Однообразный гул заполнил воздух, предвещая жизнь и людскую деятельность. Для тех, кто более недели прожил в покинутом городе, это казалось непривычным. Более того – раздражающим. Человек быстро возвращается к своим корням, быстро привыкает к тишине и природе, так что социум становится ненавистным. Конечно, команде Селума не удалось увидеть истинную первобытную жизнь, но руины цивилизации были им обеспечены, а это уже первый шаг блудного сына к своей матери Натуре.

Армия вошла в город тем же вечером, когда Ноктис вернулся и привез с собой раненного Промпто и представительницу прекрасного пола, а заодно – врага и шпиона – Стеллу Нокс Флерет.

Игнис не ожидал такого решения, поэтому в первую очередь распорядился заняться Промпто: команда прибывших медиков быстро перенесли его в цитадель, в комнату, где был приготовлен операционный стол и камера-кокон, где биологический раствор творил чудеса, заживляя даже самые безнадежные раны.
Принц сам нес пленную. Такой статус ей дал стратег королевства, не подозревая еще о решении своего правителя. Конечно, Игнис не собирался выделять ей специальные ресурсы, но мельком взглянув в лицо Ноктиса, отозвал пару людей для тенебрайской принцессы.

Когда Гладиолус подошел к другу, что недоуменно смотрел вслед маленькой процессии из Селума и двух специалистов красного креста, достаточно было только жеста. Мечник похлопал стратега по плечу, а потом покачал головой, когда Игнис собрался что-то спросить. Шрамированный грузно двинулся к входу, стремясь скорее добраться до своей комнаты и заснуть.

— Он обезумел, — сам себе объяснил события Игнис, не желая понимать распоряжения принца иначе, чем прихоть. О чувстве к девушке он и не задумывался, правда политическим ходом, сбивающим противников с ног, это тоже не смотрелось.

***
Стелла попыталась приподнять тяжелые веки и собрать мысли в голове. Мысли постепенно складывались в пучок, какой образуется, если линза разбивает белый свет на цвета. Но слабость была страшная, как будто затяжная болезнь точила ее тело на протяжении нескольких месяцев.

— Активность мозга 67%. Одну ампулу RTF – «для укрепления системы» — послышалось где-то слева.

-Старший нас убьет! – ответили вдалеке, тоже слева. А, может, она просто стала хуже слышать.

— У нас особые распоряжения. Посмотри присланные документы. Королевская печать, как ни крути. Не канцелярия даже. Ты видел когда-нибудь эту вещь? Я
– впервые в жизни! – голос был восхищенным.

Стелле даже показалось, что речь идет о каком-то редком увлечении, но, насколько она могла судить, «Королевская печать» означала то же, что и у них в стране. В сочетании с «документами» — вне сомнения. Так почему же этот голос так удивлен?
В ответ раздался смешок. Видимо, второй человек что-то сделал и сам же рассмеялся. Прыснул и первый восторженный голос, а потом строго заявил:

— На твоем месте я бы уважал королевскую семью. Наш принц того гляди станет королем.

Флерет почувствовала, как сердце лихорадочно застучало. Так вот оно что! Она спасена Ноктисом! Точнее, захвачена, ведь сейчас военное положение. В таком случае, с трудом можно поверить, что ей сохранили жизнь, да еще оказывают медицинскую помощь.

— Я согласен, она красивая. Но разве настоящие принцессы выйдут на поле боя? Нет, эта девчонка – боевая подруга какого-нибудь тенебрайского офицера. Или принцу нравятся такие? Я бы ему в красной зоне* с десяток таких нашел! – хвастливо выдал далекий голос и расхохотался.
Что-то упало и грохнуло об что-то. Потом раздался возмущенный крик:

— Да ты совсем свихнулся!

— Заткнись. Частота сокращения сердечной мышцы увеличена. Она, возможно, пришла в себя.

-Притворяется? – с любопытством спросил второй, но уже близко. Зашуршала форма, соприкасаясь с тканью. Веки принцессы приподняли и проверили, как зрачок реагирует на свет.

— Эй, ваше неопределенное высочество, хватит морочить людей! – То ли пропел, то ли протянул второй, самый неприятный голос. Что-то острое кольнуло руку девушки. Рука, разумеется, вздрогнула, реагируя на рефлекс.

— Прекрати! – рявкнул первый и послышались приглушенные звуки борьбы. Оба пыхтели, сбивали стулья, ругались тихо, но совершенно забыли о Стелле. Она же, несмотря на то, что яркий свет пробивался сквозь веки, что при проверке краем глаза удалось заметить комнату и рукав белого халата, но все было страшно расплывчато. Силы не возвращались к девушке.

С мягким хлопком открылась дверь. Обычно с таким звуком открываются плотно закупоренные бутыли или комнаты. Ровные неторопливые шаги прозвучали, направляясь скорее влево и чуть вперед, а потом грянул недружный хор:

— Приветствуем, принц!

— Наше почтение, принц!

— Выйдете вон, — холодно ответствовал голос новоприбывшего. Ноктиса Люциуса Селума. Судя по торопливым спотыкающимся шагам, эти двое были рады убраться.

С минуту стояла тревожная тишина. В которой, наконец-то, можно было различить тихое попискивание приборов, показывающих, как работают сердце и мозг Стеллы. Было в этом еще чуть слышное шипение, как будто воздух накачивался откуда-то и всасывался, согласно ритмике, выставленной неведомой программой. Это было странно, потому что принцесса не чувствовала дыхательных трубок или маски на лице.

Наконец девушка услышала несколько чуть уловимых шагов, как будто бы посетитель был предельно осторожен, стремился идти бесшумно, медленно. Теплая ладонь коснулась ее кисти, а потом пальцы сплелись с ее пальцами. Сердце пропустило удар, а потом Стелла почувствовала бездну, будто увидела сон без дна, где она падает и падает. Темная густая сила впиталась в кожу, разбежалась по венам, прекрасная и в то же время ужасающая. Вся сущность девушки превратилась в точку, сжалась, как вселенная, прежде чем прогремел взрыв. Ослепительно золотой свет выплеснулся наружу, будто только и ждал, когда на сосуде возникнет трещина. Приборы сошли с ума, запищали истерично и нудно. Темная сила дрогнула, смешалась со светом и отступила, клубясь, подобно темному облаку.

Флерет открыла глаза. Мир возник мгновенно и ярко, точный до мельчайших деталей. Как будто бы подслеповатому человеку выдали линзы и он, наконец, увидел все, что не мог увидеть. Девушка глубоко вздохнула и села: из забытья ее вытолкнул свет, подкрепив ее изнутри.

Принц смотрел на нее долго и пристально, будто пытался увидеть что-то, скрытое для обычных людей. Разумеется, от него не укрылись те видения, что были так свежи для Стеллы. Возможно, он расценивал их так же или более того – контролировал.
Девушка все еще держала его за руку, пытаясь отдышаться. Так хватаешь воздух, просыпаясь от кошмара или после того, как стал свидетелем чего-то невероятного.

Молчание затягивалось. Все-таки с этим человеком Флерет не чувствовала себя комфортно. Он был по-своему замечателен, но дружелюбие не входило в число его достоинств. Если нет необходимости говорить, он не произнесет ни слова. Так что беседу в этой неловкой ситуации надо заводить ей.

— Где я? – начала с самого базиса тенебрайская принцесса, делая вид, что ее это очень интересует.

— Цитадель, — кивнул принц, все еще внимательно изучая пленницу-гостью.

— Ваш штаб? – невпопад предположила она.

— Именно, — согласился Ноктис.

— Тогда я…

— На правах гостьи. Никаких пыток и допросов. С вашей стороны – никакого шпионства, — отрапортовал он, правда, ровно, без готовности.

— Отпустите мою руку? – только и спросила удивленная Стелла.

— Разумеется, — как бы спохватившись, принц отодвинулся подальше, выпустил пальцы девушки. И вот уже никто бы не поверил, что он способен одаривать своим величественным вниманием людей, а тем более представительницу Тенебраи.

-Могу я Вас попросить? – не давая опомниться, Стелла продолжила разговор. Пока к ней были так добры, нужно было укрепиться, пусть и временно.

— Просите, — пожав плечами, наплевал на правила вежливости принц. Это его великодушное разрешение вызвало бы праведный гнев у Флерет в другой раз, скажем, на балу, но сейчас перевес был на стороне Селума.

— Я хотела бы покинуть палату… — робко предложила она, — Мне подойдет любая комната, только не палата.

— Игнис распорядился, — прервал ее Ноктис, — Еще просьбы?

— Да, — девушка опустила голову и, видимо смущаясь, заговорила не сразу: — Могу я надеяться на временную одежду? А еще гребень и зеркало.
Неизвестно, какие силы сдерживали улыбку Селума. Видимо, времена тогда были мрачными.

***

Промпто выглядел жизнерадостным. Обычным. Таким его видели в барах, где он напивался со скуки или с веселья. Таким он стрелял по врагу, охмурял девушке и подтрунивал над товарищами. Как только медицина сотворила чудо, жажда жизни проснулась в парне, и теперь он хотел всего и сразу: любви, вина и подраться.

От драки его недвусмысленно удерживал Гладиолус. Игнис давно распорядился уничтожить алкоголь, используя его как горючее средство. А девушек просто не было по той же причине, по которой в медкоманду не брали хорошеньких медсестер.
Последнее обстоятельство крайне расстраивало блондина.

— Скука. Сдохнуть можно от скуки… — ныл он, распластавшись на софе. Положение раненного освобождало Промпто от обязанностей разгребать развалины, зачищать от трупов и гнили улицы или готовить город к обороне.

С каждым днем все больше людей отправляли на укрепление. Отряды приходили каждые шесть часов. К вечеру танки въехали в город и разнесли последние остатки мелочной бытовой жизни: т.е., скамейки в парке и на площади, мусорные баки, фонари и прочее. Для них 40% города было закрыто по причине узких улочек и ненадежных мостов, которые не смогли бы выдержать колону тяжелой техники.

Игнис, как незримый дирижер этого шествия, отдавал все новые команды. С завтрашнего дня должны были прибыть отдельные машины с провиантом и патронами. Несколько центурий удалось разместить близь цитадели. Вертолеты сели на несколько небоскребов – там, где были предусмотрены посадочные площадки. Но таких было всего три: остальным пришлось вернуться обратно.

Укрепления были сделаны в районе трех мостов. Но были как минимум три района, соединенных с межгородом. Так что растягивать линию фронта не было смысла: не хватало сил и техники, а так же времени расчищать такие огромные площади. Поэтому было принято решение установить заграждения на пересечении этих дорог – на уровне моста и старой линии скоростной железной дороги. Конечно, таким образом была потеряна значительная территория, но это была та жертва, которая могла бы спасти центр.

По периметру должны были установить посты, датчики движения и огнеметы в довесок, чтобы поливать огнем врага автоматически. Игнис прислал заказ на шесть подземных бункера – новый вид техники, когда укрепление на проверку оказывалось гигантским двулапым роботом, который мог бурить и устанавливать свою сердцевину в землю, тем самым защищая содержимое. Наверху же был целый комплект разнообразного оружия.

Пока не было восстаний. Пресса, контролируемая Игнисом дистанционно, выдавала правильную информацию. Люди верили в утечку ядовитых веществ, зачистку в городе, а так же денежную компенсацию и массовую стройку – восстановление разрушенного. Только некоторые лица догадывались, что положения неясно. Что действительной войны еще не было.

***

— Тебе не стоит осуждать меня, — сделал попытку завершить спор Ноктис. Игнис же продолжил давить неоспоримой логикой, всячески склонить Селума к верному решению.

— Стела Нокс Флерет – ключ к нашей победе. Мы можем потребовать репараций, разгромить армию, сломив сопротивление врага. Если мы сообщим двору Тенебраи…

— Она – никто в своей земле. Младшая принцесса – не более. Выгодная партия для местных мужчин из знати, многообещающая перспектива продвинуться по службе. Она не наследница, — с раздражением заключил принц, и хотел уже было встать с трона, как стратег повторил предложение:

— Она все-таки дочь. Ее родители захотят выкупить принцессу. Это в их обычаях.
Ноктис горько улыбнулся:

— Если бы правил я, приказ об устранении этой девушки был бы подписанным. А убийцы – подкуплены.
Игнис пораженно замолчал. Все-таки, ему до сих пор не были ясны эти кровные, семейные, а точнее, монархические отношения, где каждый брат мог убить брата, отец – сына, а мать – дочь. Любой мог отказаться от другого, близкого лица, чувствуя, что тем самым может заслужить почет и милость, а иногда – трон.

— У вас разве нет планов насчет принцессы? – прикинув несколько комбинаций, Игнис решил взять за основу самую худшую.

— Ты имеешь в виду насильный брак и право унаследовать ее страну, если я вырежу всех остальных претендентов? Я еще не так низко пал, — неприязненно прервал речь стратега принц. Он отрицал всякую власть, и своей ему было много. Брать же ответственность за обширные земли Тенебраи – лишить себя последнего покоя и сна.

Игнис поправил оправу, сделал несколько шагов в сторону, а потом вернулся к компьютеру. Пальцы запорхали над клавишами, парочка распоряжений была мгновенно отправлена к адресатам.

Селум прикрыл глаза, опираясь о подлокотник. На этот раз ноги он не скрещивал. На самом деле слова товарища заставили правителя задуматься. Зачем он спас ее, когда ему, в сущности, ничего от нее не нужно? Разве Стелла способна чем-то помочь ему? Ни одной цели она не соответствовала. Это правда, что ее красота славила девушку на весь мир, но кроме красоты Ноктис не видел ничего в ней. Он был даже не уверен, что ему интересно заниматься ее судьбой. Просто некая общность, возможность понимать друг друга в мелочах, которые недостижимы абсолютному большинству, привлекали молодого принца к ней.

Король должен убить в себе все желания. Прекратить все человеческое.

Впрочем, она была чуть ли не единственно терпимой кандидатурой в невесты. Остальные знатные девушки имели либо невыносимый характер, либо невыносимый вид. И неизвестно ,какое из этих зол было способно примирить Селума с жизнью.

Интересно, сколько тысяч подданных захочет взять оружие в руки, чтобы избавить мир от такой девушки? Сколько захочет уничтожить честолюбивые планы монарха? Сколько захочет свергнуть? Такой брак, братание с врагом, принимается всегда неоднозначно. И хорошо, если большинство не знает о войне, хотя в данной ситуации, когда пресса свободна, такой вариант просто невозможен. Не отключать же локальные и глобальные сети, в самом деле?

— Я нашел выход для нас, принц, — прервал задумчивость Селума Игнис. Он был впервые оживлен, как будто бы мысль, которая пришла в его голову, могла кардинально сместить полюса.

***

Стелла робко улыбалась, как будто бы пыталась принести извинения. Это выглядело подозрительно. Она могла не пожалеть яду и щедро снабдить им все, что размещалась на столе. Впрочем, искушение все равно было слишком велико: принц забыл, что значит нормально питаться. Пока он не сталкивался с такой проблемой, прием пищи был спонтанным, само собой разумеющимся. Но в рамках нападений, каждый день есть консервы было уже слишком.

— Вы отравили еду, верно? – подозрительно поинтересовался Селум, приподнимая одну бровь.

Флерет вспыхнула. Это очень шло к ее простому платью, позаимствованного откуда-то из дебрей дамских покоев, во дворце. Конечно, Игнис проводил гостью, хотя был не рад демонстрировать руины былого великолепия. Он же помог принцессе перенести собранные вещи, когда-то принадлежавшие одной сибаритке – неприятной леди из боковой ветви рода Селумов – пятая кровь, но гонору немеренно. Любой бы поклялся, что она ни разу не заглядывала в гардероб, хотя вещи были пошиты на нее. Она увлекалась модой тенебрайцев, а классическую одежду королевской дамы просто на дух не переносила. Вот теперь, в одном таком средневековом платье, Стелла казалась преемницей родовитого гнезда третьего или второго даже рода. Или сильфидой, вырезанной из старых, забытых книг.

— Так отравили? – еще раз съязвил Ноктис, пристально всматриваясь в смущенное лицо девушки.

— Вы такого мнения о моей способности готовить? Это весьма странно, ведь Вы даже не пробовали, — чуть слышно ответила Флерет, усугубляя недоверчивость Селума. Без лишних споров, тот поднялся из-за стола. Девушка готова была пролить свою первую слезу. Она, исходя из благих намерений, попыталась как-то добиться симпатии этого холодного юноши, тем более что сама не была вполне к нему равнодушна, но все время забывала о статусе врага, который мелькал над ее головой в глазах принца.

Она всхлипнула, совершенно случайно, хотя пыталась казаться отрешенно невозмутимой. Видимо, прошедшее с ней полностью уничтожило ее самообладание.
Ноктис застыл как раз напротив двери, собираясь распахнуть ее. Но рука не дотянулась до резной ручки. Он попросту не поверил своим ушам.

— Вас расстраивает перспектива неудачи? Постоянной неудачи, замечу, — обернувшись, спросил он. Тенебрайская принцесса удивленно глянула на него: в фиалковых глазах блестели слезы.

Лицо принца было невозмутимо, но мгновение – он неохотно скривился, как бы признавая неприятность такого положения:

-Не люблю слезы, — бесцветно заметил Ноктис и вернулся на место. Его глупость, может быть, была оправдана, но сам себе он не давал никакой пощады: Селум младший буквально стремился стать Селумом последним, желая все-таки отужинать тем, что приготовила тенебрайская гостья, а попросту, шпионка и воплощенное оружие Этро.

Второй раз за свою жизнь хотелось горько смеяться.

Стелла впервые видела, как принц ест. Такое человеческое занятие, вполне даже слабость, чего никогда не заподозришь за этим совершенством на поле боя, когда свистит кристалл, а сам он ужасен в своей мощи. Конечно, в его умении обращаться с многочисленными приборами виновато светское воспитание, а не природное изящество, правда и в этом нехитром деле проскальзывала скука, небрежность, когда человек не способен ценить ни искусно приготовленное блюдо, ни сервировку, ни разговор во время ужина (обеда-завтрака).
Флерет робко присоединилась к нему, и на его вопросительный взгляд все-таки попыталась что-то съесть. После того, как ее продержали в палате несколько дней, питая сугубо раствором внутривенно, обычная еда была противна.

— Вы… великодушны… — девушка скорее всего, весь день продумывала, что скажет принцу, но в итоге получилось слова два, да какая-то оправдательная речь.

— Я глупец, — самокритично заметил Ноктис, прежде чем сделать глоток из бокала. Было ли это расчетливо, но к вину он не притрагивался, а пил сугубо воду.

— Я правда не желаю Вам зла, — попыталась еще раз Стелла. Она чувствовала себя подавленной от мрачного вида правителя этой страны. Казалось, он сам был темнее сумерек, хотя его живой, умный взгляд все время обещал что-то кроме молчания.

— Я желаю Вам зла. Это мне свойственно, не находите? – едва откликнулся он, еще раз предельно уточнив границы их общения.

— Значит, мы всегда будем на «вы»? И в качестве врагов? – печально переспросила девушка. Руки у нее опустились, безжизненные, мраморные. Вся она, похудевшая, бледная была очень трогательна. Как красивый цветок, распустившийся, но уж вянущий: тление охватывает нижние лепестки, насыщая их фиолетовыми оттенками.

— Верно, — кивнул Селум и прикрыл глаза, как он всегда делал, если находил разговор скучным. Исключая приемы, где он такой роскоши себе позволить не мог.

— Почему бы Вам не убить меня, в таком случае? – Стелла смело, даже дерзко предложила этот выход, но на самом деле ею руководило отчаяние. Дело было не в равнодушии принца, а скорее в ощущении собственной неуместности, ненужности. Ноктис был невероятно прав, предположив, что в ее королевстве никто не стал бы ею дорожить, несмотря на кристалл. В прочем, от силы Этро там были рады избавиться, поскольку особых способностей тенебрайская младшая принцесса все равно не проявляла. Мать ее любила, но рано умерла. Отец был слабохарактерным, а его мнением управляли целые властные структуры, начиная от кабинета министров и заканчивая (что невероятно) писцом. Сестра мечтала о ее внезапной смерти. Двое братьев погибли, охотясь. Армия подчинялась фавориту старшей сестры, так что…

Ни дома, ни власти, ни понимания. Народ, правда, симпатизировал Стелле, но реальной властью наделить не мог. К тому же ее первая любовь, невозмутимая и холодная, изволил напрямую заявлять ей о своем неприятии. От отчаяния действительно хотелось смерти.

— Женские терзания фальшивы. Я выражаю Вам свою признательность за труды, впрочем, до совершенства Вам далеко, — с этими словами Ноктис кивнул, подтверждая благодарность за еду. Когда он встал, Стелла сама невольно двинулась за ним. Скорее потому, что на горизонте он был единственной живой силой, единственным, кто имел волю и цель.

Конечно, наследник Селумов растолковал это по своему. Девушка удивилась, когда он взял ее руку, поцеловал, согласно дворцовому этикету, когда прощаешься с леди равного происхождения. Это было лестно.

Но это было и горько.
Особенно, когда его шаги повторяло эхо.



* Отсылка к кварталу красных фонарей. Для непросвещенных замечу, что там девушки и женщины продают себя по часам или как договорятся с покупателем.