А потом, одним днём, эта рутина кончилась. Всех – включая и Трисс, собрали вместе, и – отправились.

Трисс ехала под "конвоем”.

- Не сбегу, - грустно сообщила она.

- Главное – не расконспирироваться, - фыркнул один из сопровождающих. – А не то нам Гюргах такое наобещал.

- И Творцу свечка и мракобесу кочерга?

- Можно сказать и так. В конце концов, не для себя работаем – на родину работаем! А ты?

- А что я? Они меня вычислили. Мне и деться никуда было.

- Ого! Видать могучая ты колдунья!

- Не сильнее Гюргаха.

- Не-е, Гюргах не колдун.

- Всё равно меня сильнее.

- Да-а? Сильно, - парни за-озерались. – А о других чего скажешь?

- Других не знаю.

- Да-а? Всё равно-

- Чего заговорились, dh’oine akhr’halach? А ну, побыстрее! – к ним подъехала Торувиэль. – А ты чародейка не волнуйся. Играя, работай и делай своё дело. До ночи продержишься, а там мы поможем. А может – и сама справишься.

- Да? С чем?

Торувиэль вздохнула. Она вообще сейчас напоминала не, сколько злобную ското'аэль, сколько старшую сестру, просвещающую непутевую, но талантливую младшую.

- Значит, так. На великой конференции, или как там у вас dh’oine это называется, Скегеллине не были представлены. Теперь это ошибку решили изменить, и посему послали тебя. Твоя задача – присоединить Скегеллине к этой конвенции или как там у вас dh’oine это называется. Для этого герцогу Крайху надо подписать лишь один маленький документ. Может, ты справишься?

- Сомневаюсь, - Трисс покачала головой. – Как "посол” я достаточно изучила обычаи Скегеллине, и знаю, что в такие дни ничего с бухты-барахты не делается. Нужно будет или быть очень красноречивой, или наоборот – споить Крайха до той степени, что он не разбирает, что делает, а, по словам Иэннифер, такое невозможно.

- Для Гюргаха нет ничего не возможно, - отчеканила Торувиэль.

- Угу, может быть. Только ему ещё придётся споить всех островитян – чтобы те не гадали, а что с их герцогом-то приключилось!

- Для Гюргаха нет ничего не возможно, - повторила Торувиэль всё тем же чеканным тоном. – А для императора Эмгыра – и подавно.

- Всё возможно только Творцу! – не удержалась Трисс.

- Всё доступно только Творцу! – возразила Торувиэль. – А всем нам остальным для этого приходится работать! Прилагать усилия!

- Угу. Как с Долиной?

Торувиэль помолчала.

- Как говорят у вас, dh’oine: "за что боролись, на то и напоролись”. Мы, грустно признаться, надеялись получить хоть кусок своей земли, а получили – под прописку императора Эмгыра.

Торувиэль насупилась и засопела.
- Из независимого народа мы превратились в зависимый! Сатэллит, или как там говорят у вас, dh’oine?

- И что тебе остаётся делать? Напиться?

- Спиваться, - эльфка ответила без малейшей улыбки. – Почти спилась, когда появился Ишандар. Он мне не дал спиться окончательно, а потом завербовал меня Гюргаху. А тот меня протрезвил.

- О, это эпохальное событие.

- Угу. Особенно если учесть, что я впала в то состояние, что вы, dh’oine, называете "не просыхать”. Вот ты, чаровница, сможешь такое сделать?

- Нет, - честно призналась Трисс. – Но зато я поняла, как я оказалась "послом” в Скегеллине. – Франческа? Ида?

- В основном – Ида. Эта поняла тоже самое, что и я, и явно идёт на сближение к Нильфгаарду. – Торувиэль помолчала. – До войны с Нильфгаардом у нас были мечты на независимость. После неё их не осталось.

- И потому ты здесь?

Торувиэль осёклась и посмотрела на Трисс. Но так и не ответила.

Всё-таки, когда они прибыли в порт, мнение Трисс о Гюргахе немножко поднялось. Корабль их ждал – просто загляденье, и в Ковире делают не хуже.

Воспоминание о Ковире снова испортило настроение. Во-первых, наследный принц Ковира Танкредд. В своё время его надеялись обуздать с помощью Цири. Но та – ушла. Исчезла. В призрачной дали, и таким образом оставив всю ложу в дураках. Вспоминали об этом редко. (А когда вспоминали, то в голосе Филиппы Эйльхарт особой горести не чувствовалось – всё-таки Цири оказалась слишком горячей картошкой, чтобы держать её в руках.)

Во-вторых, Трисс вспомнила о Шеале ла Танкервилль. Эта дама всё-таки крепко держала короля и жену его под контролем.

В-третьих, именно ковирские наёмники пропали под Каэром, якобы заброшенным, после "вымирания” ведьмаков.

…А одну из команды Гюргаха зовут "ведьмак в юбке”…

Трисс аж передёрнулась. Вот неуемные мысли!

Рыжий, кто – построил? добыл? – корабль для Гюргаха и его операции был неразговорчивым типом, и явно демонстрировал, что он ничего не знал. Правда, он при этом отчаянно подмигивал Гюргаху, что Трисс в этом засомневалась. Но вслух ничего не сказала, ибо скоро корабль вышел в море.

Море! Оно впечатлило и потрясло Трисс. И в голове тогда сформировалась уверенность, что ни в какой монастырь или храм она не отправится, в крайнем случае – построит небольшой скит где-нибудь недалеко от моря.

- Интересная идея, - негромко сказала Жоанна. Трисс вздрогнула и повернулась.

- Это уже входит в привычку? Ты за мной следишь?

- Сомневаюсь, и да, приглядываю. Но – успокойся. Скоро у тебя будет выход из-под этого.

- Вот как?

- Да. Мы – понятно кто – высадимся в другом месте, на одной ма-аленькой лодочке.

- А дальше?

Жоанна улыбнулась.

- Не твое дело.

- Как сказать. Не уверена, что вы меня потом не уберёте.

- Не уберём. По крайней мере – не на островах. И учти – бежать бесполезно. У нас длинные руки и куча идей.

- А почему вы должны меня брать? Я не ваш… - Трисс осёклась. – Присяга. Чтоб её-

- Сочувствую, - вежливо сказала Жоанна. – Но ты всегда могла выбрать Вильмериуса.

- Да, - едко выговорила Трисс. – А также четвертование или сожжение по собственному желанию.

- Ну, сожжение я могу тебе устроить. Всего лишь немного пирокинетики и никакой магии.

Трисс молчала. Над головой кричали чайки. И Трисс поняла, что и скит свой устроит только в старости – если ещё доживёт.

- Доживёшь, - сказала Жоанна. – Если не будешь делать глупости.

Тут Трисс Мариголд сделала то, что никогда не думала делать раньше.

- Отвянь, gomeoropth, - сказала она. – А не то получишь немного магии – и никакой пирокинетики.

Наступила тишина. Волшебница и псионичка смотрели друг на друга.

- Гюргах тебя-

- Ты не он.

Тишина. Плеск волн за бортом. Крики чаек над головой. И тень. Тёмная, холодная тень, которая вдруг накрыла обеих женщин с головой.

- Значит так, дуры, - заговорил Гюргах, и голос его был холодней корней гор и вод тех озёр, что лежат промеж тех корней. – После дела вы можете разбираться, как хотите, драться, ломать друг другу мозги, превращать друг друга в ишаков, устраивать взаимное самоубийство – дело ваше. Кроме вас, никто ничего не потеряет. Но сейчас от вашей склоки пострадает родина, Нильфгаард. И ежели вы на время не помиритесь, я применю вариант, в котором вас нет, а вас пущу в расход. Вы меня знаете. Поняли?

Лица обеих "дур” стали белее мрамора, и они дёрнулись в спазме, которые можно было истолковать как кивки.

- Вот и хорошо, - сказал Гюргах. И ушёл.

Трисс посмотрела на Жоанну. На глазах у псионички блестели слёзы.

- Извини, - тихо сказала Трисс. – Я не хотела.

- Помолчи, - отмахнулась Жоанна. – Всё в порядке. Это ты лучше помни. Песнь Ишандара – правда. Гюргах – страшный человек. Но он не непобедим.

- Да? И как ты это знаешь?

- Его победил император Нильфгаарда, - сказала Жоанна.

- Что?!!

- Расскажу потом. Если выживу. И Трисс?

- Да?

- От Эмгыра и Гюргаха ты бы не спаслась даже у палача. Прощай.

После отъезда Жоанны Трисс была долгое время не своя. Но реальность напомнила о себе очень быстро. На горизонте появился встречающий корабль островитян – о посольстве уже знали.

Трисс вздохнула, провела ладонью по лицу, и приготовилась играть роль. Искусство уже требовало жертву.