Смотреть еще внимательнее на Квиринуса Квиррелла было просто
невозможно. Я сидел на первой парте открыв рот и слушал, как профессор
разглагольствовал о пользе заклинания Люмос, почти всегда позволяющего
обнаружить врага в темноте. Что стоит предпринять уже после обнаружения
этого самого врага — явно останется загадкой, по крайней мере, на этом
занятии. Бежать — вот лучший вариант, если единственное что вы можете —
это зажигать свет! Но, понятное дело, заявлять я об этом не стал.

— Рука движется плавно, красиво, как кораблик на легких-легких волнах…
— Дин возле меня буркнул что-то невежливое, но зажмурился, а затем и
скривился — кораблик явно не шел ему на ум. — Кораблик, с па-па-русами!
Делайте волну, мои хорошие, делайте же эту п-р-р-елестную волну…

Профессор принялся со своего места водить рукой Дина с помощью палочки,
словно дирижер оркестра, и в какой-то момент так увлекся, что вывихнул
её! Мальчишка дико заорал, невредимой рукой схватился за пострадавшее
плечо и все мы чуть не оглохли от его крика на одной протяжной ноте
возмущения и удивления:

— Аааа!!!

— Ну что же вы так кр-и-и-чите, достопочтимый, вы беспокоите других
учеников… — лепетал полную чушь побелевший профессор, готовый рухнуть в
обморок и взмокший от усилий, позволивших ему не воплотить подобную
слабость духа в жизнь.

Пока Квиррелл жаловался на «невоспитанного» ученика, Симус успел
смотаться к мадам Помфри, успокоить повизгивающих девчонок Пуффендуя,
игриво помигать Лаванде и Ханне, и даже предложить профессору стакан
неведомо откуда взявшейся воды. Когда он, стакан, был с благодарностью
принят, и профессор сделал шаг назад от красного и злющего Дина,
оказалось, что тот краснел и злился еще и оттого, что преподаватель
Защиты от Темных Искусств вот уже несколько минут стоял у него на ноге!

Гермиона, махавшая платком над Дином, как опахалом, в конце концов,
бросила этот безрезультативный способ успокоения и присела возле меня.

— А нас от него кто защитит?! — горестно спросила она и кивнула в сторону обладателя лилового тюрбана.

Наверное, я мог бы вправить руку Дина немедленно, или даже не допустить
слишком сильного выброса неумелой магии в его сторону, но, ни малейшего
желания вершить помощь у меня не наблюдалось. Мой разум, казалось,
опустили в кисель, и я наблюдал за этой суетой, как за размытым мутным
изображением, еле сдерживаясь, чтобы не засмеяться от ощущения счастья.
Так происходило на каждом уроке по Защите, но только на этом я впервые
засомневался, что передо мной сам Волдеморт, а не нечто глупое и
избалованное! Такого попробуй спроси, что случилось с моей мамой… Что
он ответит? Представляем кораблик?!

Сегодня в пять утра мы с Драко крадучись пробрались в кабинет отца,
никем не замеченные, и тайно аппарировали в Малфой-мэнор. Приземлившись
на зеленую ковровую дорожку у библиотеки, освещаемую лишь двумя
факелами и бледными отблесками от них, мы пошли в подземелье. Замок
всегда казался мне холодным, темным и строгим. На серовато-бежевых
каменных стенах здесь нельзя было увидеть ничего кроме полотен знамен
рода и портретов предков, а в спальнях и гостиных — необходимой мебели.
Разумеется, дешевого в замке не терпели, все вещи стоили баснословных
денег, но зайдя в гостиную Малфой-мэнора ты понимал одно — в доме живет
гордая, скрытная и сильная знать, а не кичащиеся своим богатством маги
средней руки. Я люблю этот древний замок, его остроконечные черные
башенки, скрипучие винтовые лесенки, неровные стены, кое-где поросшие
мхом, старинную мебель из дорогой древесины, люстры из драгоценных
камней на кованых цепях, его дух и силу. Люблю всей душой…

Но в этот раз я ничего такого не замечал, меня трясло от ужаса. В тот
момент я опустился до зависти Рону Уизли, вечно ноющему, что
родственники его ни во что не ставят и даже разговаривать при нем не
хотят!

Каждый мой шаг разносился эхом по лабиринту коридоров и, прислушиваясь
к этим зловещим звукам, я еле поспевал за отцом и Драко, знающими путь
гораздо лучше меня. Малфои никогда не придерживались родительской
заповеди «чем меньше дитя знает, тем лучше спит», и приятель мог бы, не
будь он таким ленивым, написать весьма достойный труд о Пожирателях, их
тайнах и законах. Всегда поражался, как одновременно можно быть таким
болтливым и таить в себе то, за что Дамблдор, я уверен, руки бы не
пожалел?

Без нас не хотели обходиться, раз мы уже школьники, то и жить должны
по-взрослому. Я был согласен, конечно, но от этого страх не исчезал, а
нарастал, как снежный ком и, войдя в большое мрачное помещение с
круглым столом из белого мрамора в его центре, я уже не мог унять
дрожь. Позади меня осталось что-то важное, и пусть я всего лишь
первокурсник, все же рискну предположить, что там осталось моё детство
и моя мама. На какую-то долю секунды мне даже послышался
душераздирающий женский крик, доносящийся из коридора, знакомый крик! Я
невольно обернулся, пытаясь понять, кто же это кричит, но увидел лишь
черную дыру входной арки, а за ней — пустоту.

— Что-то случилось? — заботливо спросил отец и закрыл своей фигурой вход.

— Показалось… — ответил я и прошел в том направлении, куда подтолкнула
меня подошедшая тетя Нарцисса, одетая во все темное и такая бледная,
что цвет её кожи превосходил белизной даже мрамор!

Отогнав мысли о матери, я почувствовал, как начинаю гордиться — собой,
отцом, Драко и дядей Люциусом, восседающим возле какого-то молодого
мужчины с шелковым платком на шее, внимательно рассматривающего то
меня, то свои ногти, больше похожие на когти. Не смотря на полумрак,
перемежаемый светом свечей, отбрасывающих причудливые подвижные тени на
лица людей и стены, страх ушел, не оставив и следа. Неведомо как, но я
понял — здесь не случится ничего плохого.

За столом сидел Аргус Филч, постукивающий пальцами по столешнице,
мужчина с ничего не выражающим лицом, а также некто большой, высокий, с
объемной черной шевелюрой, бегающими глазками и жиденькой козлиной
бородкой.

— Вы опоздали… — недовольно протянул отец Драко.

— А ты пробовал аппарировать без следа и сквозь охранный занавес,
Люциус? — его жена разливала вино в высокие золотые кубки на тонких
ножках. Домовых эльфов в зал не допустили — собрание было слишком
важным и тайным.

Мистер Малфой что-то забурчал, но его прервал тот большой мужчина в
толстом сером балахоне и длинной бородкой. Он вскочи на ноги, принялся
размахивать руками, словно крыльями и закричал:

— Что мы здесь делаем?! Что?! Всем известно, что его больше нет! Кто
думает по-другому — дурак! Нужно выживать без него и стараться…

— А ты хорошо знаешь, как выживать, не так ли, Каркаров? Даже чересчур хорошо… — раздался сиплый насмешливый голос.

Модно одетый мужчина со шрамом через все лицо поднялся, одернул платок,
протер свой перстень, прежде дохнув на кровавый камень, и вальяжно
подошел к этому самому Каркарову. Последний не просто сел в деревянное
кресло, похожее на трон, а упал в него и попытался ни на кого не
смотреть, не дышать, и не двигаться.

— Ты не кричи в доме моих друзей, Игорь, не кричи… Они никого не
предавали, в отличие от тебя! — говорящий почти рычал. — Веди себя
тихо! Я ведь еще не решил, как к тебе относиться… — отойдя от него,
человек подошел ко мне. — Бери пример с мальца, видишь, как ровно
сидит, как спокоен? — шумно втянув в себя воздух и наклонившись к моей
шее так близко, что его русые спутанные волосы защекотали мою кожу,
добавил: — В нем нет суеты, он умен, а ты глуп… — развернувшись на
каблуках, мужчина улыбнулся и резко протянул руку моему отцу: —
Здравствуйте, Северус, давно не виделись!

Тот пожал её и ответил:

— Добрый день, Фенрир, но это ведь не я развоплотился, могли бы и заглянуть…

— Я исправлюсь, уж больно сын у вас занятный! — и подмигнул мне. — Уверен, если кто и виноват в нашей трагедии, то не он…

Фенрир Сивый — жуткий оборотень и красивый человек, персонаж пугающих
сказок и старый знакомый отца. Я много слышал о его выдающейся силе и
еще более выдающемся интеллекте, и всегда хотел познакомиться, а
услышав имя нового знакомого, не удержался и улыбнулся. Не стыдно
хотеть походить на него — независимого, плюющего на чужой авторитет и…
грозного.

Мистеру Малфою надоело все происходящее, он поднялся и сказал, обращаясь к Каркарову:

— Большинство никогда не сомневалось, что повелитель исчез не навсегда,
а теперь у нас есть веские причины считать, что время его возвращения
пришло! Мы достаточно пресмыкались перед министерскими крысами,
достаточно платили! — услышав такие слова, Сивый вернулся на свое
место, закинул ноги на стол и принялся внимательно слушать. Может, его
поведение и не говорило о воспитании, но вот его сосредоточенность явно
говорила о почтении к дяде Люциусу и вере в его слова.

— Гарри, встань! — велел мне отец. — Расскажи всем, что ты чувствуешь,
когда рядом находится профессор Квиррелл, расскажи о его словах тебе, и
о событиях, с ним связанных…

— Не бойся! — выкрикнул Фенрир. — Они не кусаются, а я не буду! — раздались смешки, улыбнулась даже тетя Нарцисса.

Рассказ мой был недолгим, но произвел неизгладимое впечатление.
Несмотря на обещание не кидаться на меня, Фенрир еле сдерживался. Нет,
кусать меня он бы не стал, а вот задушить в припадке радости — мог.

— Ты не врешь, ребенок? — раздался тусклый безжизненный голос.

— Макнейр, не наглей, тебе не давали слова!

— Лорд Малфой, да я так просто…

В зале повисла тишина, но не гнетущая. Люди просто боялись вымолвить
слово, словно боялись что-то спугнуть. Может, надежду? Я слился со
всеми в этом напряжении, переглядывался с ними, чувствовал себя нужным
им, а они нужны были мне.

— Что с письмом? Это сестра? — первой не выдержала тетя Нарцисса.

— А кто еще? Её призрак?! Женщина, не задавай глупых вопросов, умоляю…
— лорд Малфой откинул волосы назад небрежным жестом. — Она ведь
говорила, что ей известно подлинное пророчество!

— Но она бы написала мне, а не ребенку! Или передала письмо со мной, а
не чужой птицей! — миссис Малфой в отчаянии заламывала руки. Драко
рассказывал, что после заточения сестры у его матери поседела половина
головы, и лишь магия помогает ей скрывать этот факт. Беллу Лейстрейндж
тетя Нарцисса любит безумно!

— Оттуда, — он сделал многозначительную паузу, — не видно, кто еще
друг, а кто уже враг. Время могло повредить её психику, дорогая, но не
ум! Вероятно, ей известно то, чем она поделится только лишь с Гарольдом…

— В письме она ничего не напишет, я её знаю, а посетить сестру он не
сможет. Дамблдору донесут в ту же секунду, как он аппарирует на остров!

Скрипучий удар металла о мрамор заставил всех вздрогнуть. Аргус Филч поставил на место украшенный рубинами кубок и сжал кулаки.

— Не смейте даже говорить о безумии девочки, она сильнее вас всех! —
ярость просто выплескивалась из этого иссохшего старика и угрожала
затопить нас всех. — Слышите? Сильнее!

— Безумен мир, а раз так, Беллатрикс всегда найдется в нем место… Но
лишь в том случае, если вы перестанете корчить из себя благоразумие и
произнесете, наконец, то, ради чего мы, — папа кинул на меня мимолетный
взгляд, — рискуем жизнями!

«Один, два, три…» — я хотел досчитать до пяти, но мысли сбились, и я
решился на самые важные слова, какие только можно себе представить.

— Темный Лорд жив! Он в Хогвартсе! Нужно что-то делать!

На меня уставились восемь пар глаз. Фенрир понимающе кивал головой и
усмехался, Каркаров сложил руки в замок на животе и задумчиво смотрел в
никуда, отец и дядя Люциус переглядывались, как мне показалось — они
были довольны, ну а все остальные смотрели в пол, и лишь Драко посмел
сказать:

— Это потрясающе! Правда?

Но гораздо более потрясающим оказалось заявление отца.

— Ему нужен философский камень…

— Какой камень?! Тот самый?.. — Сивый наклонился вперед всем телом, а глаза у него заблестели странным золотым светом.

— Да. Философский камень Фламеля, — отец кивнул, встал и окинул тяжелым
взглядом всех сидящих. — Нам известно, как долго они с супругой живут
на этом свете и чьими близкими друзьями являются… — последние его слова
были едва слышными.

Если мне мало что было ясно, то взрослые все поняли сразу и принялись перешептываться друг с другом.

— Но как?!

— Проклятый лесник его забрал у гоблинов в начале месяца, я не знал,
что он понадобится так скоро… Я ничего не знал! — папа сцепил руки за
спиной и принялся ритмично расхаживать вокруг стола, создавая полами
своей мантии нешуточный сквозняк. Все следили за его темной сутулой
фигурой, вращая головами из стороны в сторону, и вслушивались в каждое
слово, точь-в-точь как первокурсники на Зельеварении. — Я поговорю с
ним, узнаю, но сомнений нет, никаких.

— Постой, Северус, у меня уже перед глазами все плывет, остановись! —
отец встал за его спиной, как вкопанный, и дяде Люциусу все же пришлось
в очередной раз обернуться, причем на этот раз — всем туловищем. — Если
камень в Хогвартсе, то ты наверняка его там и прятал, разве не так?

— Прятал, и даже знаю — зачем. Альбус не догадывается о присутствии
Лорда, или частице его сущности… — размышлял вслух декан Слизерина, —
но он понимает, что такой момент настанет обязательно и хочет забрать
Гарольда.

— Откуда?! От кого? — миссис Малфой заволновалась и всплеснула руками.

— От нас, Нарцисса, от нас… Да нет же! — папа выставил вперед руку,
оборвав женщину на полуслове, и скривился, как от ветра с песком. —
Факты ему пока неизвестны, он о будущем думает, и отводит в нем Гарри
сложную роль, чуждую ему роль… — все хмыкнули почти одновременно, даже
Драко и Каркаров, до того момента ни на что не реагировавший.

— Выходит, он воплотится… — подвел итог директор Дурмстранга и, как мне показалось, вздохнул совсем не торжествующе.

— Если мы убедимся в его… присутствии, проведем Гарри в Азкабан к вашей
скрытной сестрице, ничем себя не выкажем и добудем, наконец,
философский камень, так? — подвел еще один итог Фенрир Сивый. — В чем
вы нам поможете, декан Снейп, правая рука дражайшего директора и
добрейшего мага, а?

— Во всём, друг мой, во всём… — ему нельзя было не поверить.

Однако меня мучили вопросы о пророчестве, Беллатрикс Лейстрейндж, об
отцовском испытании моей решимости и непонятной приверженности Аргуса
Филча. О том, почему отец никому не сказал о том ключе смотрителя и
существе, которое мне предстоит выпустить, а ведь случилось все еще до
сегодняшнего дня. Он все и так знал? И хотел добыть камень? Или та
проверка и это собрание задуманы самим… Волдемортом?!

Но пора было уходить, и я уже почти вышел из залы, вновь следуя за отцом и Драко, как над моим ухом раздался ехидный голос:

— Ты драться умеешь?

— Нет… Я еще маленький!

— Ну да, маленький? — Сивый захохотал. — Совсем-совсем? Ты еще скажи —
глупенький… Я тебе все равно не поверю! — смахнув выступившую в уголке
глаза слезу, он спросил: — А хочешь научиться?

— Хочу! — ответил я честно.

— Тогда ответь мне еще на один вопрос, ты какого лешего такой умный и
преданный, а?! Знаешь ведь, что случилось одиннадцать лет назад, хорошо
знаешь! Нет, все могло быть совсем не так, да и пророчество слегка… хм…
странное, если верить твоему отцу, но почему? В мире, за который мы
боремся, есть всё, кроме мира, а если тебе говорили иное — тебе лгали…

Я не думал ни секунды, словно знал ответ так долго, сколько живу и дышу.

— Я и хочу… всё!

Мне нужно, чтобы меня боялись, а не смеялись надо мной, мне нужно,
чтобы Драко носил вещи дешевле, чем у меня, мне нужно, чтобы учебники
учили тому, что интересно, а не скучно и бесполезно, мне нужно уметь
драться и быть сильным, мне нужно побеждать, мне нужно уметь то, что
умеет Темный Лорд и знать, что же было предсказано в подлинном
пророчестве, мне нужно очень и очень многое…

Мы уже отошли от Фенрира футов на пятьдесят, так и не дождавшись ответа, но он опомнился и крикнул мне вдогонку:

— Эй, Преданный! Когда-нибудь я научу тебя, мы подружимся!.. — я обернулся.

Затянутый в кожаные одежды, с серьгой в одном ухе, сильный,
по-звериному грациозный и опасный — оборотень мне улыбался, а гулкое
эхо его слов сопровождало нас еще долго.

— Чему он тебя научит? — отрешенно поинтересовался отец, шагая чуть впереди.

— Драться!

— Да? — он слегка повернул ко мне голову. — Ну что ж, это очень хорошо…
Хотя магия заставит служить тебе любого, даже такого сильного, как
Сивый, запомни это Гарри, хорошо запомни!

Но никаких возражений по поводу моей предполагаемой дружбы с самым опасным оборотнем Англии я так и не услышал…

— Эй, вы куда делись? Я тут чуть Розовой даме кланяться не начал, вас
везде ищу! — Рон воинственно сложил руки на груди и смотрел на нас
весьма и весьма неприветливо.

Мы как раз выходили из кабинета, тяжело дыша и отдуваясь от воздействия
сложной магии, позволившей прорвать аппарационный барьер прямо из
кабинета. Такое проделать могут только мой отец и Темный Лорд,
поделившийся когда-то со своим учеником секретом таких черных, как
ночь, чар. Узнай директор, как «сильна» его защита — Хогвартс закрыли
бы лет на сто, пока не изобрели чего-то более надежного, не похоронили
бы декана Снейпа и гарантировано не развоплотили Волдеморта на веки
вечные…

— Зачем? — спросил я.

— Ну… эээ… — Уизли уставился в потолок и покраснел. — Драко так рано
поднялся, в темноте стул опрокинул, дверцами скрипел, я думал, он хоть
к завтраку вернется, а на нем и тебя не было…

Я покосился на белобрысого приятеля, старательно делающего вид, что его
тут нет! И это называется «покинуть спальню не привлекая к себе
внимания»?! Да, отец не рассчитал время и завтрак мы пропустили, но мы
же не звезды Хогвартса…

— Кто-то заметил, что нас нет?

— Ну да…

— Кто?

— Школа!

Мы уставились на мальчишку, и тот принялся водить носком ботинка по полу, вычерчивая линии и круги.

— Гермиона сказала МакГонагалл, что вы у Драко задержались, хотите свои
метлы на уроке использовать, а не школьные. Я ничего другого не
придумал… — протянул он жалобно и замолчал.

— А как мы туда попали? — меня беспокоил этот вопрос.

— С деканом вместе — через его камин!

И это притом, что, камином никто не пользовался. Скрыть то свое
перемещение в Малфой-мэнор мы скрыли, да переусердствовали! Дамблдор
как чувствовал, старая ищейка! Мелочь, конечно, но для отца эта мелочь
будет весьма неприятной. Обычно в утро понедельника директор не
появляется на завтраке, а тут такой сюрприз…

За обедом все стало еще хуже — филин Драко, волнообразно перемещающийся
по воздуху из-за своей тяжелой ноши — то падая вниз, то ценой
невероятных усилий взлетая вверх, все же добрался до обеденного стола
хозяина и, словно бомбу, сбросил на него тяжелый сверток. Покружив в
растерянности возле слизеринского стола, он обнаружил меня в другой
стороне и, радостно ухая, процедуру повторил. Тетя Нарцисса иногда
поступала как… ну не знаю. Глупо поступала!

Невилл крутил головой, наблюдая за Драко, угощающим однокурсников
присланным французским шоколадом, и за мной, уставившимся на
аналогичное лакомство чуть ли не с ненавистью.

— С собой взять забыли, да? А метлы, их не забыли? — храбро поинтересовался он у меня.

Отвечать я не стал — обойдется, и попытался угостить своим гостинцем
хоть кого-то. Но грифиндорцы наотрез отказывались, выдумывая небылицы о
несварении желудка и всяких болячках, появившихся у них вот только что,
а близнецы Уизли ухмылялись и корчили мне рожи, одновременно пытаясь
всем туловищем изобразить извивающуюся змею, стоя на скамейке. Стало
как-то не по себе, намного уютнее и спокойнее я себя чувствовал утром,
в другом обществе, и еще неизвестно, кто тут настоящие змеи!

Дамблдор за учительским столом пытался жонглировать целой дюжиной
зачарованных апельсинов. Ему хлопала Трелони и пыталась остановить
возмущенная МакГонагалл, но как только я кинул взгляд в его сторону,
директор выронил фрукты и посмотрел на меня. Может, он не знал, что я
смотрю на него? Иначе, почему в его голубых глазах мне привиделся…
страх?

* * *

В три тридцать все учащиеся Грифиндора торопливым шагом подходили к
площадке, где нам предстояло учиться летать. Ярко светило солнце, под
ногами шелестела зеленая трава, все трепетали в предвкушении чего-то
необычного, а я брюзжал и ныл, выводя из себя Гермиону Грейнджер.

— Да ну их, эти полеты… После них то бронхит, то насморк!

— Не ной!

— Ненавижу метлы…

— Не ной, кому говорю! Ты хотя бы умеешь летать, а я ни разу не пробовала!

— Можешь не расстраиваться, это я тебе честно говорю…

В конце концов, девчонка не выдержала, и отошла от меня к Дину. Но тот
уже минут десять нудно вещал о преимуществах игры в футбол с одним
мячом, и от него ей тоже пришлось отойти. Она остановилась рядом с
Невиллом, дрожащим от ужаса перед неизвестностью, и принялась
зачитывать ему на ухо правила полетов, почерпнутые ею из множества
бесполезных книг, одной их которых являлась «История квиддича». Со всей
уверенность можно было заявить, что правила чего-либо Долгопупса совсем
не волновали, его явно волновала сама перспектива сесть на метлу и
оторваться от земли. Испуганный взгляд Пухлого прирос к выстроившимся в
ряд метлам, и не желал находить себе другой объект для изучения.

Первокурсники из Слизерина не обращали на нас особого внимания и, в
свою очередь, слушали нудные рассказы Драко о том, как правильно
держать древко метлы, чтобы обогнать в полете самого орла, или
хвосторогу, или ветер, или еще что-то подобное. Приятель отлично летал,
но еще лучше хвастался.

Наконец появилась преподавательница полетов, мадам Трюк. У нее были короткие седые волосы и желтые, как у ястреба, глаза.

— Ну и чего вы ждете?! — рявкнула она. — Каждый встает напротив метлы — давайте, пошевеливайтесь.

Все замерли в ожидании свистка, означающего, что можно уже пробовать
отталкиваться от земли, но когда дождались, в небо взлетело большинство
слизеринцев, да я. Остальные остались барахтаться внизу и злить
преподавателя. Упасть, что ли?!

Но мою идею суждено было воплотить не мне, а Долгопупсу. Он, путем
убеждения непослушной метлы, все же оторвался от земли, да так
стремительно, что я не сразу и понял, что эта орущая серая тень, чуть
не свалившая меня вниз потоком воздуха, и есть Невилл!

В моей голове хаотично замелькали картинки, похожие на картинки в
телевизоре Дурслей во время грозы: Невилл в Визенгамоте судит моего
отца, Невилл идет к Дамблдору, Невилл спасает философский камень,
Невилл убивает какую-то змею и что-то кричит, а мне становится плохо…

«Это он сейчас маленький, но он вырастет и станет опасным… он ведь
другой… и за родителей отомстить захочет… и бабушка его с Уизли дружит…
и меня он всегда подозревает в чем-то… — я вел спор с самим собой,
горячий спор. — Но так нельзя, наверное, да и директор может
догадаться…»

Взявшись за древко метлы, и вздернув его вверх, я взмыл ввысь и как раз
успел схватить Невилла, летевшего к земле, за руку. Под моими холодными
пальцами билась венка — по ней текла чужая кровь противника, и только
от меня сейчас зависело, биться этой венке дальше или застыть навсегда.
Я нутром ощущал свою власть! Холодный ветер бил в лицо, а земля внизу,
как и мы, была надежно скрыта пеленой нежных кудрявых облачков.
Карканье ворон, пролетавших неподалеку, не могло привести меня в
чувство, я и так был спокоен, как удав. Во мне не было и капли волнения
или сомнения. Я понимал, как лучше, но размышлял и перебирал варианты.
Выскользни сейчас его ладонь из моей, что изменится? Меня станут меньше
любить? Да вы что, какая драма! Но вот директор, он поймет, что
воспитанный отцом, я просто не могу на него не походить. Такая
трагическая «случайность» не сойдет нам с рук, не сойдет…

Секунды шли. Я, не наклоняя головы к ревущему Невиллу, смотрел вдаль —
на размытую линию горизонта, и неизвестно, что там разглядела во мне
эта ходячая неприятность, но что-то точно разглядела.

— Пожалуйста… — прорыдал Долгопупс и крепко зажмурился. Подвешенный над бездной он уяснил, кто из нас сильнее, и испугался.

Мгновения, отпущенные мне на решение, прошли.

— Невилл, держись крепче! Я сейчас приземлюсь! Залезай, залезай… — я
кричал и еще что-то благородное, достойное настоящих героев и затягивал
свою ношу на метлу, осторожно снижаясь навстречу мадам Трюк и
перепуганным однокурсникам. Гарри Снейп вел себя, как настоящий
спаситель, не требующий награды. Я ведь и вправду герой, теперь уже
дважды!

На земле к Невиллу со всех ног кинулись люди, кто-то позвал мадам
Помфри, и та бежала к нам, позеленевшая от ужаса. За ней мчались
Минерва МакГонагалл и Хагрид, от топота которого содрогалась земля.
Наверное, он заметил нас в небе со своей хижины на холме. Меня
обступили со всех сторон, хлопали по спине, благодарили, а мадам Трюк
не постеснялась и расцеловала героя в обе щеки! Эстафету по обниманию у
неё перенял лесник, и мои ребра опять ощутили на себе всю мощь его силы.

— Ты, ты… Невилл ведь не просто мальчик, а сын, их сын… — смешно
всхлипывал он мне на ухо, пока я сосредоточенно думал, какую эмоцию
надлежит изображать спасителю.

— У вас салфетка вымазана…

— А?

— Салфетка… — пробормотал я и указательным пальцем показал себе на
грудь. На том же месте у Хагрида торчала обеденная салфетка, размерами
не уступающая целой скатерти.

— Гарри! — отмерла Гермиона и повисла на моей шее, как только великан
перестал тискать меня и занялся чисткой полотна. — Ты такой отважный!

Я почувствовал, как бьется её сердце и своё раздражение, словно
происходящее не имело ко мне никакого отношения, и все благодарили не
Гарри Снейпа, а постороннего мальчика. Хотелось уподобиться страусу и
зарыться головой в землю, чтобы не видеть этих лиц. Чужие, не
понимающие, презирающие мою фамилию и обсуждающие мою мать и отца
каждый раз, когда я отходил на безопасное расстояние, сейчас они
улыбались и хлопали… Какая чушь, все эти добрые дела! Ложь, которой все
подыгрывают, потому что иначе — нельзя! Слизеринцы, сбившиеся в кучку
чуть поодаль, не хлопали и не кричали, а смотрели на меня изучающе и с
некой долей уважения. Воспитание в магических семьях и способность
мыслить здраво, не выражая прилюдно бесполезных чувств, в этих моих
сверстниках уже пробивалась наружу. Ну а в гриффиндорцах и пробиваться
было нечему…

Долгопупса, не поворачивающего головы в мою сторону, увели. Драко плелся позади меня и о чем-то думал.

— Ты молодец… — решился он на сомнительный комплимент.

Я буркнул, давая понять, что разговаривать на эту тему мне не хочется.

— Угу!

Пройдя еще несколько десятков футов по направлению к замку, приятель на что-то наступил и чуть не упал носом в землю.

— Смотри! — крикнул он. — Это та самая дурацкая штука, которую прислала плаксе его бабка!

Напоминалка Невилла заблестела в лучах солнца.

— Выбрось!

Приятель засомневался.

— Ну, неудобно как-то, за неё ведь деньги уплачены… Может, передашь ему?

— Драко, я к отцу пойду, ладно? Передай сам!

В ответ он удивленно повел плечом.

— Ну и передам, трудно, что ли…

* * *

Профессор МакГонагалл резко остановилась напротив одного из кабинетов, потянула на себя дверь и заглянула внутрь.

— Извините, профессор Флитвик, могу я попросить вас кое о чем? Мне нужен Вуд.

Я не дошел до отцовского кабинета, и теперь стоял позади своего декана
и тренировался ругаться, не произнося ни звука — пока у меня
получалось. Вуд оказался рослым короткостриженым пятикурсником, выйдя
из кабинета, он вопросительно посмотрел на профессора и меня. Вместе мы
прошли в соседний, свободный кабинет, в котором не было никого, кроме
Пивза, писавшего на доске нехорошие слова.

— Вон отсюда, Пивз! — рявкнула МакГонагалл.

Но полтергейст послушался её частично, вылетев за дверь, он все же
просовывал сквозь неё свою любопытствующую физиономию. Я незаметно
показал ему кулак, не справившись с неприятным воспоминанием о костыле,
угодившим не туда, куда нужно было! Пивз скис и отвел глаза, осознавая
свою вину передо мной, деканом Слизерина и, что самое главное, Кровавым
Бароном — грозным призраком этого факультета.

— Пот… Снейп, знакомьтесь — это Оливер Вуд. Вуд, я нашла вам ловца.

— Эээ… Но он высокий, длинноногий, и захочет ли постричься… — за
перечисление этих своих «недостатков» я на всю жизнь заранее простил
парня за неприветливость. — А тебе нос смотреть не мешает, нет? — на
это я уже просто не обратил внимания.

— Вуд, что вы себе позволяете! Мистер Снейп только что спас жизнь
своему однокурснику и заслужил стать членом команды! Директор против не
будет, не переживайте, — не дала она высказать ему еще и это сомнение.
Но я бы ни за что не стал задерживать Невилла на этом свете, знай я
заранее, что за «награда» меня ждет!

— Вы же не против защищать честь своего родного факультета?

— Эээ…

— Тогда подписывайте! — и тут же сунула мне под нос какую-то бумажку. — Это согласие ученика, чистая формальность.

— Хм… А мне кажется, что он немного про…

— Подписывайте! — гаркнула профессор, перебив Вуда, мудрость которого явно не была присуща всему Гриффиндору в целом.

— Но его родственник является деканом… — парень попытался сразить профессора её же орудием.

— Зато он летает, как птица! В жизни не видела ничего подобного. Вы в первый раз сели на метлу, Снейп? Или вас обучали?

— Обучали…

— Кто? Вы простите за нескромный вопрос, но папа ваш всегда летал… гм…
неважно. Или вообще не летал… — в задумчивости она почесала подбородок.

— Драко Малфой, Винсент Крэбб, Грегори Гойл и лорд Малфой… — тщательно
перечислил я, загибая пальцы, и вспоминая, не забыл ли кого.

Громогласный смех Оливера сотряс комнату и все предметы в ней, способные сотрясаться, включая стекла в окнах.

— Ловец Гриффиндо-р-р-а… Ой, не могу-у-у… Факультетом не промахнулся, мальчи-и-к?! — нет, бесспорно, очень умный человек.

— Не стоит так реагировать, мистер Оливер, не стоит… — неуверенно
выговорила профессор и смахнула с рукава что-то невидимое. — Чего уж
тут… — она явно пожалела о своем вопросе. — Нам стоит поблагодарить
учителей Гарри за такую подготовку!

— Ага! Сейчас же пойду, найду и поблгодарю-ю-ю… — его опять сразил приступ гомерического хохота.

— Вуд — капитан сборной факультета Гриффиндор, — пояснила профессор МакГонагалл, словно этот факт оправдывал его истерику.

Засомневавшись в адекватности своего замечания, она снова сунула мне
под нос бумагу, взяла со стола чье-то забытое перо и вложила его в мою
руку. Упасть в обморок и опозориться до конца дней своих я не мог, а
потому этот чертов контракт, претендующий на мое тело, душу и свободное
время, подписал.

— Превосходно, директор обрадуется, просто превосходно… — приговаривая, она вышла из кабинета, позабыв о моем существовании.

Я уставился на теперь уже своего капитана.

— А опаздывать на тренировки можно?

— Тебе? — глубокомысленно переспросил Вуд. — Можно!

— Сколько раз? — заинтересовался я.

Капитан принялся озираться в поисках неучтенных личностей вроде Пивза, наклонился и зашептал мне на ухо:

— Вообще-то, я выгоняю за три опоздания, но ты же Снейп! Да и директор
похлопочет, если что, и МакГонагалл… — он замолчал, обдумывая
количество опозданий, способное избавить нас от общества друг друга.

— Ну?! — я сгорал от нетерпения.

— Десять!

— Ого!

— Опаздывай на час!

— Тогда ладно…

Мы хорошо поняли, чего хотели, и если бы были другими людьми одного возраста, а жили в другой жизни, то могли и подружиться.

— Ну… не обижайся на меня, парень! Ты на недокормленного ворона похож, а не ловца. Фактура не та, понимаешь?

Я фыркнул.

— Слизеринская фактура, да?

Крепкий, поджарый и мускулистый, с открытым честным лицом, он тепло и даже немного застенчиво улыбнулся в ответ.

— Да, именно такая…

Добравшись, в конце концов, до портрета Полной Дамы, я просто устал от необходимости со всеми здороваться и подтверждать:

— Да, я… Невилла, да… Полного такого, не помните? Да, этого,
спотыкающегося… Да, спасибо… И Того-Кого-Нельязя называть — да, тоже я…
Только его не спас, да... Что? Кому везет?! А не пойти бы тебе! — ну, и
всё в таком духе.

Но открыв рот и собираясь произнести пароль, я чертыхнулся и затопал ногами — мне не в башню нужно было идти, а в подземелье!

— Да чтоб ему провалиться! — под «ним» подразумевался Долгопупс. — Да что ж за день такой, Моргана его побери!

— Ох, какие нервы, Снейп! Ты нас побереги, тут из-за тебя только что
такие страсти кипели! Без году неделю учишься, а достал всех уже,
словами не выразить… — сложив руки на груди и закинув ногу на ногу,
меня нагло рассматривал Кормак Маклагген. Он всего лишь курсом старше,
но это не мешает слыть ему главным гриффиндорским грубияном и местным
Драко Малфоем!

Но меня интересовал не он.

— Какие страсти? — прошептал я, враз лишившись голоса и подумав о самом плохом.

— Чего-чего?! Хрипишь от счастья, что ли? Ловец фигов… Мы никогда у
змеюк не выиграем, если за нас их же шпионы играть будет! Кричала тут
МакГонагалл на твоего папашу, а он на неё, а потом они вдвоем гоняли
этого… Пивза! Он кого-то поздно предупредил о каком-то разговоре,
кажется… И это кому-то не понравилось, но кому-то не понравилось, что
он вообще предупредил… — его круглое лоснящееся лицо морщилось от
необходимости думать.

— А чего кричали?

— Про квиддичч! Про что еще? И знаешь, в этот раз наш факультет с твоим
родителем согласен, полностью согласен! На кой это всё затеяли,
издеваются небось, идиоты… Бедный Вуд!

Мальчишка скрылся за портретом, а я поплелся к отцу, стараясь
передвигаться как можно более незаметно. Не обнаружив его в кабинете, я
остановил старосту факультета — приземистого и необщительного
Уорингтона, куда-то спешащего.

— Кассус, а ты декана не встречал?

— В гостиной… — я пошел вперед по коридору, к мнимому тупику. — Эй! Чувствуй разумом!

От такого совета чуть глаза на лоб не полезли.

— Как?!

— Пароль!

— Ааа… Спасибо!

— Да пожалуйста, не жалко… — пробурчал он и помчался дальше.

Отец сидел за небольшим письменным столом возле зеленого кожаного
дивана, тоскливым взглядом изучал старинную бронзовую лампу, излучавшую
еще более тоскливый болотный свет, и грустил. Иногда он поднимал глаза
на выстроившихся перед ним в шеренгу пятикурсников, и что-то
комментировал. Затем вздыхал и вновь опускал глаза, словно
разочарованный родитель несмышленых детишек. Когда папа уперся
подбородком на руку и заерзал на стуле, я вообще опешил. Он выглядел
таким… домашним. На декана смотрели без опаски и страха, студенты даже
не боялись сверяться при нем с конспектами, пытаясь не забыть то, что
учили.

— А когда Темносущный Сияющий в 1225 году вывел из употребления слово
«темносущный», и личность Злобиуса Светлоносца была забыта вплоть…

Казалось, папа сейчас зарыдает. Он даже прикрыл рот рукой и покачал головой!

— Вы не сдадите СОВ, не сдадите… Это программа прошлого года-а-а!
Светлоносец Сияющий, а Злобиус Темносущный! Вы еще не научились
улавливать подобную министерскую логику за эти годы, нет?!

— Ну профессор! — заканючил отвечающий. — Вы мистера Бинса слушали? Он же лучше умиротворяющей настойки действует… и быстрее!

— Слушал я, слушал! — папа не выдержал и подскочил на стуле, отчего тот
не замедлил упасть. — На мертвых не жалуются! Мертвее они все равно не
станут, к сожалению… — он прошипел еще что-то весьма нелицеприятное о
Карберте Бинсе и его рассеянности, не позволившей ему заметить
собственной смерти, но на ученика больше не кричал.

— А может вы его… того… чтоб упокоился? — пискнул тонкий девчачий
голосок за спиной декана. Худенькая белокурая девушка подняла стул и
теперь, смущаясь, смотрела на своего преподавателя.

Папа настолько красноречиво зыркнул на ученицу, что та исчезла из его поля зрения так быстро, будто аппарировала!

— Так, повторяем пятый том с 25 страницы, дополнения надиктую позже.
Живо! — все поспешили занять себе место на диване и углубились в чтение.

Я подошел к отцу.

— Они существуют только в учебниках и нигде больше, а ведь нужно учить,
нужно сдать… Безумцы полагают, чем глупее история, тем проще ею
управлять? Ну-ну, мы еще посмотрим… — папа явно размышлял об этих
светлоносных и темносущных.

— Пап…

— Я знаю.

— Что?

— Я всегда знаю всё, Гарри. Можешь не верить, но помнить ты обязан… —
его монотонный голос и пустые глаза смотрели на меня вопросительно и
совсем не так обыденно, как на пятикурсников Слизерина. — Ты хочешь,
чтобы я что-то сказал?

— Я про Невилла…

— Пошли!

Он поднялся и поманил за собой, мы вышли и прошли в его кабинет. Там
папа прошел в угол, где слился с темнотой и скрылся от меня.

— Я видел Невилла в больничном крыле, он все понял. Ты подарил жизнь
врагу, а я не могу тебя ругать — это невозможно, ругать сына… за такое.
Но ты сам должен выбирать верное решение, и если ты посчитал такое
решение верным, и воплотил его — молодец.

— Он теперь опасен, да?

— Да.

— А я? Я — опасный? Злой?

— Добро? Зло? Гарри, об этих абстрактных понятиях кричат лишь те, кто
не достиг цели, и находится либо в пути, либо давно сошел с него. Но
цель одна на всех!

— Какая?

— Власть! — отец исступленно стукнул кулаком по стене. — Её хотят все!
Это естественно, как дышать! Рождение начинает эту борьбу, а смерть
заканчивает. После жизни ничего нет! Поступай так, как нужно, чтобы
успеть! Тебя не защитит Дамблдор, не простит мать, не поймут слепцы, не
видящие этой цели, ну и что?! Ты всегда можешь послать их к черту!

Я почувствовал озноб, мне стало холодно возле отца, очень холодно. И
хотя я едва различал его неясный силуэт, нетрудно было представить,
каким горящим взглядом он сейчас смотрит, сцепив руки за спиной. На
меня ли он смотрел? Нет — он видел цель…

— Я пойду?

— Нет.

— Почему?

— Забери ключ, там, во втором ящике.

Я еле выдвинул застрявший в пазах скрипучий ящик комода и пошарил в нем рукой, а когда нашел, покрылся испариной.

— Он скрыт, спрячь его у себя, уже скоро.

Мой папа сильный и умный человек, он говорит вещи, с которыми я не могу
не согласиться, однако это не он прислушивался к дыханию Невилла
Долгопупса всю эту муторную ночь, и не он понимал, что на соседней
кровати прислушиваются к твоему и боятся…