Огромный кабинет был погружен в полумрак, слегка разгоняемый только слабым светом двух настенных ламп. Дубовый стол, мягкие кресла с истертой кожаной обивкой вокруг него, стены, отделанные под светло-коричневый облицовочный гранит, полы с паркетным покрытием – все это создавало впечатление, будто комнату выдернули из далекого прошлого и непонятным образом воткнули в подземный комплекс, начисто лишенный каких-либо намеков на роскошь. Все равно что увидеть красивый мираж посреди бесплодной пустыни – схожие ощущения. И, тем не менее, этот кабинет был абсолютно реальным, и именно здесь, как поговаривают в Сопротивлении, «вершатся судьбы мира».
Лица большинства «вершителей судеб» сейчас явно озадаченно переводили взгляды с большого экрана, предназначенного для показа слайдов, на человека, лицо которого было практически полностью скрыто в полумраке у другого конца стола, и обратно. С экрана на нас смотрел слегка затравленным взглядом человек, одетый в обыкновенную гражданскую робу, с коротко подстриженными волосами и аккуратной бородкой. На носу у него красовались старые очки в роговой оправе. Левой рукой он, по-видимому, пытался прикрыть глаза от чего-то, скорее всего, от вспышки. Удивление присутствующих вполне можно было понять: столько возни, такая спешка, срочный вызов – и все это из-за Гордона Фримена?.. Идола всего Сопротивления, начиная с рядовых повстанцев и заканчивая доком Вэнсом? Человека, вокруг которого скопилось уже столько легенд, что хватило бы на десять жизней? Разумеется, мы все ждали объяснений. Однако генерал, по непонятным причинам, не собирался торопить события.
Марк уже заметно начал нервничать. Это явственно было видно по тому усердию, с которым он теребил свою ручку, и так уже изрядно настрадавшуюся от его темперамента. Впрочем, на него это было похоже. Все остальные свои чувства старались держать при себе. А Феликс как ни в чем не бывало лениво листал свой блокнот. Вот ведь выдержка у человека… Меня же с каждой секундой, что я смотрел на экран, все сильнее и сильнее захватывало чувство, которое я ощутил еще в столовой. Только теперь оно было более конкретным: теперь не просто знал, что произошло нечто важное. На меня, как дьявольское озарение, обрушилась мысль – нет, даже не мысль, осознание – осознание наступающей развязки. Конечно, моментально возник и вопрос: развязки чего? Однако мысли, проносившиеся в голове со сверхсветовой скоростью, не взирая ни на какие вопросы и сомнения, вытолкнули на поверхность бездонного моря сознания одну-единственную четкую фразу: «Сегодня все заканчивается». И через несколько секунд пришло удивление, однако я поразился не очередному дикому финту сознания, а своей спокойной реакции. Прекрасно, еще немного и – привет, психушка… Я тряхнул головой, попытался сосредоточиться, однако ничего не вышло. Я вновь ощутил, как в поток моих в общем-то бессвязных мыслей проникают обрывки воспоминаний. И это вновь были какие-то чужие, незнакомые воспоминания. Решив извлечь из всей этой чертовщины хоть какую-то пользу, я попытался сосредоточиться на чем-то одном. Результат не заставил себя ждать: голову от переносицы до затылка прострелила резкая боль, подобная той, что я испытал сегодня на рассвете, а обрывочные воспоминания сложились в более-менее цельную картинку. Только вот я никак не мог понять, что она означает. Александриненштрассе, Рейхсуниверситет, снова Александриненштрассе… Над этим надо будет подумать, но не сейчас, а то не ровен час и голова расколется…
-Итак, товарищи офицеры, - голос генерала начисто выбил все постороннее из головы, вернув меня в относительно нормальное состояние, - на экране вы видите основную повестку сегодняшнего дня. Этот снимок был сделан двадцать минут назад одним из сканеров в Сити-17. Десять минут назад я получил его по закрытому каналу связи. Перед нами неопровержимое свидетельство – Гордон Фримен прибыл в Сити-17. Что в этой ситуации требуется от нас? Во-первых, соблюдать полное спокойствие и продолжать работу по обычному графику. Я очень надеюсь на ваш профессионализм и благоразумие. Не поймите превратно, но вы должны прекрасно понимать, что проявление бурных восторженных эмоций или тем более эйфории для нас абсолютно недопустимо. Впрочем, думаю, вы в разъяснениях особо не нуждаетесь. Во-вторых… достаточно будет и во-первых. Теперь от лирики перейдем к делу. Майор Подгорный, я хочу, чтобы ваши люди в Сити-17 установили постоянное наблюдение за объектом. Отслеживайте буквально каждый его шаг.
-Вмешательство? – спросил Феликс.
-Минимальное. – Подумав секунды две, ответил генерал. – Только в крайнем случае. От них требуется только проследить, чтобы он добрался до опорпункта, не найдя себе на задницу никаких приключений. Снимайтесь, как только убедитесь, что Фримен добрался до Сопротивления. Дальше они уже там разберутся, что делать.
-Будет сделано. – Сказал Феликс, строча что-то в записную книжку.
-Что ж, - неожиданно энергично сказал генерал, - на этом можно закончить. Благодарю вас за внимание и искренне надеюсь на ваш профессионализм касательно данного вопроса. Вы свободны.
Обмениваясь задумчивыми взглядами и короткими, ничего не значащими комментариями, мы поднялись со своих мест и потянулись к выходу. По пути Феликс успел доложить генералу об окончании отчета по проекту «Живой солдат». Большая часть информации, полученной об этом спецпроекте Альянса, была одним из многочисленных свидетельств слаженной работы разных подразделений Службы. В данном конкретном случае – команды «S», которую я возглавляю вот уже десять лет, отдела по разведке и агентуре под началом Феликса и Сашкиного дешифровочного. Гордости, конечно, не было уже давно, однако удовлетворение от работы этого отрегулированного механизма, частью которого являлись все мы, безусловно, было.
Немного замешкавшись на выходе, я вдруг расслышал слова генерала, не обращенные ни к кому конкретно:
-Вот так вот… Всем вещам свойственно меняться, и сейчас настало время перемен… А это – и самое прекрасное, и самое страшное время, Колотыгин, - добавил он, теперь явно обращаясь ко мне.
Несколько секунд я пристально вглядывался в полумрак кабинета, туда, где угадывался силуэт генерала. Все, сказанное им сейчас, удивительным образом совпадало с ходом моих размышлений…
Ни слова не говоря, я вышел из кабинета.

************

Сашка уже успел куда-то слинять. В этом он остался непревзойденным мастером еще со старых добрых времен. Торопиться было пока еще некуда, поэтому я попытался привести свои мысли в порядок и составить хотя бы примерный план на ближайшие несколько часов, что в моем нынешнем состоянии было бы по меньшей мере достижением.
Мои мысли вертелись вокруг этой загадочной Александриненштрассе. И что там еще было? А, Рейхсуниверситет… Что-то немецкое. Германия? Австрия? Может, Швейцария? Рейхсуниверситет… да нет, похоже все-таки Германия. Давай, Колотыгин, напрягай свои извилины, думай. Ведь что-то знакомое, где-то я это уже толи слышал, толи читал… Есть! Вот оно! Берлин, Германия, Государственный университет. И улица там такая есть, только вот не помню, откуда я это знаю… Стоп, что значит «не помню»? А как же эти непрошенные чужие воспоминания? И как мне раньше это в голову не приходило!
Я напряг мозги, сосредоточившись на поиске чужой памяти внутри моей собственной. Голова немедленно разболелась, однако я не собирался теперь отвлекаться из-за подобных мелочей. Когда в мозгу «поплыли» знакомые уже картинки, головная боль переросла в сильнейшую мигрень, пульсировавшую по всему черепу и отдававшую неприятными уколами в позвоночник. Сжав зубы до болезненного скрипа, я продолжал изучение неизведанных глубин. Чего там только не было! И развеселая учеба в этом самом Рейхсуниверситете, сопровождаемая шумными гулянками, безбашенными девчонками и морем пива. И какие-то программы, написанные под чьи-то заказы или просто так. И еще очень много всяких мелочей, которые составляют жизнь любого человека и формируют его индивидуальность. И даже было что-то там такое, связанное с викингами… Потом вдруг на определенном моменте я неожиданно «застрял». Просто взял и застопорился. Мысленно проскочив какой-то там перелет с какими-то бриллиантами, я вдруг как будто врезался на полной скорости в столб. Во всяком случае ощущение было такое, словно меня огрели кувалдой по голове. На мгновение мне показалось, что я теряю сознание, но на самом деле просто на этом участке памяти было пусто. Как белое пятно. Вот черт, амнезией он страдает что ли??... Пульсация в голове стала практически невыносимой, а, кроме того, прибавилось еще и ощущение странной ломоты в костях. Еще немного – и хлопнусь в обморок, однозначно…
Внезапно в эту глухую пустошь чужого сознания буквально на мгновение ворвался Голос. Тот самый, который я уже слышал однажды наяву и который частенько преследовал меня во снах. Он произнес всего два слова, после чего сильнейший удар боли все-таки отправил меня в нокаут…
Очнувшись, я обнаружил себя привалившимся к стене. Потребовалось какое-то время, чтобы осознать, что я стою посреди служебного коридора, ведущего в кабинет совещаний, моя кепка валяется на полу, а со лба рекой течет пот. Потом потребовалось еще время, чтобы вспомнить, что произошло. А потом я моментально вспомнил и Голос, и те два слова, которые он произнес. Те самые два слова, которые мне и были нужны. Я поднял кепку, наспех нацепил ее и чуть ли не бегом припустил по коридору.
Феликса я нагнал уже около его рабочего кабинета. Разумеется, он не мог не заметить моего состояния, однако виду не подал.
-Слушай, Феликс, не в службу, а по дружбе… - тяжело отдуваясь, выпалил я. – Можно тебя попросить кое о чем?
-Ты отдышись для начала, - спокойно заметил начальник разведки. – А то прям как ошпаренный… Разумеется, обращайся. – Добавил он, когда я чуть перевел дух.
Внимательно выслушав мою просьбу, он секунд десять пристально смотрел мне в глаза, потом медленно спросил:
-Тебе это срочно?
-Да нет, но желательно скорее, - ответил я, немного удивленный его реакцией.
-Проходи, - решительно сказал Феликс, делая пригласительный жест рукой.
Кабинет в принципе ничем не отличался от моего. Разница была лишь в том, что у находившегося здесь компьютера было четыре огромных монитора, установленных полукругом на стенах. Стола как такового не было, было что-то вроде подставки для клавиатуры. Вся эта техника издавала низкий ровный гул.
Не говоря ни слова, Феликс сел в свое рабочее кресло, жестом пригласив меня присесть на стул, стоявший рядом, и застучал пальцами по клавиатуре. Крайний правый монитор мягко засветился, и через полминуты я уже лицезрел на экране цветную фотографию полное досье на человека по имени Ганс Олафсен. Беглого просмотра в течение пары минут хватило, чтобы обнаружить в его биографии некоторые факты, которые мне посчастливилось «узреть» во сне и наяву. Однако чего-то здесь явно не хватало.
-Ничего не замечаешь? – все так же спокойно, но с нажимом спросил Феликс.
-Биография начинается с семнадцати лет. И… за неделю до Первого вторжения? – Поняв, наконец, в чем дело, проговорил я.
-Верно, - кивнул Феликс. – А теперь вот на это посмотри.
Он еще раз пробежался по клавиатуре, и на экране появилось другое лицо и другое досье. На этот раз это был некий Карл Незерман.
-Читай внимательно, - подстегнул меня Феликс. – И на фотографию внимательно посмотри.
Биография этого субъекта обрывалась примерно за год до Первого вторжения. Определенно, в этом была какая-то связь, но…
-Слушай, а выведи-ка первую фотку рядом с этой, - попросил я.
Когда я увидел две фотографии рядом, до меня, наконец, дошло.
-Родственники?... – спросил я.
-Нет, - Феликс снова вперил в меня свой пронизывающий взгляд. – Вглядись повнимательнее. Это один и тот же человек. Только с кардинально измененной внешностью. Внешность изменена абсолютно непонятным образом, никаких следов пластических операций или чего-то в этом роде. Но знаешь, что самое интересное? Он не только внешность изменил, он стал моложе.
-В смысле моложе выглядит?
-Нет, именно моложе. Я не знаю, что это за чертовщина, но это так.
-Откуда у тебя все это? – спросил я, чувствуя, что голова идет кругом.
-Досье на Олафсена было нетрудно достать. Собственно, оно прошло вместе с информацией, которую добыли вы. А вот второе досье… Честно говоря, даже и не знаю, что думать. Я обнаружил его сегодня ночью. Кто-то передал мне его по закрытому каналу. Вот координаты отправителя. – С этими словами он протянул мне лист формата А4.
-Что за галиматья?! – изумленно воскликнул я, прочитав написанное. – Это же… Арктика, если не ошибаюсь?...
-Северный Полюс, - подтвердил Феликс. – Бред какой-то. Но это ладно. Я не поленился порыться в архивах и вот что обнаружил: после того, как появилась запись на Ганса Олафсена, сразу же были удалены все записи и все мало-мальские упоминания про Незермана. Это была бы абсолютно идеальная работа по смене личности, если бы в одном из древних архивов не было маленького упоминания: у матери этого Незермана девичья фамилия была Олафсен. Ну и – отсюда все вытекает.
-Что же значит, они все-таки ошиблись?
-Да, только знаешь, сдается мне, что эту ошибку они специально совершили, кем бы они ни были. Слишком уж она глупая и явная, и нашел я ее в том архиве практически сразу, как будто она там на виду лежала. И ждала, когда ее найдут… - Феликс вдруг наклонился ко мне и понизил голос: - Этот Олафсен разрабатывал для Альянса программное обеспечение. Его три недели назад перевели из тринадцатого. Мои люди в Сити-17 вели буквально каждый его вздох. Они уже готовы были его взять, мне нужно было только отдать приказ… А сегодня в четыре утра я побывал у генерала. И он дал мне прямой приказ не трогать Олафсена. Знаешь, я мягко говоря, был удивлен. Я прекрасно понимаю, почему Фримена решили отдать Сопротивлению, тут-то все на поверхности, но это… Этот Олафсен, он мог бы нам очень многое рассказать о своей работе на Альянс, но мне приказано полностью снять наблюдение и цитирую «вычеркнуть из списков оперативных задач». Мне, естественно, не осталось ничего другого, кроме как дать отбой. Вчера Олафсена повязала ГО. А уже сегодня в пять десять гражданин Ганс Олафсен, личный номер 322147901, совершил побег из объекта особого режима Нова Проспект совместно с Анной Сергеевой, приемной дочерью нашего уважаемого доктора Вэнса, разыскиваемой Альянсом за все возможные и даже невозможные преступления. – Последние слова Феликс отчеканил чуть ли не по слогам.
Я был просто ошеломлен. Впервые я увидел начальника разведки майора Феликса Подгорного таким озадаченным и даже растерянным. Я был зол. На себя – за то, что раньше не додумался разобраться с этими проклятыми воспоминаниями. На Аньку – за то, что влезла в очередную авантюру, даже не предупредив.
-И тут ты прибегаешь ко мне с этой просьбой, - заключил Феликс, уже успокоившись. – Я очень надеюсь, что тебе эти сведения хоть что-то дадут, потому что я ни хрена не понимаю в том, что сейчас творится. Да, и у меня к тебе тоже просьба. Если что-нибудь разузнаешь или поймешь, дай мне знать, хорошо?
-Конечно, Феликс, непременно. – Произнес я, вставая со стула. – Спасибо тебе огромное…
-Подожди. – Окликнул он меня. – Тут вот сообщили… ну, в общем… они разбились на магнетолете около часа назад. В сорока километрах от Восточной…
-Город? – помрачнел я.
-Да. Связаться с ними невозможно, сам понимаешь. То есть… я больше, чем уверен, что они выжили, но…
-Знаю. – Перебил я. – Чтоб Анька насмерть разбилась на драндулетке – ни в жисть. А вот Город… Ладно, там видно будет. Спасибо тебе еще раз.
Выйдя из кабинета, я еще какое-то время стоял в коридоре, переваривая услышанное. В конце концов, я пришел к простому выводу, что все это мне не нравится. Мне не понравилась история с Гансом Олафсеном, равно как и он сам. Мне не понравились странные действия генерала. Наконец, мне чертовски не нравилось, что во всем этом оказалась замешана моя названная племянница. Но больше всего мне не нравилось, что я пока что ни хрена не могу воздействовать на ситуацию.
Порывшись во внутреннем кармане куртки, я извлек на свет божий портативный передатчик – удобную штуку, позволявшую быстро и, самое главное, безопасно связываться с нужными людьми. Я набрал код и быстрым шагом двинулся в направлении медицинского блока.
-Слушаю, Алекс? – ответил на том конце до боли знакомый голос.