Гермиона заканчивала варить свое зелье. Оно получилось почти прозрачным, как и значилось в рецепте Снегга. Профессор скользил между котлов, заглядывая в них и делая едкие замечания. Как ни удивительно, досталось даже слизеринцам. Время подходило к концу. Многим уже становилось тяжело дышать ,и слезились глаза. Снегг специально проходил мимо Гермионы, даже не удостаивая ее взглядом. Девушку это нисколько не обижало. Напротив, она рада была работать в тишине,… относительной тишине и без чьего-либо вмешательства.

- Время вышло! – Скомандовал Снегг, за 15 минут до конца пары. – Теперь вы выпьете свое зелье, и будем надеяться, никого откачивать нам не придется. – Он злобно посмотрел на Невилла. Гриффиндорец покраснел. Ему никогда не давалось зельеваренье.

Ученики наполнили колбы зельем и одновременно выпили его. 10 секунд, 20… Ничего не произошло. Все живы, никто не корчится на полу. Студенты выдохнули с облегчением. Снегг ухмыльнулся и приказал очистить котлы. Когда все выходили из кабинета, Гермиона заметила, что Невилл еле стоит на ногах. Бедняга перенервничал, готовя зелье. Еще бы, когда речь идет о собственной жизни, как тут не понервничать. Посоветовав Лонгботтому отправляться в больничное крыло, Гермиона двинулась в сторону гостиной для старост. Больше уроков сегодня не было, за что девушка была безмерно благодарна тем, кто составлял расписание.

Пробормотав пароль и войдя в гостиную, Гермиона бросила сумку и уселась в кресло напротив камина. Нахлынули воспоминания о событиях прошлой ночи. В голове роились вопросы. Кто этот парень? С кем он вчера разговаривал? О чем? Мозг послушно работал, вскоре до Гермионы начало доходить. Если этот человек был в гостиной, куда могут войти только Главные старосты, в 4 часа ночи, наверняка он живет… за дверью напротив ее спальни. Он староста?!!! Гермиона медленно повернула голову, будто чувствуя, что то, что она увидит, ее не обрадует. И правда. Герб на соседней двери. Змея, серебро и зелень. Слизерин. То, чего она так опасалась. Как же она раньше не догадалась взглянуть на герб?!

«В слизерине на должность старосты могут быть назначены… Хм… кто? Там нет ни одного мало-мальски способного и тем более ответственного ученика… Разве что Забини или,… Малфой.» Гермиона ужаснулась своему предположению. Но оно, скорее всего было верно. Что происходит? За что ей такое наказание???

Малфой шел из теплиц по направлению к замку. Погода была замечательная. Сентябрь радовал теплыми днями и ночами без заморозков. Драко любил осень. Осенью они с матерью отправлялись кататься на лошадях. Это было так захватывающе, так весело. Мать смеялась и откидывала назад свои роскошные белые волосы. Драко улыбался ей. Он так любил свою мать. Она многое для него сделала. Люциус часто бил Драко. Парень знал, что такое «Круцио» с шести лет. Он боялся отца. Боялся и тихо его ненавидел. Ну вот! Снова все его мысли свелись к отцу. А ведь все так хорошо начиналось. Драко не заметил как добрался до гостиной старост. Он вошел в открывшийся портретный проем и замер. Грязнокровка сидела в кресле, которое он облюбовал, и читала книгу. Какого черта? Это его кресло! Она портит ему жизнь! Снова! Он был так рад отдельной комнате и гостиной, отпадала необходимость постоянно искать, где бы спрятаться от назойливых девушек или глупых Крэба и Гойла. А теперь это! Он должен терпеть ее грязнокровное присутствие здесь?!
Драко сжал кулаки в карманах брюк и прочистил горло, так, чтобы она его заметила. Гермиона оторвала взгляд от книги и посмотрела в его сторону.

- Что ты делаешь в моем кресле? – прошипел Драко.
- Прости, если задела твое слизеринское самолюбие, но здесь нет твоих инициалов, или таблички с надписью «занято». – Парировала гриффиндорка. На ее лице не отображалось ничего кроме неприязни и ненависти.
- Что ты сказала, грязнокровка? – Малфоя вывело из себя ее спокойствие. В считанные секунды он оказался в метре от нее. – Повтори!
- Я ничего не собираюсь повторять, Малфой. Если тебе так дорого это кресло, мог бы просто предупредить. – Гермиона скучающим голосом поставила слизеринца на место. Встала, убрала волосы с лица, и, прихватив книгу, двинулась в сторону своей спальни.
- Не смей со мной так разговаривать, Грейнджер! Ты будешь делать так, как я скажу тебе! – Он развернулся и попытался схватить девушку за руку.
Гермиона ловко вывернулась и подняла взгляд на слизеринца.
- Никто не может говорить мне, что делать! Тебе ясно? Никто! А уж тем более ты! Я никому ничего не должна, и мне тоже, никто ничего не должен! – Гермиона четко разделяла слова. В глазах ненависть и холодная решимость.

Драко смотрел на гриффиндорку, стоящую перед ним и разговаривающую с самим Малфоем, как будто она ему ровня. Она не боялась его. Драко уже и не помнил, чтоб кто-то кроме Люциуса и Воландеморта смотрел на него без страха в глазах. Его боялись все. В школе, потому что думали, что он пойдет по стопам отца, дома, потому что для матери не было ничего дороже Драко. Пожиратели боялись, что у молодого Малфоя хватит смелости и выдержки пойти наперекор взрослым, не задумываясь о последствиях. Все боялись, но не она.

Гермиона развернулась и зашагала в свою спальню. Ей показалось, или слизеринский хорек задумался? «Он не умеет думать. Он умеет только считать. Считать свою выгоду.» Подумала она, захлопывая дверь комнаты и накладывая на дверь заглушающие и запирающие заклинания.

Наконец она могла спокойно дышать. Дыхание сбилось, как после пробежки, на лбу выступила испарина, глаза широко открыты. В них плещется страх. Тот самый страх, который она сдерживала во время перепалки с Малфоем. Она тщательно его прятала за ненавистью и безразличием. Гермиона научилась прятать эмоции этим летом. Слишком многое на нее свалилось. Вспоминать не хотелось. Мысли вернулись к только что произошедшему. Вот она сидит в кресле с учебником по трансфигурации. Вдруг она слышит, как открывается портретный проем. «Он здесь!» Мысль проскальзывает в затуманенном страхом сознании. Она наедине с Малфоем в гостиной старост. Рядом нет Рона и Гарри, чтоб помочь. Он сильнее ее и ненавидит достаточно сильно, чтоб покалечить. В один момент, Гермиона вспоминает все, чему училась летом. Она закрывает глаза и очищает разум. На лице появляется маска спокойствия и безразличия, в глазах – ненависть. Он прокашлялся, она медленно обернулась.

Как же хорек смотрел на нее! Ожидал страха, а не вышло! Первый шок прошел, наступила истерика от осознания содеянного. Гермиона расхохоталась, вспоминая искаженное гримасой лицо слизеринца. Она победила его, его же оружием. Напускной холодностью и отсутствием страха! Девушка упала на кровать и обняла подушку. «Чего же мне это стоило!» Подумала она. «Он просто так не отступит. Ну что ж, придется держаться.» Гермиона не заметила как глаза закрылись, а мозг отключился от реальности.