На селение Ламберт наткнулся случайно. Решил срезать, поскольку дорога, на его вкус, чрезмерно петляла, и двинулся через лес. Караковый жеребец, вынужденный ступать по опавшей хвое и мягкому мху, проваливался и недовольно фыркал.

- Э, малыш, это тебе не по тракту форсить, - подтрунивал над лошадью ведьмак, увертываясь от паучьих сетей, обильно раскинутых между деревьями. - По тракту, милый, любой ишак пройдет. Ты же как боевой конь должен по балкам и раздолам дуть. А знаешь почему? Да потому, что умелый воин не прет на рожон, ровно елефант, а объезжает вражьи посты и лакомится припасами противника, пока тот ловит воина, хе-хе, на дороге. Потом умелый воин трюхает обратно тем же путем, и война заканчивается, когда противник обнаруживает, что жрать ему, супостату, нечего, а взять - не у кого, поелику кметы, предуведомленные умелым воином, давно смазали пятки. После уже можно слать посольства, выдвигать ультиматумы и всячески обдирать неудач... Тьфу!

Паутина таки попала Ламберту на язык, заставив плеваться и желать паучьим самкам немощных самцов и, чем черт не шутит, костлявых мух.

Когда ведьмак освободил рот от клейких нитей и поднял глаза, лес, к его изумлению, кончился. Перед ним лежало и невозмутимо колосилось поле. Вдали виднелись несколько приземистых халуп, за которыми вновь поднимались деревья. Ламберт встречал такие деревеньки, глухие, затерявшиеся в пущах, но этой не знал. Собственно говоря, все они были схожи друг с другом, большинство же и названия-то не имело.

Ламберт тронул поводья и направил коня вдоль пашенной межи, ища тропку. Всходы топтать ему не хотелось. Не то чтобы ведьмак уважал хлеборобов, однако он признавал преимущество пшеничной водки перед дамскими винами. Кроме того, насаживать собственную задницу на вилы было не в его обычаях.

Тропинка сыскалась быстро, и жеребец резво зарысил по направлению к жилью. Собачий лай предупредил, чтобы незваные гости вели себя подобающе. Собака, почуявшая всадника, была, по всей видимости, привязана. Ламберт хмыкнул, оценив человеколюбие ее владельцев. Судя по голосу, пес на здоровье жалоб не имел и не позорил серых родственников вегетарианскими замашками. В привлекательности же своих ляжек Ламберт никогда не сомневался.

Вслед за первой забрехали еще несколько дворняг. Эти также оказались на привязи, то ли из-за грядущих сумерек, то ли по какой-то иной причине.

Тем временем на импровизированную площадь, охваченную полукольцом из домов, высыпало полюбопытствовать местное население. За милый сердцу зад ведьмак опасался напрасно. Похоже было, что жили здесь складно и мирно. Никто не прихватил не то что вил, а даже обычной дубинки. Мужики с интересом пялились на чужака, засунув пальцы за кушаки, бабы перемигивались и хихикали. Из сеней выглядывали детские мордочки, морщили конопатые носики и самозабвенно в них ковыряли.

Ламберт вздохнул и подъехал ближе, поднимая руку в знак приветствия и мирных намерений.

- Здравствуйте, добрые люди, - произнес он мягко.

Добрые люди обменялись взглядами. Из рядов вышел молодой высокий мужчина и поклонился. Ламберт отметил, что стариков в толпе почти нет. "Видно, деревня в первом поколении, - решил ведьмак. - Отстроились они широко, с размахом..."

- Здравствуйте, добрый господин, - почтительно сказал кмет. - Мое имя Мацей, я здешний солтыс. А вы, сударь, кем будете?

- Я - Ламберт, - представился тот. - Ведьмак.

Толпа охнула и подалась... вперед.

- Ведьмак? Вы - ведьмак? - переспросил солтыс поспешно. - Как Геральт, Волк из Ривии?!

Ламберт усмехнулся, кивнул. В том, что имя "Геральт" выступало почти уже синонимом слову "ведьмак", не было ничего удивительного. Ничего дурного в этом тоже не было. Геральт делал им репутацию, а они делали свою работу. Гонорары весомо увеличивались после пары изящных пируэтов и брошенного невзначай "друг Геральта". Как любил повторять Весемир, "дворцы поднимает практичность, едрена вошь".

- Я - ведьмак, - повторил Ламберт для верности. И по привычке спросил: - Помощь не нужна?

Признаться, Ламберт надеялся, что нет. Он спешил. Приглашение нашло его на севере, где ведьмак вычищал облюбованный гравейрами тамошний жальник. Трупоеды попались несговорчивые и отказывались понять, что ведут себя неэтично по отношению к родственникам умерших. Однако Ламберт был ведьмак. Он умел убеждать. Посыльный обнаружил Ламберта в бане, где тот смывал с себя запах смерти и чей-то прах. Приглашение было из Бругге, от маэстро Лютика. Бард писал, что будет счастлив видеть Ламберта в числе гостей на презентации издания "О поэзии - стихами". Ведьмак очень спешил.

- Нужна, милсдарь ведьмак! Очень нужна! - радостно вскричал Мацей, но тотчас помрачнел. - Боюсь только, что мы не можем ее себе позволить. Десять, самое большее - двадцать флоренов... но мы могли бы добавить кое-каких припасов, шкурки...

Шкурки были нужны Ламберту, как краснолюду - подштанники. Провизия - другое дело. Пополнив запасы тут, он мог не тратить время на поиски других поселков и, не держась тракта, сильнее углубиться в лес, сокращая путь и выбирая потраченное на работу время.

Но двадцать флоренов...

- А в чем проблема? - коротко спросил Ламберт.

Бес ведает, что у них стряслось. Может, какой-нито лепрехун посевы пользует. Тогда даже десять флоренов - переплата.

- Видите ли, милостивый государь ведьмак, мы хотели расширить поля, - начал Мацей. - Увеличить посевы. На восток отсюда есть прекрасное место, рядом с речушкой. Лес-то мы, где потребуется, вырубим... - Ламберт мысленно смахнул со лба пот. Ведьмак за плугом или с топором - это, знаете, никуда не годится. - Только там не один лес.

- А что там еще? - уточнил Ламберт.

Мацей подергал мочку уха.

- Еще там Изба, - тоскливо сказал он. - Чудная Изба. На ногах. Живая...

Ламберт был ведьмак. А потому он не смеялся. Он размышлял. Рассказы о подобных вещах встречались разве что в детских побасенках, однако гули с русалками там встречались тоже. Не говоря уже о пресловутом Сопряжении Сфер...

- Веди. - Ламберт соскочил с коня и что-то шепнул тому на ухо. Жеребец солидно фыркнул, подтверждая, что все понял.

Кметы стронулись было следом за ними, но Ламберт вновь поднял руку. На сей раз жест не заключал в себе ничего особенно дружелюбного.

- Стоять! - властно бросил ведьмак. - Это не театр. Зрители мне не нужны. Возьмите детей и ступайте по домам! Ну же!

- Слышали, что сказал господин ведьмак?! - крикнул солтыс. - Живо по домам!

Толпа послушно осадила назад и начала таять.

- Нашли циркача, - проворчал Ламберт. - Веди, солтыс, где твоя Изба?..



Поляна, на взгляд Ламберта, была невыдающаяся, хотя Мацей и утверждал, что место удачное: вода близко и земля хорошая, податливая. Трава стояла низко, едва касаясь щиколоток, что было на руку ведьмаку. Похоже, по ней недавно прошли косари. С реки солировал знаменитый лягушачий трубадур. А на противоположном краю поляны скромно притулилась избушка.

- Жилая? - спросил ведьмак.

- Живая, - поправил солтыс.

- Это я понял. Живет в ней кто?

- Никто не живет, - заверил Мацей. - Кто ж в этаком страхе жительствовать станет?

- Яга какая-нибудь, - предположил Ламберт. - Ну ладно, солтыс, топай к своим. Поглядим, что у вас тут за чудо дивное обитает...

Избушка - от желания ли строившего быть поближе к солнцу либо ввиду случавшихся паводков - возвышалась над землей на четырех аккуратных столбиках. Чуть наклонившись в направлении реки, она создавала впечатление, будто спешит к водопою. Бревна от времени потемнели, заметны были следы интересующихся деревом букашек, небрежно и вызывающе торчала пакля. Лестницы, чтобы подняться к плотно прикрытой двери, ведьмаку обнаружить не удалось. Черный ход был и вовсе забит досками.

Ламберт осторожно обошел избушку несколько раз, ища подвох.

- Что ж ты за овощ? - бормотал он под нос.

Избушка, как ни странно, не откликалась. Ведьмак пошарил в памяти.

- Избушка-избушка, - неуверенно произнес он и стыдливо огляделся. - Избушка-избушка, повернись к лесу ж... э-э-э... задом, ко мне - передом.

Желаемого эффекта присказка не дала. Изба как стояла к ведьмаку задницей, так с места и не двинулась. Только что не смеялась, курвина дочь. Ламберт вытащил меч и раздраженно ткнул клинком между бревнами.

Реакция была та, которой ведьмак ждал от своего жеребца по отношению к конокрадам, но никак не мог предвидеть со стороны четырехугольного сруба с покатой стрехой.

Изба отбрыкнулась.

Ламберт был ведьмак. Но увернуться он не сумел. Со свистом пролетев сквозь редкий ивняк, Ламберт прервал незабываемое лягушачье соло и шлепнулся на мелководье, подняв фонтан брызг и липкого ила. Быстро вскочив, он выбрался из воды и зло уставился на избушку.

- Хочешь по-плохому? - прошипел ведьмак. - Будет тебе, паскуда, по-плохому...

Вышло действительно как-то не хорошо. В пятый раз побеспокоив речных головастиков, Ламберт с трудом вылез на берег и встал на четвереньки, сплевывая песок вперемешку с тиной. Потом перевернулся и сел, опершись руками о землю позади себя.

- Послушай, родная, - проникновенно сказал он, - развернись, будь добра, фасадом ко мне. Разговор есть...

Изба, вопреки ожиданиям, поскрипела, переступая ногами, и ловко обратилась к Ламберту желаемым фасадом. Она даже сделала попытку приблизиться, однако ведьмак проговорил "но-но" и шустро отполз подальше.

- Тихо ты, - нервно проворчал он. - Там стой, ясно? Сюда - ни шагу!..

Изба послушно замерла футах в ста от ведьмака.

- Ага, в самый раз, - удовлетворенно сообщил Ламберт, поерзав на месте и устроившись с возможно большим комфортом, если можно чувствовать себя комфортно с тиной в штанах. - Гм... Оказия, значится, в общих чертах такова. Имея на руках тебя, дорогуша, клочок землицы и ораву жаждущих расширять хозяйство кметов, мы должны соединить пару последних, для чего тебя придется снести.

Изба угрожающе качнулась, и ведьмак поспешно поправился:

- В смысле, сбросить. Чтоб не портить наш, гм, королевский флеш. Понимаю, тебя расклад не устраивает. Но кметам, уразумей ты, нужна земля, - наставлял избушку Ламберт. - Потому что земля кмету, что мне - меч, улавливаешь? Кмет же с луком на зверя не ходит, бортей не обхаживает, сетей не плетет - один плуг ему по руке. Карапузов наделал, а их кормить требуется. Глядь, а дитя уже о притолоку головой ушибается и жрет в три глотки. Пашни надобны, для скотины пажити...

Изба внимала, а Ламберт удивлялся, откуда слог берется.

- Ты, я погляжу, зверь вольный, - вещал ведьмак, - самостоятельный, к условиям неприхотливый. Пастись нужды нет, водопойных мест всюду довольно. Уступи, избушка, эту закраину местным, а? Какая тебе разница, где стоять? Не будь ты курвой, в самом деле! - увлекшись, вскричал Ламберт. - Не жечь же тебя, черт лысый! Не иначе, пол-леса напополам с деревней спалим... а так - и им место, и ты в целости, при всех четырех ногах.

Изба молча слушала, но отзываться не спешила. Тут Ламберт решился на крайнее средство, которое с обычным монстром применить постыдился бы. С обычными монстрами он предпочитал беседовать при помощи самого верного ведьмачьего инструмента. Клинка. Сейчас меч лежал рядом, в траве, и толку от него было не больше, чем от дубовой зубочистки. Посему Ламберт начал орудовать, как сказал бы Регис, личной аргументацией или, чтобы было понятно всем, давить на жалость, буде у четырехугольного сруба таковая имелась.

- К тому же, уважаемая сакля, - наступал он, - я невероятно, катастрофически спешу. Только последний бурбон может позволить себе пропустить прецентацию... вечеринку у Лютика. Знаешь ты, уважаемая сакля, достославного барда Лютика? Хотя где тебе... И я не для того проехал столько лиг, чтобы истратить время на твое деревянное превосходительство и поспеть к рассолу, Wilde Jagd тебя забери!

Последнее Ламберт добавил уже с досады, в сердцах проклиная бедовую деревушку и всех кметов Севера.

Изба же повела себя весьма странным образом. Покачалась с боку на бок, что-то в ней свистнуло, зажужжало и издало тягучее шипение.

А потом дверь приоткрылась, и наружу высунулся сухонький и седенький коротышка в помятом и напоминавшем скорее носовой платок, чем головной убор, берете.

- Милый, - спросил карла, - а какая мне будет с этого корысть?

Ламберт, конечно, слегка опешил. Но - Ламберт был ведьмак.

- Двадцать флоренов, - не задумываясь ответил он. - Двадцать флоренов, дед, и ты катишься отсюда на своем иноходце, а я еду в Бругге.

- Заметано, внучек, - осклабился карла и судорожно заперхал.

- Настоем ромашки полоскать надо, - злорадно посоветовал ведьмак. - Порошок горчичный в карпетки класть. Чаи малиновые гонять...

- Угу, и задницу медом мазать, - закончил карла и подавился кашлем. И как он в своем чулане на копытах его сдерживал? - Дурак ты, ведьмин сын. Первач - самое первое средство. Чуешь, как звучит? Пер-вач! Стало быть, его в первую голову и принимать... Кхр-кхр, только змеевик пропал. Сволочь какая-то слимонила, кхр-кхр...

- На двадцать флоренов тебе, дед, пару новых агрегатов соберут, - успокоил коротышку ведьмак. - И сарай свой на колеса поставишь. А теперь давай рассчитаемся - и грунú отсюда поздорову.

- Давай, внучек, давай, - прокашлял карла.

Ламберт полез за пазуху. В кошеле лежали тридцать четыре собранные по сусекам монеты, с которыми ведьмак рассчитывал подыскать себе что-нибудь достойное "на выход". Не попрешь же к приему в стоптанных обутках да окольчуженной куртке. И мечу бы глянулась парадная одежка.

"К дьяволу солидность на поле и на бабе, - ворчал Весемир. - Однако среди общества она лишней не будет".

- Ровно? - спросил ведьмак.

- Ровно, милый, все ровно, - подтвердил дед, не преминув оглушительно кашлянуть. - В какую сторону прикажете податься, разлюбезный сударь ведьм?

- С глаз долой, - бросил Ламберт, развернувшись спиной к избушке и торопясь за конем, провиантом и платой. - Чтоб духу твоего дедовского в этих краях не было. Узнаю - спалю к чертям.

- А как же, господин монстробой, а как же, - бубнил карла, в то время как Ламберт садился на своего жеребца и прощался с радушными кметами. - И не будет. Зачем сразу - спалю, спалю? Наш бизнес, он к местоположениям сырья не привязан, потому - сырье-то динамично настроенное, подвижное, из кармашка в кармашек кочует. А мы - вместе с ним, кхр-кхр!.. Отчего бы и не переехать?..

Изба едва не завалилась на левый бок, разворачиваясь и взяв с места молодцеватой рысцой. Изнутри слышался лязг и прерываемая сухим кашлем брань...

Ведьмачий жеребец не менее резвым аллюром шел через лес в противоположном направлении. Ламберт жевал лепешки, заботливо оберегая их от предательски натянутой повсюду паутины. Питаться не слезая с коня считалось дурным тоном и неважно сказывалось на пищеварении. Впрочем, ведьмак не мог позволить себе лишних стоянок. Он невероятно, катастрофически спешил.