Император Эмгыр ван Эмрис молча оглядел своих вернейших слуг (плюс ещё двух). Что ж. Все бодры, готовы (кроме Трисс, кто явно ещё не оправилась, и Ивальяви – эта просто растеряна).

Гюргах и Жоанна. Двое самых сильных псиоников Нильфгаарда, а то и всего мира.

Авелин, Марши и Веньяцзи. Трое совершенно чужих людей, они сшили себе родственные узы из законов и дружбы.

Торувиэль и Ишандар. Двое скоято’аэлей, кто предпочли Нильфгаард ихней Долине Цветов, что бы о ней не кричали те же эльфы.

И, наконец, он сам. Йож, Дани, Эмгыр ван Эйрис, наконец. Зачарованный бродяга, вернувший себе нильфгаардский трон. Теперь он намеривался удержать его, и даже усилить при помощи этих же людей.

- Итак, Гюргах, - заговорил он разномерянным тоном. – Помнится, когда-то, давным-давно, шёл у нас такой разговор – о родине. И сказал ты мне-

- Возведу я тебя на трон, император, а в обмен попрошу у тебя кресло министра тайной полиции, и разгром Скегеллине в придачу.

- Да. А я спросил у тебя: "как ты это можешь сделать?” И ты ответил мне - - Да, смогу. За четыре седмицы, с 400 флоринами, да 3 толковыми и 60 бестолковыми.

- За четыре седмицы с этого дня, Гюргах. Берешься ли ты выполнить своё обещание?

- Когда мы с тобой говорили об этом, государь, нас было трое: ты, да я, да Жоанна. Теперь же с нами толковейшые люди – справлюсь.

- Хорошо, Гюргах! Исполнишь своё обещание – я исполню своё!

- Служу императору и отечеству!!

- …Ну, и что теперь, Гюргах? Теперь - если пролетим, то пролетим! – обратилась к Гюргаху девица по имени Марши-Жёлтая.

- Так, спокойно, - заговорил Гюргах. – Жоанна, свяжись с Рыжим, и скажи, что нужен спецзаказ на день рожденье Крайха.

- Есть, атаман! – ответила Жоанна, и… погрузилась в медитацию.

- Теперь вы, орлы, - Гюргах обратился к собранной команде – нильфгаардцы и нордлинги.

- Итак, кто из вас тут главный?

- Я, ваше превосходительство!

- Молодец! Ваше имя?

- Лукас, ваше превосходительство!

- Молодец! Итак, Лукас, задача у нас следующая. Сегодня мы придем в порт. Там нас будет ждать корабль. Большой, хороший. Типа островитянских дроккаров. Ваша задача – быть командой этого корабля, и свитой госпожи чаровницы. Вы, как-будто, есть миссия от Монтекальво и Редании к островам. Ясно?

- А она в деле? – спросил кто-то из задних рядов.

- Та-ак. Ты кто?

Ряды разошлись, и Гюргах увидел невысокого, суховатого человека.

- Бывший разбойник?

- Да-с.

- Хорошо-с. Значит так, поясняю для очень тупых. Мы – все мы – выполняем задание самого императора. Личное задание. И ежели кто-то, хоть последний, хоть первый, его провалит, нам всем не жить. А ежели мы его выполним – обещаю стопроцентно устроенную карьеру. Ясно?

- Ясно! – гаркнуло в ответ десятки глоток.

После "принятия присяги” Трисс одолело глубокое безразличие. Она поняла, что влипла, и уже не была уверена, что поход к "лицу с нетрадиционной ориентацией” был бы так плох.

- Был бы, - тихонько сказала Жоанна, подойдя к ней.

Трисс молча посмотрела на псионичку.

- Можно без дела у меня в голове не копаться?

- А у тебя всё на лице написано, я и не копалась.

Трисс только вздохнула.

- Я пропала, вот что у меня написано! Бог-творец Основ! Гюргах Чёрный – слуга Эмгыра! Никогда бы не поверила!

- Ну и чего особенного? – Жоанна спросила мягко.

- Гм. Ты не слышала Песню о Чёрном Гюргахе?

Не два волка в овраге грызутся,
Отец с сыном лютой бранью бранятся;
Старый Петарзан тут сына укоряет:
"Что задумал, ты дхомпер проклятый?
Императору нильфгаардскому служить, блин?
Аль не знаешь ты, что нильфгаардец враг нам,
Мы били его, били, бить мы будем!
Лютый враг он нам, скеллигианам!
У меня за них заслуги боевые!
Ты ж служить ему, проклятый, вздумал!”
Отвечал ему прехмуро Гюргах, в будущем уже –
Великий Чёрный:
"Много ты, старик, уже не знаешь.
Наступает время перемений.
Хоть и сам я силой не обижен,
И в подруках у меня – дружина сильная,
Но я чую посильную силу –
Не посмотрит та и на твои заслуги,
Не посмотрит на мои заслоны –
Сметёт нас, коли мы ей не покоримся –
Иль не покоримся Нильфгаарду!”
Только пуще старый разругался,
Корит Гюргаха проклятым выродком,
Упыря отродьем, лихоимцем,
Прочими словесами дрянными.
Взглянул на отца прехмуро Гюргах, в будущем уже –
Великий Чёрный;
Глянул на отца прехмуро Гюргах,
И сказал прелютешее слово.
И, видать, он и был чароплётом –
Подкосились старика колени,
Рухнул он на землю,
Во тьму канул.
А Гюргах, не сказав уж не словечка,
Не повторного кинув взгляда,
Задом к старику оборотился,
И домой пошёл другой дорогой.
Дома мать встречает:
"Где отец твой, душегубец?”
Отвечает ей прехмуро Гюргах, в будущем уже –
Великий Чёрный:
"Батька мой, как кобель, в пьян напился,
И заснул, как есть его обычай.”
Посмотрела мать на сына, омертвела.
Не скрыть ничего от мати сыну.
"Что ты врёшь, ты негодяй,
Дхомпэр ты чёрный,
Негодяй, злодей, отцеубийца!”
А Гюргах, не сказав уж не словечка,
Не повторного кинув взгляда,
Задом к дому оборотился,
Уже к морю ведёт его дорога.
Там его корабль ждёт с дружиною,
Уж плывёт Гюргах к Нильфгаарду,
А на лике его дума тёмная.

- А-а, вот ты о чём, - кивнула Жоанна. – Ты об этой песне. Так её Ишандар сочинил. Ты его видела – полуэльф он.

Трисс уставилась на псионичку.

- Я знала, что легенды создаются при жизни, но так быстро?

Жоанна пожала плечами. – Как видишь. Взять хотя бы Геральта с Иеннифэр. Казалось бы, простой ведьмак, а смотри, что устроил!

Трисс помолчала.

- Наверное, ты права. Но ты пришла не из-за Гюргаха.

- Да. Я пришла из-за тебя. Подбодрить перед работой.

- Какой "подбодрить”, куда я денусь. Может Гюргах и не легенда, но что он в моей голове сделал – ни одна защита не устоит. По крайней мере, моя. А я… не гожусь для легенды. Наверное, буду предательницей, нежели куклой.

- Как говорит Гюргах – хотел бы иметь кукол, пошёл бы в скамарохи. А предательство… кого ты предаешь? Из Темерии тебя изгнали. Новой родины ты не нашла, да из среди нас ты уже довольно много трешься.

- Вас?

- В Нильфгаарде. Может, ты и не предательница, а выполняешь свой долг?

Трисс открыла рот. – Дело не в родине. Дело в принципе, и в-

- Филиппе. И прочих. Ваша ложа открыто лезет в политику. Не дадим.

- Кто не даст?

- Мы. Магия хорошо, будет вам новая Аретуза с Танеддом. А политику – не дадим.

- Кто не даст? Вы? Гюргах – это грозный противник, но и в ложе есть чародейки посильнее меня. Император? Да, меня он считай, победил. Но нас много, а он один, а один в поле не воин.

Жоанна пожала плечами.

- Три тысячи лягушек – это ещё не лосось. А во-вторых, сопротивление бывает разным. Можно орать и вызывать духов на голову имперской семьи. А можно изображать низушка в компании краснолюдов, как делаешь ты. Ведь ты типа посла. Едешь, чтобы поддержать хорошие отношения островов с материком.

- Это в теории. А на деле?

- А на деле, пора Нильфгаарду расти. Скегеллине хорошо потрепали нас под властью Морского Вепря. Пора им теперь предъявить счёт.

Трисс молчала. Что она могла сказать? Она догадывалась, что если речь идёт о счетах, то счет Нильфгаарда к островам – это одно. Счёт Гюргаха Чёрного – это другое. А третье – это она сама, и что она сможет сделать, и вот это-то она совсем не знала.

После разговора с Жоанной время шло быстро. Трисс готовилась к встречи с Крайхом и старалась общаться по меньше. Другие готовились кто к чему. По-крайней мере ни с кем из Гюргаха и его личной команды Трисс больше особенно не встречала.

Но – не могла забыть. Иногда – особенно во сне, поднимался из глубин сознания страх, даже не страх, а леденящий ужас от того ощущения, когда Гюргах, без малейшего усилия, захватил её сознание практически целиком.

И тогда просыпалась Трисс в холодном поту, и решала – кончится дело с островами – уйдёт с дел. Уйдёт в храм или монастырь. Только бы от Гюргаха и Нильфгаарда подальше.

Но потом ужас уходил. И вставал вопрос: ну а дальше-то что? Доживать весь век в монастыре, каявшись в грехах? Так у неё и нет особенных грехов – пока. И даже если будут.

Так мучалась ночами Трисс Мариголд, и порою – особенно в полнолуние, завидовала судьбе Иэннифер, что-таки нашла Геральта с Цири.