Гермиона вернулась в замок после ужина. Она успела купить подарки всем. И теперь сидела в своей комнате посреди кучи оберточной бумаги. Ей всегда нравилось оборачивать подарки. Это было так…весело. Раньше они с матерью всегда придумывали разные истории про подарки. Например, они сочинили историю про то, как шарф, который они собирались дарить мистеру Грейнджеру на позапрошлое Рождество, был доставлен к ним из сказочного королевства, где все носили такие шарфы. Ну, и, конечно же не обошлось без магии. Но не той магии, к которой привыкла Гермиона в школе. А другой… той, о которой ей рассказывала мама, с тех пор как ей исполнилось шесть лет. Именно благодаря этой магии, шарф прислали волшебные жители этой страны. Она говорила, что магия живет внутри Гермионы. Что когда-нибудь, Гермиона сможет использовать ее. В детстве, Гермиона верила в эти рассказы. Она как будто даже чувствовала магию. Когда мама спрашивала дочку о том, что она ощущает, Гермиона описывала это так.

- Что-то теплое разливается внутри. Как когда я пью теплое молоко на ночь. А потом в кончиках пальцев появляется странное ощущение. Как будто кто-то тихонько их щекочет. – Говорила малышка. С тех пор мало что изменилось. Ну, разве что Гермиона узнала другую магию. Но она не перестала верить в мамины истории о внутренней силе. Девушка до сих пор ощущала странное покалывание в пальцах и тепло, когда думала о родителях и друзьях.


Настроение улучшилось. И когда Гермиона закончила упаковывать последний подарок, за окном окончательно стемнело, а желудок стал протестовать. Гриффиндорка вспомнила, что толком ничего не ела сегодня. Идти на кухню было лень, поэтому она просто вызвала домовика, и тот принес ей еду в комнату.


Сочельник выдался просто «замечательный». Гермиона проводила Джинни с утра. Рыжая гриффиндорка отчаянно упрашивала подругу приехать на рождество в Нору, но Гермиона отказалась. Сама не зная почему. Коридоры Хогвартса окончательно опустели. Оставшиеся студенты сидели в кучках в теплых гостиных. Гермионе не хотелось ни с кем говорить. Она провела весь день в библиотеке. На праздничном ужине Дамблдор произнес речь. И в первые, Гермиона не помнила ни слова из того, о чем говорил директор. Вернувшись в комнату, она укуталась в плед и просидела на кровати часов пять. Странное было состояние. Полусна-полубодрствования. Не было грустных мыслей, тяжелого чувства ответственности. Не было вообще ничего. Голова была абсолютно пуста. Тогда, Гермиона стала думать о родителях. Она вспоминала последнее Рождество с ними. Их улыбки, подарки, смех, шутки. Вот оно! Девушка почувствовала уже знакомое покалывание в пальцах. Руки стали горячими. Внезапно сердце кольнула тоска. Она разрасталась внутри, оплетала внутренние органы, впитывалась в кровь, добралась до мозга. Гермиона не могла понять почему? Откуда эта эмоция? Она не ее. Точно не ее. Воспоминания о родителях никогда не вызывали тоску. «Что за черт?» подумала гриффиндорка. Ей стало так плохо. Захотелось свернуться в клубок и плакать. Долго, громко. Но вместо этого девушка вскочила и решила выйти в гостиную.


Распахнув дверь, Гермиона сделала шаг и споткнулась обо что-то. Девушка приготовилась к болезненному падению. Но до пола она не дотянула. Растянувшись на чем-то теплом, но очень неудобном, гриффиндорка впервые додумалась прошептать заклинание, чтобы зажечь свет в темной гостиной. От осознания происходящего вискИ сдавило. Причиной всему как всегда был Малфой.


- Я споткнулась о Малфоя? Что за черт? – Гермиона попыталась принять вертикальное положение. Малфой лежал на пороге ее комнаты в рубашке и брюках. Похоже, он спал.
Девушка отошла в сторону и посмотрела на слизеринца. Здесь, рядом с ним, тоска усилилась. Гриффиндорка не выдержала. Одинокая слеза поползла по щеке.



- Черт! Малфой!!! Прекрати это! Это не мое! Я не хочу чувствовать это! Какого Мерлина? Оставь меня в покое! – закричала девушка. Парень не пошевелился. Гермиона села рядом попыталась разбудить его. Ничего. Тогда она схватила его за плечи, собираясь как следует приложить затылком о каменный пол, но тут же отдернула руки. Даже через рубашку, чувствовалось, что парень весь горит.


Гриффиндорка потрогала его лоб. «Как из духовки.»Подумала она. О нет! Вот он, результат недоедания…


«Простыл, наверное. Ну еще бы, спать на каменном полу. Интересно, часто он это делает?!» Мысли тяжело переворачивались в голове гриффиндорки, пока она тащила парня к его комнате. Толкнув дверь она, чуть было не зарыдала от досады. Заперто! Ну что за глупость? Пароля она, естественно, не знала. Пришлось тащить неподъемного Малфоя – качка к себе. Левитировав парня к себе на кровать, девушка стала рыться в шкафу в поисках противопростудного зелья. Найдя заветную бутылочку, она влила содержимое в Малфоя.


- Фуф! Ну, ты за это заплатишь! – Сказала гриффиндорка и обессилено упала на кровать, рядом с заклятым врагом.


Пробуждение оказалось не из приятных. Было жарко, правая рука затекла, что-то больно упиралось ей в ребра. Открыв глаза, гриффиндорка обнаружила причины своих неудобств. Вернее, причина была только одна – Малфой. Он удобно устроил свою голову на руке гриффиндорки, и он усиленно дышал ей в шею, одной рукой он обнимал ни в чем не повинную девушку. Гермионе понадобилось секунд тридцать, чтобы успокоится и не убить слизеринца прямо там. «Тебе не нужна его кровь на постельном белье. Успокойся, Гермиона. Дыши. Все нормально, дыши.»


- Малфой! – Гермиона попыталась высвободиться из железных объятий. Парень даже не подумал просыпаться, только посильнее прижал девушку к себе. – Малфой! Я последний раз тебя предупреждаю! Если ты немедленно не уберешь свои руки от меня, я сделаю так, что ты никогда не сможешь иметь детей!


- Успокойся, Грейнджер! – Драко лениво потянулся и убрал руку с девушки. Гермиона встала и зашла в ванную.
Приняв душ, девушка высушила волосы и, накинув халат, вышла в комнату. Она искренне надеялась, что Малфой уже убрал свою аристократическую задницу оттуда. Но, ее мечтам не суждено было сбыться. Малфой все так же лежал на ее кровати. Теперь на нем не было рубашки. Когда девушка вошла, он заинтересованно приподнялся на локтях и принялся бессовестно разглядывать ноги Гермионы.


- Ты еще здесь? – Гриффиндорка задала вопрос как бы в никуда.


- Да, а что? Ты всегда выгоняешь парней, которых приводишь к себе, на следующее утро? – Малфой издевался.


- Я не звала тебя сюда. Ты сам улегся спать под моей дверью. Мне пришлось тебя приютить. Гриффиндорская жалость, знаешь ли. – Не менее язвительно ответила Гермиона. Лицо Малфоя стало каменным.



- Не надо меня жалеть! Ты слышишь? Не смей!


- Да ну?! Тогда какого черта ты меня преследуешь? Ах да, тебе было тоскливо, да? Твои чертовы эмоции уже перебираются в мои мозги! Контролируй себя! – Гриффиндорка начала раздражаться. – И вообще, будь добр, отправляйся куда-нибудь в другое место! Избавь меня от своего мерзкого присутствия!


Малфой встал с кровати. Пара шагов, и вот он уже перед Гермионой. Девушка, гордо подняв голову, буравит взглядом его обнаженную грудь. Малфой тяжело дышит.


- Ты – грязнокровная тварь! Ты поняла? Не смей так говорить со мной! У тебя ничего нет! Ты – никто! Думаешь, тебя оставят в живых, когда начнется война? Не дождешься! Таких, как ты истребят в первую очередь. Хотя, я попрошу, чтобы тебя оставили в живых. Будешь прислугой в моем доме, вместе со своими обожаемыми домовиками! – Каждое слово сочилось ядом. Но Гермиона, казалось, не слышала, что говорил ей слизеринец. Она смотрела на его грудь, руки, торс. Такой накачанный, почти совершенный, кожа белее мрамора. Она видела, как грудь вздымалась при дыхании. Она почти чувствовала, как бьется его сердце. Не выдержав, девушка прикоснулась к его плечу. По телу Малфоя будто пробежал электрический разряд. Он выдохнул, и задышал часто, прерывисто. Драко чувствовал ее пальцы на своей коже. В голове стало пусто.



Гермиона осмелела, поняв, что убивать ее никто не собирается, по крайней мере, пока. И положила вторую ладошку на другое его плечо. Кожа слизеринца была холодной, нежной. Вдруг кончики пальцев закололо. «Какого?..»