три дня спустя, порождения тьмы, покрывшееся загаром, при взгляде на который Архитектору хотелось плакать от зависти, весело резвились в волнах, плавая наперегонки.
А еще у эмиссара унесло маску!
- Дорогой, не отвлекайся!
- Мои извинения.
- Ты понял, как надо грести? Ложись на руки.
Архитектор тяжело вздохнул, в очередной раз изумляясь, почему позволяет Амелл делать с ним все, что взбредет ей в голову, и покорно лег на подставленные ладони. Ощущения были… странными. Эмиссар с удивление отметил, что словно стал легче. Удивительный феномен! Обязательно нужно его исследовать.
- Чего повис? Я что, белье полоскаю? А ну греби!
Архитектор покорно принялся выполнять руками и ногами некие судорожные движения.
- Не так суматошно! У тебя всего четыре конечности, так контролируй же ты их! Голову над водой держи! – командовала Страж под радостный гомон порождений тьмы, сбежавшихся посмотреть, что происходит, таская эмиссара вдоль берега.
Спустя полчаса начало что-то получаться.
- Вот, талантище мое ненаглядное! Ты же уже почти плывешь! – умилялась магичка. – А теперь давай сам.
С этими словами Страж убрала руки из-под груди Архитектора и отплыла в сторону.
И эмиссар поплыл!
Не веря своему счастью, Архитектор плыл! Метр, два…
Только почему уровень воды все ближе к глазам?
Буль.
С испуганным воплем Амелл кинулась выуживать свое ненаглядное порождение из морской пучины.
Выведя нахлебавшегося воды Архитектора на сушу и приведя в чувство, Солона заключила:
- Голова перевешивает. А твоя шапка точно не снимается?
Архитектор угрюмо отвернулся. Нет, шапку он не отдаст! Точка.
- Экая неприятность, - опечалилась Амелл. – А я так хотела…
Магичка насупила и зашмыгала носом, но прежде чем эмиссар успел притянуть ее к себе, обнять и пообещать, что если найдет пилу, обязательно снимет свой головной убор, Страж с радостным воплем «придумала!» подскочила на ноги и кинулась выкапывать что-то из песка.
Чем-то оказалась маска Архитектора.
Не дав возмущенному порождению и рта раскрыть, магичка вприпрыжку убежала в сторону деревеньки.
Архитектор вздохнул. Вычитанное им в одном из древних фолиантов понятие «любовь» становилось ему все понятнее.
К слову сказать, он считал его названием некой болезни головного мозга, влияющей на логику и ясность суждений.
Через час вернулась Амелл, держа в руках желтый надувной круг, наподобие тех, которыми пользовались братья на первых порах. Только этот был больше и почему-то в форме утенка.
- Вот! – гордо сообщила Солона, нахлобучивая желтое безобразие на голову Архитектора. – А теперь марш в воду.
Эмиссар подумал, что в его случае болезнь прогрессирует слишком быстро и лечению уже не поддается.
Поэтому покорно поднялся и потопал к морю.