2280 год от Рождества Христова. Корн Вэлли.

Наступление утра в Корн Вэлли обозначал грохот гаражной двери салуна – открывалась она лишь с восходом солнца, когда на улицах появлялись местные блюстители правосудия. После событий годовой давности, когда зашедший ночью дрифтер по неизвестным причинам перестрелял всех клиентов и двух официанток, хозяин относился к безопасности посерьёзнее, конечно же, по экономическим причинам – потерянная репутация и наём новых работников всегда означали одни убытки.
Но многие выходили из домов только после начала утреннего променада Роуза и Лютера, очищающих улицы от пакости, не успевшей убраться до восхода солнца. Шериф, в старых калошах, покрытых слоем засохшей земли и болотной грязи, и его рептилия шагали синхронно, даже звуки шагов у них были похожие. Забавнее всего было то, что даже походками они совсем не различались. Нет, не Лютер шагал, как человек. Это Роуз шагал, как гекко.
– Спасибо, камрад, знал, что на тебя можно положиться! – В знак благодарности кивнул Буни и спрятал в рюкзак пару бутылок холодной воды и банку красно-жёлтых пилюль с надписью «Рад-Х».
В Корн Вэлли колодца не было – сходить к реке и напиться было легче. Ну, а Рад-Х требовался Буни постоянно: не успел купить – из следующего рейда можно вернуться светящимся, как рождественская ёлка.
– Не вопрос, любой каприз... за ваши деньги... – Пересчитал крышки караванщик в плаще цвета хаки, обвешанном ремнями с пришитыми к ним подсумками, в которых для удобства хранились мелкие предметы на продажу.
Ссыпав оплату в единственный свободный карман, мужчина достал из него перетянутые резинкой зелёные бумажки и переложил в другой подсумок, чтобы не поцарапались.
– А городок у вас хреновый! Ты почаще в Лафлин захаживай, оторвёмся в каком-нибудь баре.
В Корн Вэлли не было своих торговцев, но караваны заходили сюда постоянно. Ещё бы, ведь это был крупнейший рынок краденых и отнятых силой товаров, среди которых было любое трофейное оружие от легионерских кукри до плазменного вооружения Братства Стали. К сожалению, состояние последнего всегда было ужасно, а потому покупали его лишь те, кто был способен затем починить.
– А это что за бумажки, Дин? – Поинтересовался Буни.
– Да так, не везде у нас, знаешь ли, люди роются в дерьме посреди пустыни в поисках наживы. – Гордо заявил караванщик Дин, намекая, что его маршрут проходит через цивилизованные территории.
– Что, знаешь кого-то, кто роется в дерьме прямо у себя дома?
– Почти, но не совсем. Там, на западе, люди платят за товары не крышками, а вот этими бумажками. Придумали же!
– Запад... Это там, где водятся те жуткие двухголовые медведи? – Вспомнил рассказы других караванщиков Буни.
– О, не напоминай. – С улыбкой отмахнулся Дин. По сохранности его зубов можно было судить, что на том западе медицина продвинулась чуть далее, чем лечение порошком из корня зандер. – Иногда даже не знаю, кто хуже, эти медведи или римляне. – Пошутил караванщик, подумав, что старатель осведомлён, кем же являются эти медведи.
– Ага. Двухголовый медведь, это, наверное, хуже даже кентавра.
Кентаврища!!! КЕНТАВРЮЩИЩА!!!
– Да нет, медведи лучше платят! – Снова пошутил караванщик и помахал рукой, уходя на запад. Жаль, им с Буни и пареньком-фермером было не по пути – с Дином не пропадёшь: караванщик славился умением избегать проблем и извлекать выгоду из любой ситуации. Видимо, именно это умение позволило ему найти общий язык с двухголовыми медведями.

– Эй, красавица! – Свистнул старатель, оглядываясь по сторонам и выискивая Саманту.
– Ну? – Привычно уныло и безынициативно спросила появившаяся из-за барной стойки девушка. Не то, чтобы она была унылой и безынициативной – ближе к концу дня Саманта заметно оживала и даже могла врезать кому-то за хамство, но с утра её настроение и пластика движений были близки к состоянию вареного овоща. – И больше не свисти так, правда?
– Интересное построение предложения, на самом деле. – Ухмыльнулся Буни.
– Извини, меня учили строить хижины, а не предложения. – Индифферентно произнесла официантка, всем своим видом выражая наплевательство к грамматике и прочим выдумкам цивилизованных людей.
На самом деле, она очень быстро училась премудростям образованного населения, как для женщины, лишь год назад вырвавшейся из немытой Аризоны, но всё же некоторые весьма забавные сложности у Саманты возникали. Хотя благодаря её показательно непринуждённому поведению и миловидной внешности мало кто придирался к таким мелочам, как незнание литературного английского.
– Забыли. – Старатель махнул рукой и почесал шею, будто сообщая что-то жутко неудобное: – Слушай, я, как бы, ухожу ещё на пару деньков, ну, может, не на пару, а может и на пару, но недель... Короче, скоро буду.
Выражение лица девушки ничуть не изменилось.
– Ну, у меня дела, понимаешь? – Оправдывался Буни, надеясь на что-то вроде «А почему так?», «А когда вернёшься?» или «Я буду скучать».
И прочие фразы, о которых он мог только мечтать, в основном из-за того, что выбирал для разговоров время, когда у официантки было самое скверное настроение – чёрт, в восемь утра оно у всех кроме него было скверным. Всё-таки, иконой он был только для рейдерш по двум причинам: не предавался каннибализму и, по слухам, был хорош в постели.
Впрочем, второе про него ещё год назад взболтнула сама официантка, чтобы насолить назойливому ухажёру, обратив на него пылающие тяжким похмельем взоры знойных рейдерш. Уже потом между ней и странноватым молодым человеком с признаками саморазрушения завязалось жалкое подобие дружбы, но слово не воробей...
Да вообще всё не воробей, кроме воробья, естественно.
Если на Пустоши вообще остались воробьи.
– Понимаю. И? – Нарочно громче добавила Сэм.
– И... Ну, ты же помнишь, о чём мы говорили? Если в городе будут легионеры – не показывайся, придумай всё, что угодно, я не знаю, мигрень, ПМС, проказа...
Девушка заскрежетала зубами, но нехотя кивнула.
– А если начнётся гасилово – просто беги, ясно? Эта шутка у тебя на шее просто бьётся током, так что...
– Бу, оно бьётся током сильнее, чем «просто».
– Не поджарит! – Радикально ответил Буни. – Можно и потерпеть ради выживания.
Вздохнув, Сэм снова кивнула:
– Да. Ещё что-нибудь?
– Да ладно, пойду уже. Отлично выглядишь.
Как там говорят, любовь окрыляет? Наивная хрень, как по мне, но с несчастным старателем по имени Буни (настоящее имя он никому не называл) произошло что-то похожее. Стоило в его жизни появиться этой женщине, как он и ростом будто выше стал, и пить бросил, и курить, и мыться начал чаще раза в месяц, и бриться (ну, когда она уж совсем зверела из-за его щетины), если раньше считал лучшим лекарством от облучения зайти за салун и два пальца в рот, то теперь начал тратиться на антирадин, чтобы хоть волосы перестали выпадать, а сейчас упорно ждал, когда же они отрастут. Раньше стричься под ноль просто приходилось, ведь Буни бывал в таких местах, про которые не говорят в цивилизованном обществе (хотя на границе с Аризоной такого ещё поискать).
А уж подобрел, с людьми начал общаться, приятелями обзавёлся, с Самантой был и вовсе шёлковый. Правда с некоторыми так и остался, мягко говоря, наждачным. Не так-то легко оказалось преодолеть стойкую мизантропию, накопленную за годы одиночества и бесчеловечности.

* * *

Мужчина в чёрном плаще сверлил оппонента глазами и монотонно теребил край одной из карт большим пальцем. Напротив него беспокойно посматривал на поставленные на кон крышки жилистый и смуглый охранник каравана, непричесанный, заросший щетиной и явно не особо сообразительный. Его противник с нервной усмешкой, обнажавшей железный зуб, поглядывал на пульсирующие у висков охранника вены, понимая, что карты у того явно похуже. Зеленоватое, будто из самой Преисподней, пламя выхватывало из кромешной ночной темноты длинное светлое лицо и алый, как кровь, галстук. Под чёрным пыльником у игрока был деловой костюм в не самом худшем состоянии – отличительный признак работорговцев из Калифорнии, взять тот же Нью-Рино.
Во тьме за его плечами то и дело слышались всхлипы, стоны и неторопливые шаги по песку других охранников каравана.
Каравана работорговцев.
Грязные, оборванные и голодные (в отличие от охранников) рабы тесно сбились в одну кучу, чтобы было теплее, в то время как вокруг шагали, злобно сверкая глазами, двое головорезов, вооружённых производимыми в НКР винтовками FN FAL и полицейскими дубинками на поясе. А ведь в Мохаве элитные НКР-овские винтовки даже у солдат были в дефиците, что уж говорить об охранниках каравана. Это оружие придавало ещё более устрашающего вида угрюмым наёмникам, чьи глазницы против света от костра и так казались пустыми и чёрными.
Среди рабов слышался плач, придуманные на ходу молитвы, иные просто ворчали и надеялись, что участь остальных будет хуже, чем ихняя. Лишь одна рабыня была абсолютно безмолвна, раскачиваясь из стороны в сторону, обняв колени и уткнувшись в них носом. Хотя, рабыня ли это была?
– Пиковая дама – берёте пять карт и пропускаете! – Довольно произнёс охранник.
– Да *б тебя в нос, Сальваторе, мы играем в покер. – Злобно пробормотал работорговец, видимо уже не первый раз за ночь. – Бридж – для девчонок!
– А-а-а, в покер уже не интересно... – Произнёс охранник, видимо, действительно слегка отсталый, пусть и обладающий довольно грозным видом в тактическом бронежилете, набитом запасными обоймами и дробовыми патронами.
– Да срать хотел я, чего тебе интересно. Вон тем ублюдкам совсем не интересно сидеть и мёрзнуть в ошейниках, но мы же не станем их из-за этого распускать? Иначе останемся без штанов! И без патронов! Или ты знаешь, где они продаются бесплатно? А может, сами наплавим? – Работорговец обернулся к рабам, оглушительно свистнул и издевательски спросил: – Эй! Патроны кто-нибудь паять умеет?
Внезапно кто-то из темноты произнёс:
– Паять? Я так посмотрю, вы и сами не сильно в этом разбираетесь...
Охранники одновременно вскинули винтовки, щёлкнув шестью затворами почти одновременно. Следом вскочил Сальваторе и прицелился из автоматического дробовика.
– Молодец, блеснул эрудицией. – Процедил сквозь зубы Буни, поднимая руки.
Пытаясь оставаться спокойным под прицелом семи стволов, Гас опрометчиво заявил:
– А мы вас и ищем! – Он ведь и понятия не имел, что это за караван.
Первый караван, встреченный ими за весь день, как ни странно.
– Да, мы из... Финикса. – Непринуждённо сказал первое, что взбрело ему в голову Буни.
Стволы опустились. Теперь на ноги поднялся и сам работорговец, после чего протянул старателю руку и представился:
– Клайв, будем проще.
– Буни. У вас места есть?
Охранники дружно рассмеялись, работорговец ухмыльнулся и кивнул в сторону рабов:
– Там места есть круглосуточно, тебе с душем?
Теперь уже Гас неслышно процедил сквозь зубы: «Работа с работорговцами – отличное начало карьеры законника...». Во второй раз услышав смешок охранников каравана в ответ на шутку работорговца, старатель закатил глаза, несколько раз хлопнул в ладоши и изобразил саркастичную гримасу:
– Ха, ха, ха. Вы парни, так у него новые туфельки выпрашиваете? – Караванщики тут же помрачнели. Буни повернулся к Клайву и продолжил в самой невозмутимой манере: – Мы отбились от каравана, надо бы их нагнать, вы по какому маршруту? Может, мы к вам пока охранниками, чтоб никто не остался в проигрыше?
На самом деле, после встречи с республиканскими пограничниками в Калифорнии караван работорговцев и вправду потерял несколько охранников, а потому новые пришлись как раз кстати, тем более, если они из Финикса. Клайв нечасто бывал в Финиксе, да и работал обычно с посредниками в гражданской одежде, а потому не обратил внимания на то, что эти товарищи не сильно похожи на легионеров. Этот парень вообще плохо разбирался в людях.
– Ладно. – Нехотя пробормотал Клайв, слегка запрокинув голову и презрительно осматривая путников. – Мда, и с каких пор псевдо-римляне начали работать с таким шлаком... Короче, мы как раз идём в Финикс. Следующая остановка – Гленн, ещё на западном берегу, а потом переходим реку и дальше через Аризону.
– О, так это ж просто отлично, сойдём в Гленне. – Клайв недоуменно поднял брови, заставив Буни дополнять легенду на ходу: – Ну, понимаешь ли, Клайв, вообще произошла очень непотребная история и лучше уж мы тихонечко доползём сами, чем вся Аризона узнает, что двое легионеров отбились от каравана и обесчестили...
– Ха, ты слышал, Салли, у римлян есть ЧЕСТЬ! – Работорговец с охранником расхохотались.
Выдержав паузу, притворяясь, что шутка задела его до глубины души, Буни артистично продолжил:
– Плутократище... Короче, мы сойдём в Гленне. И там, на востоке, не надо на постах о нас особо трепаться, если начальство узнает, что отстали, останемся без десерта. – Сочинял полную несуразицу на ходу старатель.
Работорговец кивал после каждого предложения, даже не слушая, всеми силами показывая, что для измерения его наплевательства на их планы потребуются космические величины.
– Ладно, раз отбились от каравана – правила знаете. Испортите товар – придётся покупать. Слышал, Рэмбо? Смотри мне какого-нибудь рабёнка не сломай! – Работорговец насмешливо посмотрел на Густава. – Сэл, поднимай этих свиней, пора идти.

Еженощная песчаная буря ещё не успела как следует осесть – в некоторых племенах сказали бы, что пустынному богу не спится. И всё же это был далеко не ужас, творящийся в Техасе, но Техас был далеко... и вряд ли это к худшему.
Нескончаемые вихри песка и пыли волнами обдавали палаточный городок, развёрнутый вокруг деревянного здания, изрядно побитого временем и, вероятно, обитателями. А ведь пора бы уже пустынному богу и успокоится, ведь жёлтое светило ползло вверх, заливая светом стоящую в центре поселения слегка накренившуюся наблюдательную вышку, с которой свисал оборванный флаг Соединённых Штатов.
Основанный вокруг заброшенной станции рейнджеров Гленн был весьма примечательным городком. Возле палаток и различных торговых лавок стояли дорожные знаки с начертанными на них названиями и перечнями услуг и товаров, от жаренных игуан и чистой воды (всё в меру, и игуаны не прожаренные, и водичка мутноватая) до патронов и починки электроники.
Некоторые палатки существовали просто для ночлега путников, иные являлись казармами местных ополченцев, защищающих город от рейдеров, мутантов и всего прочего, от чего нужно было защищать город без стены. Легче всего было заметить того, что сидел в накренившейся вышке, к которой была прибита и «для пущей верности» привязана скотчем лестница. Парень в крупных мотоциклетных очках и забавной бежевой панамке, одетый в синий комбинезон с привязанным к нему кожаным бронежилетом, не выпускающий из рук британскую полицейскую винтовку с оптическим прицелом.
В основном в Гленне останавливались караванщики, ночевавшие в «общежитии» – двух соединённых плацкартных вагонах, притащенных сюда по частям. Благодаря занявшему помещение станции «Бару имени Гленна Миллера», у посетителей был стимул оставаться в городе подольше, следовательно, дольше платить за проживание. Здание бара было изукрашено граффити, многие из которых, среди бессмысленной похабщины, обещали алкоголь, наркотики, услуги наёмников, проводников и обыкновенных проституток. Вокруг входа стена была обильно заклеена объявлениями, написанными от руки, большинство из которых приглашали «молодых красивых женщин без комплексов» на «высокооплачиваемую работу в Лафлин».
Дверь была прострелена во многих местах и болталась на ветру, рядом дежурили двое вооружённых примитивными обрезами ополченцев в спортивных куртках и армейских разгрузочных жилетах. Благодаря местному ополчению бар был открыт даже ночью, а караванщики могли отпустить охранников расслабиться, не боясь за товар.

Однако Клайв и Сальваторе, числившийся не просто охранником каравана, а его личным телохранителем, никогда не позволяли охранникам расслабляться в полной мере – за людьми уследить куда сложнее, чем за пирожками из брамина или партией самодельных «Магнумов». Караван двигался сквозь завесу слабой, но весьма надоедливой песчаной бури, приближаясь к оазису всё ближе. Охранники закрыли лица арафатками, у некоторых нашлись также очки, а вот рабам оставалось идти наугад с закрытыми глазами, чтобы не набрать в эти самые глаза песка. Палатки уже виднелись в предрассветной мгле, но путь предстоял ещё довольно неблизкий, а потому рабы послушно брели за Сальваторе, склонив головы, но одна рабыня, та самая, что вчера ночью отличалась признаками аутизма, шла рядом с Клайвом, впрочем, тоже не поднимая головы и укутав лицо в шарф. К тому же, в отличие от других рабов, на ней не было ошейника.
– Эм, Клайв? – Буни тронул работорговца за рукав, тот резко одёрнул его в сторону.
– Чего тебе?
– А что это за девчонка рядом с тобой?
Девушка съёжилась и отвернулась, чтобы не встречаться с незнакомцем взглядом, сам же работорговец оскалился:
– Симпатичная?
Буни недоумённо поднял бровь.
– А, короче, это моя сестра. Сьюи. Сьюи, скажи привет! – Девушка промолчала и, зажмурившись, начала выполнять руками характерные для параноиков жесты, будто пытаясь отогнать от себя мысли, чересчур неадекватные для восприятия.
– А почему она в рабских лохмотьях? – Вид у этой Сьюи и впрямь был не лучший.
– Они не рабские. А раньше и лохмотьями не были. Она просто не следит за своей внешностью, да, Сьюи? – Девушка что-то жалобно промычала и начала ещё резче отмахиваться от мыслей. – А вообще она у меня просто красавица! – Клайв с идущей вразрез с его поведением заботой приобнял сестру одной рукой, отчего она съёжилась ещё больше.
Гас взирал на всё это с опаской, придерживая шляпу, поля которой прикрывали его глаза.
– Она же не совсем в порядке, да? – Предположил Буни с долей сарказма, пускай это и было очевидно.
Работорговец укоризненно посмотрел на старателя, указывая, что не стоит шутить с такими вещами, но объяснил вполне спокойно:
– Да что скрывать, у неё совсем крыша съехала после той сраной вылазки. Она была старателем.
Буни чуть было не сдал своё прикрытие репликой «Коллега», но вовремя удержался.
– Знаете город на севере, недалеко от берега, это напротив Буллхэда и чуть на юг? – Клайв указал рукой направление. – Его называют...
– «Молчун»?
О, Молчун. Как несложно догадаться, город, в котором все молчат. Живые, чтобы не стать мёртвыми, мёртвые... по понятным причинам, не молчат только те, кто умерщвляет живых. Весь город кишит какими-то странными тварями, вроде бы человекообразными, но без глаз, то бишь, вообще без глаз! Потому-то и надо молчать: видеть не видят, но услышат любого. И ведь хитрые, главное: прячутся в развалинах, на глаза не показываются. Внешне Молчун выглядит, как обыкновенный мёртвый город вроде Форт Мохаве, за исключением, что Форт Мохаве действительно мёртв. Эти твари, пожалуй, даже страшнее пресловутых каннибалов в выгребных ямах, ведь эти самые молчуны вполне реальны, и встреча с ними приводит ко вполне реальным последствиям.
– Ага, Молчун. – Тяжело вздохнул Клайв. – Говорили ведь, что ничем хорошим это дело не закончится, а теперь вот получайте. Зато, блин, нашла что-то важное, по её собственным словам. – Буни недоумённо покосился на Сьюи, которая была не в состоянии не то, что разговаривать, а похоже и вообще думать. Заметив это, Клайв объяснил: – Ну, ментаты немного прочищают ей мозг, но лучше уж я найду более безопасный метод лечения, раз эта дура сломала себе жизнь сама, я не буду доламывать останки.
– А что «важное» она нашла? – Аккуратно поинтересовался Буни, пытаясь получше рассмотреть бледную тощую женщину. Вернее, существо, похожее на бледную тощую женщину.
– Она что-то говорила про каких-то железных людей, но с собой принесла только диск, фломастером написано что-то вроде... Психиатрическая больница «Моррисон Бэнк», подвал, 72... нет, 6295. – Он хмыкнул в знак отсутствия малейшего понимания, о чём идёт речь. – При том, что Молчун оттуда в сотне километров. Херня какая-то, в общем. Сьюи сказала, что железных людей убили молчуны, но этот диск слишком уж странный, чтобы так просто от него избавляться. Надо будет выйти на торговцев информацией.
Психиатрическая лечебница «Моррисон Бэнк», которую в данный момент называли Станцией Призраков, из-за того, что несколько лет назад там работала водоочистная станция, построенная уже после войны. Когда легионеры вырезали её прежних хозяев, станция пришла в негодность, поскольку обслуживать механизмы и фильтры дикари в юбках были не в силах, но с годами вода в реке очистилась сама собой и Станция Призраков была всего лишь хорошо укреплённым лагерем Легиона. Однако в один ничем не примечательный день проходящий через лагерь караван обнаружил вместо охраны гору растёрзанных тел. Отправленный патруль Легиона не вернулся, а следующий обнаружил растёрзанным предыдущий. И поразительно было то, вряд ли кто-то смог бы совершить организованное нападение на укреплённый лагерь Легиона на берегу – как будто солдаты перерезали друг друга. Зная легионеров, причина должна была быть серьёзной.
Так всё и началось, и продолжалось несколько лет, пока вместо трупов не начали появляться сумасшедшие – это и определило толкование феномена «Моррисон Бэнк», как чего-то влияющего на разумы людей.
Больница находилась неподалёку от гиблого и пустынного Форт Мохаве и обросла ещё большим количеством слухов, нежели Молчун. Шутка ли, когда даже спустя 200 лет после войны там водились психи. А если человек сходит с ума в Молчуне и приносит кассету, на которой написано название места, расположенного в сотне километров, и где обычно сходят с ума старатели...
Буни всегда хотел узнать, что находится в этой больнице, но подойти не позволяли уговоры Саманты и банальный страх. Действительно, одно дело, когда откуда-то никто не возвращается (всегда можно стать первым), а другое, когда возвращаются почти все, но психами, а порой очень буйными. В этом надо было как следует разобраться...
– Ох, просто отлично... – Только и прошипел Гас, зажимая начавший кровоточить от давления нос платком.

* * *

В бар вошёл неприметный человек в длинном коричневом тренче, застёгнутом на все пуговицы. Собственно, поэтому его никто и не приметил, разве что обратил внимание на стук бьющихся друг о друга тяжёлой снайперской винтовки и автомата М16 со странным устройством под стволом. Однако, если бы кто-то заглянул в его неаккуратно сшитый кожаный рюкзак, то уделил бы этой личности больше внимания, обнаружив там небольшую, но широкую коробку, несколько голодисков с довоенными хитами, около шести коллекционных бутылок ядер-колы и две небрежно скомканные серые рубашки. Раньше этот джентльмен их просто зашивал, но вскоре обнаружил, что держать парочку новых про запас пусть и накладнее, но куда эстетичнее. Всё-таки, по его тренчу можно было увидеть, что швец из путника был не шибко умелый – его коричневый плащ напоминал реквизит для старого ужастика. Весь издырявлен пулевыми отверстиями, покрыт не отстиравшимися пятнами запёкшейся крови, дыры, зашитые толстыми чёрными нитями, напоминали швы, наложенные на рваные раны, причём наложенными интерном-недоучкой. А уж разноцветные заплатки и вовсе пестрели всеми цветами, как маргаритки в поле. На заплатке под правым коленом был вышит смайлик, а на куске ткани, которым была замаскирована дыра в правом рукаве, красовался незыблемый секс-символ Пустоши – белобрысый дурачок Волт-Бой. В общем, помятая из-за ношения в рюкзаке рубашка была всё же лучше, чем тот ужас, что был надет сверху.
Хорошо, что, уходя, он захватил свой старый тренч, на который ещё не нанесли богомерзкую звезду и медведя.
«Бар имени Гленна Миллера» был куда более тёплым и приветливым местом, чем салун в Корн Вэлли. Благодаря полям ячменя, торговле и колодцу алкогольные напитки здесь были в широком ассортименте, а вода – довольно высокого качества. Блюда также выделялись тем, что обладали вкусом, а не банально набивали желудок: говаривали, этим город обязан дрифтеру, полулегендарной личности, известной, как Повар. Именно так он представился, именно так он остался в сердцах благодарных жителей, чей город после его визита стали посещать все идущие в Аризону караваны, чтобы отведать чего-то вкуснее, чем походный завтрак, прежде чем снова пуститься в путь.
Внутри бара у самой двери стояла со скучающим видом молоденькая девчушка в кожаной куртке, сквозь которую выбивалось двумя небольшими бугорками отсутствие лифчика, и помятой мини-юбке (судя по состоянию, до знакомства с ножницами юбка была длиннее), обнажавшей стройные ножки в изорванных чулках. Неподалёку расположилась компания обвешанных оружием ребят, ещё дальше стоял то и дело оглядывающийся по сторонам человек в чёрном пальто и таких же очках, неторопливо попивающий виски из стеклянного стакана, зажимая пальцем широкую трещину в стекле.
Под потолком над барной стойкой висел прибитый гвоздями вентилятор, разгоняющий запах спиртного и пота. Стойка была переделана с поста дежурного путём банального приколачивания досок и нескольких полочек, за ней у стены стоял книжный шкаф, по полкам которого были рассованы бутылки. Рядом опёрся на стену холодильник, толстый кабель от которого (как и провода от всего, что работало в баре) уходил в кладовку, в которой мирно, даже лениво, жужжал самодельный генератор, сделанный с помощью нескольких ремней и автомобильного мотора. Сверху на холодильнике стояло странное прикреплённое намертво радио, в виде шара с постоянно движущимися в поисках частоты антеннами. Несмотря на лёгкий белый шум и злобное, почти кошачье, шипение (будто шару не нравилось быть присоединённым к рефрижератору), звук был довольно качественным – он и не мог быть иным, ведь это был Чак Берри. За барной стойкой, дружелюбно скалясь, раздавал напитки и блюда всё время почёсывающий пузо бледно-зелёный жилистый супермутант – глядя на его пальцы, сложно было понять, каким образом он не крошит стаканы, протирая их. Столики, сколоченные из досок, были заняты караванщиками, дрифтерами и жителями посёлка, в общем-то, публикой поприличнее, чем в Корн Вэлли – чего уж там, задающий фон всеобщего действия гул разговоров был куда менее прорежён ругательствами и обещаниями перерезать кому-то глотку. Напротив, какие бы надписи не красовались на стенах заброшенной станции рейнджеров, интерьер был куда более приятен, и хоть, как было указано выше, без пресловутых шлюх и охотников за головами не обошлось, вид у них был самый что ни на есть представительный. Если это вообще возможно.
Чтобы сесть, Сальваторе пришлось предварительно выбросить из бара четверых наёмников, чьи места им с Клайвом пришлись по душе. Гас и Буни зашли следом, куда более скромно заняв свободный живописно треснувший посередине столик под выбитым окном.
– Сэл, иди к ним и следи, чтоб крысы не разбежались. – Махнул рукой Клайв.
Нехотя кивнув, итальянец поплёлся на улицу. Подняв вверх указательный палец, подзывая ближайшую официантку, Клайв раздражённо объявил:
– Торговать пирожками легче, они не хнычут.
Однако, работорговец не был голоден, и девушку в запятнанном фартуке позвал лишь ради того, чтобы размашисто шлёпнуть её ладонью по ягодице и грубо рассмеяться. Положение кое-как исправил Буни, тут же подошёдший к женщине, сделавший заказ и в наиболее ненавязчивой манере пожелавший хорошего дня. Клайв изобразил глубочайшее изумление тем, как этот «легионер» отнёсся к женщине, но внимания этому не уделил – он мог просто маскироваться, ведь здешний бармен легионеров очень недолюбливал.
– Ну, теперь что? – Поинтересовался у него фермер, чьё давление так и не нормализировалось, заставляя не отрывать платок от носа.
– Что-что... Ищем караван до Буллхэда, по стандартной схеме. Благодарю вас. – Старатель с доброжелательной улыбкой принял у официантки тарелку с браминъими рёбрами в соусе с резким пряным запахом и поставил блюдо на стол.
– А дорогу вы, значит, не знаете? – Гас начинал сомневаться, стоило ли брать проводником человека, который сам нуждается в проводнике.
– Хм! – Проворчал Буни, обгладывающий кость и издающий при этом совершенно сверхъестественные звуки. – Дай поесть и отвечу на все вопросы.
– Я уже говорил, что вы жрёте, как свинья? – Вопросил Густав, наблюдая, как проводник наминает блестящее от жира мясо.
Буни сделал серьёзное лицо и объявил тоном повествователя скандинавской саги:
– Десятки, сотни, тысячи... уже сказали это до тебя, ха-га-га-га-га! – Брутально рассмеялся старатель. – Караван нам нужен, чтобы пройти через Аризону. Или хочешь пойти к римлянам в одиночку?
– Эти черти если захотят, то весь караван выкосят.

– Добро пожаловать в бар, гер незнакомец! – С не слишком заметным немецким акцентом пробасил супермутант-бармен. – Имя Хайнц, и будь добр, называй именно так. – Попросил супермутант и невинно добавил: – Или я заправлю твоими мозгами кактусовый салат. Чем могу помочь? – Дружелюбно вопросил бармен, протирая поцарапанный стеклянный стакан обрывком тряпки, будто и не произносил до этого угроз.
Стивен слегка отстранился, ведь минуту назад он рассчитывал начать разговор с шутки «Нормально себя чувствуешь? Зелёный ты какой-то...»
– Очень рад, Хайнц. – Оценил то ли юмор, то ли кулаки бармена Хопкинс, и ещё раз убедился, что блюда лучше заказывать через официанток. – Не знаешь, как бы честному человеку пройти до Буллхэд-Сити? Караван, проводник... А вообще мне бы не помешала карта, если не постесняешься назвать цену. – Рейнджер положил на стойку бутылочную крышку и пальцем пододвинул к бармену.
– Честный человек, а что это у тебя за штучки такие по обе стороны от носа? – Весело спросил, наклонившись вперёд, и ткнул пальцем Стивена в нос бармен. – Не заметил, что здесь караванщиков столько, будто они ночью размножаются спорами? Но до Буллхэда мало кто идёт. Разве что согласишься пойти с караваном до Финикса, а на восточном берегу продолжить в одиночку. В Буллхэд в основном идёт всякая шваль и слабаки, кому не хватает смелости идти напрямую в Лафлин. Конечно, оно вернее доверить свои розовые булочки легионерам, так, конечно, можно пройти без проблем... – Начал ворчать себе под нос что-то неразборчивое Хайнц, но затем резко добавил: – Если не боишься однажды почувствовать между своих булочек инородный предмет, ХА-ГА-ГА-ГА-ГА-ГА!!!
На громогласный смех начали оборачиваться посетители. Похоже, Хайнц очень долго ждал, чтобы пошутить.
Стивена же он такой бури хохота аж пробрало:
– Ладно! Пойду искать караван. Кстати, какие-то проблемы с Легионом?
Хайнц пожал плечами:
– Да как-то так... Не умеют пить и никогда не выговаривают моё имя правильно. Впрочем, за самые идиотские ошибки я просто заправлял их мозгами кактусовый салат, так что они быстро приучились говорить просто «бармен». Может, и я был виноват, называя всем полное имя.
– Полное имя?
– Хайнц Юргенбогель. Майн готт, что сложного... – Развёл руками супермутант.
«Батюшки...»
– Ладно, спасибо за помощь. Не хворай. – Развернулся Стивен.
– О, постой! Насчёт крышки...
Стивен обернулся в надежде, что удастся вернуть потраченные деньги, но Хайнц думал иначе:
– Раз уж ты так ЩЕДР, – С сарказмом произнёс бармен. – Не хочешь ли услышать одну местную легенду?
Мысленно выругавшись, рейнджер устало кивнул:
– Ну, что там у тебя?
– Да говорят, до войны сюда приезжал один очень известный чернокожий ансамбль, «Юбиляры» или как-то так. Ну, в общем, бомбы упали, но ходят слухи, что есть гули, которые плавают по Колорадо на плоту и распевают песенки этих самых юбиляров. Если встретишь таких и пожелаешь им доброго пути – судьба обязательно наградит!
– Ага, супер. – Скептически бросил старик. – Ладно, спасибо за помощь.
– Стой!
– Да? – Снова обернулся Стивен.
– А кактусовый салат не попробуешь?
Хопкинс вздрогнул и спросил:
– Уж не с чьими-то мозгами ли?
Бармен радушно развёл руки в стороны:
– Для такого хорошего парня как-нибудь организуем!
– Нет, Хайнц, спасибо за гостеприимность! Достаточно!!!
– Стой!
– Да что опять?! – Не выдержал рейнджер.
– Ты же очки свои забыл! – Дружелюбно сказал бармен.
– О, мило с твоей стороны... Стой, какие, к чёрту, очки?
– Понятия не имею, просто люблю злить мелких людишек, ха-га-га-га-га!!! – Расхохотался бармен и таки раскрошил стакан в своих руках.
Покачав головой, рейнджер уже в четвёртый раз развернулся к выходу, но лишь сейчас наткнулся взглядом на посетителя... с оторванной рукой, отлично видной из-за коротких рукавов его одежды. Странным здесь было то, что так ровно зашитые культи встречались разве что в Сан-Франциско или НКР – на пустошах оторванные конечности либо выглядели, как уродливый обрубок, либо убивали хозяев, поймав какую-то инфекцию... Впрочем, отвлекаться было некогда. Подумаешь, какой-то переселенец с Запада. Наверное.

Оставив Густава подождать у бара, Буни подошёл к палатке, над входом в которую была прибита табличка «Чумной Джерард – всё для войны и даже больше».
Внутри палатка оказалась гораздо крупнее, чем казалась снаружи. В центре зияла дыра в земле, из которой выглядывала лестница, ведущая вниз – скорее всего, под палаткой было подземное помещение. А вокруг располагались столы и книжные полки, занятые оружием, как огнестрельным, так и более чем диковинным.
Обойдя стол с поломанным кассовым аппаратом, старатель увидел человека, возящегося с перфокартой, упорно пытающегося что-то с ней сотворить с помощью булавки. Видимо, он продавцом и был.
– День добрый! – Обратился к технику Буни.
– Добрый-добрый, сэр или мэм! – Не оборачиваясь, мотнул головой тот. – Добро пожаловать в лавку Чумного Джерарда! У нас есть штучки на любой вкус, цвет, страх и риск! Выбирайте, что вам больше по душе, карману и состоянию здоровья!
Отложив перфокарту в сторону, торговец встал и выпрямился:
– Извините, работаю над важнейшим проектом. Вы знаете что-нибудь про искусственный интеллект?
– Чего? – Недоумённо вопросил Буни.
– Вот и никто не знает. – Джерард взял в руки перфокарту и показал старателю: – Откуда же тогда этот интеллект столько знает о нас?
Глаза Буни округлились. Увидев это, Чумной весело расхохотался
– Да шучу я! Какой, к чёрту, искусственный интеллект? Я работаю над кибернетическими имплантатами. Ну, языком обывателя: железные руки, ноги и всё такое. Не поверите – стоит синхронизировать пару цепей и я найду способ подключить механизм к нервной системе человека! Только нужен будет доброволец с оторванной конечностью. Кста-а-ати, не хотите помочь прогрессу? – Джерард демонстративно потянулся к пиле-ножовке.
– Джерри, без фокусов! – Попятился Буни.
– Ладно, не бойтесь. Я вас слушаю.
Не понятно, почему его называли чумным. Вполне себе обычный человек лет тридцати пяти в жилетке с отделениями для инструментов, красном шарфе и мешковатых камуфляжных штанах.
Или же намёк был на разум, а не внешность?
– Да мне бы патронов 45-ого калибра, без обойм, просто штук где-то 150. Есть?
Перед рейдом Буни всегда запасался водой, Рад-Х (в Корн Вэлли) и патронами (где получится).
– Есть, чего ж им не быть, но может, что-то поубойнее подыщете? Прогресс движется вперёд! – Торговец кивнул в сторону стоящей на самом видном месте плазменной винтовки, к которой был прикреплён вырезанный из бумаги ценник в виде то ли десятиконечной звезды, то ли взрыва, на котором были выведены цены в динариях, крышках и каких-то «$ НКР».
Конечно, заиметь ужасный и разрушительный Винчестер П94 было бы очень даже кошерно, но его вес в 11 килограмм с лишним заставлял задуматься, пригодится ли он в ближнем бою в закрытом помещении.
– Не в этот раз, Джерард, не испытываю страсти к энергопушкам.
Продавец кивнул и ушёл за товаром в ту самую дыру в полу – видимо, там был склад. Буни же тем временем начал разглядывать лежащее на полках энергооружие, вдруг и впрямь чего себе подобрать? Плазменное – наносит огромный урон, прожигает почти все известные виды личной брони, но малая скорострельность и неточное. Лазерное – аналогично прожигает любую броню, но стрелять нужно точнее – прошив цель, лазер не нанесёт столько вреда, как растекающаяся по коже обжигающая плазма. К счастью, лазерное вооружение и так очень точное, и гораздо легче плазменного.
Импульсное же – самое смертоносное: в большинстве случаев поджаривает нервную систему жертвы, как цыплёнка.
Взяв в руку самодельный плазменный пистолет, Буни, привыкнув к весу, убедился, что оружие разряжено и в шутку «выстрелил» в сторону подземелья... из которого как раз высунул голову Джерард.
Лицо у него тут же перекосилось немыслимым образом:
– Ты что, это ж тебе не фонарик, бл*дь! – Отняв оружие у старателя, продавец положил его обратно на полку, затем протянул Буни коробку с патронами. – С этим лучше играйся, блин.
Открыв один из подсумков, Буни кивнул:
– Высыпай.
Получив крышки, Джерард понёс коробку с патронами обратно под землю. Буни же, невинно и фальшиво что-то насвистывая (он никогда толком не умел свистеть), тихонько вышел, не забыв прихватить понравившийся пистолет с собой...

Посреди просторной палатки стоял раскладной столик, на котором лежали несколько кучек крышек, помятые доллары и медные монеты. Вокруг столика сидели на корточках четверо небритых гуманоидов (по-другому этих грязных оборванных существ назвать нельзя было) и увлечённо перебрасывались картами. В углу сидела на спортивной сумке, опираясь локтем на двустволку, тощая женщина с бледным лицом и тёмными кругами под глазами, шустро пересчитывающая лежащие на её ладони монеты Легиона.
Главный караванщик в длинном плаще поверх лёгкой кожаной брони наклонился вперёд, чтобы получше рассмотреть лицо собеседника.
– Отличный у тебя ствол. – Обратился к деду караванщик. – Говоришь, до Буллхэда хочешь добраться?
– Говорю, дальше что? – Проворчал Стивен.
Торговец оскалился и поправил висящий на его шее армейский бинокль:
– Не нервничай, в твоём-то возрасте. Так, для начала, кто такой? – Роб достал из внутреннего кармана пачку сигарет.
– Э-э-э-э... – Старик закашлялся, чтобы выиграть время и выдумать легенду, после чего услышал громко играющую из странного радио в баре песню Марти Роббинса и, вслушавшись в текст, неторопливо произнёс: – Стиви... «Бегущий Ствол». – И достал свою пачку сигарет. – И это, на возраст не смотри. Ты вроде на ствол смотрел? Вот на ствол смотри. Сынок.
Женщина в углу, не поворачивая головы, коротко просмеялась. Злобно посмотрев в её сторону, караванщик открыл пачку и зубами вытащил сигарету:
– Стиви «Бегущий Ствол»? – Насмешливо переспросил он. – И какой от тебя толк?
– Да есть толк. – Заверил Стиви, в свою очередь, выудив зубами из пачки сигарету, во всём копируя Роба. – Я, может, пятерых таких как ты, стою.
Торговец зажёг сигарету, рейнджер сделал то же самое. Главарь негодующе нахмурился:
– А кто ты вообще такой? Часом не из тех с Запада?
Стиви закашлялся и поправил стетсон, на ходу додумывая легенду:
– Я странствующий пистолеро, работаю везде, где нужен меткий выстрел и немного аккуратности. А в Буллхэде, мне рассказывали... И не спрашивай кто, стервятник на хвосте принёс. Рассказывали, что там как раз не мешает поработать, метко и аккуратно.
Торговец недоверчиво нахмурился и затянулся. Стивен затянулся в ответ и хрипло отчеканил:
– Нам с тобой не жениться. Ничего из ваших запасов мне не нужно, если нарвёмся на рейдеров – я сам о себе позабочусь. А доходим до Буллхэда – и можешь считать, что я тебе приснился.
Женщина снова рассмеялась, достаточно хрипло, и прокашлялась, после чего докурила сигарету одной затяжкой и выбросила её в сторону.
– Роб, гадёныш!
В палатке будто чёрт из табакерки появился Буни.
– Буни! Здрав буде, хе-ге-ге-ге! – Караванщик пожал старателю руку.
– Слушай, я тут по делу... Куда путь держишь?
– Что, тоже в Буллхэд? – Фыркнула женщина в углу.
– Что значит «тоже»? – Уточнил Буни у Роба.
– Да вот этот старичок-дробовичок...
– Ну, хоть не гробовичёк. – Поправил стетсон Стиви.
– Мамонтёнок, бл*дь. – Раздражённо сказал Роб. – Короче, ищет проводника в Буллхэд. Не знаю только, брать его с собой или нет, вроде бы, безобидный, но что-то...
Старатель повернулся к Стивену и окинул его оценивающим взглядом. Старик нарочито кисло улыбнулся, показав зубы, и смахивал то ли на бородатого Ганнибала Лектера, то ли на заманивающего очередную жертву педофила. Гас еле заметно вздрогнул и взялся рукой за ремень Гаранда.
– Буни. – С опаской протянул джентльмену руку старатель.
– Стив... и. – Ответил Хопкинс.
– Стив И?
– Стиви, чёрт возьми. Стиви Бегущий Ствол! – Уже с гордостью заявил старик.
Старатель повернулся обратно к Робу и пожал плечами:
– Да ладно, хуже не будет. Ну, хочет человек на легионеров вблизи поглазеть! – Ухмыльнулся он.
– Или даже потрогать... – Мечтательно добавила женщина в углу.
Стивен неодобрительно покосился на даму. Заметив это, Роб махнул рукой:
– Не обращайте внимания. Бедняжке Шарлин никто не объяснил, что мёртвые должны лежать в земле, вот она путешественников и пугает! – Сострил караванщик с явным намёком на её бледность и худобу. – Правда, она отлично считает, особенно деньги. И приносит удачу!
– Думаю, я принесу ещё больше удачи. – Рейнджер показательно поправил ремень крупнокалиберной винтовки.
– Извини, дед, нет. – Развёл руками Роб. – Ты реально уж слишком на западенца смахиваешь. Мне лишний геморрой на блокпостах ни к чему.
Стивен заскрежетал зубами – это был последний караван, и единственный, направляющийся в Буллхэд.
– Ну, хоть направление подскажи, имей уважение к возрасту.
Роб вышел из палатки, позвав за собой Стивена, и указал рукой на северо-восток:
– Вон туда, выше по реке. Дойдёшь до свалки, там можно будет перейти реку, только аккуратно, на другом берегу – сам знаешь. Да и вообще, земли мёртвые, но желательно всё же не выходить на шоссе. На байкеров нарвёшься – костей не соберёшь.
– Я ещё тебя переживу, сынок. – Похлопал Роба по плечу Стивен.
Этот старик в буром тренче слов на ветер не бросал. Хопкинс пережил уже слишком многих, хоть и мало об этом скорбел.
Стивен отнюдь не был бессердечным, просто... чёрствым, наверное, так. Хороня двоих детей и жену (погибшую в резне на Дамбе), он даже не пытался выжать из себя мало-мальски грустный взгляд, а уж тем более всхлипы. Дороже семьи для него не было никого, а потому обвинить Стива в бессердечности я бы и здесь не смог – мотивировал свою чёрствость он довольно мудро. Хопкинс говорил, что кто мёртв, тот уже не оживёт: нет вероятности, что, услышав безудержные рыдания, жена вылезет из могилы, придёт домой и к его приходу приготовит супец с морковкой, как и нет вероятности, что сыновья воскреснут и вернутся к безутешным вдовам.
А вот то, что они никогда не отсалютуют чопорному ублюдку Кимболлу, не может не радовать.