Тенебрая запросила мира практически сразу, как только последствия биологической катастрофы были устранены. Правительство Нигильхайма приняло капитуляцию сразу, предварительно выбрав временного главу, что действовал от лица верхушки власти, замещая монарха, упраздненного несколько дней назад.

Спустя неделю, парады во всех городах, праздники, торжественные лозунги и награды военным выступили в качестве компенсации для беженцев, недовольных режимом и пострадавших в ходе конфликта.

Ноктиса Люциуса Селума придали публичному суду. Причем велись ожесточенные споры, кто должен судить его – гражданский или военный суд? Выбор был сделан в пользу трибунала. Многие ожидали публичной казни совокупно публичному позору. Или хотя бы ослепления, как высшей меры наказания.

Его обвиняли: — в помощи иностранным шпионам, следовательно, в предательстве.

— в растрате бюджета всей страны и в кризисе, что наступит вслед за войной.

— в применении децимации, как меры жестокой и бесполезной.

Злые языки добавили легенды о разврате и оргиях, которые устраивал принц, пока весь народ был обеспокоен войной и грядущей биологической катастрофой. Фактически, Селума пытались выставить, как жестокого тирана, неумеренного сластолюбца и бестолкового политика, не видящего ничего, дальше своего носа.
Обвинения нужно было скрепить кровью. Жертвой пал Промпто, поскольку имел тенебрайскую внешность, считался другом Ноктиса и обладал слишком горячей заинтересованностью в делах любовных. Конечно, как-то все пропустили, что волочился стрелок за девушками и только за ними. Гораздо более смущало умы принципиальная холодность принца и отсутствие жены, так что подобные подозрения складывались и раньше.

Промпто казнили без суда, за три дня до заседания по делу Ноктиса. Причем у некоторых из теневых правителей была мысль заставить бывшего принца осуществить приговор. Но потом подумали, что он и вправду легко убьет бывшего товарища. Так что Промпто расстрелял взвод, разумеется, непублично.
Говорят, до самой последней минуты, Промпто шутил и смеялся. В какой-то мере он был рад умереть за Селума. Но не был уверен, что его смерть как-то поможет Ноктису.

Гладиолусу повезло больше: его отправили в отряд смертников, расчищать горы от ящеров и других подобных тварей. Не сказать, чтобы мечник от этого сильно страдал. Он всегда жил со смертью за пазухой, так что основное его горе было в невозможности спасти своего товарища и господина .

Насчет Селума велись ожесточенные споры среди политиков. Как только монархия сменилась республикой, эти споры не прекращались ни днем, ни ночью.
Одни предлагали просто убить такого опасного человека. Другие возражали, вспоминали о силе Этро в руках у Ноктиса. Она могла пригодиться стране в случае новых конфликтов. Что бы ни вещала пресса, как бы ни превозносили храбрость генералов, уничтоживших всех крылатых тварей, политики знали правду. Знали, кто действительно был способен справиться с такой бедой. Поэтому они раздумывали над тем, как найти приемника Селуму. Выход был один: воспитать ребенка, наделенного такой способностью. Но детей у бывшего принца не было и быть не могло. Вероятность пробуждения силы Этро у человека, чья кровь не связана с королевской кровью, была ничтожна. Наука была бессильна даже объяснить, откуда происходит сила кристалла, и уж тем более не могла ее привить или подарить другому носителю.

Так что принц должен выжить, дабы продолжить свой род и передать свою силу другому. Но и при этом решении мнения разделились. Кто-то выступал за увечье, чтобы обезобразить Селума и, к тому же, ограничить его возможности. Предлагали ослепить его, чтобы без посторонней помощи он не мог выжить. Но тогда Ноктис не смог бы выступить в поддержку армии, случись война. По этой же причине отказались от перелома ног, стальных стержней, дабы при всем желании он не смог далеко уйти. Его физическое здоровье решили сохранить неизменным, пока не появится наследник.

Чтобы удержать Селума от побега, в его тело поместили чип и небольшое взрывное устройство, прямо там, где пролегала артерия, в брюшной полости. Так что если поведение его особы не понравится верхушке, небольшой взрыв – и в лучшем случае он будет истекать кровью внутри и снаружи. Медицинской помощи ему, разумеется, не окажут.

Прошло около полгода, прежде чем окончательное решение насчет бывшего принца вступило в силу. Его передвижения были ограничены, за ним следили, но одновременно позволили командовать небольшой ударной группой, участвовать в сенате и устрашать врагов королевства. В жены ему выбрали молодую принцессу из Тенебраи, попутно укрепляя недавний союз. Девочке было 15 лет, отчего вся ситуация казалась немного отвратительной двум сторонам, так что отношения, несмотря на попытку укрепить связь, были прохладными.

Ноктис безропотно принял бы любое решение, скорее всего потому, что ему было все равно. После пути, полного ошибок, он выгорел изнутри, перестал смотреть на что-либо заинтересовано. Фактически, он перестал быть. Иногда горькое презрение отражала его усмешка на губах, но это все, что он говорил внешнему миру.

Теперь его никто не любил. Народ презирал его, из-за намеков на противоестественные связи, несуществующие попытки терроризировать общество, продавать земли врагу. Личный состав испытывал те же предубеждения и скрыто презирал командира. Сенаторы (бывшие советники из двенадцати) относились презрительно-покровительственно, унижая и хваля одновременно. Он был один, окруженный теми, кто не хотел понимать его. Чье мнение меняется вместе с порывами ветра.

Тенебрайская принцесса, как алтарная жертва, должна была скрепить союз двух держав. Но бедную девочку так напугали, такое понарасказывали ей, что у нее сформировалась целая легенда о безнравственном кровожадном чудовище, готовом сожрать ее за один присест. Конечно, она представить себе не могла, каким был настоящий Селум.

Их первая встреча проходила в саду сената, на террасе, убранной мрамором и дорогим песчаным камнем. Белоснежные ступени, ветвящиеся растения, теплый вечер с нежными розовыми тенями. С самого начала ужасы, о которых была наслышана принцесса, отказывались сбываться.

Девочка увидела высокого молодого человека с ясным и в то же время мягким взглядом синих глаз. Его волосы были в аккуратном беспорядке, пряди закрывали уши и лоб. Точенный профиль, тонкие губы и общая приятность черт поражали. Одет он был слишком просто для бывшего принца – черный костюм без галстука, но именно эта простота подкупала.

Тенебрайская принцесса была младше своей сестры, Стеллы, на четыре года. Но внешне была удивительно похожа: глаза того же цвета, такой же шелк волос, но более длинных. Только выражение лица было глуповатое, без той благородной решимости, отличавшей девушку, чье имя переводилось, как «звезда».
Селум был вежлив и приветлив в отношении своей маленькой невесты. Определенно, он уже не был тем надменным человеком, встретившим Стеллу таким холодом обхождения, что его можно было спутать с презрением. Приободрившись, девочка начала спрашивать и вскоре узнала всю историю правления своего будущего мужа. Надо ли говорить, что она влюбилась без памяти в человека, что был так гоним судьбой и так приятен внешне?

Ноктис грустно смотрел на ту, что так похожа и не похожа на звезду, которую он потерял навсегда. К юной принцессе он чувствовал какую-то отеческую нежность, отголосок той, что была у него к погибшей по его вине девушке. Девочка спросила:

-Правда ли, что ты убил мою сестру?

Наивный детский вопрос. Может быть, его ответ испугает это создание? Может, она будет разумнее?

— Да, я убил ее. И сожалею об этом, — тихо ответил Селум, вспоминая, как сияли небеса в проклятый день, когда Этро открыла врата, дабы наказать детей своих, выступивших против ее воли.

-Но ты же меня не убьешь? – Ноктис, услышав вопрос, обернулся к невесте и встретил почти такой же нежный взгляд, который подарила ему Стелла, умирая.

— Нет, — он улыбнулся, — Даже если бы хотел.

Девочка восторженно смотрела на него, запоминая спокойную искреннюю улыбку человека, получившего мудрость от своего несчастья. Человека, который никогда никого не любил, а после – полюбил память, сожалея об утраченном. Человека, что, наконец, снял с себя бремя власти.

The End